Глава 6 Как племя сделало меня, или Я, мозг и социум

Глава 6

Как племя сделало меня, или Я, мозг и социум

Знаете ли вы, что многие называют одним из самых ужасающих своих переживаний опыт публичного выступления?

Когда страх предстать перед людьми становится чрезмерным, это называется социальным тревожным расстройством. По данным Американской ассоциации психиатров, оно стоит на первом месте среди других тревожных расстройств и на третьем среди психических расстройств в целом. Более одной десятой населения США страдает социальным тревожным расстройством. Эта цифра на удивление высока с учетом того, насколько общественным видом мы являемся[400]. Почему это происходит?

Наше ощущение Я есть продукт социума и мозга. И будучи социальным, наше Я радикально изменяется в присутствии других людей из-за нашей потребности подстроиться под них. Это настолько серьезный императив, что принадлежность к группе дает одни из самых жизнеутверждающих переживаний и одновременно становится одним из главных вызовов, порождающих тревожность.

Есть гипотеза о том, что окружающие рефлексивно вызывают наши эмоции[401]. Оказавшись в толпе, мы возбуждаемся. Лимбическая система автоматически реагирует на присутствие других. Можно утверждать, что это основная функция эмоций – мотивировать социальное поведение, позволяющее либо присоединиться к некой группе, либо избегать ее. Когда кто-то просто смотрит на нас, мы возбуждаемся только оттого, что становимся фокусом внимания. Одно из наших исследований[402] продемонстрировало, что непосредственное внимание, выражаемое взглядом в упор, провоцирует у человека расширение зрачков. Лимбическая система управляет нашими элементарными взаимодействиями с другими людьми: бьем ли мы их, бежим от них или блудим с ними.

Иногда возбуждение может повысить нашу эффективность. Мы бежим быстрее, вертимся быстрее и в основе своей улучшаем свою игру, когда вокруг другие люди. Однако эта энергия возбуждения может и повредить эффективности, особенно если человек не слишком искусен. Когда другие смотрят на нас, у нас пересыхает во рту, наш голос дрожит и руки трясутся – признаки лимбического возбуждения. Это состояние, когда сосет под ложечкой, но не от голода. Такая нервозность перед премьерой знакома актерам, еще не успевшим привыкнуть к своим ролям. Только набравшись опыта, мы можем оставаться на высоте[403].

Действительно, не любое групповое поведение ведет к повышению эффективности. Так, при групповом перетягивании каната члены команды вкладывают вдвое меньше усилий в сравнении с тем, когда соревнуются по одиночке. Этот феномен известен как «социальная леность»[404]. Как только мы смешиваемся с толпой, мы больше не чувствуем потребности прилагать особые усилия, если они остаются незамеченными. Только когда группа оценивает наши усилия, мы стараемся еще больше. Эта потребность быть замеченным объясняет, почему групповое мнение становится более поляризованным в сравнении с умеренными взглядами отдельных ее членов[405]. В стремлении завоевать одобрение группы индивидуумы занимают крайние позиции, которые, как им кажется, выражает группа, что, в свою очередь, тянет группу еще дальше к экстремальным позициям. Вдобавок к этой динамической тенденции вступает в силу «групповое мышление»[406]: мы притормаживаем свое критическое мышление, когда становимся одним из множества принимающих решение. Таким образом, очевидно, насколько по-разному мы ведем себя, когда находимся в группе и когда действуем в одиночку. Это объясняет, почему рост политического экстремизма требует не только непреклонности меньшинства, но и преступной беспечности большинства. Какой бы мнимой индивидуальностью мы ни обладали, когда мы находимся в больших группах, она погрязает в других. Наша индивидуальная автономия иллюзорна.