33. «Как крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть…»

33. «Как крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть…»

Эта строчка Мольера очень точно и изящно определяет ханжество. Я бы лишь добавила, что ханжество может постичь человека в любом возрасте, независимо от состояния здоровья и цифры в паспорте.

Я познакомилась с этой дамой, когда она уже была успешной начальницей. Кстати, при этом довольно симпатичной, с хорошей фигурой и с дружескими связями в высоких политических кругах. Она всегда и все знала первой, никаких иллюзий относительно человечества не питала и выражалась порой крайне зло и цинично.

Не один сотрудник пострадал от ее злого языка. Она умела выискивать самую больную точку и безошибочно попадать в нее метким словцом.

Как говорится, ничего святого. Особенно злобно она потешалась над религиозными чувствами и сексуальными запретами. Она не понимала привязанностей, только интересы. Когда интересы иссякали, привязанность заканчивалась.

А однажды окружающие узнали, что она истово держит пост. Просто на мясо смотреть боится. И что она в храм ходит. Ну ходит и ходит, казалось бы, личное дело каждого. Но у нее поменялась манера общения.

Нет, доброй она не стала. Пожалуй, гораздо злее, только вместо слабых мест она стала выискивать грехи и обещать кары небесные. Жене изменяешь? В невенчанном браке живешь? В церковь не ходишь? Молитвы с утра по часу не читаешь? Гореть тебе в аду. При обещании адских сковородок лицо ее становилось вдохновенным.

Как показало короткое расследование, дама вошла в фан-группу священника, известного своими людоедским высказываниями в стиле «кто не с нами, то против нас». Пороть прилюдно, сажать, бить прикладом по голове грешников.

Героиня моего рассказа воцерковилась и сыплет цитатами из Библии с той легкостью, с которой раньше — матерные словечки. Только вот оскал улыбки стал совсем пугающим.

Что это было?

Ольга: Ты меня извини, но некоторых священников нельзя выпускать из семинарии и давать выступать публично. А некоторым дамам лучше не воцерковляться. Будет хуже. Когда на злость ложится ханжество, наступает полное затмение.

Эдуард: Это вопрос?

О.: Ты задумался над тем, как поаккуратнее ответить?

Э.: Помнишь роман «Анна Каренина»?

О.: Да.

Э.: Почему от Анны отвернулось все общество? Потому что она нарушила закон? Нет. Она нарушила негласные правила, что, с точки зрения этого общества, совершенно непростительно. Нарушила некую форму театральности. В современном обществе ханжество еще и получило достойное определение — политкорректность. И люди в ней крепчают, когда некоторые вещи их уже не касаются…

О.: Подожди. Мне кажется, что политкорректность и ханжество — разные вещи.

Э.: Я постараюсь объяснить, почему я их связываю. Но сначала разберемся с религиозным ханжеством, которое предполагает некий идеальный образ жизни и если человек в него не вписывается, его пытаются вернуть любыми путями. Причем совершенно неважно, что он думает, согласен он или не согласен. Самое главное, чтобы правила соблюдались внешне. Например, пост. Ханжу не интересует, кто и что ест дома, важно, чтобы в ресторане было постное меню.

О.: Да ладно бы меню. Очень часто религиозные люди навязывают светским свои правила. Например, гомосексуалистам. Они могут быть вообще атеистами, они явно избегают церковной общины, они не брали на себя никаких обязательств, но за ними бежит некто с хаем и воем и пугает.

Э.: Еще можно упрекать в блуде, если брак невенчанный. Ханжу в принципе не интересует смысл отношений, ему нужно, чтобы ситуация формально выглядела «как положено» и его не раздражала. Истинно верующий человек, даже если он не согласен с отсутствием практики в Церкви, с супружеской изменой, однополыми отношениями, он попытается войти в диалог и услышать другую сторону. И действовать будет апеллируя к достоинству, обращая, а не клеймя. Но это не значит оправдывать блуд и гомосексуальность любой ценой.

Теперь о политкорректности. Очень часто политкорректность — это тоже самое, что и ханжество. Она не озабочена внутренним состоянием другого.

Приведу простой пример. В Западном мире теперь нет инвалидов. Есть люди с трудностями передвижения, трудностями зрения, трудностями слуха…

О.: Трудностями мышления…

Э.: При этом, если перед тобой инвалид, твоя обязанность ему помочь. А когда у человека «трудности», он, получается, может сам себе помочь. Ну трудности у него, а у кого их нет?

В Великобритании нельзя в парламенте сказать: «Вы лжете!». Надо сказать: «Вы экономичны с истиной».

О.: Если бы ты заранее не перевел, я бы ни за что не догадалась.

Э.: Еще распространенный пример. Нельзя назвать человека «негром». Чернокожий карибского или африканского происхождения. От этого расистское отношение, если оно есть, не меняется автоматически.

То есть опять мы не меняем внутреннее, мы меняем внешнее. Между тем, если поменять внутреннее, внешнее изменится обязательно.

В проповеди Святого Бернара об Иоанне Крестителе говорится, что Иоанн не только сиял, но и горел. Далее он говорит о том, что существует блеск пустоты и блеск ценности. Если внутри человека истина, он не может не светить. Когда человек внутренне меняется, он меняется и внешне. И навязывание своих взглядов тут не работает, только сострадание.

О.: Почему религиозными ханжами чаще всего становятся люди злые?

Э.: По одной простой причине — злой человек убежден в своей правоте и превосходстве. Он будет навязывать свое мнение любыми средствами и в светском, и в духовном плане.

О.: Вот теперь смотри. Религиозными ханжами сами по себе не становятся. Сначала находят «гуру», в просторечии — батюшку. Который сделает из просто злой женщины или мужчины фанатика.

Э.: На самом деле, это не он превратит, он даст им то, что они ждали. Возможность на религиозной почве реализовать свою ненависть и злобу. Когда две персоны ханжеского звания сливаются в одну, рождается Змей Горыныч, у которого одну голову рубишь, восемь новых появляется.

Если им вдруг попадется батюшка, который напомнит ханже, что он должен заняться своим внутренним миром, его назовут извращенцем, который ничего не понял в христианстве.

О.: Все бы ничего, если бы не было заразно. Ханжи возбуждают друг друга, привлекают новые глупые силы, в результате в обществе начинает доминировать филиал психиатрической больницы. Где больные изобретают свое собственное агрессивное христианство. Недавно моя приятельница спорила с таксистом, который ей доказывал, что Богородица не могла быть еврейкой. Да и Иисус Христос тоже никакого отношения к этой нации не имел.

Э.: Сказала бы, что Иисус был русским евреем, эмигрировавшим в Израиль. С мамой. Может быть, ее собеседнику стало бы легче.

О.: Но ты согласен со мной, что безумие и невежество заразны?

Э.: Конечно. Но нам, верующим, не стоит забывать, что главным в христианской вере является образ Христа. Причем не тот образ, который мы себе нарисовали, исходя из наших благих побуждений такого толка, как у Бармалея в фильме: «Сейчас я им прикажу, чтобы они были счастливы, и если только они не будут счастливыми…».

Источником опыта является Писание, и в нем нет такой сцены, чтобы Христос шел со своими учениками, увидел кого-то и спросил строго: «Когда в храме последний раз был?»

Наоборот. Из сцены с самарянкой у колодца ясно — она живет с шестым мужчиной и не в браке. Первое что делает Христос, просит у нее воды. Если переписывать Евангелие согласно нашим ханжам, первые слова должны были быть: «Живешь невенчанная? Грех какой!».

Или римский легионер, который просит об исцелении своего раба и говорит: «Господи, я недостоин, чтобы ты вошел под кров мой…». Эта фразу мы произносим на каждой мессе. Этот человек римлянин, то есть враг. Но каковы слова Христа? «Даже в Израиле я не нашел такой веры». Согласно людям «правильным», Он, видимо, должен был сказать, погрозив пальцем: «Еще не обрезался?».

Видимо, они считают, что Христос в этот момент, что называется, себя не помнил. Не надо Бога приклеивать к нашему сознанию, надо на Него смотреть и свой опыт соотносить с Ним.

Хотя абсолютно очевидно, что вести себя как Христос на сто процентов мы не сможем никогда, но подражание Христу означает действие во Христе по мере наших способностей.

О.: О чем ты говоришь, у нас скоро костры на площадях запылают.

Э.: Что-то я не помню, чтобы Христос жег кого-то на костре. Вот и ответ. Может быть именно поэтому Достоевский в качестве страшной метафоры ханжества предложил образ Великого Инквизитора в «Братьях Карамазовых». Истинный Бог явился миру, Инквизитор понимал, кто перед ним, но сказал: «Зачем ты пришел нам мешать?». Истина ханжу не интересует.

О.: Каков может быть ответ?

Э.: Очевидно тот, который дал Христос в романе. Он подошел и поцеловал Великого Инквизитора. Признал его достоинство, даже если он ошибается.

О.: Не мой случай.

Э.: Но именно это оказалось для Великого Инквизитора невыносимым.

О.: Но ты же только что мне и всем разрешил не быть Богом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.