Моральная сторона обмана

Моральная сторона обмана

Ложь принято рассматривать как аморальное поведение. Некоторые философы считали «истину» абсолютным идеалом; другие, например, Бок (1978b), осуждали ложь, говорили о ее негативном влиянии на человеческие взаимоотношения, а правда становилась основанием для этого осуждения. Несмотря на неприязнь, ложь — характерный признак жизни в целом и неотъемлемая часть человеческих взаимоотношений.

Некоторые причины, по которым на ложь приклеен ярлык аморальности, делегированы из различных сфер научных интересов (этологии, эволюционной психологии, этики и социобиологии), которые уделяют особое внимание генетическим механизмам при объяснении поведения и социальных отношений (Александр, 1985, 1987; Докинс, 1989; Кребс и Докинс, 1984; Wright, 1994a, 1994b). Как отмечали Кребс и Докинс (1984), правда и честность сами по себе не считаются достоинствами при естественном отборе. Но альтруизм по отношению к ближним косвенно способствует репродукции генетического материала. Если его биологический родственник (который во многом имеет тот же набор генов, что и альтруист) выживает, чтобы производить потомство, то генетический материал альтруиста также сохраняется.

Александр (1985, 1987) предположил, что мораль парадоксальным образом зародилась в агрессии. Кооперация и взаимная помощь небольших групп первых людей помогали им соперничать и побеждать. Выживание для первобытных охотников и собирателей зависело от доверия и принципов взаимного альтруизма. Обман мог подставить под сомнение выживание всей группы, и, следовательно, важнейшим качеством становилась правдивость. Независимо от обоснованности такой теории очевидно, что доверие и честность между членами одной социальной группы — широко признанные достоинства независимо от того, идет ли речь о семье, молодежной группировке или монашеском ордене. Ценность правды ослабевает, когда ослабляются связи между людьми. Чем они слабее, тем меньше потенциальная выгода от взаимного альтруизма. Например, человек, который не допустит лжи по отношению к близкому другу, может обманывать страховую компанию.

С биологической точки зрения, родители не в состоянии терпеть обман со стороны маленьких детей и одновременно оберегать их. Кроме того, ребенок символически есть часть своих родителей. Ложь и обман выражают неприятие или протест против отношений. Ребенок усваивает необходимость говорить родителям правду, и, следовательно, приходит к выводу, что ложь и обман — это плохо. Первая намеренная ложь ребенка — знак протеста, представляющий собой начальную стадию индивидуализации и сепарации. И наоборот, в соответствии с концептами лжи во властных структурах, родители не испытывают схожего напряжения, когда сами врут детям, и в «патерналистической» манере могут часто обманывать своих отпрысков.

Моральные императивы правды и запрет на обман отражают корыстные интересы властных структур. Их представители не хотят быть обманутыми теми, кого сами контролируют. Как отмечал У. Б. Робинсон (1993), победители пишут историю и определяют «правду» прошлого. По мнению Ницше, «сильный всегда лжет». До некоторой степени слабые умело управляются благодаря информации, которую им преподносят. Правительства, монашеские ордены, корпорации и другие авторитетные социальные структуры устанавливают доктрину («мораль») правды, которая мотивируется потребностью и желанием слышать только правду от остальных, но не обязательно отвечать им тем же. Корпоративная структура требует честности и абсолютной откровенности от подчиненных относительно их действий, но не обеспечивает их данными о закрытых заседаниях совета директоров и об обсуждении стратегий дальнейшего развития. Таким образом, для широкой общественности провозглашается нравственность правды, потому что это позволяет властным структурам поддерживать статус-кво. Ложь тех, кто наделен властью, рационализируется как необходимая ради блага организации. А ложь простых работников рассматривается как причинение вреда организации.

Доверие не подразумевает веру в то, что человек всегда будет говорить вам только правду. В отношениях доверие скорее вера, что человек (или организация) постарается не причинить вам вреда. Правда может стать оружием для разрушения чужой самооценки и ощущения собственного благополучия. Супруги знают об этом и внимательно относятся к компонентам супружеского самообмана, даже когда ради этого приходится лгать. Доверие разрушается скорее не обманом, а потерей уверенности в том, что обидчик уважает наши интересы. Конечно, при определенных обстоятельствах и ложь ведет к утрате доверия.

Считается, что в основополагающем труде Бок Lying: Moral Choice in Public and Private Life (1978 а) автор разделяет взгляды Канта о ценности абсолютной правды (Соломон, 1993). Однако Бок (1980) также удовлетворила потребность в дальнейших междисциплинарных исследованиях последствий обмана, исследованиях, выходящих за рамки философии, например, в сфере психологии, социологии и антропологии. Впоследствии ряд авторов обращались к этой проблеме (Бэйли, 1991; Найберг, 1993; Соломон, 1993). Независимо от того, принимает ли автор философские взгляды Бок, она достигла своей цели — привлекла внимание и инициировала подробное рассмотрение нравственной стороны обмана.

Некоторые современные философы отошли от абстрактных принципов и более прагматично рассматривают этические нормы правды и обмана. Соломон (1993), например, уделял много внимания влиянию лжи на межличностные отношения, определяя, является ли коммуникация «успешной» или «неуспешной». «Обман — это прежде всего форма отношения с окружающими и самим собой. Обман может быть губительным и даже смертельным, но иногда он ни то, ни другое». Далее он говорит: «Обман и самообман… может быть не искажением, а самим материалом человеческого общения». Эта точка зрения во многом согласуется со взглядами Шайбе (1980).

Найберг (1993) утверждала, что «обман не просто необходимо терпеть, как иногда возникающее, осторожное отклонение правды: скорее это естественный компонент нашей способности организовывать и изменять мир, чтобы решать проблемы координации среди отличающихся людей, преодолевать неизвестность и боль, быть частью общества и добиваться приватности, когда это необходимо, чтобы выжить как вид и развиваться как личность».

Вслед за Соломоном и Найберг мы предполагаем, что ложь и самообман изначально не являются ни нравственными, ни безнравственными. Они — неотъемлемая часть наших отношений с самими собой и с окружающими.