Образы

Образы

Когда невербальная коммуникация стала более слаженной, а Стюарт лучше почувствовал свое тело, я решил, что пора изучить внутренний мир образов и автобиографической рефлексии. Я попросил его вспомнить прошлый вечер и завтрак перед нашей сегодняшней встречей и передать это в виде образов, а не фактов. С одной стороны, для Стюарта такая территория была безопасной, потому что воспоминания казались нейтральными: просто опыт недавнего прошлого. Однако сложность заключалась в том, что в автобиографических репрезентациях преобладает правое полушарие, и они не выражаются в словесной форме. Стюарту постоянно хотелось подвести итог и выставить оценку, и он часто говорил: «Я хорошо провел вечер» или «На завтрак я ел кукурузные хлопья». Гораздо сложнее ему было произнести что-то вроде: «Я выкладываю хлопья в синюю миску и слышу их характерный хруст. Я держу в руке прохладный пакет и медленно наливаю молоко, пока оно не покроет практически все хлопья. Потом я сажусь за стол и замечаю, что мне в глаза светит солнце».

Мы со Стюартом перешли к нейтральным описаниям его любимого пляжа, двора и последнего отпуска, но и такие образы давались ему непросто. В его сознании доминировали вербальные концепции, поэтому он начинал объяснять, а не описывать, где он был и что делал. Тем не менее Стюарту очень нравились сложные задачи, и постепенно он уяснил, что деятельность сознания не ограничивается наборами слов, которыми мы делимся друг с другом, хотя именно за это его поощряли, когда он был подростком.

Вы, конечно, заметили парадокс: мы использовали слова, чтобы получить доступ к бессловесному правому полушарию, где царят ощущения, образы и чувства. Не являются ли слова прерогативой левого полушария? И да, и нет. Когда мы объясняем научный эксперимент или освещаем судебное разбирательство, мы полагаемся преимущественно на левое полушарие. Когда мы описываем, а не объясняем, мы заставляем правое полушарие с его богатым опытом сотрудничать с левым, умело оперирующим словами. Проблема состояла в том, чтобы задействовать левое полушарие Стюарта, сохраняя при этом силу правого. Это помогло бы положить начало более сбалансированной связи полушарий.

Благодаря поощрению и практике зрительные образы, поначалу мимолетные, постепенно укрепились в сознании Стюарта и превратились в более устойчивый «видеоряд». Стюарт приступил к медленному погружению во внутреннее море. Во время наших занятий, которые проходили еженедельно в течение нескольких месяцев, Стюарт начал получать удовольствие от того, что поначалу вызывало лишь раздражение. В качестве домашнего задания я дал ему книгу о том, как научиться рисовать, используя правое полушарие[37]. Еще он впервые в жизни стал вести дневник. Иногда Стюарт приносил свои заметки – это были рассуждения о том, как он менялся, и о новом открывающемся ему мире. Порой он писал, как неуверенно себя чувствовал, как боялся, что у него «совершенно не получается ничего описывать, а уж чувствовать и подавно». Но через какое-то время он признался, что у него появился «абсолютно новый взгляд на вещи». По его словам, ключевым моментом было приспособление к той реальности, которую он не мог контролировать и куда его заводили образы из сознания. Насколько сильно это отличалось от изучения юриспруденции и работы адвокатом! Как только Стюарт научился расслаблять левое полушарие, предрасположенное к контролю и стабильности, его сознание освободилось и повернулось к его внутреннему миру.