Глава пятая Психологическая установка на успех. Свержение авторитетов

Глава пятая

Психологическая установка на успех. Свержение авторитетов

Если стремишься к отдыху – веруй, если жаждешь истины – ищи!

Фридрих Ницше

Давно не секрет, что наши психологические установки являются определяющей константой в уравнении успеха, которое мы составляем для себя. В матрице победителя психологическая установка открывает емкое понятие Воли – громогласной, безотлагательной командой на ее применение. Даже если индивидуум потенциально обладает запасом энергии для волевых усилий, ему необходим четкий сигнал, указывающий направление и границы ее включения. Воля не может применяться для круговой обороны, как бы на все случаи жизни. Без ясного представления идеи и целей воля рассеивается, распыляется в пространстве. Она похожа на волкодава, сидящего на цепи, которого необходимо освободить и дать команду «фас!» Вот эта-то команда и есть, на самом деле, психологическая установка. В ней заключена активная позиция личности, реагирующей на преграду-фрустрацию. Главный вызов для любой личности – сформировать устойчивые психологические установки, которые позволят реализовать задуманную идею. Прежде всего речь идет о таких установках, как вера в собственную исключительность, высокая самооценка и готовность пренебрегать мнением авторитетов при совмещении своих представлений с реально существующими стереотипами. Применяя иную формулировку – при реализации идеи. Процесс движения к успеху чем-то напоминает стрельбу снайпера. Цель, в которую он метит, – это идея, которую мы реализовываем. Так же, как и снайперу, нам надо сосредоточиться, затаить дыхание, правильно и предельно точно выбрать точку прицеливания, сделать поправки на ветер и траекторию полета пули, без дрожи в пальцах нажать на спусковой крючок. В этом случае твердость руки снайпера и его непреклонность при производстве выстрела будут адекватны психологической установке. Вряд ли стоит доказывать, что без этих качеств стрелок не сумеет поразить цель.

Позитивная психологическая установка присутствует у выдающейся личности всегда, оставаясь почти неизменной при смене психологических состояний. Даже в те нередкие минуты, когда наши уважаемые знаменитости попадают в воздушные ямы меланхолии и малодушия, испытывают мрачное удушье депрессии, они не теряют глубоко упрятанной внутренней уверенности в собственной гениальности. В значительной степени можно даже говорить, что именно психологическая установка оказывается той палочкой-выручалочкой, что вытаскивает их из надвигающейся бездны забвения. Психологическая установка как бы пробуждает от болезни, встряхивает, напоминая о том, как в детстве мама однажды сказала: «Ты просто гений! Однажды ты возьмешь под уздцы весь мир!» Те из великих людей, кто пережил кризисы отчаяния и победил, знали: сдаваться всегда слишком рано! Практическая сила позитивной психологической установки в том, что индивидуум отказывается от создания негативных внутренних образов и негативных внутренних монологов типа: «Господи! Зачем я сморозил эту глупость! Зачем я сделал этот идиотский жест!» Внутренний голос победителя всегда «работает» на него, подчинен и подконтролен ему, не допуская промашек.

Окружение и выбор установок

Отношение к развитию собственной личности начинается с самоидентификации и самооценки, при этом отношение к себе в большей степени, чем остальные характеристики победителей, зависит от родителей, воспитателей и вообще первого социума. Среда обитания от момента самоидентификации до становления характера становится наиболее весомым фактором, часто лишь частично зависящим от самих актеров большой сцены Жизни. Мы не раз обращали внимание на то, что у всех успешных людей был хотя бы один человек в их ближайшем окружении раннего периода, который своим ободрением сумел сделать прививку от власти авторитетов. Безудержная, слепая любовь матери в течение продолжительного времени или единственная фраза дальнего родственника – неважно. Но действие ободряющего раздражителя подобно глотку эликсира жизни. Просыпается дремлющее сознание, начинается путь пробуждения личности посредством внушений и актов воли. Любовь и авансирование признания дают импульс развитию и запас инерции для неординарных поступков. Готовность маленького человека увидеть в себе будущего великого героя рождается в глубинах человеческого естества посредством длительного периода поощрения со стороны кого-то или еще более длительного периода самоутверждения под влиянием книг или под воздействием наблюдаемого в реальной жизни окрыляющего образа. А еще это чувство воспитывается пренебрежением к массе, представляющей явление серой обыденности. Родительское слово, высказанное ненароком или в виде часто повторяемого утверждения, очень много значит в формировании психологической установки детей. Классикой родительского влияния вполне может считаться адресованная своим трем сыновьям идиома отца-Нобеля: «Люди – это всего лишь стая обезьян‚ которые вцепились в земной шар и поэтому не падают».

Семейные и родовые традиции бесконечно важны для создания сильных психологических установок. В предыдущих книгах уже упоминалось о позитивном влиянии выработанного поколениями исключительно поощрительного подхода в воспитании ребенка в семье. К примеру, еврейские традиции, оказавшие влияние на заметную часть гениальных людей, ориентированы на формирование личностной самодостаточности, непреклонной готовности принимать сложные жизненные решения самостоятельно, без ориентира на свое окружение. В них воспитание построено как поощрительный процесс, что весьма плодотворно отражается на качествах формируемой личности. Несмотря на прививаемое уважение к роду, к традиции, или, вернее, наряду с ним, вырабатывается исключительное отношение к себе. Именно такое качество было определяющим в еврейских семьях, из которых вышли Зигмунд Фрейд, Эрих Фромм, Карл Маркс, Альберт Эйнштейн, Марк Шагал, Иосиф Бродский и многие другие. Правда, с оговоркой, что веру в себя не обязательно дают отец и мать вместе (мы помним о проблемах в отношениях Шагала с отцом, о скрытом конфликте с родителями Эйнштейна и фромма и т. д.). Иногда появляется заретушированное лицо кого-то из родственников, поведение которого отличается от общепринятого в социуме. Но так или иначе, прослеживается общая линия традиции. Потому веру в себя следует понимать как равную иммунитету способность отстаивать свои жизненно важные интересы. Впрочем, говоря о евреях, мы, конечно, не можем упустить из виду и такой фактор, как историческое едва ли не повсеместное притеснение евреев. Это обусловило склонность к постоянной подсознательной настороженности и настроенности на борьбу на архетипическом, возможно генетическом, уровне.

Не менее существенным и в зарождении установок являются традиции рода. Скажем, в отношении Артура Конан Дойля не стоит сомневаться, что бесконечные «толкования о великих предках», манерах истинного рыцаря и семейной геральдике стали первым, весьма ощутимым промыванием детских мозгов. И основательным шагом в формировании установки на рыцарское, то есть некое образцовое, обрамленное незыблемыми принципами, поведение. Под флагом соответствия древним ценностям рода, почтения родовых традиций была выработана достаточно сильная психологическая установка, позволяющая не только преодолевать трудности, но и демонстрировать завидные терпение, работоспособность, настойчивость. Отсюда же, от героев Вальтера Скотта, которых Конан Дойль боготворил с детства, берут начало жажда совершенствования и стремление к геройству. И в то же время, этот же рыцарский кодекс воспрещал слепое поклонение чему-либо, стимулировал вести себя соответственно выбранной роли героя. Тому, кто шаг за шагом пройдет с Конан Дойлем детские годы постижения рыцарских принципов, станет понятно, отчего молодой врач, недовольный своей клиентурой, взялся сочинять сложнейшие по замыслу хитросплетения из жизни сыщика. «Ему был привит незыблемый и неумолимый кодекс древнего рыцарства», – абсолютно убежден сын знаменитого писателя Адриан. Эта могучая платформа, усиленная любовью матери, в конце концов стала основой той жизненной установки, которая дала практикующему врачу уверенность, что ему под силу то, что умеют делать и другие. Тронутый проникновенными образами Эдгара По, Конан Дойль решительно двинулся по тропе писательских достижений, ибо был абсолютно уверен в своей способности превзойти мастера душещипательных историй. Образ непредсказуемо притягательного и мистически проницательного Шерлока Холмса возник благодаря установке автора на успешное сражение.

Похожая схема формирования арсенала могучих установок сработала и в жизни Николая Рериха. Многие исследователи говорят о значительной роли масонства, благодаря системе неизменных фундаментальных правил которого у Рериха выработалась готовность ориентироваться на собственные решения, пренебрегая мнениями авторитетов. В список свергнутых авторитетов попал даже отец, который настаивал на юридическом будущем сына. Покорившись родителю на время учебы (юный Рерих ухитрялся и учиться на юриста, и одновременно серьезно заниматься живописью, совмещая эти занятия с развитием замыслов археолога), он пренебрег волей отца в главном – в выборе жизненного пути. Нет сомнения, что это прямое следствие воздействия психологической установки на личные достижения, самостоятельные решения, ориентир на силу индивидуума, не оглядывающегося на общественное мнение.

«Отец индийской нации» Махатма Ганди может служить классическим примером позитивного влияния психологической установки искусственно созданного сообщества. Сила касты во внушении незыблемых правил своим представителям сопоставима с властью религиозных магов и древних шаманов. Видимые ограничения для представителей касты касаются преимущественно области нравственности, в остальном стремление индивидуума к самовыражению поощряется, его свобода не закрывается на замок, ключ от которого находится в кармане у мнимого или навязанного лидера.

Во всех приведенных выше примерах традиция играет роль некой монументальной надстройки, величественно возвышающейся над сознанием и несущей тайный шифр могущества. Каждая личность развивается под психологический аккомпанемент доминирующей идеологии, расширяя могущество в виде эмоциональной раскованности, неизбежной самостоятельности и последовательно формируемой высокой самооценки. Традиции каст, религиозных сообществ и властных родовых символов требуют не столько послушания, сколько приятия в бессознательное определенных принципов и идей. Поэтому они дают все возможности с полным спокойствием презирать иные символы, власть правил, стереотипов и предлагаемых авторитетов.

Они играют роль энергетических источников питания для еще не заряженных аккумуляторов. И чаще всего такого заряда, если он произведен правильно, хватает на всю жизнь. Психологическая установка на успех вырабатывается как нечто обязательное, как долг перед родом, кланом, орденом, фамилией. Она не ведет индивидуума по жизни, но указывает ему более широкие рамки возможного, озаряет его путь более мощным лучом света.

Доверие в формировании психологической установки

Доверие придает невообразимую силу в формировании активной психологической установки. Ритуал оказания доверия способен перевернуть жизнь индивидуума. Фактически оказать человеку доверие, несмотря на имеющиеся риски, означает придать несоизмеримо дерзкий импульс успеха, задать установку действовать с предельной активностью. Это сродни действию электрического кардиостимулятора, применяемого для включения в работу сердца, – сотрясение, открывающее новую жизнь. Самоидентификация будущих победителей являлась рефлексией на высказываемое им доверие со стороны авторитетного представителя интересующего их рода деятельности. Этот фактор может тесно переплетаться с родительской любовью, но вовсе не обязательно, чтобы этот проводник в новую жизнь являлся близким родственником.

Идеальный и самый рискованный эксперимент провел македонский царь Филипп, когда доверил юному Александру Македонскому командовать частью войска во время настоящего сражения. Именно эта победа дала ему самоидентификацию бесспорного лидера и предопределила все остальные победы. Это почти совершенный исторический пример: если бы то первое сражение имело иной, менее успешный исход, Александра Македонского могло бы и не быть вовсе. Таким образом, если установка формируется в условиях предельного риска, настоящей опасности, она обретает твердость алмаза, и вера в собственные силы уже никогда не подвергается сомнению.

Если от отца или матери к ребенку направляются потоки доверия, он начинает парить над миром. Порой даже отношения родителей с ребенком и их духовная близость уходят на второй план. К примеру, хотя между отцом и сыном Мережковскими далеко не все было гладко в отношениях и восприятии друг друга, тем не менее, когда Дмитрий, вечно пасмурный обитатель глубокой норы, в тринадцать лет разразился стихами, отец высказал поразительное, оживляющее и активизирующее доверие. Он издал сборник стихов в дорогом кожаном переплете с золотым тиснением названия и не раз с гордостью демонстрировал его влиятельным гостям. Эффект был такой, будто подростка хлестнули по голым ногам пучком крапивы. Уже пятнадцатилетнему отпрыску Мережковский-отец устроил знаковую встречу с бронзовеющим при жизни Федором Достоевским, который, хоть и посоветовал упорному юноше «страдать», все равно сыграл положительную роль самим фактом встречи. Дмитрий Мережковский получил ясный сигнал – на него взирают как на будущего художника слова, его воспринимают как состоявшегося актера на литературной сцене. И он без сомнения сорвал кандалы, тянущие его смятенный дух к земле. Правда, настоящий полет в его жизни начался уже совместно с экзальтированной и гиперактивной подругой жизни Зинаидой Гиппиус, которая усилила самооценку писателя, воплотила идею создания литературного центра, влиявшего определенное время на целое поколение современников.

Доверие можно оказывать по-разному. Ободрение – это не только оказание чести участвовать в боевых действиях на равных с тем, кто такую возможность предоставил. Порой это просто знаковая встреча, демонстрация серьезности намерений со стороны того, кто выступает кредитором доверия. Например, отец Франклина Рузвельта совершил небольшой, но фееричный по значению шаг: он просто представил сына Президенту Соединенных Штатов Америки Гроверу Кливленду, когда мальчику было всего семь лет. И сам факт, что состоялся вполне серьезный разговор, создал отзвук величия и личной причастности к запредельному, дозволенному лишь немногим. Он наполнил сознание мальчика уверенностью в своей значимости, раз с ним разговаривает президент страны. Наряду с принадлежностью Рузвельта-младшего к звездному генеалогическому древу (он был дальним родственником республиканца Теодора Рузвельта, 26-го Президента США и лауреата Нобелевской премии), элитным образованием, почти неограниченными доходами семьи, он имел завышенную самооценку, ощущал себя подлинной «белой костью» и потому вел себя с надменной насмешливостью, соответственно образу воображаемого героя.

Поистине уникальным случаем может считаться рождение заоблачной самооценки и позитивной психологической установки у русского поэта Сергея Есенина. В его детстве присутствуют практически все элементы вовлечения и поощрения со стороны окружения, причем делалось это на фоне полной и безоговорочной свободы действий. «Я рос в атмосфере народной поэзии. Бабка, которая меня очень баловала, была очень набожна, собирала нищих и калек, которые распевали духовные стихи. Еще большее значение имел дед, который сам знал множество духовных стихов наизусть и хорошо разбирался в них», – вспоминал поэт о роли деда и бабки в своем становлении. Еще один точный выстрел был произведен отцом: он как-то привез из Москвы две стеклянные рамки – для почетных бумаг своего сына. Туда, как сообщает один из исследователей жизни знаменитости Исаак Эвентов, были помещены свидетельство об окончании училища и похвальный лист. «Вставленные в рамки, эти бумаги были прикреплены на самом видном месте в избе» – такое не могло пройти мимо впечатлительного юноши. Представляется не случайным, что уже через пару лет сам Есенин почувствовал осознанную тягу к творчеству. Вот эта рано порожденная установка на звездные достижения позволила юному Есенину бросить конторскую службу наперекор отцу (который считал сочинение стихов пустым занятием), не побоявшись нищеты и перспектив голода. Первым импульсом возросшей самооценки Есенина стал отказ заниматься нелюбимым делом, вызывающим отвращение. Он решительно бросил работу в конторке магазина, куда устроил его отец. Не возымела власти даже главная, несколько закамуфлированная цель: определить юное дарование в институт. Тайное и непрерывно растущее желание писать стихи и печататься привело молодого человека в типографию влиятельного тогда издателя Ивана Сытина, что представляется следствием явного стремления приблизиться к любимому делу, нежели действием загадочного случая. Когда же юноша увидел детали книгопроизводства, осязал на ощупь материальную сторону этой манящей и чарующей формы самовыражения, его вера в себя не просто выросла – он стал захлебываться от нее, убедил себя в своем великом предназначении. Не только Лев Толстой и Генрик Сенкевич, в подготовке сочинений которых он принял непосредственное участие, стали понятны Есенину как символы современной литературы, но вся система самопредставления миру литературного творца выявилась предельно ясной, хотя нисколько не утратила своей прелести. Через полтора-два года Сергей Есенин дебютировал в литературе, опубликовав в детском журнале стихотворение «Береза», а в большевистской газете – стихотворение «Кузнец».

Конечно, доверие могут оказывать далеко не только и не столько родители. Более того, доверие далеких авторитетов создает условия для цементирования, приобретения панциря для пожизненной позитивной установки на лидерство. Известно, что на Билла Гейтса гораздо большее влияние, нежели родители, оказали оценки взрослых специалистов-компьютерщиков тех компаний, которые пользовались услугами подростка. Правда, немаловажной оказалась и реакция состоятельных, авторитетных в городке родителей на решение сына предпочесть престижному Гарвардскому университету странное занятие – составление каких-то компьютерных программ. Тем не менее, и родительская реакция, и восприятие его работы взрослыми дали ему сильнейший толчок в продвижении идеи дальше. На выбор пути Альберта Эйнштейна определяющее влияние в юношеском возрасте оказало ободрение дяди по поводу решения им сложных математических задач. То же самое можно сказать и о Софье Ковалевской, на судьбу которой решающее влияние также оказал дядя. Если бы не высказанные им уверенность и восхищение талантом девушки к математике, она вряд ли решилась бы на весьма нестандартный для представительниц ее пола шаг.

формирование адекватной самооценки нередко становится результатом самостоятельного преодоления какой-нибудь высоты или преграды. Это характерно для многих известных женщин: Клеопатры, Агриппины Младшей, Жанны д’Арк, Айседоры Дункан, Елены Блаватской, Марии Склодовской-Кюри, Маргарет Тэтчер.

Айседора Дункан обязана самомнению тому, что, еще будучи ребенком, проявила самостоятельность и ответственность за младших детей. А еще, материнским вливаниям истории, поэзии, музыки. В совокупности все это позволило юной особе относиться к себе как к яркой состоявшейся личности, стоящей на лестнице развития несоизмеримо выше тех, кто в социальной иерархии явно занимал более высокое положение. Ее настойчивость и оригинальность представления себя в обществе являются в то же время показателями пренебрежения Дункан к любым авторитетам. Например, она решительно отказалась от выступлений в мюзик-холле, несмотря на сладость гонораров и боязнь оказаться в нищете. То, что она считала себя великим человеком, позволяло добиваться встреч и предложений от таких именитых импресарио, к которым другие боялись даже приблизиться. Она научилась до беспамятства любить себя, но эта любовь оказалась пропорциональной презрению к остальному миру. Она осознанно пренебрегала нормами, чтобы бросить вызов общественному мнению. Но за этим нонконформизмом стояла могучая установка побеждать, подкрепленная невротической потребностью в признании и любви со стороны мужчин, – поздняя компенсация отсутствующей любви отца.

Жанна д’Арк всегда пребывала в уверенности, что сумеет добиться победы на поле боя, – ее установка выросла из религиозной фанатичности и беспримерной преданности патриотической идее. Ободрение же мужчин и первые победы придали ее самооценке немыслимый блеск – она уверовала в божественное предназначение и способность свершить любой подвиг. Марина Цветаева в своем самомнении позволяла себе сравнивать свой поэтический дар лишь с даром Рильке и Пастернака. Ей не мешала ни замкнутость, ни часто посещающее ее чувство ущербности. Усвоенная с детских лет установка в отношении себя то доминировала, то сменялась периодами удручающей депрессии. Мэрилин Монро, испытывая противоречия самооценки, научилась силой внушений преодолевать привитое в детстве чувство ущербности. А вот Коко Шанель удалось преодолеть притяжение несчастливого детства – благодаря поддержке многих влюбленных в нее мужчин. Поощряя их, она сделала из себя баловницу, играющую счастьем. И хотя не приблизилась к истинной гармонии, обретение высокой самооценки, четкая установка на победу сделали ее успешной и всемирно знаменитой.

Сила сопротивления – самая действенная движущая сила

Победителя во все времена отличала сила сопротивления натиску. Меня до глубины души тронуло заявление, высказанное Юлию Цезарю его современником – Гаем Саллюстием Криспом. Тот сказал буквально следующее: «Я обнаружил в тебе наряду с другими качествами одно чрезвычайно удивительное: ты сохраняешь величие духа при несчастных обстоятельствах еще в большей степени, чем при удаче». Эта фраза многое проясняет, и размышления над ее философской основой не могут не привести к пониманию контуров личности, позитивно воспринимающей трудности или даже смертельные вызовы судьбы. Истории великих людей нашей цивилизации свидетельствуют: их общим отличительным качеством всегда была позитивная реакция на давление, возникновение непредвиденных обстоятельств, проблемы любого калибра. Ответом часто становилось асимметричное решение, которое и позволяло сделать из лимона лимонад. Если попытаться докопаться до корней этого качества, то мы неминуемо обнаружим, что в основе лежат психологические установки, готовность отвергать навязываемую силу авторитетов, игнорировать значение званий и должностей.

Платформой этой формы самовоздействия является понимание и принятие блага любого натиска, что помогает использовать его с пользой. Помните технику боевого искусства айкидо, когда защищающийся отменно использует энергию нападающего. О схожих вещах как-то упоминал и неутомимый искатель рецептов побед Дейл Карнеги, когда предлагал из имеющегося лимона сделать лимонад. Постижение этой техники означает принятие общей психологической установки победителя.

К таким примерам относится яростное восхождение к успеху Джека Лондона, испытавшего в раннем возрасте все проклятия, присущие судьбе бедного человека. «Мне было восемь лет, когда я впервые надел рубашку, купленную в магазине. В десять лет я торговал на улице газетами. Каждый цент я отдавал семье, а в школе мне всегда было стыдно за мою шапку, башмаки, одежду. С тех пор у меня не было детства. В три часа утра на ногах, чтобы разносить газеты. Покончив с ними, я шел не домой, а в школу. После школы – вечерние газеты. В субботу я развозил лед. По воскресеньям я ходил в кегельбан ставить кегли для пьяных немцев. Я отдавал каждый цент и ходил, как чучело», – писал Джек в одном из своих писем уже на самом пороге успеха. Весьма примечательно, что ключевой момент в жизни этого очень сильного человека свершился не без участия матери. Когда после нескольких лет бесплодных усилий на грани психического срыва Джеку наконец пришло долгожданное приглашение работать почтальоном, именно наполовину безрассудная мать вселила в начинающего писателя твердую уверенность, что он пришел в мир создать невиданные доселе литературные шедевры. И потому не имеет права отказываться от своего предначертанного успеха из-за какого-то там мизерного заработка, пахнущего иллюзорной стабильностью и вечной мелочностью клерка. В тот момент свершилась окончательная и бесповоротная метаморфоза – это было подобно сжиганию мостов к отступлению. Последние метры на пути к успеху стали самыми трудными и неимоверно болезненными, но именно они обеспечили непоколебимую установку на мировое лидерство в литературе. Жажда величия выросла из презрения к тем литераторам, чьи рассказы и повести новоявленный писатель видел в журналах, отказывавших ему самому с методичностью робота. Чем чаще это случалось, тем злее он становился. И тем больше крепла убежденность писателя в своей правоте.

Способность личности к сопротивлению абсолютно не зависит от пола или возрастных критериев. Существует множество примеров позитивных установок на успех, сформированных как в раннем возрасте у девочек, так и в зрелые годы у женщин.

Мария Монтессори, признанный авторитет в области педагогики, крупнейший специалист дошкольного обучения, может служить показательным примером готовности реализовывать идею с детства, основываясь на необычайной для ребенка психологической установке. Под влиянием тянущейся к образованию матери она с детства вбила себе в голову желание стать ученым, добиться колоссальных успехов на ниве науки. В значительной степени тут можно говорить о поглощении материнского желания, которая осталась необразованной только потому, что была женщиной. А также о намерении доказать, что запретное возможно, если очень стремиться к результату, – тут уже отчетливо проявляется сила сопротивления. Установка девочки, поощряемой матерью, была настолько сильной, что однажды, тяжело заболев, она заявила: «Не бойся, мама, я не могу умереть, мне слишком многое предстоит сделать». Состоявшийся трансфер желания матери девочка приняла за собственное стремление, превратившееся с возрастом в неискоренимое убеждение. Внешне хрупкая и худенькая девочка внутри была базальтовой глыбой. Как сообщает Джин Ландрам, в шестнадцать Мария оказалась единственной девушкой, зачисленной в Политехнический институт Леонардо да Винчи. Когда после успешного окончания этого учебного заведения она, решив освоить медицину, наткнулась на ужасающие баррикады протеста, то безапелляционно бросила директору Медицинской школы при Римском университете, что все равно станет доктором медицины. Разрешение учиться девушка получила у самого Папы Льва XIII, чем доказала – пути к цели могут быть разными, и для победы над ситуацией необходимо использовать любые возможности. Но, пожалуй, ничего бы не вышло, не будь этого дьявольского упрямства, этой демонической установки на успех, с отвержением иного варианта развития событий. Сила этого неотступного желания была такова, что Мария Монтессори согласилась препарировать трупы по ночам (такое решение приняло руководство университета из-за сопротивления мужской студенческой аудитории). Чем больше ее критиковали, тем закаленнее и сильнее она становилась. В результате, когда через шестнадцать лет после явления первой в Италии женщины-врача, в свет вышла книга «Метод Монтессори», она произвела революцию в подходах к образовательному процессу. Психологическая установка этой женщины может считаться эталоном стремления к победе, безупречным рецептом преодоления неудач и неверия окружающих. Неудивительно, что создание собственного метода обучения и его пропагандирование она считала миссией. «Нам доверена миссия… которой мы не осознаем», – приводят биографы слова, оставленные потомкам этой неординарной натурой.

Психологическая установка Дмитрия Менделеева вызрела фактически на руинах семейных несчастий и проблем. Рост самооценки был прямо пропорционален силе внешнего давления. Когда ему было тринадцать, умер отец, через три года мир оставила мать, сумевшая разрешить вопрос его приема в институт. Вскоре умерла и сестра, затем дядя, имевший влияние в столице. Дмитрия сдавливала угрожающими тисками бедность, грозила узловатым старушечьим пальцем безысходность смертельной болезни – не было никакого иного выхода, как выбраться из пропасти путем отменной учебы и достижения стабильного, благоприятного социального положения. С самого первого дня учебы он был настроен на последовательную, ни на миг не прекращающуюся борьбу. Он видел спасение только в одном: стать настолько значительным в каком-то деле, настолько весомым в социуме, чтобы навсегда избавиться от проблемы борьбы за существование. В ходе этой схватки росла самооценка будущего лидера, уверенность в собственных успехах в химических исследованиях. Последующий рост интереса к самому предмету исследований породил неистребимое желание добиться великих достижений, которые резко выделили бы его в научном и промышленном мире. Первые крупные результаты лабораторных исследований и тот факт, что к нему за советами вскоре стали обращаться крупные промышленники, только усилили мотивацию ученого, превратили намерения в неколебимую решимость стать первым, лучшим, самым выдающимся из современников.

Самооценка и психологическая установка – производные профессиональной активности

Пожалуй, одним из наиболее ярких проявлений личности с высокой самооценкой и связанной с нею устойчивой психологической установкой может стать поступательный рост профессионального уровня в каком-либо виде деятельности. Когда индивидуум видит практические результаты своего труда, когда в ходе представления их обществу происходит взаимный обмен, возможно, борьба с сопротивлением самого общества, тогда создаются и предпосылки роста в собственных глазах, новые проявления духовной силы. Рост самооценки как производной профессиональной активности проявляется во всех видах человеческой деятельности, от небольшого собственного дела до крупнейших проектов мирового уровня. Появление у человека обновленного впечатления о себе не обязательно будет связано с проявлением заносчивости или надменности; человек даже может казаться не изменившимся внешне. Тем не менее, в нем твердеет до металлической крепости внутренний стержень, базирующийся на уверенности в собственных силах и своих необъятных возможностях. Он может делать свое дело тихо и спокойно, но знать себе цену, знать и соизмерять уровень своего истинного влияния.

Показателен в этой связи пример матери Терезы (Агнесс Гонджа). Взрослеющая в тяжелое время Первой мировой войны албанка уже в двенадцать лет стала осознавать свою миссию, но не была абсолютно уверена в себе и в своих силах. К семнадцати годам сила молитвы настолько укрепила в ней решимость стать монахиней и посвятить жизнь служению любви и делу борьбы с бедностью, что девушка объявила об этом решении матери и попросила ее благословения. В девятнадцать юная послушница монастыря ордена Святой Лоретты, исполненная решимости, отправилась в далекую Калькутту под именем сестры Терезы. В то время она еще не представляла собой ничего особенного, а единственным звеном, связующим с прежним миром, стало репортерское представительство в интересах газеты «Католическая миссия». Ей понадобилось еще долгих шестнадцать лет, чтобы почувствовать в себе достаточную духовную силу для дальнейшего воплощения начатой миссии. Обретение высокой самооценки пришло после целой цепи осознанных, настойчивых действий: она довела до совершенства знание нескольких языков, среди которых английский, хинди и бенгальский; много лет работала учительницей и стала директором школы для девочек; приняла окончательный монашеский обет. Ей было тридцать шесть, когда обострение туберкулеза вынудило ее перебраться в сторону гор. И тогда-то пришла ясная и настойчивая мысль о новой форме миссии, которую женщина приняла за озарение: «Я чувствовала, что Господь ждет, чтобы я добровольно отказалась от спокойной жизни в моем ордене и вышла на улицы служить нищим». Духовное развитие и переосмысление ситуации позволили ей по-новому взглянуть прежде всего на саму себя: она казалась себе сильной, спокойной и готовой к великому служению. Этого просветления и этого лучезарного душевного спокойствия могло бы не быть, если бы за спиной не было многих лет совершенствования, размышлений и профессионального роста. Через два года мать Тереза начала новую жизнь среди изгоев, еще через два она сумела основать орден Милосердия. Прошло еще пятнадцать лет служения в искренних молитвах, в любви и несении доброй вести, и к матери Терезе вереницей потянулись высокие гости: Ясир Арафат, Джордж Буш, Фидель Кастро, Иоанн Павел II, принцесса Диана… Когда легендарной миссионерке исполнилось шестьдесят девять, она была отмечена Нобелевской премией мира. «Мы не можем совершать великие дела, только малое свершается с великой любовью. Я верю в малые дела, именно в них наша сила» – эти слова самой известной в современном мире монахини как нельзя лучше отражают возможности поступательного роста личности. Шаг за шагом каждый человек способен продвигаться к великой миссии, и вместе с ним вырастает и его самооценка, укрепляется установка дойти до конца.

В чем же секрет мирового успеха Лучано Бенеттона, который, потеряв отца в десять лет, был вынужден бросить школу и устроиться разнорабочим? Семейное предприятие Benetton Group имело невероятно тривиальное начало: сестра связала старшему брату ярко-желтый свитер, каких нигде не было в послевоенной Италии. Предприимчивая мысль заставила брата и сестру купить примитивный вязальный станок и начать собственное дело. Они верно просчитали спрос на свою продукцию, потому что уже через четыре месяца им удавалось продавать по двадцать свитеров в неделю. Еще через семь лет семья – три брата и сестра – основала группу Benetton. Стоит ли говорить, что у удачливых производителей и продавцов самооценка взмыла в гору. Именно она не позволяла топтаться на месте и заставляла постоянно искать обновления формата для расширения деятельности. Креативные подходы к маркетингу и рекламе привели к тому, что под маркой фирмы стали производиться одежда, обувь, косметика, аксессуары и даже запчасти для автомобилей. В пик своего расцвета компания приобрела контроль над итальянской телекоммуникационной компанией, четвертой по размерам в Европе. Снова можно проследить движение «шаг за шагом», когда бизнес развивается в соответствии с изменением установок и оценок личности. Обеспечение условий роста личности является первым и самым важным элементом развития любого дела, миссии какого угодно масштаба.

В значительной степени личная самооценка писателя Владимира Набокова также выросла из профессиональной активности. Так, когда кембриджским студентом в возрасте двадцати одного года он опубликовал свою первую статью о бабочках, он относился к большинству известных литераторов с искренним благоговением. Но по мере собственного профессионального роста и, кажется, не столь зависимо от признания, его мнение о современниках начинает постепенно меняться. Вот и «парчовая проза» вызывает раздражение, а уж Элиота, Сартра и Пастернака он к концу жизни именовал не иначе как «патентованные ничтожества».

Николай Амосов, украинский кардиохирург с мировым именем, по его утверждению, всю жизнь полагался на свой собственный опыт, не стеснялся подвергать сомнению любое утверждение, авторитет любого имени. И лишь проверив ту или иную теорию экспериментальным путем, причем часто на себе самом, принимал или аргументированно отвергал ее. Именно достижение высокого профессионального уровня развило его самооценку и сформировало новые установки: не только лечить и делать сложнейшие операции, но и создать собственную оздоровительную систему, писать книги, одним словом – совершать ежедневный поиск дальше и шире, чем можно было бы ограничиться хирургу, пусть даже очень хорошему.

Если человек постоянно трудится в некоторой области, он обречен стать профессионалом. Если он к тому же задумывается о высоких целях и постоянно ставит перед собой новые, все более сложные задачи, у него появляется возможность добиться высокой степени креативности, то есть генерирования новых подходов к решению прежних задач, рождению новых элементов, новых технологий. Одним словом, если человек не только делает, но и достаточно много сосредоточенно размышляет над тем, что он совершает, у него есть все шансы для творческого и профессионального роста. Но и не только. Он таким способом еще и вырабатывает собственную психологическую установку на дальнейший успех. Он обретает привычки и манеры профессионала, начинает вести себя как человек, который способен высказать веские аргументы по поводу предмета своей деятельности. Можно только удивляться, что этим, казалось бы, пустяковым правилом пользуется слишком мало людей.

Непосредственно движение от профессионального роста к новым вехам мастерства – вполне оправданный и реалистичный путь развития личности. Сначала человек работает над созданием собственного имени, затем имя начинает с двойной отдачей воздавать должное его активности. Для понимания этого принципа важно запомнить: решение, дающее импульс новому движению, должно быть голосом сердца. Это решение стимулирует готовность концентрироваться на моменте, жить победами настоящего, которое само подсказывает пути в область будущего.

Сожжение идолов, воспитание нонконформизма

Можно ли понять происхождение глубинной силы устремленного к цели индивидуума? С одной стороны, движение личности вверх, к совершенству, гармонии и осмысленному развитию возможно лишь полагаясь на опыт всего человеческого сообщества и при его первоначальном содействии. С другой – достижение подлинно крупных высот возможно для человека лишь при условии отвержения всякого покровительства авторитетов, любой формы поклонения. Однако главным уроком, который неизменно преподносят гениальные творцы, является способность индивидуума достичь полной самореализации и ощутить прилив волнующего счастья лишь тогда, когда вся его развитая внутренняя сила направляется опять к человеческому сообществу. Только глубокое понимание этой противоречивости и двойственности, странной и незыблемой связи индивидуального духа с духом всего людского племени, пуповиной сознания, порождает новые великие достижения, совершенствует человека, обеспечивает его эволюцию. Для приобретения индивидуальной силы человеку необходимо оторваться от социума, выйти из контекста своего существования, но для применения открывшихся энергетических шлюзов ему снова необходимо вернуться, обратиться к родному сообществу. Самыми выдающимися людьми на всем отрезке развития нашей цивилизации оказались те, кто сполна осознал эту знаменательную логику первопричины. Отважные пионеры, на время покинувшие свое сообщество, как раз и устанавливали на бесконечном луче развития человека новые возможности, утверждали новые правила и новые идеалы – в этом проявлялось их предназначение для эволюции. Многие мыслители описали этот замечательный духовно-энергетический взаимообмен в своих трудах. Наиболее емко и четко изложил его в своей философской концепции Альберт Эйнштейн: «Только индивидуальность может творчески мыслить и созидать новые реалии для общества – более того, даже устанавливать новые нормы нравственности, которым подчиняется его жизнь. Без творческих, независимо думающих личностей дальнейшее развитие общества так же немыслимо, как и развитие индивидуальной личности без питательной почвы общества».

Без выхода индивидуума за пределы стереотипов и общепринятых норм, без отвержения им даже своих учителей невозможно помышлять о продвижении новой, прорывной идеи, способной внести коррекцию в сознание окружающих. Истинно новаторское может быть реализовано только в противостоянии большинству, и это касается как конструктивных созидательных идей, так и разрушительных импульсов. Думается, что в формуле Эйнштейна словосочетанием с самым революционным смыслом остается «независимое мышление».

Через конфликт с окружающим пространством прошли очень многие из тех, кого мы привыкли считать гениальными. Конфликтное поле и образ сильного врага с уязвимыми точками позволяют резко усилить идентификацию, выгодно подчеркнуть собственный образ, наделить его чертами бесстрашного борца. Но порой дело вовсе не в противостоянии окружающему миру. Часто новое, новаторское просто не воспринимается средой, создается впечатление медвежьей спячки всех тех, кто, казалось, должен молниеносно реагировать на революционные изменения. Нередко вместо конфликта и создания поля противоборства можно наблюдать холодное непонимание деятельности крупных личностей, невозмутимое ожидание от них выдающихся результатов. Это едва ли не стандартная ситуация в истории любой личности, вступившей на путь развития индивидуального влияния. Так было, когда Генри Форд создал автомобиль, когда Дмитрий Менделеев предложил периодическую таблицу химических элементов, когда Никола Тесла открыл миру возможности переменного тока. Когда в одном из самых передовых журналов научного мира «Анналы», издаваемом Либихом на немецком языке, появилась статья Дмитрия Менделеева о применении периодического закона для определения свойств еще не открытых химических элементов, она не произвела почти никакого впечатления. А ведь статья была эпохальной, она с лабораторной точностью открывала новые горизонты химии. Так случается всегда, когда возникает необходимость приобщения цивилизации к достижениям самостоятельно идущего первопроходца. Общество всякий раз нуждается в том, чтобы быть расшевеленным силой, и потому пионеры должны обладать к тому же еще и воинственным характером, даром пробивать бреши в закостенелом сознании для освобождения от прогнивших догм. Потому-то порой и необходимы встряски в виде мятежа, конфликта или откровенного скандала, благодаря которому новое наконец становится приметным.

Николай Гумилев, который, не скрывая, «делал себя сам», может дать хороший урок самовоспитания нонконформизма. Фактически, он даже в стихах «заговаривал» сам себя, используя их, как мантры. Болезненный в детстве, хилого здоровья, он стремился любыми способами создать условия для своего выдвижения в лидеры. Отсюда и «Я конквистадор в панцире железном» – форма психологической защиты путем наступления и контратаки. Твердость, надменность и гипертрофированная, завышенная самооценка отличали его во всякий момент его короткой жизни. Ради удовлетворения жажды славы он был готов низвергнуть всех. Сборник «Путь конквистадоров» он издал за деньги родителей, за год до окончания гимназии. Такой шаг был ему, жаждущему признания и побед, просто необходим; он напрямую был связан с ростом его самооценки. «Скопище стихов нестройных» Гумилев потом никогда не переиздавал, хотя – и это показательно для его беспокойного, полного одновременно и сомнений и амбиций духа – стихотворение «Я конквистадор в панцире железном» он все же переиздал в доработанном виде. Невротическая претензия на роль вождя вполне объяснима его ощущением недостаточной самооценки: воинственными, колющими, с металлическим оттенком стихами застенчивый и хрупкий молодой человек намеренно преодолевал свои слабости, убеждая в растущей духовной силе прежде всего самого себя. И надо сказать, что Гумилев весьма преуспел как в создании из себя поэта, так и формировании из себя лидера. Чем, безусловно, доказал: укрепление психологической установки возможно, шлифовка собственной личности допустима, а ограненная самооценка позволяет создать даже поэта. Тут опыт Николая Гумилева претендует уже на определенную уникальность. Он фактически доказал справедливость положения: стихи может писать каждый грамотный человек, овладевший соответствующей техникой. Наиболее взвешенной оценкой его поэтических усилий можно считать выдержку из рецензии известного поэта Валерия Брюсова: «Гумилев не создал никакой новой манеры письма, но, заимствовав приемы стихотворной техники у своих предшественников, он сумел их усовершенствовать, развить, углубить, что, быть может, надо признать даже большей заслугой, чем искание новых форм, слишком часто ведущих к плачевным результатам». Так или иначе, но успех Гумилева на общественно-литературном поприще закрепил его реальное лидерство как организатора нескольких течений: с его легкой руки на свет появились и развивались в разное время «Цех поэтов», «Гиперборей», «Звучащая раковина». Далее была редакторская деятельность во «Всемирной литературе», затем председательство в «Союзе поэтов», совпавшее с изгнанием из него Александра Блока. Он добился силой (читай: благодаря активизации психологической установки и небывалому взлету личного нонконформизма) чрезвычайного влияния. Запись, оставленная Николаем Чуковским, может служить весомым подтверждением: «Без санкции Николая Степановича трудно было не только напечатать свои стихи, но даже просто выступить с чтением стихов на каком-нибудь литературном вечере».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.