Глава 4. Такая обычная женская жизнь

Глава 4. Такая обычная женская жизнь

`Обычная женская жизнь — это целая цепь последствий от сформированной в ней ценности и важности других в сочетании с собственной неценностью. И последствия эти имеют разрушительную силу для настроения женщины, ее состояния, позитивного отношения к жизни, — от которых и зависит будущее наших детей и даже нашей планеты.

Давай подробно познакомимся с этой обычной, нормальной женской жизнью, с последствиями наших женских «долгов». Чтобы увидеть всю ненормальность такой «нормальной», обычной жизни женщины. Чтобы не согласиться больше так жить, так разрушать свои собственные жизни и жизни наших близких.

Потому что мы, женщины — ценный дар, сокровище этой планеты.

Мы, женщины — ее душа.

Мы просто обязаны жить совсем другой — счастливой жизнью.

Но — может ли жить такой жизнью женщина, не ощущающая своей высокой ценности и постоянно жертвующая своей жизнью ради ценности других?…

Последствие № 1. Жизнь в рамках

Мы, женщины, в большей степени, чем мужчины, живем в рамках и ограничениях, определенных самой нашей женской сутью, нашей женской ролью.

Эти рамки иногда простое следствие нашей женской физиологии.

Беременность, роды, период вскармливания ребенка уже накладывают определенные рамки на нашу свободу жить «нормальной» жизнью: заниматься тем, чем ты хочешь, ездить туда, куда хочешь, носить то, что хочешь.

Мы, женщины, из-за особенностей нашей физиологии даже в отпуск едем, просчитывая дни, — успеем ли отдохнуть, пока начнутся месячные, или часть отдыха будет потрачена впустую, когда ни поплавать, ни позагорать толком нельзя.

У мужчины есть свобода делать то, что хочется. У женщины есть свобода иногда не делать того, что не хочется.

Неизвестный автор

Даже изначальный выбор профессии для женщины имеет рамки и ограничения. Мы имеем рамки в выборе профессии. И не только потому, что есть женские и неженские профессии. Тут мы, женщины, продвинулись далеко.

Но, выбирая профессию, большинство женщин заранее думают — как это отразится на семье, на возможности иметь ребенка… Мужчины редко об этом думают. Они свободны делать любой выбор. Женщине же приходится все рассчитывать, приходится учитывать эти рамки. Успею ли я окончить институт до родов? Смогу ли продолжить учебу, если заведу ребенка? Смогу ли с маленьким ребенком работать на этой работе? Возьмут ли меня туда?

Сами родители, когда их дочь выбирает профессию, часто говорят девочке:

— Зачем тебе это, все равно замуж выйдешь, и все…

Или:

— Зачем тебе эта профессия, она будет мешать семье…

Мой папа говорил мне именно так, когда я была увлечена идеей поступления на факультет журналистики МГУ. Я страстно любила писать, всегда, сколько себя помню. Но папа сказал:

— Это не женская профессия — журналист! Будешь по командировкам ездить, — а как же семья?… Ни одному мужчине такая жена не понравится…

И я изменила свой выбор, хотя спустя столько лет все равно пришла к тому, о чем мечтала — писать статьи, рассказы, книги. А сколько женщин, пожертвовав своей карьерой или выбором желаемой профессии, так и остались не реализованными, потому что это помешало бы их роли жены и матери.

Каждый человек мечтает прожить свою жизнь такой, как хочет. Мы хотим кем-то стать, чего-то достичь, реализовать свои способности. В этом и есть свобода личности — жить так, как ты хочешь. И мы, женщины, часто бываем ограничены в этой свободе. Наш долг — жить ради других, для других — лишает нас этой свободы. Мы очень часто несвободны в выборе делать то, что хотим, если это расходится с интересами семьи, а интересы других нам всегда важнее, чем наши собственные. В жизни женщины всегда есть более важные участники, чем она.

Есть еще одна категория рамок, накладываемых на жизнь женщины.

На нас, женщин, наложено много социальных рамок и ограничений в виде убеждений, правил — что можно и нельзя женщине, какой она должна быть. Она должна быть порядочной, приличной, правильной. И многое из того, что допускается, прощается, даже поощряется в мужчине, — недопустимо для женщины.

Мы, приученные с детства быть хорошими и примерными девочками, до сих пор не можем отойти от этих стереотипов. Я хочу любить, быть любимой (это желание есть в каждой женщине, независимо от возраста, тем более что многие женщины прожили свои жизни в жертвовании собой и терпении и так и не узнали женского счастья, не реализовали в себе женщину), но я не могу себе этого позволить — в моем-то возрасте. Это неприлично. Что подумают другие?

Я хочу родить ребенка, но мужчина этого не хочет. Но как я могу родить ребенка «без мужа», — это неприлично, так не принято. Что обо мне подумают?

Есть целые категории рамок в жизни женщины, связанных с нашим долгом не быть собой, быть такой, чтобы понравиться другим.

Одна женщина, рассказывала о своем браке:

— Я не носила паранджу, я могла ездить куда хочу, я могла покупать что хочу, встречаться с подругами, но при этом постоянно, постоянно чувствовала себя как в клетке. Я чувствовала, что задыхаюсь, что мне не хватает воздуха. Потому что какие-то невидимые, вроде бы несерьезные ограничения все время существовали надо мной. Я постоянно чувствовала собственный контроль — это не скажи, это не покажи, тут будь умнее, тут улыбнись, тут не обращай внимания. Я постоянно сталкивалась с тем, что мне нужно было какой-то быть, где-то быть, где мне не хотелось быть, — но надо, потому что там будут люди, которые должны увидеть нас как счастливую семейную пару. И я постоянно чувствовала какие-то внешние ограничения: не носить то, что ему не нравится, и, наоборот — ходить в том, что ему нравится. Тут — промолчать, сделать безмятежный вид, когда его друзья, пришедшие в гости, вспоминают его былые похождения. Тут изобразить радость, когда приходят его родственники. И вроде все это мелочи, пустяки, вроде все это можно перетерпеть, и я терпела, и была умной, и мудрой, но только теперь, когда мы развелись, я чувствую, как груз этих рамок, несвобод упал с моих плеч. Это удивительное чувство — свободы быть собой, быть такой, какая я есть, ничего не изображать, не терпеть, не замалчивать, не делать вид, просто быть свободной — какое это счастье!..

А я, слушая эту женщину, думала о том, что, конечно же, эти рамки и ограничения — не следствие брака или мужского диктата. И это в самой меньшей степени разговор о мужчинах или о браке. Это не о том, что нам, женщинам что-то не разрешают, в чем-то нас ограничивают. Это в первую очередь о нашем согласии с жертвенностью, вторичностью.

Это согласие с тем, что кто-то имеет право распоряжаться твоей жизнью. Это согласие с чужими правилами.

И конечно, трудно, просто невозможно жить по чужим правилам и не чувствовать рамок и несвободы.

Правила должны быть общими. Правила должны быть справедливыми. Правила не должны ограничивать личность. Но как часто именно это и происходит при ныне существующих правилах, в которых женщине уже уготована роль жертвы, подчиняющейся мужчине.

Последствие № 2. Перегруженность ответственностью

Моя свекровь рассказала мне однажды о своих новых соседях по даче:

— Ты знаешь, — говорила она, — я просто им удивляюсь и радуюсь. Он — «восточный» мужчина, она — русская. И как они хорошо вместе живут! Ведь говорят, что восточные мужчины деспоты, что они женщину ни во что не ставят. А она у него — как принцесса! И заботится он о ней, и помогает ей. И все они вместе делают… — Свекровь помолчала, потом добавила печально: — А наши мужики совсем обнаглели — пальцем не пошевельнут, все стараются за счет женщины выехать…

Я улыбнулась этому ее сравнению. Почему-то чаще всего в роли таких вот деспотов, с которыми женщина находится, как в рабстве, выступают в наших представлениях «восточные» мужчины. Согласна, во многих восточных странах много несвободы в правах женщины, но что касается уважения к женщине, заботы о женщинах, — у «восточных» мужчин есть чему поучиться.

Я помню, как удивилась, побывав однажды в «восточной» стране, что практически не встретила в магазине женщину-продавца. Так странно это было, что мужчины работают продавцами! И на мой удивленный вопрос один из них ответил: «Это ваши мужики своих женщин не жалеют, работать их посылают. Мы своих женщин жалеем. Наши женщины не должны работать — им должен мужчина все предоставить. Чтобы она с семьей ни в чем недостатка не знала…»

И я вспомнила ситуацию совсем недавнюю, когда мы с дочкой, пойдя по магазинам, так увлеклись покупками, что нагрузили себя сумками, сумочками, пакетами. Водитель такси, пожилой «восточный» мужчина, только покосился на нас, когда мы, смеясь, заталкивали сами себя и эти бесконечные сумки и пакеты в машину. Мы ехали и хохотали над нашей способностью за один раз скупить полмагазина, чтобы потом несколько недель не ходить по магазинам. Такси остановилось, и начался наш новый приступ смеха. Мы хохотали, что называется, до слез: ни она, ни я не могли вылезти из машины, придавленные, прижатые пакетами и сумками.

— Ой, мам, вытолкни меня, — хохотала дочь, — я сама не вылезу!..

— Кто бы меня вытолкнул, — хохотала я в ответ, — я сама с места сдвинуться не могу…

Мы хохотали, нам было весело, ничего трагичного не было для нас в этой ситуации. Ну, напокупали мы кучу всего, ну, увлеклись так, что в машине со всем этим застряли.

Но наш водитель во время нашего хохота оставался совершенно серьезным, я бы даже сказала, что на лице его было осуждение. И когда мы уже почти «эвакуировались» из машины, продолжая хохотать теперь оттого, что все пакеты и сумки никак не хотели укладываться в руки, потому что рук, что называется, не хватало, — он не выдержал и сказал осуждающе, даже гневно:

— А ваши мужики где — спят?!

Он сказал это действительно осуждающе, ему, наверное, просто непонятно было, как можно позволить женщине так нагружать себя, как можно так не заботиться о женщинах, чтобы они столько на себя навешали. И почему вообще это делают женщины?…

Мы потом с дочерью не раз вспоминали этого мужчину и его искреннее удивление и даже возмущение. Мужчины у нас были, и мы могли бы взять их с собой за покупками, но это был наш с ней выбор — пойти в магазины вдвоем, походить по ним по-женски медленно, походить по рынку, что-то попробовать, обсудить, что из этого можно приготовить. Это был наш с ней выбор — просто мы нагрузили себя сами сверх меры.

И именно это и делает большинство женщин.

Мы нагружаем себя сверх меры. Мы берем на себя столько, сколько брать не надо. И рано или поздно чувствуем перегруженность — тяжкий груз этой взятой на себя ответственности.

Однажды на вокзале я обратила внимание на женщину. Я заметила эту женщину издали. Она, что называется, везла на себе огромную тележку, которую и тележкой-то назвать нельзя. Это была просто «телега», на которую были нагружены две огромные клетчатые сумки, в которых чаще всего перевозят товар. Она тянула эту «телегу» и была похожа на бурлака, именно это слово сразу пришло мне в голову, когда я ее увидела. Она тянула свой тяжелый груз по платформе, неровной, в рытвинах, и видно было, сколько усилий она прикладывает, чтобы это делать.

Я стояла на платформе, делая небольшую передышку. Мой поезд стоял на платформе. До его отправления осталось двадцать минут, мне нужно было пройти еще шесть вагонов, чтобы дойти до своего. Вещи, которые я несла, не были тяжелыми, — сумка с вещами и большая коробка с сухими цветами, которые я купила для своих занятий флористикой. Коробка была легкая, но громоздкая. Поэтому я и делала остановки, добираясь до своего вагона.

Женщина-бурлак, как я ее назвала, поравнялась со мной, остановилась и сказала фразу, которая повергла меня просто в шок:

— Женщина, давайте я вам помогу!

Я не сразу поняла смысл того, что она мне предложила, потому что поверить, что она, нагруженная сверх всех ее сил, предлагает мне помощь, было просто невозможно. Я действительно была ошарашена ее предложением. Ей самой нужна была помощь, а она еще предлагает помощь мне!

Но она, видя мое непонимание, повторила свое предложение, дав ему обоснование, которое меня изумило еще больше:

— Давайте я вам помогу, что же вы в руках все несете, я на тележку положу, и поедем…

Я затрясла головой в ответ на ее предложение, потому что слов у меня просто не было.

И потом, отойдя от первоначального изумления, я сказала:

— Нет, спасибо, не нужно. У меня вещи нетяжелые. Коробка вообще легкая. Я донесу все сама! Спасибо! — сказала я, считая, что этим все и закончится.

Но не тут-то было! Она и не собиралась уходить, видно, просто не могла оставить на платформе человека, которому нужно было нести вещи в руках.

— Давайте я сумку на тележку положу, чего вы ее в руках нести-то будете, — настойчиво сказала она.

Я посмотрела на нее уже с интересом. Это было потрясающе! Это был действительно яркий, что называется, «запущенный» случай такой неценности себя, и такого желания всем помочь ценой своих собственных сил. Помочь даже тому, кому помощь не требовалась…

Я всегда очень легко и спокойно принимаю любую поддержку. Я уже давно перестала напрягаться по этому поводу, считая себя за это должной или чувствуя себя неловко оттого, что кто-то тратит на меня силы или время. Я считаю, что я стою того, чтобы люди тратили на меня силы и время, и всегда благодарна им за это и принимаю их помощь. Но в этом случае я просто не могла это сделать!

Я, подбирая слова, снова как можно доходчивее и миролюбивее объяснила женщине, что мне не нужна помощь, что мне нужно пройти всего несколько вагонов и время у меня есть, и сумка у меня нетяжелая…

Но она как-то по-детски настойчиво сказала мне в ответ:

— Ну и чего же вы будете ее в руках нести!

Я сдалась. Я просто сдалась и подумала, ну что ж, если ей это надо, если ей нужно проходить именно эти уроки, пусть она их проходит…

— Хорошо, — сказала я. — Давайте вы мне поможете.

Женщина стала отцепливать от тележки резинки, которыми были прикреплены сумки. И это было очень сложно — отцепить натянутые жесткие резинки, потом, поставив мою сумку на две громадные сумки, опять натянуть эти резинки…

Она сделала это, и мы поехали. Вернее, поехала, то есть потащила на себе «телегу» она, а я пошла рядом, помахивая своей легкой коробкой. И пока мы шли, она проникновенно говорила, что вот, мол, какая жизнь тяжелая и несправедливая, приходится все делать самой, а муж что, — муж сидит дома на диване да газетку почитывает, а она вот так «ишачит».

И я, слушая ее, подумала потрясенно: а как же мужу не читать газетку на диване, когда есть ему на то позволение! Если она все взяла на себя. Если она до такой степени все взяла на себя, что ходит по платформе и собирает сумки для перевозки у чужих людей! Что уж тогда говорить о муже — он точно освобожден от всех дел. И жалко мне было эту женщину безумно, и «учить» я ее не могла, просто времени не было что-то объяснить ей, и случай был действительно тяжелый, одним разговором тут не обойдешься. И так жаль было, что живет эта женщина такой трудной жизнью, а могла бы жить гораздо легче, если бы не брала на себя весь груз ответственности и не жила под девизом: «Я сама!»

Мы доехали до моего вагона, я поблагодарила женщину, она пошла дальше, а я посмотрела ей вслед и подумала, что вот так, как она, сейчас и выглядят многие и многие женщины, перегруженные ответственностью. Они тащат на себе этот воз, и трудно им это, тяжело. И я искренне, от всего сердца пожелала этой женщине, чтобы она как можно скорее смогла освободиться от этого груза, который сама на себя взвалила.

Я зашла в вагон, поезд тронулся, и я, смотря на пейзаж за окном, думала о том, что я сама раньше была такой, как эта женщина. И, встреться мы с ней раньше, — мы могли быть подругами по несчастью. Мы могли бы, как две жертвы, жаловаться друг другу на наших мужей, которые «сели нам на шеи», и плакаться — какая тяжелая жизнь.

Я была такой же, пока не изменила свои представления о своих «долгах» и об ответственности. Перестала за все хвататься и за всех все делать.

Но именно так, такой жизнью, перегруженные ответственностью, живут еще многие и многие женщины. И нам нужно будет учиться освобождаться от этого груза, от тяжести, учиться освобождаться от повышенной ответственности, делиться этой ответственностью с другими.

Последствие № 3. Усталость

Однажды мне довелось увидеть типичную жизнь женщины со стороны. Женскую жизнь во всей ее красе.

Я, начав писать эту книгу, приехала однажды в гости к моей подруге, живущей в другом городе, и с интересом наблюдала за этой типичной жизнью современной женщины. Ну, может быть, не совсем типичной, потому что она — не просто работающая женщина, а еще деловая женщина, растущая, делающая карьеру.

Она просыпается в шесть утра, чтобы пойти на стоянку и забрать машину, привезти ее к дому. На ней она отвезет в школу детей. Она хорошая мама, поэтому дети ее учатся в хорошей школе, которая находится не рядом с домом. Машина нужна ей и для работы — она занимается делом, которое требует перемещения по городу.

Пока дети спят, она принимает душ, укладывает волосы, красится — она должна хорошо выглядеть. Она готовит завтрак. Она поднимает детей, помогает им собраться в школу. Заплетает косички младшей дочери. Кормит детей завтраком. И все это в темпе, быстро, подгоняя их, потому что — время. Она должна успеть на работу. Она уезжает на целый рабочий день, который наполнен делами, встречами, обсуждениями. Она занимает достаточно высокий пост, поэтому день ее действительно полон дел. Но надо выкроить время, чтобы заехать в магазин и купить для младшей дочери спортивную форму, надо выкроить время, чтобы заехать в химчистку за курткой, надо выкроить время, чтобы поискать себе в магазинах новый деловой костюм — статус обязывает. И это невозможно сделать после работы — после работы она занята детьми и домашними делами. Поэтому целый день проходит в темпе, в суете дел. Потом — по магазинам за продуктами. Потом — домой к детям, к их детским проблемам. Побыть с ними. Послушать, поиграть, про- верить уроки. Приготовить ужин. Накормить. Уложить спать. Для этого — посидеть в детской, дети, соскучившиеся по маме, не отпускают ее. И вот наконец дети спят, посуда помыта, на кухне порядок — можно теперь… взять в руки учебники, книги, конспекты лекций и начать готовиться к экзаменам, она учится, чтобы иметь возможность подняться по карьерной лестнице. Ей важно это сделать, ей хочется реализовать себя, и ей нужна хорошая зарплата, — она содержит семью. И поэтому допоздна она читает, конспектирует. И часто готовится к завтрашнему рабочему дню — при всей загруженности на работе иногда ей приходится брать работу на дом. И она сидит за компьютером, готовя материалы к завтрашнему договору, распечатывает на принтере нужные документы. А завтра — подъем в шесть утра. Пока дети спят — привезти к дому машину, сделать себя красивой, потом поднять детей…

Она перегружена делами и обязанностями. И она устает. И за два выходных дня едва успевает отдохнуть, чтобы опять начать вставать в шесть утра…

И это при том, что ей много и регулярно помогает ее собственная мама, которая ежедневно приезжает с другого конца города, чтобы забрать детей из школы и накормить их обедом, потому что дочь при всем своем желании не может выкроить из своего рабочего дня на это два часа. И ответственная бабушка, на которой держится ее собственный дом, забота о муже и домашнем очаге, переделав с утра все домашние дела, мчится через весь город, чтобы помочь дочери.

Каждый раз встречая ее, пришедшую «на вахту», у подруги, я говорю: «Ну что, покой вам только снится?» И она в ответ только машет рукой, мол, а что поделаешь? А я, встречая ее, думаю — когда же женщина действительно может просто жить, не перегруженная обязанностями? Ведь, казалось бы, она вышла на пенсию, с нее снят целый пласт рабочих обязанностей, она может расслабиться, отдохнуть. Но — нет, теперь она должна помогать детям, должна воспитывать внуков. На смену одному «долгу», приходит другой…

Я, проснувшись однажды в шесть утра, и услышав, как хлопнула входная дверь, — подруга пришла с улицы, привезя машину, — тоже поднялась, чтобы выпить вместе чашку кофе, и приняла совсем небольшое участие в сборах детей: заплела косички, сделала бутерброды, сварила кофе для подруги. И, проводив их, уже не легла спать, занялась своими делами, села за компьютер. И удивилась, почувствовав днем, как я устала и хочу спать. Я посмотрела на часы — было полтретьего. А я уже устала и хотела спать, потому что так рано начала свой рабочий день. Это было ненормально для меня — так рано просыпаться. Я уже давно живу совсем другой, необычной женской жизнью. Я не работаю так, как работают многие женщины, — каждый день, по четкому графику. Я работаю тогда, когда хочу, и столько, сколько хочу. Я сплю столько, сколько я хочу. Я уже несколько лет не знаю, что такое вставать по будильнику. Я просыпаюсь сама, когда высыпаюсь. Я не загружена многими обычными, типично женскими делами, потому что освободилась от каких-то женских «долгов». А тут — чуть-чуть пожила обычной женской жизнью: рано вскочить и всех покормить, собрать и отправить в жизнь — я тут же почувствовала усталость.

А она так жила каждый день. И миллионы женщин живут так каждый день. На них — домашний очаг, и дети, и забота о мужчинах, и работа во всей полноте ее дел и обязанностей. И надо ли удивляться, что они устают? Устают хронически. Что они чувствуют недовольство своей жизнью. Что они раздражены и взвинчены, как могут быть раздражены женщины в хронической усталости.

А где же мужчины, спросишь ты? Где муж этой женщины, чью жизнь я тебе описала? Почему он не отводит детей в школу, не готовит им завтрак, не заплетает косички?

Мужа рядом с этой женщиной уже не было. Поэтому она и вынуждена делать все сама, поэтому и вынуждена была прибегать к помощи еще одной женщины — своей мамы, которой мало своих женских обязанностей, надо еще и дочке помогать.

А сколько миллионов женщин сами, в одиночку несут на себе этот непосильный груз долгов, от которого никто их не освобождает.

Но когда муж у этой женщины был, — картина не очень-то и отличалась. Он решал какие-то «мировые» проблемы, предоставляя ей право заниматься обычными, будничными делами, — приготовить, убрать, отвезти, привезти. Ему было не до этого.

Женщина решает все мелкие вопросы: на что жить, как жить, где жить, чем жить. Мужчина — крупные: есть ли Бог на свете, и — быть или не быть.

Неизвестный автор

Но повторяю: когда я говорю об этой «безответственности» мужчин — я меньше всего укоряю в этом мужчин.

Эта книга не о том, какие несчастные женщины и какие ужасные мужчины, которые так устраняются от ответственности. Я ничего не имею против мужчин. Я уважаю мужчин. Я ценю мужчин. Я считаю мужчин в подавляющем большинстве своем прекрасными и умными, сильными и добрыми людьми.

Дело не в мужчинах. Дело в распределении ролей, в правилах, которые существуют в нашем обществе. Они существуют в наших головах веками — что принято или не принято, что является женским, что — мужским делом. Мы поговорим чуть позднее, откуда взялись эти правила, но сейчас я еще раз обращаю твое внимание на то, что не обвиняю мужчин в этом неравном распределении ролей. Я просто описываю типичную ситуацию и показываю, к каким последствиям это приводит.

Последствие № 4. Чувство вины

В каждой из нас есть некие «идеальные» представления о том, какой должна быть женщина. И мы стараемся достичь этого идеала. И если у нас что-то не получается или получается не так, как надо, — мы испытываем чувство вины, что не справились, не дотянули до идеала.

Я очень хорошо помню себя молодой мамой и мое постоянное чувство вины в тот период. Я постоянно не укладывалась, не вписывалась в мои собственные представления о том, какой должна быть «нормальная» женщина. Я постоянно с чем-то не справлялась, чего-то не успевала, что-то делала не так. У меня никак не получалось быть всем сразу.

Если я становилась нормальной матерью и начинала заниматься ребенком по-настоящему: водить его на плавание, делать с ним поделки, читать ему, помогать ему убирать игрушки, играть с ним, — то я не успевала заниматься своими рабочими обязанностями — нормально готовиться к занятиям, читать нужную литературу. И становилась плохой женой, потому что не успевала к приходу мужа приготовить ужин или навести порядок в доме.

А если я становилась хорошей женой и квартира у меня блестела, и я пекла пироги, готовила борщи и холодцы, свежие котлеты и соусы, и наглаживала рубашки, — то мне некогда было расти профессионально, и на работе я чувствовала какие-то свои огрехи, и на ребенка уже сил не хватало, и на его бесконечные «мам, мам» я начинала орать: «Ты что, не видишь, мама занята, мама котлеты жарит…»

Но если я становилась хорошим работником, мне уже не хватало времени и сил ни на мужа, ни на ребенка, ни на хозяйство. И мысли, как провести показательное занятие, где взять материалы для тестирования, подготовка к занятиям, подготовка наглядного материала отнимали все мое время и внимание.

И когда я отрабатывала полный рабочий день, а потом мчалась домой, забегая по пути в магазины, а потом судорожно что-то готовила, чтобы накормить семью ужином, отгоняя от себя ребенка, чтобы не мешал, — я уже не могла быть ни нормальной матерью, ни женой. И ужин получался на скорую руку, и порядок в квартире некогда было навести, и ребенок чувствовал себя заброшенным. И я становилась плохой дочерью, потому что в суете и спешке забывала позвонить маме, и она звонила сама и говорила: «Конечно, теперь я тебе не нужна… Забыла о матери…»

И я в итоге все время чувствовала себя виноватой. Я постоянно чувствовала, что что-то недоделываю, что-то недодаю ребенку. Я постоянно испытывала это чувство вины. И как это было тяжело!

Потом, уже став психологом и проводя семинары и тренинги, я встречала в женщинах это постоянное, постоянное, непрекращающееся чувство вины. Чувство вины, что они плохие мамы. Или плохие жены. Или плохие хозяйки. И наблюдала тяжелые жизни женщин, недовольных собой и своей жизнью, с грузом вины и усталости.

Здесь и заключен парадокс — женщина берет на себя так много ответственности, что просто не может всю ее нести. Но, не справляясь полноценно со всеми взятыми на себя обязанностями, — она же и начинает чувствовать себя в этом виноватой.

Ты только вдумайся еще раз в смысл того, о чем мы сейчас говорим.

Мы действительно не делаем всего, что должны делать. Не делаем по той простой причине, что это не может качественно сделать один человек. Да еще на протяжении долгого периода времени. Иначе — нам обеспечена верная смерть от усталости, обессиленности.

Но, спасая себя от такого разрушения, не успевая делать все дела, выполнять все «долги», женщины не успокаивают себя тем, что и так делают очень много, — а начинают критиковать себя, выражать себе недовольство собой же. И жить в чувстве вины. И тем самым разрушать себя — свою стабильность, свою уверенность, свое чувство ценности.

Потому что чувство вины и критика действительно разрушают. И то, как переживает чувство вины, как критикует себя женщина, не делает ни одно существо в мире.

Именно женщины, как никто, способны так критиковать себя, так переживать, «пережевывать» недовольство собой, так раскладывать себя на составляющие, копаться в себе, ковыряться в своих чувствах и последствиях наших поступков. Только женщина, с ее эмоциональностью и тонкостью, с ее ранимостью и нежной организацией способна так болезненно относиться к своему несоответствию идеалу. Только женщина может не спать всю ночь и все перемалывать, передумывать, ругать себя, быть недовольной, недовольной собой.

Так не относится к себе ни один мужчина. Я не встречала мужчин, которые бы так разрушали себя критикой и чувством вины. Их защитные механизмы позволяют им выходить из недовольства собой и непринятия своих поступков с меньшими потерями. Они прячут недовольство собой, просто вытесняют его, как будто ничего и не случилось. Женщина же разъедает сама себя, изводит сама себя за свое несоответствие идеалу.

И все из-за чего? Из-за того, что она что-то сделала не так, что-то не сделала, чего-то не успела.

Есть еще одна причина нашего постоянного чувства вины — ощущение важности всех и всего вокруг нас, на фоне нашей собственной незначимости.

Я помню, как развеселила меня моя любимая свекровь, когда однажды горестно сказала:

— Меня прямо совесть мучает, никак я капусту не засолю… Третий день лежит капуста, а у меня руки до нее никак не доходят… Какая же я лентяйка стала, совсем обленилась…

— Почему это вас совесть мучает? — удивилась я. — Вы приходите домой с работы вечером, уставшая, вам уже просто не до капусты. И почему это вы лентяйка? Просто вы устаете, у вас сил нет на эту капусту, зачем же себя лентяйкой называть?

— Кто же я, как не лентяйка? Капуста пропадает, а я сижу…

— Но если вы приходите домой уставшая, то вам действительно нужно посидеть, отдохнуть, а не хвататься за капусту…

— Но мне жалко капусту, — как весомый аргумент сказала она. — Капуста-то пропадает…

— Но вам нужно сначала себя пожалеть и дать себе отдых, а не капусту жалеть…

Свекровь помолчала, потом добавила, улыбаясь:

— Да, наверное, надо бы мне себя пожалеть, но я пока себя жалеть не умею, а вот капусту мне жалко…

Не наученные себя жалеть женщины, действительно больше «жалеют» других или какие-то несделанные дела, до которых руки не доходят. Поэтому повод для критики всегда находится.

Наши представления о том, какой должна быть женщина, что она должна делать, как она это должна делать, заставляют нас стремиться к соответствию идеалу. И мы иногда переусердствуем в этом стремлении, и находим причину для критики и недовольства собой, что называется, на пустом месте.

Однажды во время семинара, я обратила внимание на женщину, которая периодически вздыхала, отвлекалась, что-то ей мешало работать, это было видно. Я спросила ее, что случилось, что мешает ей быть здесь и теперь и полностью отдаться тому, что происходит на семинаре.

— Ах, — сказала она, — я никак не могу настроиться на работу, все время думаю о домашних…

— А почему ты о них все время думаешь? — поинтересовалась я. — Что-то случилось?

— Да нет, ничего не случилось, просто я сюда ушла на занятие, а мужа с ребенком оставила, и вот мучаюсь сейчас, как они там… Чувствую себя виноватой, что их оставила…

— А почему ты мучаешься, почему чувствуешь себя виноватой? — не поняла я. — Что такого в том, что ты оставила ребенка с мужем? Он что — не родной отец ребенку? Он его отчим?

— Да нет, он родной отец…

— Так чего же ты мучаешься? Он что, не справится с ребенком, у тебя что, грудной ребенок?

— Да нет, ребенку шесть лет. Я понимаю, что он справится, да и чего там справляться… Просто неудобно как-то, я тут учусь, а муж с ребенком…

Я искренне не могла понять — в чем трагизм ситуации? Почему оставить ребенка с родным отцом — это значит облечь себя на переживания, чувство неловкости, чувство вины? Что тут ненормального? Именно это я и постаралась объяснить женщине:

— У ребенка два родителя — мать и отец. Ребенок не просто может, он должен общаться с двумя родителями. Что плохого в том, что твой муж — отец ребенка — сегодня пообщается, поиграет, позанимается с ребенком, покормит, уложит его спать? Что в этом плохого и такого уж сверхъестественного, за что надо испытывать чувство вины?

— Ну, не знаю, — говорила женщина, — как-то это неправильно, что ребенок с мужем сидит, а мама учится…

И это все при том, что женщина «училась» уверенности, стабильности, так необходимых не только ей, но и ее близким. Но ей от этого было неловко. Папа с ребенком сидит — как он, бедный, перегрузится сегодня, пока она, виноватая, на тренинге личностного роста себя совершенствует!

И это опять не про мужчин, которые не любят дома с детьми оставаться. Это про нас, про женщин, про навороты в наших головах по поводу своей сверхответственности и постоянного чувства вины, которое мы сами себе придумываем.

Но разве такими — виноватыми, недовольными собой нам нужно быть?

Мы должны делиться любовью и поддержкой, позитивными эмоциями и позитивными картинами мира. И для этого нам нужно быть женщинами, свободными от разрушительного чувства вины.

Последствие № 5. Жизнь по остаточному принципу

Мы всегда больше озабочены тем, чтобы было хорошо другим. Мы постоянно находимся в преклонении, услужении перед кем-то. Мы больше думаем о других, чем о себе. Это — нормально и привычно для женщины.

Я помню, как давным-давно, будучи девочкой-подростком, я стала свидетельницей одного разговора. В нашем доме был какой-то праздник, и женщины, подруги моей мамы, занимались приготовлением праздничного стола. И они разговаривали, обсуждая какие-то рецепты, делясь тем, кто что любит готовить, кто что любит есть.

И реплика одной женщины всех шокировала. Она произнесла совершенно простую фразу, но я увидела по выражению лиц всех присутствующих женщин: то, что она сказала, не вписывалось, что называется, ни в какие ворота.

— Я, когда готовлю куриный бульон, — сказала она, — всегда сама съедаю куриное сердечко и желудочек. Для меня это лакомство. Я его себе оставляю, ни мужу, ни ребенку не даю. Я считаю, что раз я за всеми ними убираю, забочусь о них, готовлю им, столько времени проводя у плиты, то имею право себя побаловать…

Женщины промолчали на это ее «шокирующее» заявление, только взглядами обменялись, в которых читалось: «Нет, ты представляешь — она сама съедает! Сама!..»

Чтобы было понятна вся недопустимость того, что сказала женщина, я поясню, что это было время дефицита продуктов, когда сама курица была дефицитом, и нельзя было, как теперь, просто купить упаковку куриных сердечек или желудочков. Поэтому и получалось, что она позволила себе съесть то, что было редкостью.

И потом, когда эта женщина вышла из кухни, все ее дружно осудили. Всех тогда поразила «эгоистичность» женщины, которая посмела (!) самое вкусное съесть сама, а не положить в тарелку мужа или детей.

Я тогда по-детски подумала — и что тут такого плохого? Она действительно столько для них делает, почему она не может себя побаловать? Она же не забирает себе, что называется, последний кусок, оставляя всех голодными? Но мнение женщин было осуждающим. Как это так? Себе положить лучшее? Это просто ненормально!

А я подумала тогда о своей маме, которая всегда подсовывала другим лучшие куски. И о своей бабушке, которая всегда ела последней, садясь с краю стола, как бедная родственница. И всегда доедала за другими, потому что жалко выбрасывать, если осталось. И могла сказать:

— Вы кушайте, а я рыбу доем, а то она уже третий день стоит, портиться начала.

И я в детском своем возмущении говорила:

— Если рыба портиться начала, ее не есть надо, а выбросить…

Но бабушка думала по-другому: рыбу было жалко, а себя — нет. Ведь, главное, чтобы всем хватило, а она — обойдется.

И я подумала тогда — как эта женщина правильно к себе относится!

Но я сама, воспитанная тоже хорошей и заботливой девочкой, будучи уже взрослой женщиной, вот так же раскладывая еду по тарелкам, выбирала все лучшие куски мужу и дочке, а себе — что останется. И когда принимала гостей — точно так же подсовывала всем все самое лучшее, а себе — что останется, а иногда мне просто чего-то не хватало. И я иногда вспоминала ту женщину. Вспоминала и думала:

— Все-таки та женщина была в чем-то права! Это неправильно, когда ты столько делаешь для других, а сама при этом лишена возможности нормально или вкусно поесть… Это неправильно, когда ты для себя на последнем месте…

И сколько раз я потом встречала это в других женщинах.

Я обо всех позабочусь, а о себе потом, если останется время.

Я всем куплю, все, что им надо, а потом себе, если останутся деньги.

Я всех накормлю, а себя потом — чем останется.

Я все переделаю, а потом отдохну, если получится.

А сколько дискомфорта испытывает женщина от такого вот остаточного отношения к себе.

Сэкономила на себе деньги, которых всегда не хватает, и не пошла в салон к своему мастеру, который дорого стоит, а пошла в незнакомую, но дешевую парикмахерскую. И получила пережженные волосы, плохую стрижку, испорченное настроение.

Не нашла времени на себя, чтобы отдохнуть, набраться сил перед важной встречей на работе — и плохо провела переговоры, потеряла выгодный заказ.

Не купила себе дорогое платье, решив, что лучше на эти деньги купить подарок мужу или маме — и получила испорченное настроение оттого, что на фоне других выглядела «дешево», буднично.

Этот остаточный принцип в отношении себя не делает нас лучше, счастливее, ценнее, достойнее. Наоборот, с таким отношением к себе женщина еще больше чувствует свою неценность, вторичность, даже неполноценность. И скажи — что в этом хорошего?

Совсем недавно я наблюдала интересную ситуацию в магазине, торгующем верхней одеждой. Пожилая женщина (именно так она выглядела), мерила у зеркала пальто, одно за другим. Она снимала одно пальто, надевала другое, и на лице ее была неуверенность. И она опять брала то, которое уже мерила, и опять нерешительно разглядывала себя в зеркале.

За всей этой примеркой наблюдали два продавца. Наблюдали с каким-то удивлением, даже недовольством. Наконец один продавец не выдержал и сказал:

— Женщина, вы уже неделю сюда ходите, и все уже здесь перемерили. Вы уже остановитесь на чем-нибудь!..

— Да вы знаете, — смущенно сказала женщина, — никак не могу понять, что мне подходит… Не могу понять — идет мне или не идет, нормально ли сидит… — Женщина помолчала, потом так же извинительно продолжила: — Я двадцать лет себе ничего не покупала! Как сына родила — так ничего себе и не покупала. Все — ему! — Она проговорила это даже с гордостью, видали, мол, какая я мать. И закончила растерянно: — Разучилась покупать… Навык потеряла…

Продавцы, несколько покупателей (и я в том числе), посмотрели на женщину с удивлением. Это же надо — так о себе забыть!

А я подумала вдруг, что ей, наверное, лет сорок с небольшим. Но этот ее остаточный принцип — «мне не до себя», — виден был во всей ее внешности: в неухоженных волосах, в мешковатой одежде, в разношенных старых сапогах. Такое ощущение, что эта женщина давно поставила на себе крест.

И я подумала тогда, что женщины, которые так вот забывают о себе, о своей ценности, — действительно ставят на себе крест. Но разве это правильно? Разве такими женщинами — старо выглядящими, уставшими, не ценящими себя — мы должны быть? Разве должны мы, женщины, быть замученными жертвами, которым все достается по остаточному принципу? Разве такими образцами мы нужны нашим детям? Разве такими женщинами мы нужны нашим мужчинам?

И вспомнила короткий разговор двух женщин на семинаре:

— У меня вот тоже — дом на первом месте, муж — на втором, а потом — родители, работа, дача… А сама потом трупом валяюсь и думаю — кому труп нужен? Мужу я такая нужна? А помру я — кому он нужен будет…

— Не волнуйся, — смеясь, ответила ей подруга, — такая же, как ты и я, найдется, подберет. И тоже будет служить ему самозабвенно, пока не сдохнет…

И я хочу закончить эту тему заявлением одной маленькой девочки, сказавшей своей маме:

— Мам, не хочу я быть женщиной… Это надо будет раньше всех просыпаться, за всех все делать, все время последней за стол садиться, последней телевизор приходить смотреть, последней мыться, последней спать ложиться… Не хочу я быть женщиной…

Последствие № 6. Плохое обращение

Пока мы продолжаем жить в представлении о своем долге заботиться о других, забыв о себе, мы будем иметь те печальные последствия, которые имеет не ценящая себя, растворенная в других женщина.

Потому что люди относятся к нам так, как мы позволяем им к себе относиться. А мы позволяем другим относиться к нам именно так, как относимся сами к себе.

И если женщина себя не ценит — ее перестают ценить. И это одно из тяжелых последствий для самой женщины. Это переживается женщинами очень тяжело, как несправедливость, как предательство, как эгоизм по отношению к ней. Рано или поздно с этим сталкивается каждая не ценящая себя и растворяющаяся в других женщина, — когда чувствует, что о ней, которая заботится обо всех, забывая о себе, — никто не заботится. Никто не интересуется ею, не проявляет к ней внимания, не переживает за нее так, как переживает за близких она. И никого не волнует — поела ли она, отдохнула ли она, как она себя чувствует.

И сколько раз я слышала от женщин, приходящих на консультацию, обиженных таким отношением к ним близких:

— Они перестали меня уважать… Я им всю жизнь отдала, все им… А я им не нужна, не важна… Они вообще на меня внимания не обращают…

И каждый раз мне так сложно было объяснять женщинам, что это не «они», а она сама сначала перестала себя уважать, то есть считать себя важной для себя. Это она сначала перестала заботиться о себе, отодвинув себя на последнее место. А «они» — лишь отражают ее собственное отношение к себе.

То, с чем мы соглашаемся, то, с чем мы миримся, — сигнал — как с нами можно обращаться. И в этом плане мы, женщины, в большинстве своем, наделали много ошибок.

Когда мужчина или любой другой человек позволяет проявляться по отношению к женщине неподобающим образом, — например, в ее присутствии ругается матом, и женщина не выражает своих чувств, своего несогласия с этим, не говорит о том, что ей это не нравится, не требует, чтобы в ее присутствии не ругались, — сигнал о том, что с этой женщиной можно плохо обращаться, уже пошел.

Уровень отношений уже установлен самой женщиной. Уровень ее ценности, уважения к ней уже определен. Позволение плохо проявляться по отношению к ней уже существует, уже создано самой женщиной.

И если она опять не дает реакции на плохое обращение с ней (а большинство женщин, не приученных ценить себя и стоять за себя именно так и делают) — ситуация только набирает обороты, и уже нет конца плохому обращению.

Пока мы продолжаем страдать, наши обидчики продолжают поступать с нами плохо, зачастую даже не осознавая, как плохо они поступают, — мы же смиренно прячем свои истинные чувства! И в итоге женщина формирует плохое отношение к себе.

Женщина, которая ценит себя слишком низко, сбивает цену всех женщин.

Нелли Маккланг

Женщин унижают и обижают, с ними не считаются, с ними могут позволить некорректный тон, даже грубость и рукоприкладство. От женщин требуют послушания и повиновения в том, с чем они не согласны, — и это тоже одно из проявлений плохого обращения. Женщину могут использовать как сексуальную рабыню, видя в ней только тело, не уважая и не признавая в ней личность.

Именно наше молчаливое согласие творит с нами много бед и несчастий.

Я помню рассказ одной женщины о том, с каким отношением к себе она столкнулась в семье мужа.

— Я не понравилась своей свекрови, это сразу было понятно. И она постоянно отпускала в мою сторону какие-то колкие реплики. И мой муж делал вид, что этого не замечает. И я тоже, вместо того, чтобы оскорбиться и постоять за себя, потребовать уважения к себе, выразить свои чувства, — молчала, позволяя им так ко мне относиться. Уже через несколько месяцев, когда я была беременна и нам с мужем было тесно спать вместе, в комнату принесли раскладушку, и я (!) переселилась на эту раскладушку. А потом я заболела, и лежала в жару на этой неудобной раскладушке. И моя свекровь приходила в комнату, смотрела на меня, вздыхала и говорила вслух, совершенно не думая обо мне:

— Ну, и кого она нам родит?

Она говорила это, обращаясь к мужу, и в ее интонации слышалось явное презрение ко мне. И муж молчал в ответ. И я позволяла этому происходить.

Я ушла от них с грудным ребенком на руках. И уже тогда я поняла — начало развала нашей семьи началось в тот момент, когда я позволила с собой плохо обращаться, позволила мужу не защищать меня. И привело это к совершенно закономерному следствию, — отношение ко мне все ухудшалось, пока я уже не могла мириться с таким обращением. И я поняла, что сама позволила им так с собой обращаться. И это была моя ошибка…

Есть еще одна важная причина того, что с женщинами плохо обращаются. Это низкое чувство собственной ценности и достойности женщин. Это отсутствие опыта, практики достойного поведения. Иногда просто отсутствие понимания, осознания того, что такое обращение с женщиной недопустимо, невозможно.

Я помню, как поразил меня саму сюжет из произведения «Сага о Форсайтах», когда муж главной героини, которая его не любила, любила уже другого мужчину и спала в отдельной комнате, — насильно исполнил свой супружеский долг. Он добился того, чего хотел, — переспал со своей женой. И как в романе этот сюжет был подан — как нечто страшное, унижающее достоинство женщины. Этот муж выглядит там ужасным собственником, который посмел(!) переспать со своей женой, когда она этого не хотела! И тем самым проявил неуважение к женщине, проявил себя как недостойный мужчина.

Я помню свои ощущения, когда читала эту книгу, потому что я тогда сама не была ценящей себя женщиной и была полна тех ложных представлений о женщине, которые бытовали и, к сожалению, ныне бытуют в головах, — женщина должна подчиняться, женщина должна уступать, мужчина — хозяин…

Я искренне не понимала — в чем сыр-бор-то? Ну, переспал муж со своей женой, когда она этого не хотела, ну и что?! На то он и муж, чтобы спать с женой, когда он этого хочет. Мне в голову не приходило, что женщина тоже имеет право хотеть или не хотеть близости и что супружеский долг — это вовсе не долг, а взаимная договоренность.

Но тогда мне было непонятно, — чего эти англичане раздувают из мухи слона? И относятся к этому как к чему-то неслыханному!

А это действительно неслыханно, немыслимо для ценящих себя и достойных людей. Немыслимо неуважение к личности. Немыслимо насилие. Немыслимо унижение. Но это для них оно немыслимо, для нас же, для очень большого количества людей в нашей стране это очень даже мыслимо. Это нормально.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.