Чем мы можем стать

Чем мы можем стать

Если бы я должен был сравнить традиционные представления о соответствии норме с новым, формирующимся представлением и у меня была бы возможность сказать лишь одну фразу, я подчеркнул бы, что основное отличие в том, что теперь мы можем увидеть не только то, чем является человек, но и то, чем он может стать. Таким образом, мы можем увидеть не только внешнюю сторону, не только существующие обстоятельства, но и потенциальные возможности. Теперь мы больше знаем о том, что скрыто в человеке, что в нем подавлено, забыто и незамечено. Теперь мы можем рассуждать о сущности человеческой натуры, принимая во внимание ее возможности, ее потенциал и возможные пределы ее развития, вместо того чтобы опираться лишь на наблюдения извне и констатировать, как обстоят дела в настоящий момент. Такой подход позволяет нам сделать вывод: история почти всегда недооценивала человеческую природу.

Другим шагом вперед по сравнению с Аристотелем является то, что динамическая психология позволяет нам прийти к выводу о том, что самореализация не может быть достигнута силой одного лишь интеллекта или рационального начала. Вы помните, что Аристотель выстроил иерархию способностей человека, в которой интеллект занимал самую высокую позицию. Наряду с этим неизбежно сложилось мнение, что разум противоречит, борется и находится не в ладах с эмоциональной и инстинктивной природой человека. Но, занимаясь психопатологией и психотерапией, мы пришли к выводу, что нам следует в значительной мере изменить свои представления о психологической составляющей организма, в равной мере отдавая должное рациональному началу, эмоциональности и конативной, или связанной с желаниями и влечениями, стороне нашей натуры. Более того, эмпирические исследования здоровой личности позволили нам прийти к выводу о том, что эти составляющие определенно не находятся в противоречии друг с другом, антагонизм между этими сторонами человеческой природы не является неизбежным, поскольку они могут сосуществовать в единстве и согласии. Здоровая личность живет в мире с собой, о ней можно сказать, что она едина. Не в ладах с самим собой тот человек, кто страдает неврозом, чей разум действительно борется с эмоциями. Результатом такого разлада является то, что не только эмоциональные и конативные проявления личности до сих пор понимались и определялись неправильно, но и то, что, как мы теперь понимаем, само понятие рациональности, унаследованное нами от прошлого, также понималось и определялось неправильно. Эрих Фромм сказал: «Разум, встав на страже, чтобы наблюдать за своим узником, человеческой природой, сам превратился в узника, и, таким образом, обе стороны человеческой природы, разум и чувство, оказались искалеченными» (Fromm, 1947). Мы должны согласиться с Фроммом в том, что осознание своего Я происходит не только посредством акта мышления, но посредством осознания, которое осуществляется личностью в целом, с использованием не только интеллектуальных, но также эмоциональных и подобных инстинктам способностей.

Нам известно, какими могут быть люди при определенных условиях, которые мы считаем благоприятными; они могут быть счастливы, безмятежны, довольны собой, свободны от сознания вины и находиться в мире с собой, только когда могут реализовать себя и стать теми, кем могут быть; в этой ситуации можно говорить о хорошем и правильном, скверном и неправильном, желательном и нежелательном.

Профессиональный философ может возразить на это: как вы можете доказать, что быть счастливым лучше, чем несчастным? Даже на этот вопрос можно ответить эмпирически, поскольку, если мы будем наблюдать за людьми, которые находятся в различных условиях, мы обнаружим, что они, они сами, а не наблюдатель, добровольно предпочитают быть счастливыми, а не несчастными, находиться в покое, нежели чувствовать боль, быть безмятежными, а не испытывать тревогу. Одним словом, при прочих равных условиях люди выбирают здоровье, а не болезнь (с оговоркой, что они выбирают для себя быть не слишком больными в условиях того рода, о которых мы поговорим позднее).

Подобным же образом можно ответить и на известное философское возражение на суждения ценностного характера, связанные с целями — средствами («Если ты стремишься к цели г, ты должен воспользоваться средством у»; «Если ты хочешь долго жить, ты должен есть витамины»). Мы выработали другой подход к такому суждению. Мы знаем эмпирически, чего желают люди: любви, безопасности, отсутствия боли, счастья, более долгой жизни, знаний и т. д. И теперь мы можем говорить не «Если ты хочешь быть счастливым, тогда…», но «Если ты здоровый представитель рода человеческого, тогда…».

Все это столь же верно с эмпирической точки зрения, как и высказывания о том, что собака предпочитает мясо салату, или что золотой рыбке нужна свежая вода, или что цветам требуется солнце. Я утверждаю, что наши утверждения носят именно научный характер.

Кем мы можем быть = кем нам следует быть, и это звучит куда лучше, чем следует быть. Заметьте, что если бы мы занимались описанием и опирались на опыт, тогда слово следует было бы совершенно не к месту, как если бы мы спросили о цветах или животных, какими им следует быть. Какую смысловую нагрузку несет здесь слово следует? Кем следует стать котенку? Ответ на этот вопрос, и то, как он поставлен, будут звучать подобным образом и в отношении детей.

Можно высказать это еще более определенным образом, поскольку сегодня у нас есть возможность установить, кем является личность в конкретный момент времени и кем она может быть. Всем нам известен тот факт, что структура личности предполагает наличие уровней. Уровень сознательного и уровень бессознательного сосуществуют, хотя и могут при этом находиться в противоречии друг с другом. Один существует (в одном смысле); другой тоже существует (в другом, более глубоком смысле) и может однажды выйти на поверхность, стать сознательным и начать Существование в этом смысле.

При такой системе взглядов вы можете понять, что люди, ведущие себя скверно, в глубине души могут быть любящими. Если им удается реализовать эту свойственную всему биологическому виду потенциальную возможность, они становятся более здоровыми людьми и в этом, конкретном, смысле приближаются к норме.

Важное отличие человека от других живых существ состоит в том, что его потребности, предпочтения и остатки инстинктов слабы, а не сильны, противоречивы, а не однозначны, они оставляют место для сомнений, неопределенности, конфликта, они очень легко перекрываются и игнорируются культурой, научением, предпочтениями других людей. Мы так привыкли на протяжении веков считать инстинкты однозначными, очевидными, устойчивыми и мощными (какими они и являются у животных), что даже не могли себе представить возможность существования слабых инстинктов.

Мы действительно обладаем естеством, за которым стоит неопределенная структура подобных инстинктам склонностей и способностей, но познать ее в себе — великое и трудное достижение. Быть естественными и спонтанными, знать, что мы собой представляем и чего на самом деле хотим, — это высшее достижение, которое требует многих лет мужества и упорного труда.