А. Р. Лурия (1902–1977)

А. Р. Лурия (1902–1977)

Историю психологии XX столетия, наверное, лучше всего изучать по многотомному американскому изданию «История психологии в автобиографиях». Эта уникальная серия начала выходить в те годы, когда в США еще не настолько возобладал великодержавный эгоцентризм, которым за версту разит от большинства современных американских книг по психологии. В серии нашлось место автобиографиям многих европейских ученых. Правда, наша страна оказалась представлена скромно. Единственным российским психологом, которому редактор серии Э. Г. Боринг предложил представить для публикации свою научную автобиографию, оказался Александр Романович Лурия. И это был действительно ученый с мировым именем, иностранный член Национальной академии наук США, Американской академии наук и искусств, Американской академии педагогики, почетный член французского, британского, швейцарского, испанского психологических обществ, почетный профессор шести зарубежных университетов. Его труды с 20-х гг. и до наших дней издаются на разных языках по всему миру. Лурия не кичился своими заслугами и титулами (ведь для настоящего ученого звания и титулы — побочный продукт, а не самоцель). Однажды он даже возмутился, когда в одной из журнальных статей его имя поставили в один ряд с именами великих ученых Павлова и Шеррингтона. Но на самом деле нет сегодня в мире специалиста по исследованиям мозга, который не изучал бы его труды. Помимо этого, Лурия внес весомый вклад в решение множества психологических проблем. И для новых поколений психологов будет весьма полезен и поучителен пример такого выдающегося соотечественника.

Александр Романович Лурия родился в 1902 г. в Казани в семье врача. Его отец был известным специалистом по желудочно-кишечным заболеваниям, человек строгой естественно-научной направленности, и ему впоследствии пришлось не по душе увлечение сына психологией. Как вспоминал А. Р. Лурия, он, по мнению отца, выбрал «никому не нужную, дурацкую науку». Лишь в 1937 г., когда А. Р. Лурия получил второе высшее образование, окончив мединститут, его отец наконец испытал удовлетворение судьбою сына.

1917 г. Лурия встретил 15-летним юношей, за плечами у которого было шесть классов восьмилетнего курса классической гимназии. Завершив среднее образование на краткосрочных курсах, он в 1918 г. поступил в Казанский университет, который в ту пору распахнул двери практически всем желающим, независимо от уровня подготовки. В университете царил хаос. Чему и как следует учить студентов, никто толком не представлял. Факультет, на который поступил Лурия, назывался юридическим, но вскоре был переименован в факультет общественных наук. В учебном плане сохранился курс римского права, наспех переименованный в «социальные основы права». (Ничто не ново под луной. Вспомним, как уже на нашей памяти вузовский курс научного коммунизма мимикрировал в «социальную философию», сохранив те же ритуальные заклинания и тех же жрецов.)

К психологии Лурия пришел не сразу и, надо сказать, весьма извилистым путем. Вот его собственное крайне парадоксальное утверждение: «Я начал свой путь в науке с того, что получил прочное, длительное и совершенно безоговорочное отвращение к психологии». Как и многие молодые люди той поры, студент Лурия бредил социальным прожектерством. Он намеревался написать книгу о законах возникновения и распространения идей. Этот замысел так и не был осуществлен, однако побудил Лурию обратиться к психологическим источникам, каковыми оказались труды Вундта, Титченера и Гефдинга. «Ни в этих, ни в каких других книгах по психологии тех времен и намека не было на живую личность, и скучища от них охватывала человека совершенно непередаваемая. И я для себя сделал вывод — вот уж наука, которой я никогда в жизни не стану заниматься!»

Пересмотреть эту категоричную точку зрения Лурию заставило знакомство с трудами 3. Фрейда, которыми он сильно заинтересовался. Причем настолько, что организовал психоаналитический кружок. Первое, что Лурия сделал в качестве его председателя, — заказал бланки на русском и немецком языках и на одном из них послал в Вену уведомление о создании новой организации — Казанского психоаналитического кружка. Через три недели (стоял 1921 год!) пришел ответ, начинавшийся словами: «Уважаемый господин президент…» Фрейд писал, как он рад был узнать, что его идеи подхвачены в далекой Казани. Этот уникальный автограф по сей день хранится в архиве А. Р. Лурии.

Психоаналитическими штудиями процесс психологического самообразования не закончился (как у любого настоящего психолога, у Лурии он длился всю жизнь). Немалый интерес вызвали у него работы В. М. Бехтерева, поразившие его объективным подходом к психологическим проблемам. Под впечатлением от идей Бехтерева Лурия решил основать журнал, надеясь, что Бехтерев согласится войти в редакционную коллегию. Согласием удалось заручиться, и журнал увидел свет. Вышло, правда, всего два номера. Ввиду отсутствия типографской бумаги журнал был напечатан на желтой оберточной, которую удалось раздобыть на местном мыловаренном заводе. (В наше «невыносимое» время психологи, и не только они, в один голос стонут, как трудно сейчас что-то создать, а тем более издать. В очередном приступе уныния пускай вспомнят про эти желтые листки оберточной бумаги.)

В этом журнале были опубликованы статьи Лурии, в которых были описаны объективные методы изучения времени реакции при утомлении (эти исследования были выполнены им в Казанском институте научной организации труда). Статьи привлекли внимание К. Н. Корнилова, сменившего Г. И. Челпанова на посту директора Московского психологического института, и он пригласил молодого подающего надежды исследователя в Москву. Именно здесь Лурия провел свое первое исследование, получившее международный резонанс, — создал так называемую сопряженную моторную методику. В ее основе лежала идея ассоциативного эксперимента К. Г. Юнга. Предложенная Лурией модификация метода была довольно простой. От испытуемого требовалось в ответ на предъявляемое слово отвечать первым пришедшим на ум словом и одновременно сжимать рукой резиновую грушу. Слова предъявлялись самые разные — как нейтральные, так и такие, которые могли иметь для испытуемого особый эмоциональный подтекст. В том случае, когда стимул провоцировал какие-то скрытые переживания, можно было зафиксировать некоторую задержку словесной и двигательной реакции. Эксперимент Лурии был использован в криминалистической практике. С его помощью удалось среди нескольких подозреваемых выявить того, кто последующими следственными процедурами действительно был изобличен как преступник. Этот опыт Лурия обобщил в книге «Природа человеческих конфликтов», которая была издана на английском языке в Нью-Йорке в 1932 г. и с той поры так и не была опубликована в нашей стране. А в США разработка этой проблемы активно продолжалась и привела в итоге к созданию детектора лжи в его современной модификации.

В Москве Лурия продолжил активную деятельность на ниве психоанализа. Он стал ученым секретарем Русского психоаналитического общества, его отчеты о деятельности общества регулярно публиковались в изданиях Международной психоаналитической ассоциации. Еще в Казани им была написана и издана малым тиражом книга «Психоанализ в свете основных тенденций современной психологии». В Москве под патронажем симпатизировавшего психоанализу директора Госиздата О. Ю. Шмидта книгу удалось переиздать весьма солидным по тем временем тиражом — 500 экземпляров.

Аппарат для измерения сопряженной моторики по методике Лурии фактически послужил прототипом современного детектора лжи

Однако постепенно увлечение фрейдистскими идеями сошло на нет. Попытки Лурии применить психоанализ в психиатрической клинике не дали ощутимых результатов. В итоге Лурия пришел к выводу о недооценке Фрейдом социального опыта и принципиальной ограниченности его теории.

В первые же годы пребывания в Москве Лурия стал заниматься педагогической работой. С 1923 г. он начал работать в Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской в качестве заведующего кафедрой психологии. Там было начато новое исследование, которое позже было опубликовано в виде двух монографий: «Речь и интеллект в развитии ребенка» (1928) и «Речь и интеллект у городского, деревенского и беспризорного ребенка» (1930). Это были первые публикации, в которых проявился интерес Лурии к проблеме речи, которой он впоследствии посвятил много экспериментальных и теоретических работ.

В июле 1925 г. Лурия отправился в Германию вместе с отцом, который намеревался посетить несколько немецких клиник. Так Лурия познакомился с Куртом Левином — крупным немецким психологом, с которым у него сложились дружеские отношения. Впоследствии, в 1933 г., когда Левин возвращался в Берлин из командировки в Японию и остановился в Москве, Лурия настойчиво уговаривал его не возвращаться в фашистскую Германию, а остаться в СССР. Прозорливый Левин внял совету лишь отчасти: домой он не вернулся, но и в Москве не остался, предпочтя направиться в США.

В 1924 г. произошло важное событие. На Втором неврологическом съезде в Ленинграде Лурия встретился с Л. С. Выготским. Доклад Выготского произвел на него неизгладимое впечатление. По инициативе Лурии Выготский, живший и работавший в Гомеле (где он преподавал психологию в техникуме), был приглашен в Москву, в Институт психологии. Хотя Лурия был моложе Выготского всего на пять лет и за его спиной был уже немалый опыт научной работы, он сразу и безоговорочно признал Выготского своим учителем и руководителем. Правда, формально Лурия первое время был руководителем Выготского, который, придя в Институт, поступил в аспирантуру.

С именем Выготского и его учеников связано начало построения новой советской психологии, непосредственно ориентированной на практику. Выготскому принадлежит четкое осознание «психологического кризиса», а также путей выхода из него. Вместо объяснительной, или физиологической, психологии, занимавшейся лишь простейшими психическими явлениями, и описательной феноменологической психологии, которая безуспешно пыталась описывать сложные психические процессы, не умея их объяснить, по мнению Выготского, следовало заново осмыслить психические процессы как производные от исторических (культурных) отношений, а психологию — как науку о формировании и функционировании этих процессов.

В эти годы на общей теоретической основе сплотилась знаменитая «тройка» ученых — Выготский, Лурия, Леонтьев. Позже к ним примкнула «пятерка» соратников — Запорожец, Славина, Левина, Божович, Морозова. Образовавшаяся «восьмерка» составила коллектив единомышленников, который под руководством Выготского начал последовательно разрабатывать новую психологию.

Главное, что объединяло Лурию и Выготского, — это признание того, что предметом психологии являются сложные сознательные произвольно регулируемые формы психической деятельности («высшие психические функции»), а не элементарные психические акты (типа реакций), и что их объяснение следует искать в исторических, объективных психологических и физиологических закономерностях работы мозга.

Интерес Лурии к неврологии, зародившийся в эти годы, стал впоследствии основным делом его жизни. Он привел Лурию к убеждению о необходимости получить законченное медицинское образование.

В эти же годы у Лурии сложился интерес к изучению умственно отсталых детей. И эта линия исследований также первоначально была инициирована Выготским. Основная проблема этих исследований — проблема диагностики умственной отсталости, которая разрабатывалась в 20-е гг. Выготским и его учениками, позже, в 50-е гг., стала одной из центральных тем, над которой работал Лурия и его коллектив.

Завершением этого периода жизни и деятельности Лурии была его поездка в Америку в 1929 г. на IX Международный психологический конгресс и выступление там с докладом об объективном исследовании аффектов.

По дороге в Америку Лурия заехал в Германию, где вновь встретился с К. Левином, а также с В. Келером и другими немецкими психологами. Там он познакомился с Б. В. Зейгарник — ученицей Левина, с которой позже его надолго объединит совместная работа на факультете психологии Московского университета.

30-е гг. можно назвать вторым московским периодом в жизни Лурии. Он был очень насыщен событиями разного рода и прежде всего большими научными достижениями. Начало этого периода можно датировать временем первой экспедиции Лурии в Среднюю Азию летом 1930 г. вместе с Ф. Н. Шемякиным. Лурия провел в Средней Азии две совместные экспедиции — в 1930 и 1931 гг. Они работали в кишлаках и на джайлау — горных пастбищах Узбекистана и Киргизии. Идея этих экспедиций, сформулированная совместно с Выготским, состояла в изучении влияния культурных средовых факторов на формирование психических процессов. В то время многие жители Узбекистана и Киргизии были неграмотны. В далеких кишлаках можно было встретить людей, еще не приобщившихся к европейской культуре. Именно у них можно было наблюдать, как овладение грамотой, культурой влияет на формирование психических процессов. Одни и те же психологические исследования проводились с «ичкари» — неграмотными женщинами, живущими под паранджой, — и с колхозными активистами, прошедшими курсы ликвидации неграмотности. Объектом изучения были познавательные процессы — восприятие, память, мышление. Основная гипотеза относительно различий познавательных процессов у этих двух групп испытуемых полностью подтвердилась. Познавательные процессы у неграмотных и грамотных людей четко отличались по ряду параметров. Так, при изучении восприятия выяснилось, что неграмотные люди не видят в фотографиях и чертежах объемных предметов, не испытывают зрительных иллюзий. (Тогда-то Лурия и послал Выготскому лаконичную телеграмму: «У узбеков нет иллюзий». Эта телеграмма позже была истолкована совсем в другом — политическом — смысле и послужила одним из поводов для прекращения работы Лурии в Средней Азии.) При изучении памяти методом пиктограммы тоже были обнаружены четкие различия. Были выявлены и различия в логических операциях: неграмотные люди классифицируют объекты преимущественно не по логическому, а по ситуационному принципу.

Выготский с огромным интересом следил за результатами среднеазиатского исследования. В архиве Лурии имеется шесть писем Выготского, которые тот послал ему в Узбекистан. В них Выготский пишет о «ни с чем не сравнимом впечатлении от протоколов», «блестящих результатах, которые заслуживают мировой известности», о том, что эти результаты «более богатые, чем в любом этнопсихологическом исследовании… чем у Леви-Брюля».

Лурия, пробыв в Средней Азии несколько месяцев, выучил узбекский язык и позже, через много лет, удивлял коллег тем, что мог говорить в клинике с больным узбеком, которого никто не понимал.

Уникальные результаты, полученные в среднеазиатских экспедициях, в те годы не были оценены по достоинству и не были опубликованы. Более того, чиновники от науки усмотрели в них признаки расизма и запретили продолжать исследования. Только 40 лет спустя Лурия вернулся к этой работе — в значительной степени под влиянием американца Майкла Коула, бывшего тогда у него стажером и интересовавшегося «культурной психологией». Обработав часть результатов (многое так и осталось в архиве), Лурия опубликовал монографию «Об историческом развитии познавательных процессов» (1974), которая вскоре была переведена на английский язык и имела большой успех. Фактически Лурия был одним из первых, кто систематически исследовал проблему влияния культурно-исторических факторов на познавательные процессы человека — проблему, которая стала настолько популярной в настоящее время, что составила содержание целого направления в современной психологии.

Эта линия исследования логически тесно переплеталась с другим направлением — изучением близнецов. Лурия исследовал взаимоотношения наследственности и воспитания в психическом развитии человека. Использовав традиционно, со времен Ф. Гальтона, применявшийся с этой целью близнецовый метод, Лурия внес в него существенные изменения, проводя экспериментально-генетическое изучение развития детей в условиях целенаправленного формирования психических функций у одного из близнецов. Он показал, что соматические признаки индивида в значительной степени обусловлены генетически, элементарные психические функции (например, зрительная память) — в меньшей степени, а для формирования высших психических процессов (понятийное мышление, осмысленное восприятие и др.) решающее значение имеют условия воспитания.

В годы Великой Отечественной войны Лурия возглавил реабилитационный госпиталь на Южном Урале в санатории Кисегач, близ Челябинска. Фактически здесь зародилось новое психологическое направление — нейропсихология, ныне выделившееся в специальную отрасль психологической науки и получившее международное признание. Его начало было положено исследованиями мозговых механизмов у больных с локальными поражениями мозга в результате ранения («Травматическая афазия», 1947; «Восстановление функций мозга после военной травмы», 1948; «Высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга», 2-е изд., 1969). Лурией была разработана теория локализации психических функций, сформулированы основные принципы динамической локализации психических процессов, создана классификация афазических расстройств и описаны ранее неизвестные формы нарушения речи. Лурия также изучал роль лобных долей головного мозга в регуляции психических процессов, мозговые механизмы памяти. Нейропсихологическим проблемам посвящено большинство из 30 опубликованных им научных монографий.

По воспоминаниям студентов, Лурия был прекрасным лектором

С 1945 г. Лурия начал работать в МГУ им. М. В. Ломоносова на кафедре психологии философского факультета, где он начал (совместно с А. Н. Леонтьевым) читать курс по общей психологии, а позднее (с 1950 г.) — также курс по нейропсихологии.

В 1971 г. была опубликована одна из наиболее известных его книг — «Потерянный и возвращенный мир. История одного ранения». Это повесть об одном человеке — Л. С. Засецком, перенесшем ранение мозга в годы войны. Лурия наблюдал этого больного (ставшего его большим другом) в течение многих лет. В книге переплетены две линии наблюдений: дневники самого Засецкого, подробно описывавшего его состояние, и анализ автора — нейропсихолога, «препарирующего» эти сведения. Это удивительный человеческий документ, имеющий отнюдь не только научное значение (как о том, в частности, писал Лурии английский писатель Джон Фаулз). Это документ, свидетельствующий о мужестве больного и такте, внимании и милосердии ученого. Как и многие другие, эта книга была издана за рубежом и получила широкую известность.

В последние годы жизни Лурия разрабатывал проблемы функциональной асимметрии больших полушарий мозга, а также широкий круг теоретических вопросов психологии.

Одну из своих последних работ он так и назвал: «Последняя книга». Правда, она впервые увидела свет на английском языке под названием, данным ее американским редактором М. Коулом, — «Сотворение разума». На русском языке она вышла уже после смерти Лурии под названием «Этапы пройденного пути». Это научная автобиография, в которой читатель, заинтересовавшийся данным очерком, найдет гораздо больше интересных и поучительных данных в изложении самого Лурии. Но «Этапы пройденного пути» — это и своего рода научное завещание. Своим собственным примером Лурия завещал новым поколениям психологов, которые учатся по его книгам, свое творческое отношение к делу, веру в гуманистическое назначение науки, интерес не только к теории, но и к психологической практике, без чего не может быть настоящей науки. Это мировоззренческий и этический аспекты его завещания, значимость которых возрастает с каждым днем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.