Полторы дыры

Полторы дыры

из записей Д.С.

Шевелюра цвета дорожной пыли в нескольких местах как бы поедена молью… Глаза потухшие, с искусственным блеском, нежно-румяные щеки, бледные изнутри. Лживость при откровенности, удивление при нелюбопытстве…

Как случилось, что в свои двадцать он оказался в компании наркоманов?…

Долго шел по разряду удобных - послушный, ласковый, в меру веселый, в меру спортивный, учился прилично. Родители были достаточно бдительными, достаточно убедительными; ответственные должности, соответственная обеспеченность.

И эта дистанция, эта грань, за которую не переходила взаимная осведомленность, казалась такой естественной.

Они, например, не знали, что в спецшколе - и школа что надо! - у него некоторое время было прозвище странное: Полторы-Дыры.

Обычная возня на перемене - и продрались штаны на довольно заметном месте.

На уроке вызвали отвечать - общий смех.

Учительница: - Лапочкин, что это такое? Целых две дыры на брюках продрал!

- Где?… Не две…

- А сколько же, по-твоему?

- Полторы.

- Полторы дыры не бывает, Лапочкин!

«У меня с тех пор в голове они навсегда остались, эти полторы дыры. Все забыли, а я не мог. Друга в школе ни одного не было - приятелей-то полно, а вот друга…»

Есть такие натуры: хворост - вспыхивает легко, горит ярко, но не оставляет углей.

Заводной, общительный, почти всегда улыбающийся, считался всеми «своим», был популярен как гитарист; несколько девочек признались ему в любви; с одной началось нечто серьезное, но потускнело, как только…

«Когда понял, что всем им нужен не я, а что-то от меня, самолюбие кончилось»…

Еще в четырнадцать ему стало неинтересно жить. Сопротивлялся как мог: читал, собирал диски, усиленно общался, занимался гитарой, по лыжам шел на разряд. Но все это не заполняло…

«Последняя пустота - от нее уходишь, к ней и приходишь… Последняя - стережет под кожей…»

В 16 сошелся с двумя типчиками постарше, уже познавшими. Почти моментально появились долги и зависимость от безразличных людей и небезразличных веществ. Жизнь, и без того давно разделенная на жизнь для родителей и жизнь для себя, раскололась на неопределенное множество эпизодов, кусков, лоскутов - от кайфа до кайфа. Хворост выгорал все быстрее…

Вскоре осталась одна тупиковая забота - любым способом снимать жуть безнаркотического состояния. Бытие стало бегством в небытие.

При всем том как-то механически поступил в институт, механически сдавал сессии…

Родители обратили внимание на расширенные зрачки и несколько невнятную речь - устает, переутомляется… Отправили в горнолыжный лагерь - вернулся через неделю, возбужденный и злой, исчез на три дня «на дачу к приятелю». Мать нашла в кармане таблетки…

На что опереться?

Душа собирается не за сеанс, не за курс лечения…