Еще раз о слабых функциях
Еще раз о слабых функциях
В связи с тем, что наша сегодняшняя культура не допускает принятия человеческих слабостей как естественных проявлений личности и требует универсального совершенства, люди с трудом воспринимают соционические идеи. Кажется, что согласиться на наличие слабых функций унизительно, поэтому придумываются самые разные варианты «обхода» соционических законов. Очень часто приходится слышать о «творчестве» по слабым функциям, об «особой чувствительности» болевой точки, об уникальной способности конкретного человека «проработать» слабые функции.
Такие утверждения основаны на горячем желании не иметь слабостей вовсе, на плохом знании свойств функций, на неумении наблюдать их работу в реальности.
Разница в мерности функций, описанная выше, накладывает на их работу и, соответственно, на наше восприятие такие ограничения, которые непросто преодолеть обычной «проработкой». Дело в том, что мерность функции определяет мерность модели, которую функция строит, чтобы отобразить реальность. И мы вынуждены пользоваться, например, плоской моделью четырехмерного мира по аспектам наших 3-й и 6-й функций. Сколько же надо «прорабатывать» такую модель, чтобы она стала соответствовать реальному миру? Давайте разберем пример-аналогию, который даст нам приблизительное представление о действительном положении вещей.
Допустим, мы показываем кубик человеку с трехмерным восприятием. Ну, кубик и кубик — человек видит плоскости, вершины, ребра, он и раньше видел подобные фигуры, представляет их свойства. Такой человек хорошо понимает, что относится к одной грани, что к другой, какие ребра сходятся к каким вершинам и т. п. Ему не надо объяснять этого долго.
Теперь допустим, что информация о кубике попала к существу с плоскостным восприятием. Оно способно воспринимать только плоскую проекцию нашего куба. Конечно, вид фигуры при этом искажен, свойства воспринимаются неадекватно. Тогда, чтобы передать полную картину каждой грани, мы должны дать либо шесть проекций куба с правилами обхода, либо его развертку с правилами сборки. То есть вместо одной картинки наш собеседник должен запомнить шесть, плюс правила, которые ему кажутся совершенно абстрактными. Ну, скажите, пожалуйста, почему самые далекие друг от друга части развертки полагается считать тождественными? Ему же видно, что это абсурд.
Никакие разговоры о том, что «на самом деле» это объемная фигура, только он этого видеть не может, его не убедят. Он живет в своем плоском мире, справляется со своими задачами и никаких «объемов» в жизни не встречал. И прекрасно до сих пор без этого обходился. Но даже если ваш «плоский» партнер попытается усвоить знания, которые ему дают, он вынужден будет оперировать гораздо большими объемами информации (описанием развертки, правилами сборки), чем человек с объемным восприятием. Для последнего «куб» — это очень компактный образ, которым ему легко и просто оперировать. Поэтому и суждения его о предмете будут быстрее, точнее и более полными.
А теперь представьте, что мы пытаемся передать информацию о кубе существу с линейным, одномерным восприятием. Что увидит он, если на одну линию попытаться спроецировать весь куб? И сколько информации будет неизбежно утеряно при такой процедуре? Более того, чем больше информации пытаться передать такому существу, тем большая путаница будет в его голове.
При этом любые сведения все равно будут упакованы на одну линию, и о каждой точке он будет твердо знать только одно: ближе или дальше от других точек она располагается в его модели мира. Примерно такое восприятие имеет каждый из нас по 4-й и 5-й функциям. Там тоже существуют только оценки «хуже» — «лучше» без учета конкретных обстоятельств и ракурсов развития ситуации. И трудно убедить человека, что одни и те же действия могут иметь совершенно разную оценку в зависимости от внешних обстоятельств. Все мы по слабым функциям ищем простого решения сложных проблем.
Нам следует четко помнить, что при передаче объемной информации в систему с мерностью на 2 уровня ниже потери становятся необратимыми. И увеличение количества сведений только усугубляет неразбериху в голове партнера.
Вот так и с функциями. Модели реальности, которые наши функции строят по своим аспектам, имеют различную мерность в зависимости от того, в какой ячейке находится сама функция. И слабые функции называются так не потому, что каждый тип ленится развивать именно эти свои свойства (а если бы захотел — смог). Наоборот, это название отражает тот факт, что они в принципе не в состоянии дать модель мира, адекватную всей его сложности.
И мы все должны отдавать себе отчет в том, что наши суждения в области слабых функций не являются экспертными, сколько бы мы ни старались. Хотя лично нам они могут казаться вполне приемлемыми. Мы не видим ни сложности мира, ни своей несостоятельности по аспектам слабых функций.
Конечно, человек может и должен освоить опыт социума и быть уверенным пользователем достижениями культуры по аспектам своих 3-й и 6-й функций. Но не следует ожидать от себя небывалых творческих достижений или соревноваться с обладателями сильных функций в том, кто лучше решает вставшую проблему. Лучше было бы ориентироваться на взаимное сотрудничество и помощь друг другу в том, где мы оцениваем действительность экспертно. А для этого именно наши сильные функции должны быть развиты в полном объеме, чтобы мы сами могли стать надежными партнерами нашим близким, помочь им справиться с жизнью в нашем непростом мире.