ДИАГОНАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

ДИАГОНАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

Разрыв между исследовательской (или академической) и практической психологией уже долгие годы фигурирует в «истории болезни» психологии как один из ее главных симптомов.

Так, по наблюдениям Р. Ван дер Влейста, исследовательская и практическая психология фактически представляют собой две разные науки, использующие различные языки, единицы анализа и логики его построения. Язык исследовательской психологии пестрит специальными терминами, в то время как язык практической психологии мало отличается от обыденного языка. В исследовательской психологии единица анализа – отдельный психологический процесс или феномен, искусственно отделенный от целостной личности и помещенный в специальные лабораторные условия, а в практической психологии такой единицей служит индивидуальная история личности. Логика исследовательской психологии состоит в выделении двух-трех независимых переменных и измерении корреляций между ними, в то время как практическая психология стремится не количественно описать отдельные связи, а качественно осмыслить целостную детерминацию личности и ее состояний. В результате всех этих различий знания исследовательской и практической психологии плохо состыкуются друг с другом, поэтому практическая психология недостаточно научна, а исследовательская – недостаточно практична.

В конце истекшего века регулярно констатировалось не только сохранение, но и расширение разрыва между академической психологией и профессиональной практикой, причем, по мнению ряда авторов, оно было связано с тем, что психологическая практика охотно и активно впитывает методологию и культуру постмодернизма, в то время как консервативная и неразворотливая академическая психология все еще носит давно устаревшую позитивистскую одежду.

Подвергать сомнению существование больших и принципиальных различий между исследовательской и практической психологией было бы нелепо. Они, безусловно, существуют, препятствуя интеграции двух основных форм психологического знания, однако, обращаясь к изложенным выше констатациям, следует отметить, что, во-первых, эти различия иногда преувеличиваются, во-вторых, они постепенно сокращаются.

Целый ряд направлений исследовательской психологии, например психоаналитическая ориентация в социальной психологии, выросли из психоаналитической практики, да и вообще психоанализ служит яркой иллюстрацией возможности единства практической и исследовательской психологии.

В современной психологии можно разглядеть и встречный вектор развития знания – погружение сюжетов, традиционно изучавшихся в контексте исследовательской психологии, в практический контекст со всеми сопутствующими этому изменениями самих сюжетов.

Вообще одним из главных лейтмотивов сближения академической и практической психологии служит постмодернистская методология, которая, давно будучи характерной для практической психологии, распространяется и в академической психологии. Например, такие атрибуты практической психологии, как качественный анализ, изучение единичных случаев, признание значимости уникального опыта, полученного в обход репрезентативных выборок и без подсчета коэффициентов корреляции, становятся все более распространенными и в исследовательской психологии, в которой происходит также легализация личного опыта психолога в качестве источника психологического знания, в результате чего практическая психология все увереннее выполняет исследовательские функции, традиционно ассоциировавшиеся с академической психологией.

Наметились и другие направления сближения. Например, теории, которые стали одним из символов академической психологии и которые практическая психология традиционно отвергала как чрезмерно академические, сейчас тоже адаптируются к потребностям практики. В частности, нельзя не заметить, что на психологических конференциях, в особенности на научно-практических (которые сами по себе стали знаковым явлением, знаменуя стремление объединить психологическую науку и практику), «большие» психологические теории упоминаются довольно редко, однако активно эксплуатируются так называемые малые теории и теории среднего ранга, позволяющие упорядочить ту или иную сферу изучаемой реальности. Нередко подобные теории и рождаются в процессе практической деятельности психологов, стремящихся не только воздействовать на эту реальность, но и осмыслить, упорядочить ее.

Налицо и тенденция к развитию методологического самоанализа практической психологии, традиционно ассоциировавшегося с академической наукой и явившегося естественной реакцией на разрастание и усложнение психологической практики. Иными словами, исследовательская психология осваивает направления работы, традиционно характерные для практической психологии, а практическая психология – характерные для исследовательской, что неизбежно порождает их когнитивное сближение.

Но, пожалуй, еще более заметно «наведение мостов» между академической и практической психологией в социальной плоскости, т.е. наблюдается сближение соответствующих страт психологического сообщества.

Однако впоследствии многое изменилось, причем в духе известной формулы «не было бы счастья, да несчастье помогло». Зарплаты наших академических психологов достигли уровня бесконечно малых величин, и большинству из них не оставалось ничего другого, кроме подработок практикой (или преподаванием). Результат не заставил себя долго ждать: сейчас на основе большинства наших академических подразделений созданы коммерческие фирмы, сотрудники которых обладают двойной профессиональной идентичностью, выступая в роли и психологов-исследователей, и психологов-практиков.

Таким образом, «призрак» интегративной психологии не только бродит по территории психологической науки, но и все увереннее материализуется, а ее интеграция выглядит не как утопия, а как уже различимая реальность. Однако способы и результаты ее интеграции представляются более сложными и многоплановыми, нежели те, к которым привыкло воспитанное на «линейном детерминизме» упрощенное научное мышление.

В российской (и не только) прикладной психологии и психотерапии часто жалуются на непонимание, оппозицию со стороны академической науки. Личностный и научный пример Андрея Владиславовича Юревича показывает, что жаловаться не на что. Огромное количество академических психологов направлены на понимание, научную рефлексию и поддержку всех, кто занимается и пытается раскрыть великий предмет психологии – психе. И при этом не зашорены определенной парадигмой психологии – их позиция надпарадигмальна, интегративна как в теории, так и в практике.