Красавец-мужчина

Красавец-мужчина

Пошли мы с подружкой в кино по роману Акунина. И выходя, вздохнули: мол, исполнитель главной роли хоть и неплох, но не дотягивает до главного героя романа. В этом мы были абсолютно солидарны. Но тут на свою голову я решила окончить фразу: «…потому что Эраст Фандорин был - красавец». «Да нет, актер достаточно красивый. Ему не хватает стержня», - возразила подруга. «Какой же он красивый? Так, приятной внешности», - скривилась я. «Кто ж тогда, по-твоему, красивый?» - взъелась она.

Я задумалась, честно припоминая всех киноактеров и одноклассников, в которых влюблялась в детстве. Красавцы всегда были моей ахиллесовой пятой, и в юности меня страшно огорчало, что мои отношения с ними складывались точно по Хмелевской: «Они были в моем вкусе, а я, видно, не в их. Что ж, о вкусах, как говорится, не спорят».

Но вдруг оказалось: все, чем я любовалась много лет, вызывает у моей лучшей подруги в лучшем случае глубокое недоумение. По дороге от кинотеатра до автомобильной стоянки мы успели забросать друг друга десятком киноимен, распаляясь все больше и больше. И на тринадцатом году дружбы внезапно выяснили: наши представления о «красавце-мужчине» расходятся в диапазоне от «плюс» до «минус» бесконечности! Настолько, что яростное низвержение идеалов партнера уже перешло из области абстрактных разговоров о красоте в косвенные обвинения собеседника в слепоте, глухоте и дурном вкусе.

«Многие считают красивым Депардье!» «Что? - заходилась возмущением я. - Ты видела его нос барабулькой? Красавец - это Том Круз». «Круз? - потрясалась подруга. - Коротышка с маленькими, близко поставленными глазками?» - «Ладно, Круза я тебе еще уступлю, он скорее красавчик, чем красавец. Но есть ведь канонически красивые лица, тут не поспоришь. Например, Вячеслав Тихонов в молодости». «Тихонов? - подружка даже не спорила. Она просто задыхалась от непонимания! - Что же красивого в Тихонове?» - «А кто тогда красивый?!» - «Дмитрий Певцов. Вот это мужчина!»

В итоге, вместо того чтобы мирно разъехаться по домам, мы погрузили в машину подружкиного мужа, взирающего на нас круглыми от удивления глазами, и поехали в кафе продолжать дебаты. Я «рвала рубаху на груди», отстаивая красоты Тихонова, Казакова и Марлона Брандо. Подруга настаивала на «канонизации» Певцова, Машкова и Анатолия Хостикоева, которых я готова была признать максимум «интересными мужчинами». Тех, кого называла «интересными» она, я именовала «пустым местом». Тех, кого я мнила «красавчиками» - она всю жизнь искренне считала полууродами. Сошлись мы всего в одном пункте - Ален Делон. И он один удерживал нас от окончательной ссоры…

В отчаянии мы развернулись к ее супругу: «Володя, - взмолилась я, - скажи хоть ты, как мужчина, что для тебя означает «красавец»?» «Красавец… - задумчиво протянул он. - Это что-то почти на грани с голубым». «Вот, что я тебе пыталась доказать! - вскрикнула Инна. - Всех, кого ты считаешь красавцами, слишком похожи на геев!» «Нет, это я пыталась доказать тебе, - вскричала я в унисон с ней. - Ты называешь красавцами не людей с красивыми чертами, а мужчин с ярко выраженным мужским началом! А в том ведь и трагедия настоящих красавцев, что они почти как… женщины».

Да-да, за годы увлечения ими я пришла к печальному выводу. Красавец-мужчина - это патология. Ошибка природы, случайно породившей на свет представителя сильной половины человечества с ярко выраженными чертами половины прекрасной. И надо сказать, коли при этом он действительно голубой, можно считать: ему повезло. Еще один выход - идти в «женскую» профессию: в актеры, манекенщики, стриптизеры. А что, скажите, должен чувствовать нормальный парень, к которому окружающие относятся как к прекрасной даме?

Когда ты непрерывно слышишь комплименты в адрес своих прелестей, когда каждая вторая открывает при встрече рот, а каждая пятая влюбляется без памяти… Поневоле происходит психологическая подмена базовых ценностей: сугубо женское достоинство - внешность - становится на первое место, мужские качества - ум, сила, богатство - отходят на задний план. Дамы обожают красивые «штучки» и готовы бороться за них сами. А порой не против и заплатить.

О трагической судьбе красивых женщин написана масса классических произведений. Им принято сострадать, как «Бесприданнице» Островского. Быть чрезмерно прекрасной - опасная особенность, тебя, точно излишне большой бриллиант, вырывают друг у друга из рук. И остается лишь предполагать, какая депрессия (или мания величия) была бы у «Лунного камня», обладай он живой душой.

Только алмазы души не имеют. А за ослепительно прекрасным лицом ее обычно не замечают. Но если Огудалова, восклицающая: «Я для вас вещь, а не человек», - невинная жертва, «Красавец-мужчина» из одноименной пьесы Островского - подлый предатель. Он хотел продать свою внешность в обмен на большое приданное. А чем его жизненная позиция отличается от финального вывода Ларисы: «Уж если быть вещью, так одно утешение - быть дорогой, очень дорогой»?

Тем, что она трагична вдвойне! Для женщин в самом акте купли-продажи нет ничего противоприродного. И отбросив морально-любовный аспект, большинство дам чувствуют себя просто прекрасно, живя на содержании у мужа или любовника. Слабая красавица и сильный богатый мужчина - во все века останутся идеальными половинками платоновского яблока. А вот мужчина-содержанка, мужчина-красотка…

Со временем я начала неприкрыто их жалеть, научившись считывать безрадостное будущее по смазливым чертам. Я жалею «солнечного мальчика», к которому бегала на свидание в институте, благополучно проживающего сейчас на содержании у дамы на двадцать лет старше его. Жалею хорошенького, как херувим, младшего брата соседки, когда на его лице при приближении очередной представительницы женского пола читается испуг: «Она хочет мной воспользоваться, потому что я красивый?» - и одновременно просчет: «А что она может мне дать?» (и искренне желаю ему подурнеть с возрастом). И своего давнишнего приятеля, писаного красавца, меняющего женщин как перчатки, жалею тоже. Ибо обилие вешающихся на него дам - его единственный повод для самоуважения. С другими пока не сложилось.

«Красивые мужчины - плохие любовники, - говорит Кэрри из сериала «Секс и город». - Им не нужно напрягаться». И личности они тоже чаще всего никакие. По той же причине - не нужно напрягаться. Зачем, если в обмен на красоту ты и так получаешь все? Или очень многое. Или, как минимум, много женщин (много денег от одной из них). Не мудрено, что красавцы, как и девушки, зациклены на собственной внешности… И самая-самая главная их трагедия в том, что это «девичье» достоинство слишком недолговечно!

Есть вещи старинные, уже охваченные увяданием, но оттого еще более дорогие своей трагической беззащитностью. Существуют мужские лица, вызывающие у меня такое же щемящие чувство - слишком хрупкой драгоценности. Я знаю, в кого их хозяева превратятся завтра: в «красавцев» без красоты, сохранивших все повадки, апломб, образ жизни заядлых красавчиков. Неспособных понять: они давно банкроты!

«Вот-вот, - прервала монолог подруга. - В то время как мои красавцы, те, которых ты красавцами не признаешь, с возрастом лишь улучшаются! Мужают, становятся умнее, сильнее». «Правильно, - согласилась я. - Настоящие лица прорисовываются с годами. Их формируют наши удачи, победы, опыт, внутренняя гармония - все, что у нас за душой. А культ собственного лица, напротив, постепенно выедает нутро. Служение морде сжирает душу. Пустое нутро портит внешность. Мне ведь тоже куда больше нравятся «твои красавцы»! А с «картинками» я давно завязала, переведя их в разряд исключительно эстетических удовольствий…» «Выходит, - заинтересовался подружкин супруг, - красавчики и милые мальчики нравятся только девочкам? А взрослея, женщина начинает ценить совсем иное - стабильность, базу?» «За исключением случаев, когда, будучи слишком сильной, чтобы найти мужчину еще сильней, дамы предпочитают их покупать - в виде красивого и необходимого аксессуара», - уточнила я.

А в остальном… Красивая внешность как рекламная обертка - ею можно прельстится всего один раз. И если разворачиваешь фантик, а там пусто, кто станет платить за такую «конфетку» дважды?

«Видите теперь, какие мои красавцы несчастные? - резюмировала я. - Мало того, что судьба у них тяжелая - «женская». Они еще, по большому счету, никому не нужны!»