От одной гегемонии к другой: отсутствие общего видения по обе стороны Атлантики

От одной гегемонии к другой: отсутствие общего видения по обе стороны Атлантики

Две мировых войны и падение СССР понадобились, чтобы родился мир, чей горизонт – от недостатка ума и воображения – опять сводится к рынку и либеральной демократии, что дало повод американскому историку Френсису Фукуяме в 1992 г. провозгласить «конец истории». Моя гипотеза состоит в том, что мирный переход от одной волны глобализации к другой был невозможен, поскольку правящие классы – в условиях совместной гегемонии двух держав, лежащих по обе стороны Атлантики, – были бы не в состоянии ни вообразить, ни тем более реализовать на практике необходимые социальные реформы и дать ход технологической революции в ряде сфер.

Проект свободной торговли в масштабе мира теоретически был возможен, но, конечно же, недостаточен. К нему требовалось прибавить проект мирового развития и политической координации между Европой и Америкой. Такого проекта не было. Первая волна глобализации угасла вовсе не из-за конфликтов на Балканах, которые сколько-нибудь ловкая дипломатия смогла бы удержать в рамках. Она споткнулась обо что-то неизмеримо более значимое – о противоборство за мировую гегемонию, ставшее неизбежным из-за человеческого ослепления и цинизма. Да и Первая мировая война не смогла установить понимание между двумя берегами Атлантики. Для этого пришлось дождаться 1945 г. и экономического и монетарного преобразования мира в соответствии с Бреттон-Вудскими соглашениями (1944 г). Кажется, что гегемония оказалась слишком серьезной вещью, чтобы ее делить.

Устремления Германии, которые до какой-то степени нельзя не признать легитимными, были дискредитированы пангерманистскими проектами, чей радикализм (хюбрис древних греков) исключал любой компромисс. Великобритания не могла, сложа руки, смириться с тем, что Германия силой устанавливает в Европе свою гегемонию. США все еще ждали своего часа. Лидеры Второго Рейха решили, что в Сербии могут пойти на риск европейской войны. Не сумев до 1914 г. договориться с Англией о том, что она сохранит нейтралитет, они после вступления в конфликт США в 1917 г. пожали мировую войну. До Первой мировой никому в голову не приходило строить планы развития в масштабе всей планеты. Тем более никто из участников конфликта не мог представить, чем она обернется, сколь окажется жестока, как долго продлится, насколько будет разрушительна и тем более какие колоссальные трансформации за собой повлечет. То, что ни одна из демократических стран не сумела воплотить в жизнь, реализовалось – но какой ценой! – благодаря войне.

По итогам двух мировых войн Великобритания в конце концов предпочла передать мировое господство на тот берег Атлантики, а не уступить его опьяненной собою Германии, которая бы вырвала его силой. Причины, приведшие в 1914 г. к началу войны, скорее, лежат в плоскости геополитики, чем экономики. Две мировых войны – такова цена, которую пришлось заплатить за появление в рамках развитого капитализма нового гегемона – Соединенных Штатов Америки. Прибавим еще колоссальный скачок вперед в социальной сфере, который давно назрел, но до 1914 г. никак не мог состояться из-за эгоизма и слепоты буржуазных классов. Лишь две мировых войны, сопровождавшиеся бескомпромиссными социальными и политическими баталиями, позволили возникнуть государству всеобщего благосостояния (Welfare State).

Кроме того, потребовалась настоящая геополитическая революция во всем мире, чтобы под политической гегемонией США возникла обширная зона свободной торговли, в которой действуют некоторые ограничения (культурное исключение, оборонная промышленность, отдельные сельскохозяйственные товары) и которая целиком основана на монетарной асимметрии, искажающей саму ее суть.

Уход европейских наций с исторической арены после 1945 г. связан не только с тем, что США одержали верх над странами Оси. Он стал возможен лишь благодаря продолжающемуся вот уже около 70 лет размыванию суверенитетов европейских стран в соответствии с планом, задуманным Жаном Монне и реализованным благодаря холодной войне. Парадокс состоит в том, что «строительство единой Европы» оказалось самым надежным средством, чтобы ускорить ее упадок.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.