Именование

В нашем обсуждении структурного дифференциала мы отметили, что на первом вербальном уровне происходит именование и описание. Когда мы именуем или вешаем ярлык на относительно простые ‘объекты’ (такие как яблоки), у нас относительно не много проблем, покуда мы понимаем, что то, как мы называем это, «этим» не является.

Даже здесь, однако, мы можем создать путаницу, если наши ярлыки создают неадекватные категории, относящиеся к территории. Например, как-то раз мы спросили человека, какое яблоко она хотела. «Обычное яблоко», она ответила. По-видимому, её опыт с яблоками был ограничен до одного вида, из-за чего она не различала между грэнни Смит, голден делишес, рим, и т. д., и т. д. Её определение «яблока» ограничивало её наблюдения. Если всё, что мы ищем, когда хотим «яблоко», это то, что мы называем ред делишес, то мы можем пропустить другие сорта как яблоки и возможно упустить возможность съесть что-то вкусное.

Неточное и неадекватное именование (определение) может иметь более серьёзные последствия. Мы рассмотрим здесь два примера.

То, что мы называем «СПИД» изначально называли «ГСИД», акроним для Гей-связанного иммунодефицита. Этот ярлык появился в ранних наблюдениях случаев иммунодефицита, который, как казалось, выявлялся только у мужчин гомосексуалистов. Как отметил Рэнди Шилтс в своей книге And the Band Played On, на заре эпидемии «СПИД» (1982), когда его называли «ГСИД» многие учёные отказывались признать вероятность или даже возможность того, что это явление проявлялось у матерей и их детей – всё таки: «…под самим своим названием ГСИД была болезнью гомосексуалистов, а не болезнью детей или их матерей».⁹⁰ Это неадекватное именование имело трагические последствия – задержку в обнаружении болезни и исследовании её проявлений. Критерий распознавания СПИДа ограничивал диагностирование женщин, что привело к тому, что многие случаи болезни среди женщин оставались незамеченными до тех пор, пока они не оказывались на пороге смерти.

Уэнделл Джонсон, эксперт в логопедии, и его студенты, изучали расстройство речи, которое называют заиканием.⁹¹ К 1946 году, они не нашли ни одного подтверждённого случая заикания среди коренных американских индейцев, кроме двух, которые выросли и/или получали образование среди белых. Они также узнали, что у коренных американских индейцев не было слова ‘обозначающего’ заикание. По-видимому, считалось, что каждый ребёнок говорил нормально, не зависимо от того, как ребёнок говорил. Паузы и повторения были приемлемы; никого не смущали некоторые отсутствия беглости речи. Из этих наблюдений, Джонсон сформулировал понятие «диагнозогенных» расстройств. Он ввёл этот термин, чтобы обозначить риски диагнозов или именования кого-либо как принадлежащего к той или иной категории. Он отметил, что диагностирование чего-либо порой создаёт то, что диагностировали.

Насколько часто такие «диагнозы» или ярлыки, как умный, глупый, неуклюжий, неудачник, успешный, нервный, музыкальный, не артистичный, и т. д. создают расстройства в функционировании людей? Мы можем сказать: «Я – не артистичен», что склоняет нас избегать рисования и таким образом, не знать о том, как хорошо мы рисуем, и не учиться рисовать лучше. Мы можем сказать: «Я – успешен», что может заставить нас поверить, что нам больше нечему учиться, и мы можем оказаться менее успешны, когда новая ситуация потребует научиться чему-то новому. Мы можем сказать: «Я – нервный человек», и избегать определённых ситуаций, не давая себе возможности узнать, как преодолевать определённую нервозность.

Нам стоит понимать эти именования как абстракции высокого порядка, чтобы избегать их и говорить об определённых подробностях в определённой ситуации. Нам стоит спрашивать, что мы ‘имеем в виду’ под различными именованиями. Вопросы о ‘значении’ ведут нас к вопросам о само-рефлексивности. Мы продолжим обсуждение структуры языка в следующей главе.