Глава 4 Садистский характер и вожделение Энеатип VIII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 4

Садистский характер и вожделение

Энеатип VIII

1. Сущность типа, номенклатура и место на энеаграмме

Слову «вожделение» словарь испанского языка, изданный Королевской академией Испании, где я сейчас диктую эту главу, дает следующее объяснение: «это порок, состоящий в незаконном использовании или неупорядоченном стремлении к плотским удовольствиям», дается также и дополнительное значение - «чрезмерность в определенных вещах».

Именно это последнее определение совпадает с тем смыслом, который придает ему Ичазо в своем изложении прото- анализа, и мы можем рассматривать первое, более распространенное значение как производное от него. Поэтому я буду использовать слово «вожделение» для обозначения страсти к чрезмерному, страсти, которая стремится к интенсивности, и не только через секс, но используя для этого всевозможные виды стимуляции: активность, беспокойство, специи, высокие скорости, удовольствие, получаемое от громкой музыки, и т.д.

Вожделение размещается на энеаграмме рядом с вершиной внутреннего треугольника, что указывает на некоторое родство с праздностью, на сексомоторную предрасположенность и преобладание когнитивной обскурации или «невежества» над «отвращением» и «страстным желанием» (находящимся соответственно в левом и правом углах). Аспект праздности у вожделения может пониматься не только как реализуемый этим типом принцип, что жить можно, только испытывая острые ощущения, но также и как сопутствующее этому нежелание погружаться в свой внутренний мир. Можно сказать, что характерная для энеатипа V жажда ощущений есть не что иное, как попытка компенсировать скрытую нехватку живости.

Будучи расположенным на энеаграмме напротив зависти, вожделение, можно сказать, образует полюс садо-мазохистской оси. Эти две личности - энеатипы VIII и IV - в некотором смысле противостоят друг другу (как это и предполагают сами термины), хотя в некоторых отношениях, например в стремлении к интенсивности, они являются сходными. Кроме того, мазохистский характер в какой-то степени является садистским, а в характере вожделения присутствует мазохистский аспект: в то время как садистский характер по своей природе активен, мазохизм проявляет эмоциональность: первый стремится удовлетворить свои потребности, не испытывая при этом чувства вины, последний испытывает желания и ощущает чувство вины по поводу своих потребностей.

Точно так же, как концентрирующийся вокруг зависти характер проявляет наибольшую чувствительность из всех типов, изображенных на энеаграмме, энеатип VIII является самым бесчувственным. Его стремление к интенсивности можно рассматривать как стремление получить при помощи действия интенсивность, достигаемую энеатипом IV благодаря эмоциональной чувствительности, которая у энеатипа VIII заглушается не только основополагающей леностью, разделяемой со всеми членами верхней триады энеаграммы, но и с помощью десенсизации, помогающей ему достичь независимости и самодостаточности.

Характерологический синдром вожделения связан с характерологическим синдромом ненасытности в том смысле, что оба они характеризуются импульсивностью и гедонизмом. В случае ненасытности, однако, импульсивность и гедонизм существуют в контексте слабого, мягкого и чувствительного характера, в то время как в случае вожделения мы имеем дело с контекстом сильного и решительного характера [107].

Антисоциальные нарушения личности, описанные в DSM-III, могут рассматриваться как патологическая крайность и особый случай энеатипа VIII. В более широком плане этот синдром можно охарактеризовать, пользуясь термином Райха «фаллический нарциссизм» [108] или описанием мстительной личности у Хорни. Слово «садистский» кажется здесь особенно подходящим ввиду расположения этого характера на энеаграмме напротив мазохистского характера энеатипа IV.

2. История исследования типа в научной литературе

Если мы оставим художественную литературу и займемся историей исследования этого типа в психиатрии и психологии, мы обнаружим, что ему соответствует тип личности, описанный Куртом Шнайдером [109] как «взрывной» (я предпочитаю этот термин ранее использованному Крепелином термину «возбудимый»). Рассматривая «взрывных психопатов», он пишет, что они отличаются непослушанием и вызывающим поведением, что этот тип хорошо известен как из жизненных наблюдений, так и из клинического опыта, и что они способны приходить в ярость в результате малейшей провокации и, даже не задумываясь, проявлять насилие, реакция, которая получила весьма подходящее для нее название «реакции мгновенного действия».

В подобном духе Шольц [110] описывает «моральную анестезию» у людей, которые «прекрасно знакомы с моральными принципами, но не ощущают их и из-за этого не приводят свое поведение в соответствие с ними».

Прослеживая историю «агрессивной модели» личности, Миллон [111] указывает на то, что «в конце XIX века немецкие психиатры охладели к теориям английских психиатров и занялись исследованиями, основанными на наблюдениях за больными». В это время Кох предложил заменить термин «моральное безумие» термином «психопатическая неполноценность». Этот термин все еще отражал веру психоаналитиков в то, что данный синдром имеет физическую основу. К тому времени Крепелин во втором издании своей основополагающей работы [112] уже высказал мнение о том, что «„морально безумные" страдают врожденными дефектами способности обуздывать себя в стремлении добиться исполнения своих непосредственных желаний». Однако в пятом издании своей работы он изменил термин «морально безумные» на термин «психопатические состояния», а в восьмом издании писал о психопатах как о людях, у которых понижена как способность к аффекту, так и сила воли. Разбирая особенности этого типа характера, он выделяет следующие его подтипы: возбудимые, неустойчивые, импульсивные, эксцентричные, лгуны и мошенники, антисоциальные и вздорные.

Миллон также сообщает, что именно Бернбаум в то время, когда выходило последнее издание работы Крепелина (1914 год), первым предположил, что к большинству рассматриваемых состояний, возможно, больше подходит термин «социопатический». Одно из наиболее проницательных описаний «психопатов» и «социопатов» было сделано Клекли [113], который среди основных черт этого синдрома называет отсутствие чувства вины, неспособность к любви, направленной на объект, импульсивность, эмоциональную ограниченность, поверхностное обаяние и неспособность извлекать пользу из пережитого опыта.

Как указывает Миллон, значительная заслуга Клекли состоит в том, что он привлек внимание к тому факту, что антисоциальных личностей можно обнаружить не только в тюрьмах, но и в уважаемых слоях общества, «где жесткий реализм в поведении поощряется как качество, необходимое для выживания». Несмотря на это, я не смог обнаружить в литературе каких-либо указаний на идентичность описанного Райхом «фаллически-нарцистического» типа личности, к описанию которого я сейчас перехожу.

Описание этого типа было впервые представлено Райхом на заседании Венского психоаналитического общества в 1926 году и позднее было включено в его работу «Анализ характера». Он делает наблюдение, что с точки зрения физических данных для этого типа обычно характерно атлетическое сложение, для них «крайне нехарактерен астенический тип», манера поведения обычно высокомерная и никогда не бывает подобострастной, он ведет себя либо сдержанно и холодно, либо презрительно и агрессивно. «Элемент нарциссизма по отношению к объекту, включая объект любви, весьма ярко выражен и всегда более или менее пронизан садистскими характеристиками».

«В обыденной жизни обладатель фаллически-нарцистичес- кого характера обычно оказывается в состоянии предотвратить угрожающую ему опасность собственным нападением. Агрессивность у этого характера в меньшей степени проявляется в том, что он говорит и делает, чем в том, как он реагирует на окружающих. Его агрессивность и способность ответить на провокацию ощущается прежде всего теми людьми, которые сами неспособны обуздать собственную агрессивность. Наиболее ярко выраженные представители этого типа обычно достигают достаточно высокого положения и непригодны к тому, чтобы занимать подчиненное положение среди рядовых членов общества… Их нарциссизм, в отличие от нарциссизма других типов характеров, выражается не в инфантильности, но нагло-самоуверен- ным образом в проявлениях чудовищного высокомерия и чувства собственного достоинства, несмотря на то, что в своей основе они не менее инфантильны, чем другие типы». Он замечает, что «отношения этого типа с женщинами осложняются из-за типичного для него презрительного отношения к женскому полу».

В системе характеров Фромма [114] мы обнаруживаем наш энеатип VIII обозначенным словами «склонный использовать окружающих», которые он поясняет, говоря, что представитель этого типа «не дожидается, когда ему преподнесут то, что он хочет, но стремится получить это, отняв силой или с помощью хитрости», что «его отношение к людям окрашено смесью враждебности и желания использовать их» и что характерными чертами этого типа являются «подозрительность и цинизм, зависть и ревность». В DSM-III находим иное проявление нашего энеатипа VIII в его более крайнем выражении со склонностью к преступной деятельности, обозначенное как антисоциальная личность, для которой даются следующие диагностические критерии:

1. Неспособность поддерживать сколько-нибудь устойчивую рабочую дисциплину.

2. Отсутствие способности нести ответственность за воспитание ребенка.

3. Неприятие общественных норм в отношении поведения в рамках закона.

4. Неспособность поддерживать устойчивую привязанность к сексуальному партнеру, неразборчивость в половых связях.

5. Раздражительность и агрессивность.

6. Неспособность выполнять финансовые обязательства.

7. Неспособность планировать свою деятельность заранее.

8. Пренебрежение к истине, называемое «умением блефовать» ради достижения собственных целей.

9. Безрассудство.

Описывая антисоциальную личность, Миллон рекомендует «выйти за пределы моральных и социальных суждений как основы для ее клинической оценки» и в соответствии с этим приводит в своей работе «Расстройства личности» следующее описание критериев, предложенное в его формулировке «активной независимой личности» (которое послужило первоначальным рабочим наброском для определения типа личности, обозначенного авторами DSM-III как «антисоциальная личность»):

1. Враждебная эффективность (например, драчливый, вспыльчивый характер, привычка вступать в грубые споры, заканчивающиеся физической расправой с противником, склонность к словесным оскорблениям и физической жестокости).

2. Самоуверенный самоимидж (например, с гордостью характеризует себя как человека, который рассчитывает только на собственные силы, обладающего мощной жизнеспособностью и умеющего постоять за свои интересы).

3. Мстительность по отношению к окружающим (например, находит удовлетворение в оскорблении и унижении других, проявляет презрительное отношение к любым проявлениям сентиментальности и сочувствия и ко всем гуманистическим ценностям).

4. Гипертимическое бесстрашие (например, высокий уровень активности, проявляющийся в импульсивной способности к быстрой и мощной реакции, отсутствие страха перед опасностью и наказанием и даже влечение к ним).

5. Злобная проекция (например, заявляет, что большинство людей являются хитрыми, расчетливыми и мстительными, оправдывает собственную недоверчивость, враждебность и мстительность, приписывая эти качества окружающим).

В статье, прочитанной на заседании американской Ассоциации за развитие психоанализа и опубликованной в 1948 году в американском Психоаналитическом журнале, Хорни выступила за отмену применяемого по отношению к этому характеру термина «садистский» и предложила психодинамическую интерпретацию «открыто агрессивная мстительность» [115], в противоположность «самоуничижительной мстительности» (энеатип IV) и «отстраненной мстительности» (энеатип V), являющимися отклонениями от сексуальной теории Фрейда. Описания этого характера мы находим также и в работах «Наши внутренние конфликты» и «Невроз и личностный рост человека», в которых мстительный характер рассматривается как выражение более общего «разрешения проблемы господства» (о чем я уже говорил в связи с энеатипом IX). Это способ существования, при котором индивид в большей степени идентифицирует себя со своей вызывающей восхищение самостью, нежели с той ее частью, которая вызывает презрение.

В работе Хорни читаем: «Прелесть жизни заключается в завоевании господствующего положения. Это, очевидно, требует решительности, осознанной или неосознанной, для того чтобы преодолевать все препятствия - как во внешнем мире, так и в себе, - и веры в то, что он должен оказаться в состоянии и на самом деле сделать это. Он должен суметь преодолеть превратности судьбы, сложности, связанные с любой ситуацией, запутанные интеллектуальные проблемы, сопротивление людей, собственные внутренние конфликты. Оборотная сторона стремления к преодолению - это боязнь всего, что связано с беспомощностью: это то, перед чем представители данного типа испытывают самый сильный ужас» [116].

В специфической форме «расширенного решения проблемы», которое нас здесь интересует, Хорни описывает главную мотивирующую силу в жизни: «потребность мстительного торжества является необходимой составной частью стремления к славе. Наш интерес, следовательно, должен быть сосредоточен не столько на существовании этой потребности, сколько на огромной степени ее интенсивности. Каким образом идея триумфа до такой степени овладевает индивидом, что он всю жизнь проводит под знаком ее осуществления? Это стремление, разумеется, должно питаться из многих достаточно мощных источников. Но одно лишь знание этих источников недостаточно для того, чтобы выяснить природу этого мощного стремления. Для того чтобы достичь более глубокого понимания этой проблемы, следует посмотреть на нее с другой точки зрения. Хотя давление потребности осуществить месть и добиться триумфа может быть достаточно сильным, обычно эта потребность удерживается в пределах тремя факторами: любовью, страхом и инстинктом самосохранения. И только в тех случаях, когда этот контроль временно или окончательно нарушен, мстительность захватывает личность человека целиком, становясь мощной, ведущей силой, как это было у Медеи, и ведет человека в одном направлении - в направлении осуществления мести и достижения триумфа… и именно комбинация этих двух процессов - мощного импульса и недостаточного контроля - объясняет столь высокий накал мстительности». Как мы видим из вышеприведенного описания, Хорни не может исключить из своей интерпретации психопатический аспект этого характера: недостаточную способность контролировать себя. Индивид как бы считает, что если в прошлом ему пришлось испытать унижения и ограничения от рук тираничных или пренебрегающих воспитанием ребенка родителей, то теперь наступило время и ему испытать удовольствие, даже если для этого придется причинить боль другим.

По-видимому, поставив во главу угла понятие мстительности, Хорни делает свое описание данного характера слишком размытым, - она включает в него и энеатип IV, ссылаясь в качестве примера на Медею (тип зависти). Хотя представитель завистливого типа может совершить преступление в результате собственной страсти, тип вожделения может стать преступником не столько из-за своей безрассудности, сколько из-за присущей этому типу враждебности, бесчувственности и антисоциальной ориентации. Однако, если исключить вышесказанное, последующее описание этого типа характера у Хорни соответствует типу вожделение. «Он убежден, что все окружающие в глубине души являются злобными и нечестными, а дружеские жесты - не более чем притворство; что относиться к человеку с недоверием до тех пор, пока он не доказал свою честность, есть проявление мудрости. Но даже если тому и удалось доказать свою честность, при малейшей провокации неустойчивое доверие должно снова смениться подозрительностью».

«В своем отношении к окружающим он откровенно высокомерен, зачастую груб и оскорбителен, хотя иногда все это прикрыто тонким налетом светской любезности. Действуя тонко или грубо, осознавая или не осознавая этого, он унижает окружающих и эксплуатирует их. Он может использовать женщин для удовлетворения своих сексуальных потребностей, полностью пренебрегая их чувствами. С кажущейся наивной эгоцентричностью он использует людей для достижения своих целей. Он зачастую заводит и поддерживает знакомства исключительно в том случае, если они могут способствовать осуществлению его потребности достигнуть триумфа, это люди, которых он может использовать как ступеньки в своей карьере, влиятельные женщины, которых он покоряет и подчиняет себе, ученики, которые слепо повинуются ему и содействуют упрочению его власти. Он является признанным мастером в умении причинять страдания окружающим - разрушая их большие и маленькие надежды, отказывая им в том, в чем они так нуждаются, - во внимании, сочувствии, человеческом обществе и радости. Когда люди выступают против такого обращения, их заставляет поступать подобным образом их невротическая чувствительность». Еще одним примером мстительности этого типа характера, согласно Хорни, является то, что «он ощущает свое право на то, чтобы требовать от окружающих уважения к своим невротическим потребностям, а с другой стороны, право на полное пренебрежение по отношению к потребностям и желаниям других». Когда эти его претензии не выполняются, виновные в этом становятся объектом его карающей мстительности, «которая может принимать целую гамму оттенков, начиная от раздраженности до угрюмой мрачности, заставляющей окружающих чувствовать себя виноватыми, и до открытых вспышек злобности, при этом необузданность выражения этих чувств служит для него одним из способов настоять на выполнении своих требований, принуждая других занять позицию вынужденного умиротворения». Описанный Хорни мстительный высокомерный тип способен прийти в состояние негодования на самого себя за то, что он «позволил себе поддаться слабости». Его потребность отрицать положительные эмоции внутренне связана с потребностью в триумфе, ибо «очерствление чувств, являющееся первоначально необходимым для выживания, приводит к неограниченному росту стремления стать триумфатором в жизни». Указывает она также и на присущее этому типу чувство самодостаточности: «конечно, весьма важно не зависеть от других, именно поэтому он необычайно гордится своей богоподобной самодостаточностью».

Она подробно останавливается на гордости этого типа своей честностью, справедливостью и порядочностью. «Нет необходимости говорить о том, что он не является ни честным, ни порядочным и, возможно, не может обладать этими качествами. Напротив, если есть тип людей, которые готовы - возможно, неосознанно - идти по жизни блефуя, с полным пренебрежением к истине, это он… но мы можем понять его уверенность в том, что он в высокой степени обладает вышеуказанными качествами, если рассмотрим рассуждения, которыми он подкрепляет свои утверждения. Нанести ответный удар - а еще лучше нанести удар первым - представляется ему (логически) необходимым оружием против окружающего его враждебного и нечестного мира. Это всего лишь разумное и законное действие, имеющее целью защитить свои собственные интересы. Точно так ^кб, безоговорочное признание справедливости его требований, его гнева и способов выражения его должно казаться ему совершенно само собой разумеющимся и „честным".

Следует упомянуть еще один фактор, во многом способствующий его убеждению в том, что он является чрезвычайно порядочным человеком. Он видит вокруг множество стремящихся угодить ему людей, которые стараются выглядеть более любящими, более сочувствующими, более щедрыми, чем они являются в действительности, и в этом смысле он и впрямь более честен. Он не пытается вести себя дружелюбно, в действительности он презирает подобные попытки».

В заключение я хочу процитировать высказывание Хорни о том, насколько мало рассматриваемый тип проявляет симпатии к другим людям. «За этим отсутствием симпатий лежат многие причины - и его враждебность по отношению к окружающим, и отсутствие симпатии по отношению к самому себе. Но, возможно, наибольший вклад з его черствость по отношению к людям вносит его чувство зависти по отношению к ним. Это очень горькое чувство, направленное не на какое-то конкретное достоинство определенного человека, - это всепроникающее чувство, являющееся результатом того, что он чувствует себя исключенным из жизни в целом. И это правда, - отягощенный своими комплексами, он действительно лишен всего того, ради чего стоит жить - радости, счастья, любви, созидательного творчества, духовного и нравственного роста. И если поддаться искушению рассуждать примитивно, мы могли бы задать следующие вопросы: разве он сам не повернулся спиной к жизни? Разве он не гордится своим аскетическим отсутствием потребности в равнодушии ко всему? Разве он не избегает каких бы то ни было положительных чувств? Почему же тогда он завидует другим? Но ведь он им действительно завидует. Естественно, если не подвергнуть его воздействию психоанализа, его высокомерие ни за что не даст ему признать это. Но по мере того как его психика подвергается психоанализу, он может сделать на эту тему признание, вроде того, что все окружающие его люди более обеспечены, чем он». А это снова приводит нас к сделанному ранее комментарию о том, что точно так же, как сущность зависти можно рассматривать как подавленное вожделение, вожделение можно рассматривать как подавленную зависть.

Хотя сделанное Шелдоном описание соматотонии [117] мыслилось им не как описание характера, а скорее как описание определенного темперамента, это описание не следует исключать из данного обсуждения, ибо точно так же, как церебротония достигает своего максимального выражения в энеатипе V, со- матотония, очевидно, находит свой максимум в VIII. «Конституционно связанная с мезоморфическим развитием (скелет, мускулы и соединительная ткань), соматотония выражает функцию движения и преследования окружающих», - говорит Шелдон.

Ниже я привожу двадцать основных соматотонических черт, выделенных Шелдоном в его исследовании:

1) уверенность в позах и движении;

2) любовь к физическим приключениям;

3) энергетическая характеристика;

4) потребность в физических упражнениях и способность получать от них наслаждение;

5) стремление доминировать, жажда власти;

6) любовь к риску и игре случая;

7) наглая прямота в манере вести себя;

8) мужество в проведении рукопашного боя;

9) соревновательная агрессивность;

10) психологическая черствость;

11) клаустрофобия;

12) безжалостность;

13) отсутствие щепетильности;

14) общая шумливость;

15) внешняя зрелость, не соответствующая возрасту;

16) горизонтальное ментальное расщепление;

17) экстраверсия соматотонии;

18) самоуверенное и агрессивное поведение в состоянии алкогольного опьянения;

19) потребность в действии в момент испытаний;

20) ориентация на стремления и виды деятельности, характерные для молодежи.

Связь между соматотонией и типом вожделения вновь подтверждает оригинальную идею конституционного фактора, стоящего за психопатической личностью - хотя таким фактором не обязательно должен являться конституционный «дефект». Легко предположить, что стратегия мстительного самоутверждения - иначе говоря, садистский характер, - очевидно, должна предпочитаться человеком, который приходит в жизнь с конституционно определенной ориентацией на действие и склонностью к борьбе.

У Юнга мы можем распознать наш энеатип VIII под названием экстравертный ощущающий тип [118], хотя только в его аспектах реализма и ориентации на вожделение, но не в ориентации на доминирование, ибо Юнг говорит нам, что (по крайней мере, «на нижних уровнях») этот тип, который является «любителем ощутимой реальности, с отсутствием склонности к размышлениям», «не обладает желанием доминировать». Несмотря на это несоответствие, сноска Юнга на описание Вульфена (der Genuss- mensch), его комментарий, говорящий о том, что этот тип «ни в коем случае нельзя считать неспособным к любви», напротив, «его живая способность к наслаждению делает его приятным в общении», плюс наблюдение, что размышления, выходящие за рамки конкретного, не представляют для него никакого интереса и что его главное устремление - интенсификация чувств, не оставляют сомнений в идентичности рассматриваемого типа характера, что подтверждается и наблюдением о наличии у него склонности эксплуатировать окружающих: «Хотя объект отношений может стать для него совершенно необходимым, его ценность отрицается с точки зрения самостоятельно существующего и имеющего право на существование субъекта. Он подвергается безжалостной эксплуатации, из него выжимаются все соки, поскольку сейчас единственное, для чего он может использоваться, это лишь стимуляция ощущений».

Юнг также намекает и на антисоциальную направленность экстравертного ощущающего типа, замечая, что он с легкостью и без разбора принимает все, что происходит, и что, хотя это ни в коем случае не подразумевает его полного пренебрежения законами и отсутствия сдержанности, тем не менее в значительной степени лишает его сдерживающей силы рассудительности.

В области гомеопатической медицины средством, наиболее подходящим для лечения энеатипа VIII, является препарат Nux Vomica, изготавливаемый из семян strychnos nux vomica, естественного источника для производства стрихнина. Поскольку этот препарат часто прописывают при состояниях перевозбуждения и сверхстимуляции, он получил название «лекарства от возбуждения» (Тайлер) [119]. Ханеманн пишет: «Nux помогает прежде всего людям со вспыльчивым характером, раздражительным и нетерпеливым, склонным к гневу, злобности и обману».

Кэтрин Культер описывает личность, испытывающую облегчение состояния от приема Nux Vomica, как человека раздражительного, импульсивного и склонного к приобретению пагубных привычек. «Прикладывающийся к бутылке в период депрессии, этот тип может прибегать к оскорблениям и даже насилию; среди представителей этого типа те, кто избивает жен в состоянии алкогольного опьянения и истязает детей». Цитируя Ханеманна, она сообщает, что этот тип отличается «горячностью и вспыльчивостью», представитель этого типа напоминает «бочонок с порохом, который может взорваться от малейшей искры». Он может также иметь «напряженную, раздраженную и возбужденную манеру поведения». Она замечает, что «это внешние признаки психической озабоченности и неспособности позволить событиям происходить в их естественной последовательности. Если у него все гладко дома и на работе, он непременно сделает что-нибудь, чтобы нарушить это спокойствие. Он постоянно поднимает спорные проблемы и высказывает противоречивые мнения».

Особенно ярко подтверждает сходство рассматриваемого Культер характера с энеатипом VIII ее наблюдение того, что он «даже не пытается сдержать свой гнев… даже будучи проницательным и процветающим бизнесменом, представитель этого типа может внезапно по самому ничтожному поводу поддаться взрыву гнева, забыв при этом о правилах цивилизованного поведения и совершенно не думая о том, какое впечатление это может произвести на окружающих».

О том же свидетельствует и наблюдение, что «Nux Vomica может прибегнуть к оскорбительным и нетактичным выражениям» (Ханеманн) или даже «нецензурной брани» (Беннинг- хаузен).

Неинтеллектуальный характер энеатипа VIII (разделяемый с энеатипом IX) перекликается также с приписываемой личности Nux неспособностью концентрироваться, отсутствием терпения и непригодностью к интеллектуальным видам деятельности.

Что касается отношения этого типа к власти и силе, Культер отмечает «его властную натуру», которая проявляется как в домашней жизни, так и на работе, и добавляет: «Но когда Nux с присущей ему амбициозностью преследует свои интересы и пытается достичь вершины, он не только „использует" других, чтобы подняться, но для достижения своих целей готов стереть с лица земли любого, кто придерживается других взглядов, или тех, кто стоит у него на пути».

Это описание Nux Vomica было бы неполным, однако, если бы мы не упомянули о том, что характер описываемой личности включает и черты, противоположные энеатипу VIII. Хотя Культер утверждает, что описанные ею черты характера могут сочетаться со сверхчувствительностью и перфекционизмом, я полагаю, что носителями этих черт являются представители вовсе не этого типа, а некоторых разновидностей энеатипов I и IV, отличающиеся повышенной злобностью. К энеатипу VIII, конечно, не может относиться высказывание о том, что «этот тип обладает чрезвычайно низким болевым порогом» (это черта энеатипа IV), что он имеет «суетливую манеру и никогда не бывает доволен или удовлетворен и что он (постоянно) раздражен тем, что его окружает» [120].

Особенно напоминает энеатип I следующее: «Nux Vomica склонен критиковать окружающих, исходя из собственных добродетелей (т. е. обвинять их в отсутствии тех качеств, которыми обладает он сам - организованность, эффективность, четкость мышления), а также склонен к „упрекам" (Ха- неманн) по поводу тех недостатков и дефектов, которые отличаются от его собственных, в то же время проявляя терпимость к тем, которые совпадают с его собственными».

3. Структура черт характера

Вожделение

Если гнев можно рассматривать как самую скрытую из всех страстей, то вожделение, возможно, самая явная из них, являясь, по-видимому, исключением из общего правила о том, что, где бы ни возникала страсть, на психическом уровне появляется табу, запрет против нее. Я говорю «по-видимому», ибо, хотя тип вожделения страстно одобряет свое вожделение и вожделение вообще как способ жизни, сама страстность, с которой он защищает это убеждение, выдает стремление защититься - как будто пытаясь доказать себе и остальному миру, что то, что все называют плохим, на самом деле таким не является. Некоторые специфические черты характера, соответствующие вожделению, такие как «напряженность», «вкус к жизни», «контактность», «любовь к вкусной пище» и т.д., тесно связаны с конституционным фоном личности. Сенсомо- торный характер типа (соматотоническая основа вожделения) может рассматриваться как естественная почва для произрастания вожделения. Другие черты, такие как гедонизм, склонность к скуке при отсутствии достаточного стимула, стремление к возбуждению, нетерпеливость и импульсивность, также входят в сферу характера вожделения.

Следует иметь в виду, что вожделение есть нечто большее, чем гедонизм. В вожделении не просто удовольствие, но удовольствие провозглашать удовлетворение возникающих импульсов, удовольствие от запрещенного и особенно удовольствие, получаемое от борьбы за удовольствия. Кроме удовольствия как такового, здесь присутствует и примесь боли, трансформированной в удовольствие: это либо боль других, являющихся объектом «охоты», имеющей целью получить удовольствие, либо боль, ощущаемая во время преодоления препятствий, лежащих на пути к достижению этого удовольствия. Именно это и делает вожделение не только страстью к удовольствиям, но и страстью к напряженности. Дополнительная напряженность, дополнительное возбуждение, «пряности», придающие особый вкус, проистекают не только из удовлетворения инстинктов, но и из борьбы за достижение удовлетворения и связанного с этой борьбой ощущения триумфа.

Стремление карать

Еще одну группу черт характера, связываемую с типом вожделения, можно было бы охарактеризовать как стремление карать, склонность к садизму, желание эксплуатировать окружающих, враждебность к людям. В эту группу можно зачислить такие черты, как «грубость», «сарказм» и «ирония», а также стремление запугать, унизить и довести до отчаяния окружающих. Из всех типов характеров этот тип наиболее подвержен гневу и наименее поддается запугиванию с помощью гнева.

Именно к злобности и стремлению карать, характерным для энеатипа VIII, обращается Ичазо, называя фиксацией вожделения «мстительность». Однако этот термин имеет тот недостаток, что он ассоциируется с наиболее ярко выраженной мстительностью, проявляемой энеатипом IV, ненависть которого часто находит выражение в откровенных вендеттах. С этой точки зрения энеатип VIII не является столь очевидно мстительным, напротив, этот характер злобно отплачивает за обиду и тут же преодолевает свое раздражение. Мстительность, чаще всего встречающаяся у энеатипа VIII (за исключением тех случаев, когда желание «свести счеты» возникает у него как непосредственная реакция на ситуацию), - это мстительность, которая растягивается надолго, индивид берет правосудие в свои руки в ответ на боль, унижения и беспомощность, пережитые им в раннем детстве. Как если бы он хотел поменяться с миром ролями, и после того, как он переносил страдания и унижения ради удовольствия других, решил, что сейчас его очередь получать удовольствия, даже если это и принесет боль другим. А может быть, особенно поэтому, ибо и в этом тоже может заключаться месть.

Садистская склонность к тому, чтобы наслаждаться страданиями и уничижением других, может рассматриваться как трансформация необходимости жить со своими собственными страданиями и унижениями (побочный продукт мстительного триумфа), точно так же, как возбуждение, вызываемое тревогой, сильные ощущения и острые переживания представляют собой трансформацию боли в процессе ожесточения личности против окружающего мира.

Антисоциальная характеристика энеатипа VIII, как всякое бунтарство само по себе (от которого этот характер неотделим), может рассматриваться как гневная реакция на мир и, таким образом, как проявление мстительной склонности карать. То же самое можно сказать и о стремлении доминировать, бесчувственности и цинизме, равно как и о качествах, являющихся производными от них. Стремление карать можно рассматривать как фиксацию садистского или склонного к эксплуатации характера, и заслуга выделения этих последних характеристик у данного типа принадлежит Хорни и Фромму, труды которых опередили свое время.

Бунтарство

Хотя вожделение само по себе подразумевает элемент бунтарства своим настойчивым отрицанием всякого запрещения удовольствий, бунтарство само является самостоятельной чертой этого характера, более заметной у энеатипа VIII, чем у какого-либо другого. Хотя энеатип VII не обременяет себя условностями, его бунтарство носит интеллектуальный характер. Это человек передовых идей, возможно, с революционными взглядами, в то время как энеатип VIII являет собой прототип революционного активиста. Помимо специфической идеологии, однако, в этом характере есть не только сильная оппозиция авторитетам, но и презрение по отношению к ценностям, культивируемым традиционным образованием. Именно благодаря такому грубому обесцениванию авторитетов «быть плохим» автоматически становится образом жизни. Общее сопротивление авторитетам обычно можно проследить в бунтарстве против отца, который является носителем авторитета в семье. Мстительные характеры часто приходят к мысли, что от отца нельзя ожидать ничего хорошего, и постепенно начинают рассматривать власть отца как неправомерную.

Стремление доминировать

Стремление доминировать тесно связано с характерной для этого типа враждебностью к окружающим. Можно сказать, что эта враждебность служит стремлению доминировать, а стремление доминировать, в свою очередь, рассматривается как выражение враждебности. Однако доминантность выполняет также функцию личности, спасая ее от уязвимости и зависимости. Со стремлением доминировать связаны и такие черты, как «высокомерие», «стремление к власти», «жажда триумфа», «желание принимать роль окружающих», «стремление конкурировать с другими», «попытки демонстрировать свое превосходство» и т.д. Кроме того, с этими чертами превосходства и доминантности связаны и такие черты характера, как пренебрежение и презрение к окружаю цим. Нетрудно увидеть, что стремление властвовать и агрессивность служат вожделению; особенно в мире, ограничивающем свободу личности, только сила и способность отстаивать свои желания в борьбе может позволить индивиду предаться своей страсти к выражению импульсивных желаний. Доминантность и враждебность служат целям мстительности, как если бы индивид еще в юные годы пришел к мысли, что быть слабым, сговорчивым, приятным для окружающих не оправдывает себя, и начал ориентироваться на достижение власти, чтобы установить для себя справедливость своими собственными руками.

Бесчувственность

С характерной для энеатипа VIII враждебностью к окружающим связана также и жестокость, проявляющаяся в таких дескрипторах, как «склонность к конфронтации», «привычка запугивать окружающих», «безжалостность», «черствость». Эти характеристики, очевидно, являются следствием агрессивного стиля жизни, несовместимого со страхом или слабостью, сентиментальностью или сочувствием. Этому отсутствию сентиментальности, реальному подходу к жизни, прямоте, резкости и грубости соответствуют презрение ко всем противоположным чертам - слабости, чувствительности и в особенности к страху. Специфическим примером огрубления психики можно считать гипертрофированное стремление к риску, посредством которого индивид отрицает свои собственные страхи и предается ощущению силы, возникающему как результат победы над внутренними конфликтами. Любовь к риску, в свою очередь, питает вожделение, так как личности энеатипа VIII умеют превращать тревогу в источник возбуждения и вместо страданий, благодаря скрытому мазохистскому механизму, способны наслаждаться самой напряженностью происходящего. Точно так же, как нёбо способно воспринимать болезненные ощущения, получаемые от острых специй, как удовольствие, беспокойство и/или процесс ожесточения себя против него становятся для них больше чем удовольствием, оно становится психологическим пристрастием, без которого жизнь кажется бесцветной и скучной.

Вероломство и цинизм

Эти две черты можно считать связанными друг с другом. Циничное отношение к жизни личности, склонной к использованию окружающих, объясняется, с точки зрения Фромма, как следствие скептицизма, тенденции всегда воспринимать добродетель как ханжество, не верить в добрые намерения окружающих и т.д. Эти черты, так же как и жесткость, можно считать выражением определенного образа жизни и определенной системы взглядов - взглядов хищника, у которого «когти и зубы в крсш». В отношении склонности к обману и хитрости следует отметить, что по сравнению с энеатипом VII энеатип VIII является более вероломным, его легко представить в образе «продавца подержанных машин» [121], который знает, как заставить покупателя заключить нужную ему сделку.

Эксгибиционизм (Нарциссизм)

Люди, относящиеся к энеатипу VIII, обычно интересны в общении, остроумны и часто обладают определенной привлекательностью, однако они не тщеславны и их не занимает вопрос о том, как они выглядят в глазах окружающих. Их обольстительность, хвастливость и высокомерная притязательность сознательно используются ими для того, чтобы манипулировать окружающими, для того, чтобы приобрести влияние и власть и занять соответствующее место в господствующей в обществе иерархии. Кроме того, они представляют собой нечто вроде компенсации за тенденцию эксплуатировать других и бесчувственность, компенсации, дающей им возможность подкупать окружающих и добиваться того, чтобы окружающие принимали их, несмотря на их безответственность, склонность к насилию, агрессивность и т.д.

Автономность

Как справедливо отметила Хорни, личность, которая относится к окружающим людям как к потенциальным противникам и стремится их эксплуатировать, не может полагаться на кого-либо, кроме себя. Наряду с характерным стремлением к автономности, у энеатипа VIII наблюдается и идеализация автономности, с соответствующим такой идеализации отрицанием зависимости и пассивных усилий добиться чего-либо с помощью разговоров. Их отрицание этих пассивных черт является настолько явным, что Райх выдвинул утверждение о том, что фаллически-нарцистический характер представляет собой не что иное, как защиту против них [122].

Сенсомоторная доминантность

Помимо таких качеств, как вожделение и гедонизм, бунтарство и стремление наказывать, желание доминировать и жажда власти, жесткость, готовность рисковать, нарциссизм, хитрость, в энеатипе VIII присутствует и преобладает действие над интеллектом и чувством, поскольку этот тип является самым сенсомоторным из всех характеров. Этот тип ориентирован на конкретное и хваткое «здесь и сейчас», особенно в сфере чувств и ощущений, для него характерна тенденция крепко держаться за настоящее, проявляя при этом нетерпеливое пренебрежение ко всяким воспоминаниям, абстракциям, предчувствиям при одновременном снижении чувствительности в области тонких эстетических и духовных переживаний. Концентрация этого типа на настоящем - это не просто проявление духовного здоровья, какой она может являться в случае других типов, но следствие установки на то, чтобы не считать реальным то, что неосязаемо и не может послужить непосредственным стимулом для ощущений.

4. Механизмы защиты

При рассмотрении вопроса о том, какие механизмы защиты являются наиболее характерными для характера вожделения-мстительности, сразу поражает ярко выраженный в характере этой личности уклон в направлении, противоположном подавлению инстинктов, что Фрейд считал характерным для невроза вообще. И действительно, в то время как для большинства характеров (возможно, за исключением II и в какой- то степени VII энеатипов) свойственно подавление сексуальности и в еще большей мере подавление агрессивности, именно отсутствие ингибиции этих качеств является характерным для импульсивности типа вожделение. Однако, интерпретируя фаллически-нарцистический характер, Райх выразил мысль о том, что вся жизненная ориентация этого характера может рассматриваться как ориентация на защиту: защиту от зависимости и пассивности. Можно сказать, что сверхмужественный энеатип VIII стремится с помощью чрезмерного самоутверждения и агрессивности избежать положения «женственной» беспомощности - беспомощности, которая повлекла бы за собой необходимость подчиниться социальным ограничениям и обуздать собственные импульсы.

Кроме того, чтобы как-то компенсировать ощущение вины, стыда и собственной никчемности, пробуждаемых пренебрежением к другим, индивид развивает у себя чувство отрицания вины и подавление (в широком смысле этого слова) суперэго, но не ид. Это бунтарское сопротивление ингибиции в соединении с ощущением солидарности по отношению к предполагаемым интрапсихическим жертвам несправедливости, по-видимому, еще не получило соответствующего названия в психоанализе, хотя можно считать, что оно до такой степени сходно с отрицанием, что при этом имеет место отказ от интернализированного авторитета и его ценностей. Поскольку Фрейд использует термин «отрицание» (Verneinung) в основном по отношению к отказу от внешней реальности, я не счел нужным использовать его в данном обсуждении, кроме как метафорически, и лишь отмечаю необходимость более специфического термина, который обозначил бы подавление не инстинктивной стороны конфликта, но ее контринстинктивной стороны. Для этой цели можно было бы пользоваться терминами «контррепрессия» или «контридентификация», особенно последним из упомянутых, поскольку черты, связанные с бунтарством, могут пониматься как обратные идентификации по отношению к образцам поведения и понятиям, которых от индивида ожидают общество и родители. Расположение на энеаграмме энеатипа VIII, противоположное IV, однако, наводит на мысль, что «контринтроекция» может быть даже более специфичной, ибо, в отличие от энеатипа IV, который имеет обыкновение привносить в свою психику отрицательные объекты, выступающие в качестве инородных тел, энеатип VIII ведет себя в противоположной манере по отношению к тем, кто склонен поглощать такие объекты, и просто «выплевывает» то, что не соответствует его желаниям.

Не менее характерна для манеры подавления энеатипа VIII специально культивируемая способность вытеснять из сознания болевые ощущения - состояние, при котором человек может не чувствовать, что у него высокая температура или воспаление среднего уха. На психологическом уровне нечувствительность к психологическому дискомфорту жестких, склонных к садизму индивидов сопрягается и с относительной нечувствительностью к стыду и объясняет кажущееся отсутствие чувства вины. Я думаю, что этим объясняется и типичное для этого энеатипа стремление к беспокойству и риску, который ими не избегается, но некоторым «садистским» способом трансформируется в стимул, источник возбуждения (акт садизма против самого себя). Это характерное поднятие болевого порога, которое можно считать основой для появления черствости, отказом от ожидания любви со стороны окружающих и выступлением против принятых обществом стандартов поведения можно называть «десенситизацией».

5. Этиологические и другие психодинамические замечания [123]

Конституционно энеатип VIII тяготеет к мезоэндомор- фичности, и в целом этот тип эго является самым мезоморфным из всех; это позволяет предположить, что «выбор» самоуверенного и воинственного стиля общения индивидами этого типа весьма сильно поддерживается их конституцией.

Этот тип является также одним из самых эктопенических [124] - и соответствующая недостаточность церебротонии может считаться фоном для этого весьма экстравертного характера.