ЕСЛИ ПРЕДРАССУДОК НЕ СДАЕТСЯ, ЕГО… УВАЖАЮТ
ЕСЛИ ПРЕДРАССУДОК НЕ СДАЕТСЯ, ЕГО… УВАЖАЮТ
Почему–то принято считать, что предрассудок — это очень плохо. Как обычно говорят? «Глупые предрассудки», «идиотские», «стариковские», «нелепые», «деревенские». И никто никогда не скажет:
— Какой чудесный, какой умный предрассудок!
В самом этом слове уже содержится отрицательный оттенок. Но давайте попробуем отрешиться от стереотипа и вдумаемся в смысл слова «предрассудок». «Пред–рассудок», то есть перед рассудком, прежде рассудка, до, раньше рассудка, опережая рассудок… Иначе говоря, это предсознание.
Сегодня уже самые отъявленные скептики не решаются спорить с тем, что сознание — это лишь часть огромного айсберга. И предсознание, конечно же, имеет очень большую силу, хотя мы часто не отдаем себе в этом отчета.
Львиная доля предрассудков относится к разряду народных и, говоря о них, принято усмехаться и пренебрежительно махать рукой.
— Знаем, слыхали! Обойдемся!
И обходимся. Сколько было негодующих возгласов и старушечьего шипенья, когда в 60–е годы в моду входили мини–юбки.
— Что ж ты делаешь?! Срам–то какой! — причитала бабка.
— Да сейчас все так ходят, бабушка! Отстань ты со своими предрассудками! — отвечала внучка, выпархивая на улицу.
И оказалась права. Все так ходят… Хотя… все да не все! Обычно, выйдя замуж, женщина с удовольствием меняет броское и вызывающее «брачное оперение» на более спокойную, традиционную одежду. А ведь сейчас никто не запрещает даже бабушкам наряжаться в мини!
Или, скажем, раньше считалось, что женщина, обзаведясь семьей, должна заниматься только хозяйством и воспитанием детей. Очень успешно справились с этим предрассудком! И множество женщин отдавало своих грудных детей на пятидневку. (К счастью, и здесь можно сделать оговорку. Анализируя анкеты, которые заполняют обращающиеся к нам за помощью родители, мы все чаще и чаще в графе «Профессия матери» читаем: «Домохозяйка».)
Однако есть предрассудки особо стойкие. Сколько с ними ни бейся — ничего не добьешься. После революции новая власть объявила предрассудком религию. Проводили «безбожную пятилетку», сносили храмы, запрещали ходить в церковь…
И все же люди тайно крестили детей, молились и исповедовались (в основном старухи, которым нечего было терять, но ведь и здесь происходила «непрерывная смена поколений»). А про Пасху и говорить нечего! Даже секретарь обкома в Пасхальное воскресенье с аппетитом вкушал освященный старушкой матерью кулич, а его дети с азартом «лупились» крашеными яйцами.
Теперь найдена новая мишень. «Большевики внушали народу, что стыдно быть богатым. А ведь все как раз наоборот! Стыдно быть бедным!»
Сразу оговоримся: мы тоже росли в этой стране, но как–то не припомним, чтобы детям внушалась установка «стыдно быть богатым». Стыдно быть жадным–да. Стыдно обижать слабых. Стыдно предавать друзей.
Впрочем, у каждого свои воспоминания…
Но, конечно, нельзя отрицать, что к богатым и к богатству в России было специфическое отношение, причем отношение очень сложное, которое одним словом не выразишь. Тут и ненависть, и зависть, и подобострастие, и высокомерное — не по чину — презрение. Но в основе — ничего не поделаешь! — безусловно, лежит неприязнь.
А неужто и впрямь большевики такие всесильные? За каких–то семьдесят лет сумели внушить многомиллионному народу, который на протяжении всей своей многовековой истории обожал здоровое предпринимательство, люмпенскую психологию? Народу–рыночнику — антирыночные настроения? Демоны — да и только! Сказочные злодеи…
Кстати, о сказочных злодеях. (Сказочная тематика близка нам и потому, что мы пишем для детей, и потому, что работаем с детьми. И потому, что в сказках, как в зеркале, отражается душа народа.) В русских народных сказках фигурировали другие злодеи. В одних Кощей Бессмертный, Баба Яга, Змей Горыныч. В других в качестве злодеев выступали богачи и жадины. Не будем заниматься утомительным перечислением — перечислять пришлось бы очень много, — вспомним лишь одну общеизвестную сказку. «Золотая рыбка» (ее больше знают в переложении Пушкина под названием «Сказка о рыбаке и рыбке»). Неуемная жадность старухи, жажда все большего обогащения и власти воспринимаются анонимным сказителем как нечто греховное, а потому заслуживающее кары — разбитого корыта.
И совершенно противоположная идея заложена в популярнейшей европейской сказке про Кота в Сапогах. Здесь жажда обогащения, сопряженная с хитростью и предпринимательской хваткой, не только не наказывается, а явно возводится в ранг добродетели. Более того, Кот в Сапогах выглядит настоящим героем!
А вот герой русской сказки Никита Кожемяка. Он нередко появляется и в русских былинах.
— Никита Кожемяка, — говорится в конце, — сделавши святое дело, НЕ ВЗЯЛ ЗА РАБОТУ НИЧЕГО, пошел опять кожи мять.
Но, может быть, народ был забит и темен и не понимал своего счастья? А потом, наконец, до него дошло? Если так, то это непременно должно было отразиться в произведениях наших «властителей дум»… Так… Пушкин… «Станционный смотритель»… Не подходит. Германн из «Пиковой дамы»… Плохо кончил… Лермонтов… Лермонтова вообще интересовали совсем другие проблемы… Постойте, есть! Гоголь! Павел Иванович Чичиков — вот уж натуральный гений предпринимательства. Можно сказать, буревестник капитализма в России. Только как–то не похоже, чтобы Гоголь им восхищался и ставил нам в пример. Уж больно он карикатурен, этот скупщик «мертвых душ». Да и затея его в конце концов провалилась.
Но пойдем дальше. Некрасов… Ну, тут одни «Размышления у парадного подъезда» чего стоят! Нет, отъявленный враг богачей… Достоевский — тот известный певец «униженных и оскорбленных» да «бедных людей». У Островского даже пьеса называется «Бедность не порок». Толстой, Тургенев, Чехов… Надо же, ну никто не воспел богатство, частную собственность и деловую хватку!
Допустим, это литература. Вымысел. А жизнь выдвигает других героев. Ау! Где ты, русский Рокфеллер, Форд, Ротшильд?.. Минин и Пожарский есть. Суворов и Кутузов есть. Есть, конечно, и Савва Морозов, и Савва Мамонтов, и Третьяков, и Щукин. Но они запомнились не нажитым богатством, а истраченным. Один тратил свои миллионы на революцию, три других содержали художников и создавали галереи.
Ладно, это все дело прошлое, а «новое поколение выбирает пепси»… Так давайте послушаем, что говорит это новое поколение. Причем не молодежь, а мелюзга лет пяти–шести. Эти дети родились уже в перестроечную эпоху, в эпоху кардинальной смены лозунгов и установок.
В 1993 году группа социологов Института философии и права Уральского отделения РАН провела опрос в детском саду. Опрошено было 253 ребенка. 49% детей назвали богатых своими врагами.
— Богатые деньги воруют и никому не дают, — поясняют дети.
Зато бедные и нищие пользуются большим авторитетом (86% детей).
— Бедные всегда добрые.
— Бедные никогда не ссорятся, если только не опьянеют.
— Бедные не рубли, а копейки просят!
— Бедные ничего плохого людям не делают, а сидят и собирают.
— У бедных нет денег, и им не на что купить оружие. (Чувствуете влияние времени?)
— У нас дома есть Библия, я посмотрел — им сам Бог помогает.
А ведь сейчас детям со всех сторон внушают совершенно другие идеалы! Одно из самых действенных средств такой пропаганды — это, конечно, мультфильм. Диснеевский мультсериал «Утиные истории» целиком посвящен теме обогащения. Ради золота герои готовы отправиться куда угодно: в прошлое, в будущее, в дебри Амазонки, на морское дно. Наши же дети готовы с утра до ночи следить за их приключениями.
Но спросите: как они относятся к дядюшке Скруджу, который явно задуман авторами как пример для подражания? (Утята, проекция американских детей, часто восклицают: «Когда я вырасту, я буду таким же, как дядюшка Скрудж!»)
Вот типичный ответ нашего ребенка:
— Дядюшка Скрудж?… Нет, вообще–то он мне не очень нравится… Он богатый, жадный, купается в деньгах…
— Совковая психология! — презрительно скривится либерал.
Ну, во–первых, надеемся, что мы достаточно убедительно показали гораздо более ранние истоки этой психологии. А во–вторых, относиться к ней можно по–разному. Дело вкуса. Австрийский психолог, которому мы рассказывали о принципах нашей работы, с завистью воскликнул:
— Вам повезло! Вы можете опираться на желание русских детей стать лучше. Наши дети, к сожалению, мечтают только об одном: стать богаче.
Нет, почему же?! И здесь малыши не прочь разбогатеть. Тем более что вокруг сейчас столько соблазнов: «Сникерсы», бананы, иностранные игрушки… Но и желание разбогатеть тут какое–то своеобразное.
— Я хочу быть богатым только наполовину и отдавать все остальное бедным. (Из того же социологического опроса.)
При всем разнообразии этих высказываний ни одно из них не вызывает недоуменного пожатия плеч: дескать, откуда? Все они вписываются в традиционное для нашей культуры отношение к богатству и наживе.
Любопытно, что даже маленькие воришки (а нам сейчас часто приходится работать с детьми, у которых среди прочих симптомов есть и воровство) в подавляющем большинстве случаев воруют не столько для того, чтобы владеть, сколько для того, чтобы на украденные деньги накупить жвачек, леденцов и проч. и РАЗДАТЬ их ребятам во дворе или в классе.
Разумеется, они это делают небескорыстно. Ими движет жажда самоутверждения. Однако и престиж можно завоевать по–разному. Том Сойер, которому поручили побелить забор, ПРОДАЕТ это право окрестным мальчишкам и становится героем дня.
«К полудню Том, — пишет Марк Твен, — из жалкого бедняка, каким он был утром, превратился в богача, буквально утопающего в роскоши… Если бы известка не кончилась, он разорил бы всех мальчиков этого города».
Интересно, что и мы, читая этот эпизод, добродушно улыбаемся: «Надо же, какой предприимчивый малый!..» Но перенесите его в наш московский или калужский двор, назовите Васей — и умиления как не бывало!
«Надо же, какой барыга! — подумаете вы. — И откуда он такой взялся?!»
Не вызывают же у нас умиления «деловые» школьники, которые продают одноклассникам конспекты или даже дают списывать за деньги.
Очарование Тома Сойера — в том числе и эпизода с забором — связано с тем, что этот мальчик органично вписывается в родную американскую культуру. И не просто вписывается. Он есть как бы ее символ, ее национальный герой.
ОРГАНИЧНОЕ соответствие поведения человека нормам традиционной нравственности — важнейший ориентир в воспитании. Более того, мы абсолютно уверены, что это не столько этический вопрос — этика сейчас размыта — и не вопрос вкуса — мы уже говорили, что о вкусах не спорят. Это залог ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ.
Не будем долго теоретизировать, остановимся только на двух моментах.
Во–первых, традиционная нравственность — это гранитные берега, которые не дают разлиться бурной реке бессознательного. Это устои, а устои для того и существуют, чтобы придавать устойчивость, стабильность человеку и обществу. Неправда, что дети не любят дидактику. Они не любят занудство, а дидактику обожают, если ее преподносить в мало–мальски занимательной форме.
Разрабатывая вариант своей методики для дошкольников, мы придумали, что у нас будут такие нравоучительные персонажи: брат и сестра примерные (Иванушка и Аленушка) и скверные (Катька и Петька). Мы показываем детям небольших кукол и разыгрываем с ними весьма незатейливые истории на темы «доброта–злоба», «щедрость–жадность», «лень–трудолюбие» и т.д.
Мы задумывали эту игру лишь как введение, как прелюдию к более серьезному воздействию на психику пациентов. Но на практике очень быстро выявилось другое. Дети всегда с нетерпением ждут, когда мы откроем домик–сундучок, где живут эти персонажи. И дидактические истории стали одним из важнейших инструментов нашей психокоррекционной и диагностической работы.
Первое время мы полагали, что «Иванушка–Аленушка» хороши лишь для дошкольников. Но мы и здесь ошиблись! Семи-, восьми-, даже девятилетки слушают наши рассказы, затаив дыхание, и так сопереживают, словно им показывают захватывающий приключенческий фильм.
И второе соображение. Ребенок, воспитанный вне традиции, будет чувствовать себя дискомфортно еще и потому, что окружающие–и дети, и взрослые — будут смотреть на него в лучшем случае пренебрежительно–отчужденно, а в худшем — с откровенной враждебностью. И это неминуемо скажется на психике, на мировосприятии, на судьбе.
Мама двенадцатилетнего Гриши 3. жаловалась на плаксивость, раздражительность и агрессивность своего сына, на то, что он не хочет ходить в школу, а также на разнообразные навязчивые подергивания (тики). Когда мы увидели Гришу, нас поразило прежде всего несоответствие его внешности и того, что мы о нем слышали. Надо сказать, что мы, в отличие от многих, не согласны с идиомой «обманчивая внешность», а напротив, согласны с Ларошфуко, который сказал, что «внешность обманывает только дураков». По–русски недаром «лицо» и «личность» — однокоренные слова. Лицо — проекция, отражение личности.
Так вот, лицо у этого мальчика было доброе и какое–то светлое. На нем не лежало ни малейшей тени агрессии. Но когда он, зайдя за ширму, показывал сценки про школу, про своих «врагов», можно было схватиться за голову. Интонации его тут же менялись, приобретали почти уголовный оттенок. Он из кожи вон вылезал, чтобы казаться «крутым парнем». Мать подтвердила, что отец всячески поощряет эти его стремления. Ее, правда, шокировали некоторые выражения сына… Зато когда он принялся во всеуслышанье рассуждать о том, что «заповеди теперь отменила теперь главное деньги, доллары», мама, сидевшая за спиной Гриши, одобрительно закивала. А по нашей маленькой, жарко натопленной комнате сразу пробежал холодок отчуждения и враждебности. После этого к мальчику резко изменилось отношение и со стороны детей, и со стороны взрослых. И это на наших занятиях, где мы тщательно следим за созданием доброжелательной атмосферы, где конфликты детей — это ЧП! Что же говорить о школе, где рядом нет ни мамы, ни других взрослых, которые в любую минуту защитят?! Да и детей не семь, а двадцать семь!
Еще раз подчеркнем, что нутро у этого мальчика было хорошее и здоровое. Все его поведенческие отклонения и невротические симптомы были результатом воспитана которое вступало в конфликт с традиционными нормами. Будь Гриша более толстокожим, он бы как–то с этим справился, нашел бы себе «экологическую нишу» (связался бы с хулиганами или, наоборот, гордился бы своим одиночеством, считая, что никто ему не ровня). Но у него была как раз нежная кожа, и эта кожа покрывалась испариной под такой грубой маской.
Мы говорили Гришиной маме, что «крутым» бизнесменом (как Папа) ему лучше не быть, это его еще больше невротизирует и искалечит. Что поделаешь, если душа у него другая?! Она смотрела на нас, как на динозавров, а потом наконец терпение ее лопнуло, и она воскликнула:
— Да какая душа?! О чем вы говорите? В наше время деньги нужны, а не душа!
Вот только взгляд у нее при этом был какой–то затравленный и напряженный. У людей, уверенных в своей правоте, совсем другие глаза…
Только не впадайте в противоположную крайность, не будьте «мальчиком наоборот». Не надо в противовес сегодняшней накачке внушать ребенку, что деньги — мусор, что думать о деньгах и связанных с ними удовольствиях позорно. Это ведь тоже неправда. На самом–то деле очень хорошо, когда человек свободен от мыслей о куске хлеба и может купить то, что ему понравится.
И уж совсем недопустимо формировать в ребенке комплекс бедного человека, сто раз на дню повторяя:
— Мы не можем себе этого позволить. Мы нищие и т.п.
Не можете купить одно — постарайтесь купить другое, что сможете. А о невозможности скажите шутливо. Не лишайте ребенка надежды когда–нибудь получить то, что он хочет (даже если вы знаете, что этого никогда не произойдет). Всегда же можно сказать:
— Ты знаешь, сынок, сейчас мы на мели. Потерпи немножко. Глядишь — что–нибудь и придумаем.
В бедности не должно быть пафоса. Это, как и богатство, не предмет гордости. Сейчас, когда расслоение в обществе становится все заметнее, есть большой соблазн «из воспитательных соображений» объявить себя нищими и противопоставлять «честную бедность» богатству, нажитому неправедным путем. Тем более что мы, выросшие на этой земле, вообще склонны впадать в крайности.
И вот сидит за столом семья. Все одеты–обуты. Отдельная квартира. Холодильник, телевизор, магнитофон. В выходные уезжают на участок. Справляют дни рождения. Ходят в гости с подарками. И не устают твердить:
— Что у нас есть?! Ничего! Ничего мы не нажили за свою жизнь! Не умеем мы… Мы не из таких… Нищие мы, нищие… Нищими родились, нищими и умрем.
И как только люди Бога не боятся гневить такими причитаниями? Разве настоящая нищета ТАКАЯ? Разве не видели они по телевизору эфиопских детей с раздутыми от голода животами? Разве не знают, что настоящие бедняки живут в картонных будках, с земляным полом, без ванны, туалета и даже электричества, спят вповалку на одном матрасе, едят жидкую похлебку из чего попало. И ложась вечером спать, далеко не всегда уверены, что завтра им удастся поесть даже эту бурду… Вообще очень полезно почаще вспоминать, что между двумя крайними степенями того или другого качества (богатство — нищета, щедрость — жадность, счастье — горе) существует множество градаций.
Ребенку же навязчивая манифестация нищеты наносит непоправимый вред. У такого ребенка формируется психология жалкого, всеми униженного и обиженного «маленького человека». А ведь такой человек только в фильмах Чаплина да в романах Диккенса кажется трогательным. В жизни он страшен. Он с детства усвоил, что в мире все для богатых и сильных, а он жалкая букашка, с которой можно сделать все, что угодно. Поэтому кровь его, отравлена завистью, ненавистью и страхом. Такой Человек несчастлив сам и за это считает себя вправе делать несчастными окружающих.
А бывает и другой вариант. Ребенок с более сильной волей может не выдержать такого психологического гнета, такой беспросветности и взбунтоваться. Но это будет не тот нормальный подростковый негативизм, который принято называть «трудностями переходного возраста», а разрушительный, искажающий личность бунт Сына против Отца. Бунт по типу «гибель богов». Ибо родители для ребенка — боги. А боги не могут себе позволить быть бессильными и несостоятельными. (Именно поэтому нельзя говорить ребенку: «Мы Н И КО Г ДА не разбогатеем»). Богов в Крайнем случае может посещать временное бессилие. Иначе их низвергают и назначают новых или ЗАНИМАЮТ ИХ МЕСТО.
— Ага, вы нищие?! Вы слабые? Ну и считайте свои проклятые копейки! У меня будет другая жизнь! Я докажу… Я добьюсь… Я далеко откачусь от яблони. Так далеко, что все забудут, НА КАКОЙ ЯБЛОНЕ Я ВЫРОС.
И он доказывает. Он добивается. Но даже построив хрустальный дворец и «откатившись» за тридевять земель, он никогда не будет счастлив. Потому что нарушение иерархии «родитель–ребенок» приводит к тягчайшим деформациям личности.
— Но ведь совершенно нормально мечтать о том, что ребенок добьется большего, осуществит то, чего мы не смогли!
— Для вас, РОДИТЕЛЕЙ, нормально. НО для него, Р Е Б Е Н К А, вы должны навсегда остаться нерушимым идеалом. Идеалом доброй силы и всегда откуда–то берущихся возможностей. Это чувство может быть совершенно иррациональным (к примеру, сын — академик или директор крупного концерна, а родители — два старых, немощных пенсионера). Но мы же писали, что ratio, разум — это лишь часть айсберга. Все наши глубинные чувства с трудом выдерживают проверку рассудком, а значит, иррациональны.
А вот отношение к деньгам лучше, чтобы было РАЦИОНАЛЬНЫМ и ФУНКЦИОНАЛЬНЫМ. Без плюшкинской скупости и ноздревской гульбы. Есть деньги — хорошо, нет — тоже не беда. Деньги — это, действительно не главное. В нашей традиции. Как говаривал мистер Твистер:
— Ты не в Чикаго, моя дорогая.
Да, в Америке другое отношение к деньгам. (Мы так часто упоминаем Америку вовсе не потому, что у нас нет других примеров для сравнения. Мы это делаем вполне сознательно, ибо любимый русский миф о «рае на земле», отождествлявшийся вчера с коммунизмом, сегодня нашел новое воплощение — Америку. Но миф, овладевающий массами, приводит к национальным катастрофам, считал Юнг.)
Объяснившись, продолжим. Один из основополагающих принципов американской жизни: как можно больше зарабатывать, чтобы потом на заработанные деньги как можно больше качественно наслаждаться, получать разнообразнее удовольствия. Прямо как в популярной некогда песне:
— Мы славно поработали и славно отдохнем.
Но по признанию самих американцев, это бешеное зарабатывание денег так изматывает, что сил получать наслаждения уже не остается. Одновременно происходит искусственная — на наш взгляд — эскалация потребностей. Разве нужно человеку так часто менять одежду, машины, дома? Это ведь тоже иррационально. Но самое интересное другое…
Как вы думаете, какой вопрос является запретным в современной американской культуре? О чем никогда не говорят эти, казалось бы, совершенно свободные люди? Они все обсуждают без малейшего стеснения: секс, работу желудка, религиозные переживания, интимную жизнь политических деятелей, свои мысли и ощущения в связи со смертью близких… Но есть один вопрос, который задавать нельзя. Неприлично! Об этом даже частенько предупреждают наших туристов, чтобы они случайно не опростоволосились. У американца не принято спрашивать, сколько он зарабатывает. Эта тема табуирована. Да–да, старые и даже древнейшие табу отменены, зато появилось новое. А что табуируется? Вспомните! Правильно. То, что жизненно важно, внушает священный трепет, сакрально, священно.
Будем надеяться, что в России национально–культурный архетип достаточно силен, и деньги так и не станут «священной коровой».
Основания для надежды нам дает в том числе и такое наблюдение. Даже те дети, которые пугают родителей своими ненасытными требованиями купить им и то, и другое, и третье, на самом деле, как правило, не страдают истинной алчностью. В действительности они жаждут тепла, любви, признания, сочувствия и, не получая их в достаточной мере (хотя родителям может казаться, что дети их заласканы), требуют «материальной компенсации».
Если ваш ребенок часто бьется в истерике по поводу новых кроссовок или дорогой игрушки, прежде всего проанализируйте — только честно — свою семейную ситуацию. Может быть, вы (или второй родитель) слишком часто принижаете его, то и дело ставите кого–то в пример, раздражаетесь? А может, у вас есть другой ребенок, которого вы — невольно, конечно, — любите больше?
Всякое в жизни бывает. Бывают, наверно, и дети с какой–то врожденной страстью к обогащению. Но в нашей достаточно обширной практике мы с такими еще не сталкивались. Обычно если психологический «рецепт» выписан правильно и душевное самочувствие ребенка налаживается, то и симптомы «золотой лихорадки» проходят сами собой.