ГЛАВА 2. О ЖИВОТНЫХ И ТЕРРИТОРИИ СИМВОЛИЧЕСКАЯ БИТВА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 2.

О ЖИВОТНЫХ И ТЕРРИТОРИИ СИМВОЛИЧЕСКАЯ БИТВА

Лишь сейчас начинают разгадывать связь между способами общения животных и способами общения людей. Понимание людьми бессловесного языка в значительной степени объясняется наблюдениями за животными. Птицы подают друг другу сигналы песней. Одно поколение за другим распевает одни и те же песни, те же простые или сложные мелодии, используя тот же набор нот. В течение многих лет ученые считали, что птичье пение – это лишь наследственное приобретение, подобно языку – морских свинок, танцам ос и пчел, «разговорам» лягушек.

Однако сейчас возникают сомнения в том, что это действительно так. Эксперименты показали, что птичьим песням обучаются. Ученые вырастили некоторых птиц вдали от своих сородичей, и эти птенцы не могли воспроизвести типичные песни их видов. Но ученые, вырастившие таких птиц, смогли обучить их отрывкам из популярных мелодий вместо песни, свойственной данному виду птиц. Оказалось, что эти птицы никогда не смогут вступить в брак, потому что пение птиц является частью процесса ухаживания.

Другим видом поведения животных, который долгое время считался инстинктивным, является символические бои собак. Когда два пса встречаются, они могут прореагировать друг на друга по-разному, но наиболее обычным способом является имитация боя не на жизнь, а на смерть с рычанием и укусами. Неопытный наблюдатель может быть напуган их поведением и даже, попытаться разнять очевидно обозленных животных. Опытный же знаток собак просто будет наблюдать за этим боем, прекрасно понимая, что в значительной степени он носит ритуальный, символический характер.

Нельзя сказать, что бой не является реальным. Он вполне реален. Двое животных оспаривают первенство друг над другом. Один из них выиграет, если он более агрессивный, сильный и решительный. Бой завершается, когда оба пса понимают, что один из них стал победителем, хотя никто даже не поцарапал друг Друга. Потом происходит удивительная вещь. Побежденный пес ложится, перевертывается и поворачивается так, что его горло остается открытым для победителя.

На эту демонстрацию капитуляции победитель реагирует так: встает над поверженным, обнажая клыки и рыча некоторое время. Потом оба начинают прыгать, и бой позабыт.

Так разыгрывается бессловесный поединок. Побежденный заявляет: «Я признаю. Ты – сильнее, и я открываю для твоего укуса мое беззащитное горло».

Победитель говорит: «Действительно, я оказался сильнее, и я порычу, чтобы показать мою силу, но теперь давай встанем и побегаем».

Интересно заметить, что среди высших животных почти нет таких видов, представители которых убивали бы друг друга по каким-либо причинам, хотя они могут драться между собой по самым различным поводам. Среди косуль-самцов такие стычки могут дойти до стадии настоящего боя, но, к удивлению, животные атакуют не друг друга, а ближайшие деревья.

Некоторые птицы, покричав друг на друга и сильно похлопав крыльями во время прелюдии к бою, завершают на этом свой спор и начинают строить гнезда. АНТИЛОПЫ могут скрестить рога друг с другом в сражении за первенство, но бой, хотя он может носить и яростный характер, как правило, ведет не к убийству, а лишь к ритуальному поражению. Животные обучились искусству разрешать свои конфликты в символических действиях, максимально используя язык тела.

Остается неясным, наследуются ли правила этих символических боев, так же как наследуются инстинкты, или же они заучиваются заново каждым поколением животных.

Я уже упоминал, что некоторые песни птиц заучиваются ими, а другие являются инстинктивными. Коноплянки обучаются своим песням, а овсянки унаследуют свою способность петь вне зависимости оттого, вступают они в контакт с другими овсянками во время своего развития или нет. Мы должны проявлять осторожность при изучении поведения животных и избегать слишком далеко идущих обобщений. То,.что справедливо.для одних животных, не обязательно является верным для других. Многие ученые считают, что навыки символических боев передаются у животных по наследству, однако один специалист по собакам уверял меня, что этому поведению собаки обучаются.

«Посмотрите, как ведет себя собака-мать, когда ее щенки дерутся. Если один их них побеждает и хочет довести свою победу до того, чтобы поранить другого, мать немедленно вмешивается: отдергивает победителя и учит его уважать поражение своего брата. Нет, я уверен, что собаки обучаются ритуальным боям».

С другой стороны, существуют такие собаки, как ездовые лайки эскимосов Гренландии, которые с трудом осваивают символическое поведение. Голландский натуралист Нико Тинберген отмечал, что у каждой упряжки этих собак есть своя территория. Молодые щенки постоянно нарушают границы этих территорий, и за это их наказывают старые самцы, которые определяют эти рубежи. Однако щенки упорно не желают признавать эти границы. Так происходит до тех пор, пока они не достигнут половой зрелости. Лишь после первого полового контакта они неожиданно начинают распознавать точные границы для собак из своей упряжки. Означает ли это, что процесс обучения в конечном счете достигает успеха? Или же инстинктивный процесс развивается лишь по мере сексуального развития?

ПЕРЕДАЕТСЯ ЛИ НАШ ЯЗЫК ПО НАСЛЕДСТВУ?

Передача по наследству инстинкта не является простым делом. Столь же сложным является и процесс обучения. Очень трудно указать что из коммуникационных связей передается по наследству, а что осваивается путем обучения. Даже у людей не все поведенческие навыки передаются обучением.

Рассмотрим этот вопрос на примере бессловесного общения. Существуют ли общие, жесты для людей всех культур мира? Имеются ли способы, с помощью которых человек сможет передать информацию любым людям вне зависимости от их расы, вероисповедания и культуры?

Другими словами, всегда ли улыбка означает веселье, а нахмуренный лоб признак недовольства? Всегда ли покачивание головы из стороны в сторону равносильно знаку «нет»? Означает ли кивание головой сверху вниз, что мы хотим сказать «да»? Являются ли эти телодвижения общими для всех людей в мире, а если это так, то передается ли способность к этим движениям по наследству?

Если бы мы с рождения получили в наше распоряжение полный набор жестов и иных телодвижений, которые можно было бы использовать в качестве сигналов, то тогда наша система бессловесного общения напоминала бы язык морских свинок или пчел, которые с помощью определенных движений могут привести все население улья к источнику меда.

Передаются ли нам по наследству формы общения с другими людьми?

Дарвин считал, что выражения лица, которые служат для передачи различных эмоций, едины для всех человеческих существ вне зависимости от культурной среды. При этом он исходил из своей теории об эволюции человеческого рода. Однако уже в начале 50-х гг. два исследователя Брюнер и Тагири опубликовали исследование, явившееся плодом тридцатилетней работы, в котором доказывалось, что единых и неизменных образцов для выражения эмоций не существует.

И все же через 14 лет три исследователя: Экман, Фризен (из Нейропсихиатрического института Лэнгли Портера в штате Калифорния) и Соренсон (из Национального института неврологических заболеваний и слепоты) обнаружили свидетельства, которые подтвердили положение Дарвина.

Они провели свои исследования в Новой Гвинее, на Борнео, в Соединенных Штатах, Бразилии и Японии, среди представителей культур сильно отличающихся друг от друга на трех различных континентах и пришли к выводу: «Показ одного набора фотографий человеческих лиц, на которых были запечатлены различные эмоциональные выражения, вызвал среди представителей всех исследуемых культур одинаковые оценки».

По мнению этих трех исследователей, их вывод противоречит теории, исходящей из того, что выражения лица являются результатом заученного поведения. Исследователи считали, что мозг человека запрограммирован таким образом, чтобы поднимать уголки губ вверх, когда он испытывает удовлетворение, опускать уголки вниз, когда он чем-то недоволен и так далее – в зависимости от эмоций, которые генерируются в мозгу.

Помимо этих способов для выражения эмоций исследователи перечислили «обусловленные культурой поведенческие правила, которые усваиваются в начале жизни».

«Эти правила, – писали они, – предписывают как выражать то или иное эмоциональное состояние в различных ситуациях в обществе; они зависят от социальной роли человека и его демографических характеристик; они отличаются друг от друга в зависимости от типа культуры».

В ходе проведения своего исследования его организаторы старались свести к минимуму посторонние влияния. В настоящее время это нелегко сделать из-за повсеместного распространения телевидения, кино и печатных материалов. Однако исследователи старались проводить работу в изолированных регионах и там, где преобладает неграмотное население. Кажется, эта работа доказала, что мы можем с помощью генетического кода получать и передавать по наследству некоторые основополагающие реакции. Мы рождены с элементами бессловесной связи. Мы можем сделать так, что ненависть, страх, веселое настроение, печаль и другие наши эмоции благодаря нашей мимике, становятся известны другим людям, хотя нас не обучают этому.

Разумеется, это непротиворечивому, что мы должны также научиться многим жестам, которые означают одно в одном обществе и нечто иное – в другом обществе. В западном мире мы привыкли покачивать головой из стороны в сторону для того, чтобы сказать «нет» и кивать головой сверху вниз, чтобы сказать «да», но в ряде общин в Индии смысл этих жестов будет противоположным. Движение головой сверху вниз будет означать отрицательный ответ, а покачивание головой из стороны в сторону – положительный.

Мы можем понять, что наш бессловесный язык является результатом отчасти инстинктов, отчасти обучения, отчасти подражания. Позже мы рассмотрим в какой степени имитация является важным элементом в системе словесного и бессловесного общения.

«ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ ИМПЕРАТИВ»

Одно из ощущений, которое обретает человек генетически, является так называемое «чувство пространства». В свой интереснейшей книге «Территориальный императив» Роберт Ардри проследил развитие ощущения «своей территории» от животных до человека. В этой книге он рассказывает, как осуществляется разметка «своей» территории животными, птицами, рыбами и насекомыми. Для некоторых видов границы территории являются временными и меняются с каждым временем года. У других видов животных эти границы являются постоянными. Ардри утверждает в своей книге, что «ощущение территории человека является генетическим и от него невозможно избавится».

Проведя широкие исследования над животными, он описал генетические программы поведения В животном мире, подчеркнув связь между половым воспроизводством и ощущением территории. Ключом к генетическому коду, по мнению Ардри, является ощущение территории. Именно «территориальный императив» заставляет животных и людей захватывать, удерживать и защищать определенную территорию.

Возможно, что в каждом человеке существует стремление обладать и защищать территорию и, вполне возможно, что это стремление является прирожденным. Однако мы не всегда можем переносить животные инстинкты на человека, а человеческими поступками объяснять животные инстинкты.

«Территориальный императив» существует у всех животных и у некоторых людей. У людей он может быть усилен одной культурной традицией и ослаблен другой. Но нет сомнения, что некоторая потребность в территории существует практически у всех людей. Необходимо лишь узнать насколько эта потребность является настоятельной.

Одним из самых страшных драматических произведений последних лет является пьеса «Дом», написанная Миган Терри. В ней изображен мир будущего, в котором демографический взрыв уничтожил все представления о личной территории. Все люди живут в сотах гигантского улья, в который превратилась наша планета. Целые семьи живут в одной и той же комнате всю жизнь, никогда не покидая ее. В этой, фантастической истории личная территория перестала существовать. Возможно, именно поэтому пьеса производит столь сильное впечатление. Кажется, что развитие наших современных городов приведет к ликвидации личной территории. Целые семьи заполняют комнаты, которые громоздятся одна над другой до головокружительных высот. Мы едем в лифтах, тесно прижавшись друг к другу, нами заполняют вагоны метро так, что мы не можем пошевелить ни рукой, ни ногой. Нам предстоит еще понять, что происходит с человеком, когда он лишен своих территориальных прав.

Мы знаем, что у человека есть чувство территории, потребность иметь оболочку территории вокруг себя. Эта оболочка может быть различной: от узкой раковины городской квартиры до более крупного пространства, включающего двор и дом человека, который живет в пригородном районе, и до широких просторов, которыми наслаждается сельский житель.

СКОЛЬКО ПРОСТРАНСТВА НУЖНО ЧЕЛОВЕКУ

Мы не знаем сколько пространства нужно отдельному человеку, но для нашего исследования бессловесного языка важно установить, что происходит с отдельным человеком, когда невидимая оболочка его пространства или территории находится под угрозой или подвергается нападению.

Не так давно я обедал с одним психиатром. Мы сидели в приятном ресторане за стильным маленьким столиком. В ходе нашей беседы он взял пачку сигарет, закурил одну и положил пачку перед моей тарелкой. Он продолжал разговаривать, а я его слушал, но меня что-то беспокоило, и по мере разговора я все больше ощущал внутреннюю тревогу. Мой знакомый между тем стал передвигать посуду по столу, приближая эти предметы все ближе и ближе к моему краю. Потом он наклонился через стол ко мне, продолжая излагать свою точку зрения. Однако я не очень внимательно слушал его аргументы, потому что испытывал все большее беспокойство.

Наконец, он сжалился надо мною и сказал: «Я просто преподал тебе элементарный урок бессловесного языка». Удивленный, я спросил его: – Каким образом?

– Я агрессивно угрожал тебе и бросил вызов. Я поставил тебя в такое положение, чтобы ты был вынужден защищаться, и это стало беспокоить тебя. Все еще не понимая в чем дело я спросил его:

– Но как? Что ты делал?

– Для начала я стал передвигать сигареты, – объяснил он. – По бессловесному соглашению мы разделили с тобой стол на две части: половина – тебе, половина – мне.

– Я не знал о таком соглашении. – Конечно, не знал. Однако все придерживаются такого правила. Мы разделили эту территорию на две части в уме. Обычно мы делим стол путем такого цивилизованного, но невыраженного словами соглашения. Но я нарочно подвинул свою пачку сигарет в твою зону. Хотя ты не осознал, что я сделал, ты почувствовал угрозу с моей стороны, ощутил беспокойство. Когда же я продолжил агрессию, стал передвигать тарелки и столовые приборы на твою территорию, ты стал все больше и больше беспокоиться, хотя не понимал причины этого.

Так я первый раз познакомился с тем, что каждый из нас владеет своей территориальной зоной. Мы переносим эти зоны с собой и по-разному реагируем на их нарушения. Впоследствии я сам попытался вторгаться в чужие зоны, когда мой собеседник не подозревал, что я делаю.

Однажды я ужинал в итальянском ресторане вместе со своей супругой и другой парой. Ради эксперимента я передвинул бутылку с вином в «зону» моего друга. Затем, продолжая разговаривать, я сдвинул салфетку и стакан с вином на «территорию» своего собеседника. Он стал ерзать в кресле, отодвинулся от стола, а затем совершенно неожиданно взял бутылку с вином и вернул ее на прежнее место.

Таким образом, он перешел к обороне, а затем к контрнаступлению. Из этих домашних опытов можно сделать следующие выводы. Вне зависимости от того насколько ограниченным является окружающее нас пространство, у каждого из нас имеется зона или территория – та область, которую мы будем стараться сохранить от внешнего вторжения. Каким образом мы будем защищать эту область, как мы реагируем на внешние посягательства на нее, можно наглядно увидеть, рассчитать и во многих случаях использовать в конструктивных целях. Все эти реальности составляют основу для бессловесного общения. Охрана личных зон является одним из главных принципов бессловесного общения.

Способы охраны границ наших личных зон и признание нерушимости чужих границ определяют характер наших взаимоотношений с другими людьми.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.