Насколько глуп был первобытный человек?

Насколько глуп был первобытный человек?

Принято считать, что первобытный человек имел магическое мышление. Но такое мнение неверно. Эта идея возникает в результате неправомерного переноса реалий настоящего дня в обстановку дней минувших.

Если бы первобытный человек не вел себя рационально, то он не прожил бы и дня.

Мы сейчас разделяем научное и магическое мышление как деятельность, имеющую или не имеющую практического значения. Но первобытный человек не мог позволить себе заниматься деятельностью, не имеющей прямой практической выгоды. Его проблема была в том, что он не мог явно выделять причины наступления тех или иных событий. Он искал любые способы воздействия на силы природы. Поэтому правильней считать его деятельность исследовательской, хотя и имеющей черты магических обрядов. Позже этот вид деятельности приведет к появлению шаманов, жрецов, алхимиков и, наконец, ученых.

На стоянке первобытных людей Ла Ферраси были найдены камни со специальной раскраской, изображавшей животных. На некоторых животных изображены раны. Считается, что такие камни – один из первых примеров вызова духов для убийства животных. Но можно посмотреть на эти камни и с другой стороны. Они помогали охотникам репетировать сцены охоты. На камнях изображались раны животных, чтобы охотники знали, куда наносить удары. Так что можно считать эти камни одним из первых учебников.

Настоящее развитие общественный интеллект получил только у кроманьонцев. Использование моделей животных для успешной охоты на них привело к развитию средств моделирования объектов окружающей среды и, как следствие, развитию творческих способностей человека. Человек осознал свои возможности по восприятию мира. Проявлением этих возможностей стало возникновение наскальной живописи и скульптуры. На первых рисунках изображались группы охотников, которые убивают крупное животное. Это послание потомкам: «Собирайтесь вместе, в единстве сила!» Наскальная живопись позволила сохранять знания для потомков и накапливать их. Возможности отражения стали групповыми, а следовательно, существенно увеличились. С помощью таких средств отражения группа смогла отразить сама себя.

Первой самоосознающей системой стал общественный интеллект.

Эти рисунки являются первыми явными отражающими модулями общественного интеллекта. Именно они стали культурой – той новой системой отражения мира, который характерен для современного человека.

Изготовление орудий, поддержание огня, приемы охоты на хищников – все это результат деятельности общины, не одного человека. Кроме того, эти знания потерялись бы с его смертью. Общественный интеллект включает способности всех членов общины и продолжает функционировать, несмотря на смерть отдельного человека.

С этого же момента создаются специальные модули отражения, которые определяют жизнь общины как целого и в то же время управляют поведением каждого члена общины.

Человек, который родился в общине, уже мог воспринимать общественные цели как свои собственные. Воспитание заключалось в том, чтобы молодой человек воспринимал мир в тех же понятиях, в каких его видит община. Это означает, что общественные понятия должны быть легко воспринимаемы отдельным человекам, а следовательно, иметь схожую структуру с индивидуальными понятиями. С другой стороны, общественные понятия отличаются тем, что воспринимают мир так, как это выгодно общине в целом, а не отдельному человеку – поэтому некоторые понятия (например, мужества или долга) могут требовать от отдельного человека значительного напряжения сил.

По отношению к сородичам желательно такое поведение индивида, которое позволяет обществу быть монолитным и выступать по отношению к внешним угрозам в виде «единого кулака». А это требует наличия множества нравственных установок, которые защищают общество от раздоров и распада.

Эти установки могут быть описаны только в виде метапонятий – то есть понятия чести, достоинства, справедливости, – и они не относятся прямо к объектам внешнего мира. Они описывают те мысли, желания и намерения, которые имеет индивид и, главное, которые он должен иметь. Любая нравственная установка требует от человека управления своими мыслями. Нравственный человек не убивает своего соплеменника не потому, что боится это сделать, а потому, что сама мысль об убийстве для него кощунственна.

Появление общественного интеллекта превратило общину в эффективно действующий хозяйственный механизм, который позволил значительно увеличить производительность труда. Шестеренками этого механизма, хоть это и выглядит на первый взгляд странным, стали нравственные понятия. Возьмем, например, понятие «честного слова». Оно означает, что человек берет на себя некоторое обязательство, которое он готов выполнить, даже если ситуация изменится и если ему самому выполнение этого обязательства станет неинтересным, нежелательным и даже невыгодным. Но в результате использования «честного слова» между двумя членами этого общества устанавливается хотя и нематериальная, но достаточно надежная социальная связь, которая позволяет выполнять совместную работу. В общине появляется разделение труда. Даже в тяжелых условиях человек продолжает выполнять свою часть работы, будучи уверенным, что другие люди также выполнят свои обязанности. Нравственность цементирует общество и значительно повышает его устойчивость к внешним угрозам.

Вместо слабой кучки беспомощных приматов появляется сплоченная команда, которая может дать достойный отпор любому хищнику. Основу этой силы составляют знания, передаваемые посредством культуры. Каждый член команды хорошо представляет повадки хищных зверей, ядовитых змей, опасных насекомых. Он умеет применять оружие, звать на помощь соплеменников, устраивать засады. Если охотник встречается со зверем один на один, то он достаточно хорошо оценивает степень опасности и может подавить свой страх, подчинившись интересам общества.

В то же время нравственность выгодна и самому индивиду. Хотя она и принуждает его к выполнению неприятной или даже опасной работы, но, с другой стороны, она защищает его и от внешних угроз (так как он является членом общины), и от внутренних угроз (так как нравственные люди не могут нанести вред своему соплеменнику).

Некоторые поступки индивидов могли быть настолько опасными для существования общества, что оно должно было создать особые общественные понятия, которые передавались бы из поколения в поколение. Этим понятиям следовало бы выражать наиболее важные аспекты поведения и точно, без искажений, восприниматься всеми членами общины. Они должны быть священными. Эти понятия и сейчас сохранились во многих племенах, находящихся на ранних стадиях развития. Можно считать подобные священные понятия наиболее древними модулями отражения общественного интеллекта.

Общественный интеллект требует создания священных понятий.

Такими являются два понятия, которые имеют разные названия у разных народов, но чаще для их обозначения используют меланезийское слово «мана» и полинезийское слово «табу».

Мана – это некоторая совокупная сила, которая правит всеми проявлениями природы. Поведение, учитывающее ману, – это правильное, хорошее поведение. Табу – это поведение, направленное против маны, недостойное поведение. По образному замечанию Кабо, табу – это тень маны. Главная особенность табу в том, что его нарушение, как правило, заканчивается смертью нарушителя.

Смерть настигает провинившегося не только в результате казни, но и в результате самоосознания ужасного проступка. Нарушение табу воспринимается самим преступником как страшное зло, после которого он уже не может жить. Фрэзер приводит пример женщины маори, которая поела фруктов, а затем узнала, что они сорваны в месте, на которое наложено табу. Она воскликнула, что дух вождя, несомненно, убьет ее. Это произошло после полудня, а на следующий день в 12 часов она уже была мертва.

Община выделяет специальных людей – шаманов, – которые следят за соблюдением этих понятий. Шаман – это человек, имеющий сильную ману и, следовательно, имеющий право приводить в соответствие со своей маной поведение других членов общины.

Появление священных понятий существенно упрощает сохранение полезных навыков. Стоит объявить эти навыки маной, и все члены общины будут неукоснительно соблюдать их и передавать по наследству. Соответственно, объявив некоторое поведение табу, можно полностью запретить его на протяжении множества поколений. Удобство этих понятий в том, что их не надо объяснять. Считается, что они сами собой разумеются. Член общины воспринимает их как высший закон и подчиняется ему.

Обычно маной считается все то, что связано с продолжением жизни общины и имеет хороший наглядный образ. У народов Сибири главной святыней был огонь в очаге.

Принято считать, что мана и табу – это зачатки религии первобытных людей. Действительно, сходство с религией в том, что эти понятия священны и должны восприниматься без критического осмысления. Но на этом сходство заканчивается. По сути, мана и табу имеют практическое значение, которое воспринимается туземцами именно как набор технологических знаний.

Южноамериканские индейцы варао изготавливают лодки с помощью специальной серии обрядов, которые включают также вступление в интимную связь с женским духом леса. Цель этих обрядов состоит не в магических действиях, а именно в изготовлении лодок. Поэтому если в результате точного выполнения всего обряда получаются хорошие лодки, то зачем экспериментировать? Можно ведь и утонуть потом ненароком. Современному человеку эпизод с женским духом леса кажется лишним, но он также может иметь вполне практический смысл как время отдыха и восстановления сил.

Называть процесс изготовления лодки магическим обрядом неправильно. Точно так же можно объявить партию в домино в обеденный перерыв магическим обрядом забивания козла.

Более правильно считать, что мана – это первобытная технология жизни. Мана позволяет передавать из поколения в поколение набор стереотипных действий, которые гарантируют получение стандартного результата. Не надо думать. Не надо что-либо менять. Надо просто соблюдать ману, и все получится.

Главная задача маны – обеспечить воспроизводство жизни общины. Если для этого требуется использовать магические элементы, значит они будут использованы.

О том, насколько практически подходят туземцы к своим обрядам, говорит следующий факт.

Австралийские аборигены в конце сухого сезона выполняют обряды вызывания дождя. Нам этот обряд кажется бессмысленным, но для аборигенов он смысл имеет. Ведь его проведение всегда приводит к сезону дождей. Мы умнее аборигенов? Возможно, но, по свидетельству этнографов, аборигены никогда не выполняют обряд вызывания дождя в другое время года, и не верят в то, что это поможет вызвать дождь. Следовательно, они прекрасно понимают, что не их действия приводят к дождю.

Смысл обряда в том, чтобы привести свою жизнь в соответствии с маной, а говоря проще, психологически подготовиться к сезону дождей. Ритуальные действия помогают снять стрессовое состояние, которое может возникнуть при столь резкой смене климатических условий.

По мнению этнографа Турнвальда, магия должна иметь культурную почву для своего развития. У самых примитивных народов такой почвы нет.

Настоящее магическое мышление появляется только на более высокой стадии развития первобытных обществ, когда накопленных знаний становится много, и обучать этим знанием всех жителей племени становится трудно. Происходит выделение особой касты людей – шаманов, колдунов, знахарей – специализирующихся на разработке обрядов. В этом случае знание делится на собственно знание для посвященных и на магические процедуры для остальных. Как правило, переход в касту посвященных требует особого обряда, в котором человек должен символически умереть и родиться вновь совершенно другим человеком. Только после этого ему разрешается иметь доступ к священным знаниям и возможность влиять на жизнь племени с помощью изменения маны и табу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.