Пигмалион в школьном классе

Пигмалион в школьном классе

Принято считать, что достижения социальных наук, суждения и концепции философов, социологов, психологов в значительной мере формируют общественные настроения и моральную атмосферу своей эпохи. Такой взгляд безусловно справедлив, но лишь наполовину. Ибо нельзя не признать, что общественные настроения, социально–экономический контекст эпохи в свою очередь порождают определенные идеи и концепции в сфере наук о человеке. Как пишет Ж. Годфруа в своей известной книге «Что такое психология», «наука всегда остается одной из областей деятельности человека, и как бы она ни старалась сохранить свою независимость, она должна платить дань существующей системе и тому обществу, в котором она развивается. К психологии это относится, пожалуй, в еще большей мере, чем к другим наукам».

Например, Зигмунд Фрейд жил в Вене, в удушающей буржуазной среде, скованной социальными догмами и сексуальными табу. Его революционное учение явилось естественной реакцией на ханжескую мораль своей эпохи и своего социального круга. Возникновение бихевиоризма в США совпало по времени с бурным ростом промышленности и вполне отвечало прагматическим, технократическим тенденциям эпохи. Аналогичным образом исследования И. П. Павлова вполне соответствовали коммунистическим идеям в СССР: образ человека, формирующегося в соответствии со своей средой, совпадал с представлением о новом человеке, которого предстояло создать.

Расцвет гуманистического направления в психологии произошел в Калифорнии в 60–е годы ХХ века. Неудивительно, что оптимистический взгляд на природу человека был с энтузиазмом воспринят в атмосфере «мира и любви», царившей в ту эпоху.

В те же годы и в тех же краях произошло еще одно знаменательное событие. В конце «бурных шестидесятых» в Сан–Франциско, всемирной столице «детей–цветов», проповедовавших добро, любовь и человечность, было сделано открытие, которое уже через несколько лет исследователи единодушно отнесли к классике психологии. 2 апреля 1968 года увидела свет книга Роберта Розенталя и Леноры Якобсон «Пигмалион в школьном классе», заставившая критически переосмыслить многие представления в области педагогики и психологии. Открытый Розенталем и Якобсон феномен получил название «эффект Пигмалиона» и вот уже свыше 30 лет постоянно цитируется и дискутируется в мировой психологической литературе. Это открытие стало знаковым для своей эпохи. Однако сегодня, по прошествии лет, его, как и другие прежние новации, уже можно оценить более или менее объективно.

Название этому феномену было дано по имени мифического Пигмалиона – легендарного царя Кипра, который изваял статую прекрасной женщины и страстными мольбами убедил богов оживить ее. С древних пор этот образ призван символизировать неожиданный животворящий эффект, вызванный настойчивым желанием и искренней верой.

Психологи Розенталь и Якобсон провели оригинальное исследование. Местом проведения их эксперимента стала начальная школа, расположенная в одном из рабочих районов Сан–Франциско. В качестве испытуемых были отобраны по три учителя в каждой из шести параллелей. Эксперимент состоял в следующем. В начале учебного года было проведено тестирование учащихся с целью определения их IQ. Результаты были доведены до сведения учителей. Не вдаваясь в подробности, психологи объяснили им, что использованные тесты специально сконструированы для выявления учащихся, у которых в течение предстоящего учебного года должен наблюдаться скачок интеллектуального развития. Специфика эксперимента состояла в том, что педагогам сообщались фиктивные результаты. В каждом из восемнадцати классов, в которых проводился эксперимент, было произвольно отобрано по несколько школьников; им предстояло играть роль потенциальных интеллектуальных «звезд». Учителей поставили в известность, что эти дети, по данным тестирования, должны вскоре проявить незаурядный познавательный прогресс.

Как показало измерение IQ в конце учебного года, у этих детей по сравнению с остальными интеллектуальные возможности в среднем существенно повысились. (Необходимо подчеркнуть, что именно в среднем, так как общие результаты тестирования оказались неоднозначны. Но об этом – ниже.) Причем шла речь не об академической успеваемости (ведь отметки можно произвольно завысить), а об IQ – показателе достаточно объективном. Полученные данные позволили сформулировать психологическую закономерность. Как утверждали Розенталь и Якобсон, им удалось продемонстрировать влияние ожиданий учителей на познавательный прогресс учащихся. По–видимому, отмечали авторы, когда учителя ожидают от детей высоких интеллектуальных достижений, они начинают вести себя по отношению к ним более дружелюбно, стремятся воодушевить их, используют несколько иные методы преподавания, допуская большую степень свободы в их познавательной и творческой активности. Все это способствует улучшению учебы, так как представления детей о себе, их собственные оиждания, мотивация и когнитивный стиль изменяются к лучшему.

Книга «Пигмалион в школьном классе» вызвала огромный общественный резонанс. Выявленный феномен заставил сделать принципиальные выводы, чрезвычайно важные как для общепсихологической теории умственных способностей, так и для педагогической практики.

Во–первых, было наглядно показано, что данные психологического тестирования того или иного человека не являются постоянным показателем, а могут под влиянием определенных условий значительно изменяться. Это подчеркивает недопустимость категорического психологического диагноза и прогноза на основании однократного тестирования. В общепсихологическом плане результаты Розенталя и Якобсон служат сильным аргументом против распространенного мнения о врожденности и неизменности умственных способностей.

Во–вторых, убедительно продемонстрированы большие возможности педагогического воздействия с целью реализации интеллектуального потенциала учащихся. Ожидая от ребенка интеллектуального роста, учитель непроизвольно организует педагогический процесс таким образом, что это стимулирует умственное развитие ученика. Очевидно, что противоположная установка приводит к обратному эффекту: «безнадежные», по мнению педагога, ученики ставятся в условия, которые не способствуют их прогрессу.

Эффект Пигмалиона был расценен как объективное основание для педагогического оптимизма. Открытие Розенталя и Якобсон вселило во многих педагогов веру в огромный интеллектуальный потенциал учащихся, причем даже тех, которые считались слабыми и отстающими. Предполагалось, что именно для последних создание стимулирующих условий будет способствовать преодолению их отставания. Побуждаемое такими общественными настроениями правительство США начало выделять крупные денежные средства на разработку и внедрение всевозможных программ, которые в привычных нам терминах следовало бы отнести к развивающему обучению.

Однако на протяжении ряда лет использование этих программ не дало ощутимых результатов. И прагматичные американцы забеспокоились: не впустую ли расходуются казенные деньги? И вообще, так ли уж правы Розенталь и Якобсон в своем педагогическом оптимизме?

Было предпринято немало попыток повторить классический эксперимент, но все они приносили неоднозначные результаты. В ряде случаев искомый феномен просто не удавалось зафиксировать. Это побудило многих исследователей проявить более пристальное внимание к первоисточнику. Дело в том, что книга Розенталя и Якобсон носила не столько научный, сколько публицистический характер. Она подчеркивала выявленную тенденцию и затушевывала возникавшие противоречия. Детальный анализ экспериментальных данных обнаружил их крайнюю противоречивость. Главный вклад в обобщенные результаты эксперимента внесли данные, полученные в одном из первых классов, где относительный показатель интеллекта потенциальных «звезд» повысился на 15 баллов. В классах с третьего по шестой значительных изменений отмечено не было. В сущности, все изменения приходились на два из восемнадцати классов – один первый и один второй. В одном из третьих классов к концу учебного года у «звезд» был отмечен даже интеллектуальный спад.

К тому же же, как это ни странно, поведение учителей в данном эксперименте вообще никак не фиксировалось, что оставляло широкий простор для произвольных толкований.

Развернувшаяся на этой почве дискуссия стимулировала интерес к исследованиям учительских ожиданий. Первое такое исследование было проведено в США еще за 10 лет до выхода «Пигмалиона». Уже тогда удалось установить, что восприятие ребенком хорошего отношения к нему учителя позитивно и зримо коррелирует с его самовосприятием, что в свою очередь сказывается и на успеваемости: ребенок видит, что учитель относится к нему хорошо, это укрепляет его в роли дисциплинированного и успевающего ученика.

В последующие годы волна подобных исследований нарастала. Изучались особенности самооценки, поведения и успеваемости учащихся в зависимости от зафиксированного отношения к ним со стороны учителей. В частности, было установлено, что плохо успевающие школьники обладают, как правило, низкой самооценкой. Дж. Баркер–Ланн (1970) объясняет это тем, что учителя постоянно сравнивают их с отличниками; чаще всего этим наносится значительный ущерб Я–концепции детей. В школе, где проводилось это исследование, один из учителей заявил: «Я не люблю учить тупых детей – не для того я учился сам. Вот здесь, – и он показал на ряд, идущий вдоль окон, – сидят мои лучшие ученики. Средние сидят в среднем ряду. А в третьем ряду сидят самые тупые». Следует ли после этого удивляться тому, что тип взаимодействия учителя с учащимся и оценка учителем его способностей позволяют надежно предсказать уровень самооценки школьника?

Целый ряд исследований, проведенных в США, показал, что разделение учащихся на потоки по способностям сказывается на их самооценке. Те, кто учится в классах для детей с низкими способностями, склонны считать себя неудачниками. Они часто бросают школу и отличаются антисоциальным поведением. В Англии аналогичные данные получил Д. Харгривс (1967).

Любая группировка детей, если она сопряжена с «навешиванием ярлыков», может служить катализатором формирования у них низкой самооценки, тем более что выделение «полноценных» категорий учащихся является потенциальным инструментом социальной регуляции и контроля. Ярлыки способны унизить и даже погубить человека: нередко они оправдывают пренебрежительное отношение к тому, кто его вовсе не заслуживает. Как утверждает Р. Рист (1970), многие дети обречены влачить жалкое существование и испытывать неприязнь по отношению к себе только потому, что за ними слишком рано закрепился образ «недоразвитых», «неуравновешенных», «неспособных». Во многих исследованиях показано, что такого рода ярлыки часто служат ориентирами для учителей и определяют их негативное отношение к некоторым детям. Характерным в этом плане является эксперимент А. Фрерикса (1974), который продемонстрировал студентам, будущим педагогам, видеозапись урока, предварительно сообщив, что данные школьники обладают низкими способностями. В контрольной группе при демонстрации той же пленки было сказано, что это – нормальный урок с нормальными учащимися. После просмотра студенты обеих групп заполнили специальный опросник, в котором выявлялось их отношение к только что увиденному на экране. По сравнению со студентами контрольной группы студенты экспериментальной усматривали в поведении школьников признаки меньшего самоконтроля, большей безответственности и склонности к грубости, меньшей способности рассуждать абстрактно. Этот результат полностью согласуется с данными других исследований, которые показывают, что группирование по способностям и «навешивание ярлыков» приводят к заведомо отрицательным последствиям.

Выясняя мнения учителей первых классов об относительных темпах освоения навыков чтения мальчиками и девочками А. Паларди (1969) выделил среди них две противоположные группы. В первую вошли учителя, которые считали, что мальчики и девочки осваивают навыки чтения совершенно одинаково; во вторую – те, кто считал, что мальчики учатся читать гораздо медленнее, чем девочки. Предварительный тест на способности к чтению, проведенный среди учащихся, показал, что никаких различий между мальчиками и девочками нет. Однако результаты теста, проведенного спустя некоторое время, свидетельствовали о том, что в классах, где преподавал учитель первой группы, ученики усвоили программу практически одинаково, а в классах, где преподавали учителя второй группы, мальчики существенно отстали от девочек. Таким образом, можно сделать вывод: ожидания учителей могут как стимулировать, так и тормозить учебную деятельность школьников. Ведь учителям из обеих групп удалось «доказать» правильность своих убеждений.

На формирование ожиданий учителя может оказывать влияние даже… имя учащегося. Как показал Г. Гарвуд (1976), у детей, носящих имя, которое нравится учителю, Я–концепция в среднем более позитивной. Выяснилось также, что разные имена связываются с разными ожиданиями.

Д. Харгривс(1972) предпринял попытку теоретического анализа и объяснения противоречивых данных, относящихся к эффекту Пигмалиона. По мнению этого автора, ожидания учителя срабатывают или не срабатывают как самореализующееся пророчество в зависимости от трех факторов: представлений учителя способностях ученика, собственных представлениях школьника о своих способностях и того, насколько значимой фигурой является для школьника учитель. Две категории учащихся реализуют ожидания учителя с наибольшей вероятностью: дети, которых он считает одаренными, которые сами придерживаются высокого мнения о своих способностях и относятся к учителю как к значимому другому; дети, которых учитель считает неспособными к учебе и которые воспринимают учителя как значимую фигуру.

Когда восприятие учителем способностей учащихся не совпадает с их самовосприятием, а также в тех случаях, когда учитель не является для школьников значимым другим, его ожидания, судя по всему, не приводят к эффекту самореализующегося пророчества. Теоретическая схема, предложенная Д. Харгривсом, апеллирует к характеру восприятия учителя и учащихся. Она, безусловно, может служить объяснением как позитивных, так и негативных результатов, полученных при экспериментальном изучении эффекта Пигмалиона. Вполне возможно, что у детей, которых учитель заведомо считает одаренными, будет улучшаться Я–концепция, но лишь при условии, что он для них – значимая фигура. Если принять данную точку зрения – а она представляется убедительной, – то при проведении дальнейших исследований необходимо учитывать как Я–концепцию учащихся, так и восприятие ими учителя. Надо полагать, что важную роль здесь играет возраст учащихся. Для младших школьников ожидания учителя являются, несомненно, более действенным фактором формирования Я–концепции, чем для детей старшего возраста. Это означает, что следует с большой осторожностью обобщать данные, полученные в начальной школе, для ситуации средней школы. Кроме того, учителя начальной школы проводят с детьми гораздо больше времени, чем учителя средней, и имеют, следовательно, гораздо больше возможностей воздействовать на их личность и поведение. Ожидания учителя начальной школы играют, по–видимому, очень важную роль в формировании представлений школьника о своих способностях. Ведь учащиеся младших классов в отличие от старшеклассников практически не в состоянии противостоять мнению учителя. Из этого следует, что в принципе влияние ожиданий учителя на учебную деятельность школьников с возрастом должно уменьшаться.

Таким образом, феномен, выявленный более 30 лет назад, оказался гораздо более сложным и многозначным, чем это казалось в гуманистическом пафосе далеких шестидесятых. И многолетний опыт исследования данного феномена лишний раз свидетельствует: любое яркое открытие в психологии – это не повод для патетических деклараций, а основание для вдумчивого анализа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.