О языке и методе
О языке и методе
Когда я был студентом и проводил время на сельхозработах, мой друг Саша Агафонов, глядя на сортировочную машину, по ленте которой через наши замерзшие руки двигался поток комьев земли и клубней картошки, однажды задумчиво изрек: «Мне это исключительно напоминает процесс восприятия перцептивной информации!» – и далее убедительно проиллюстрировал на примере работы нашей сортировки активность и избирательность перцептивного процесса, включая работу кратковременной и долговременной памяти. Содержание соответствующей главы учебника было предметно воспроизведено практически полностью – за несколько минут.
Я так понимаю, что образ чего-то, похожего на такую сортировку, изначально был в сознании авторов учебника, но они сами не могли себе в этом признаться и поэтому пытались использовать язык науки.
А тут сменился – был выявлен – внутренний, живой язык. И то, что могло часами толковаться на птичьем научном языке, стало видеться сразу: зримо и внятно. И тогда, вдруг, я понял, что за высоким и таким пустым для меня научным языком стоят (могут и должны стоять!) вещи простые и земные – такие, как эта тарахтящая сортировка. Я разрешил себе так видеть и говорить.
Как только я разрешил себе это, все встало на свои места.
НЕ ЖДИТЕ ОТ МЕНЯ ПТИЧЬЕГО ЯЗЫКА НАУКИ
Теперь, когда мне надо говорить о Душе, о Внутреннем Мире, я рисую удобные рабочие картинки. Я, как архитектор, обсуждаю замысел Личностного Фасада, планировку Внутреннего Дворика и устройство Внутреннего Дома души; как врач и антрополог, описываю Внутреннего Человечка; как возничий, осматриваю конструкцию Экипажа душевных Сил; как политолог, осмысляю жизнь Государства душевного мира. Я буду инженером и садовником, менеджером и пастухом – кем угодно, если только полученные таким образом картинки окажутся ясными и убедительными.
Причем рассматриваю я их не просто как аналогии – нет, это настоящий язык, на котором о Внутреннем Мире надо говорить и который способен Внутренний Мир строить.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.