К. История вашей жизни

К. История вашей жизни

Одно из наиболее интересных и поучительных для сценарного аналитика произведений — «Необыкновенная жизнь Ивана Осокина» известного мистика Успенского.[60] Иван Осокин получает шанс прожить жизнь заново и одновременно предсказание, что снова совершит все прежние ошибки и повторит поведение, о котором сожалеет. Герой отвечает, что это будет неудивительно, потому что он лишится памяти о пережитом, и поэтому ему придется повторить свой путь, чтобы научиться избегать ошибок. Ему говорят, что, вопреки обычной политике в подобных случаях, ему позволено будет помнить все и, тем не менее, он повторит все свои ошибки. На таких условиях он соглашается, и, конечно, хотя он предвидит катастрофы, которые вызовет своим поступком, повторяет свое прежнее поведение, как искусно и убедительно демонстрирует Успенский. Успенский приписывает это силам судьбы, и сценарный аналитик с ним согласится, добавив только, что эта судьба запрограммирована в раннем возрасте родителями, а не исходит от каких-то метафизических или космических сил. Таким образом, позиция сценарного аналитика совпадает с позицией Успенского: каждый индивидуум принуждается своим сценарием снова и снова повторять образцы поведения, независимо от того, насколько он сам сожалеет о последствиях. В сущности, само сожаление — это повод для повторения поступков, и они повторяются только для того, чтобы собирать сожаления.

Подкрепить эти рассуждения можно ссылкой на рассказ Эдгара По «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром». Мистер Вальдемар был загипнотизирован перед самой смертью и в таком виде прожил очень долго. Но со временем его вывели из гипнотического транса, и он тут же, на глазах пришедших в ужас свидетелей, превратился в высохший труп, именно такой, каким стал бы, если бы умер в день, когда его загипнотизировали. Таким образом, он «догнал самого себя». В сценарных терминах, это повседневное происшествие. Родители гипнотизируют ребенка, чтобы он мог вести определенный образ жизни. Он будет проявлять все признаки жизненности, пока это возможно для человека, пока не будет достигнута предписанная сценарием судьба. После этого он очень быстро распадается. В сущности, многих людей сценарий «поддерживает», и как только он завершается, они начинают распадаться. Такова судьба многих стариков и «пенсионеров» по всему миру, как я уже замечал. (А не только в «нашем обществе», как обычно утверждают.)

Сам сценарий находится под защитой греческой богини необходимости, «надменной Ананке», как называл ее Фрейд. На психоаналитическом языке пациент испытывает повторяющееся принуждение — принуждение снова и снова делать то же самое. Так, короткий сценарий может на протяжении жизни повторяться неоднократно (женщина выходит замуж за одного алкоголика, потом за другого — под предлогом, что в следующий раз будет иначе; или мужчина женится на одной больной женщине, затем на другой, проходя, таким образом, через целую серию похорон). Более того, в ослабленной форме сценарий может повторяться ежегодно (рождественская депрессия, связанная с разочарованием) в рамках всего жизненного сценария (заканчивается самоубийством в результате очень сильного разочарования). Он может повторяться ежемесячно в течение года (менструальные разочарования). Кроме того, в совсем ослабленной версии он может повторяться ежедневно. И даже еще более микроскопически — ежечасно: например, в разбавленной форме весь жизненный сценарий может проявляться еженедельно на каждой групповой встрече, если терапевт знает, куда посмотреть. Иногда несколько секунд деятельности раскрывают всю «историю жизни» пациента. Я в другом месте приводил обычные примеры, которые можно назвать «Торопись и спотыкайся» — и «Быстрое выздоровление».

«Миссис Сэйерс протянула руку мимо груди миссис Каттерс, чтобы дотянуться до пепельницы на конце стола. Возвращая руку в прежнее положение, она потеряла равновесие и едва не упала с диванчика. Она вовремя спохватилась, осуждающе рассмеялась, произнесла „Простите!“ и продолжала курить. В этот момент внимание миссис Каттерс отвлеклось от мистера Троя, чтобы она смогла ответить: „Прошу прощения!“»

Здесь, сжатая в несколько секунд, содержится история жизни миссис Сэйерс. Она пытается быть осмотрительной, но все делает неловко. Едва не попадает в неприятности, но в последний момент спохватывается. Извиняется, но затем кто-то другой принимает на себя вину. Можно почти наглядно увидеть ее папу-людоеда, который приказывает ей упасть и даже подталкивает ее (сценарий), и ее мать, спасающую дочь в самое последнее мгновение (антисценарий). После этого она вежливо извиняется за свою неловкость. (Она еще в детстве поняла, что неловкость себя оправдывает, если она хочет сохранить любовь отца, потому что именно этого он от нее хочет; больше того, это дает ей повод извиниться, и это один из тех немногих моментов, когда отец ее слушает и признает ее существование.) Затем происходит поворот сценария, который превращает эпизод в драму, а не в простой каталог неловкостей: кто-то другой принимает на себя вину и извиняется еще искреннее. Мы видим здесь классическую иллюстрацию треугольника Карпмана для классификации сценариев и театральных драм (см. рис. 12 в главе десятой).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.