«Фокусы языка» как система паттернов и ее применение

«Фокусы языка» как система паттернов и ее применение

Мы уже рассмотрели способы применения отдельных паттернов «Фокусов языка», с помощью которых можно «усомниться» в ограничивающих убеждениях и обобщениях, а также «поверить» в убеждения, расширяющие наши возможности. Нередко самая обыкновенная фраза, содержащая тот или иной паттерн, способна сыграть огромную роль в изменении наших реакций и установок. Приведем пример. Одной женщине сообщили, что у нее обнаружена «необычная» форма рака и, следовательно, врачи не знают, как ее лечить. Женщина опасалась самого худшего и пришла в полное отчаяние. Однако практик НЛП, к которому она обратилась, заметил: «В необычной ситуации могут происходить самые необычные вещи» (применив обобщение к нему самому). Это простое замечание позволило пациентке увидеть ситуацию в новом ракурсе и обнаружить, что состояние неопределенности обладает потенциальными преимуществами. Женщина стала проявлять большую активность в отношении собственного здоровья, при этом врачи предоставили ей определенную свободу выбора – ввиду «необычности» ситуации. В конце концов она полностью оправилась от болезни (тоже «необычный случай») при минимальном участии врачей.

Впрочем, нередко применение «Фокусов языка» требует одновременного использования целого ряда паттернов, направленных на различные аспекты ограничивающего убеждения. Это особенно справедливо в случаях борьбы с мыслью-вирусом. На самом деле мысли-вирусы противостоят любым изменениям, тоже используя «Фокусы языка».

Иллюстрацией может служить случай, когда я впервые осознал структуру различных паттернов. Это произошло в 1980 г., когда я принимал участие в семинаре Ричарда Бэндлера в Вашингтоне. Среди феноменов, изучением которых занимался тогда Бэндлер, было так называемое «прохождение через порог». Это явление имеет место в тех случаях, когда человек, состоящий с другим человеком в длительных, эмоционально насыщенных и значимых для него отношениях, неожиданно прекращает любые контакты с партнером, решив никогда больше не встречаться и не разговаривать с ним. Обычно это происходит вследствие того, что партнер пересекает некую черту, которая оказывается «последней соломинкой» для их отношений. Окончательный разрыв отношений требует, чтобы все позитивные переживания, которые связывают двух людей, были уничтожены или помещены в новый фрейм. Процесс, который Бэндлер назвал «с ног на голову», подразумевает своеобразный негативный рефрейминг воспоминаний о данных отношениях. Все негативные переживания, качества, привычки, на которые мы прежде не обращали внимания, выдвигаются на передний план нашего сознания; позитивные соответственно отступают.

Этот процесс напоминает мысль-вирус, поскольку и тому и другому сложно придать обратный ход с помощью логических доводов или имеющегося опыта. В этот период человек затрачивает огромное количество усилий на то, чтобы удержать воспоминания, связанные с данными отношениями, во фрейме проблемы. Бэндлер задался вопросом: можно ли сделать этот процесс обратимым и тем самым дать людям надежду на обновление и оздоровление отношений?

Один из участников семинара – назовем его Бен – вызвался на роль «наглядного примера». Его отношения с подругой на тот момент были напряженными, и он подумывал об окончательном разрыве, считая, что во всех проблемах виновата именно она. Бэндлер (у которого в то время были семейные проблемы) заинтересовался возможностью помочь Бену преодолеть его затруднения, а возможно, и спасти отношения.

Не так-то просто оказалось убедить Бена дать его отношениям еще один шанс. Несмотря на то что он сам хотел быть наглядным примером, Бен изобретательно опровергал любые причины или возможности пересмотреть свое мнение. Бен был уверен, что обладает правильной картой ситуации, поскольку не раз «проверял» ее.

Не особенно огорчаясь, Ричард решил «поменяться воротами» и с помощью метафоры поставил Бена, а вместе с ним и остальную часть аудитории в положение пресловутой подруги, чтобы попробовать решить проблему с ее точки зрения.

Семинар проходил в гостиничном номере. Как это нередко бывает, Ричард и Бен работали на импровизированных подмостках, сооруженных из нескольких платформ. Одна из них оказалась неустойчивой, накренилась, когда на нее наступили первый раз, и Бэндлер потерял равновесие. Один из зрителей – назовем его Вик – бросился на помощь и поправил ножку платформы. Тем не менее, когда через некоторое время Бэндлер вернулся на то же место, угол платформы накренился, и Ричард снова оступился.

Поскольку и в этот раз ножку платформы поправил Вик, Бэндлер, питающий страсть к скандальным ситуациям, увидел для себя возможность спародировать проблему Бена. Дальше он действовал по «паранойяльному» сценарию, согласно которому Вик умышленно причинял ему боль. Для поддержания своей мысли-вируса Бэндлер использовал многие из описанных в этой книге принципов и приемов вербального рефрейминга.

Импровизированная драма развивалась приблизительно следующим образом:

Стенограмма

Ричард Бэндлер: Тот, кто это сделал, – убирайтесь отсюда. Нет вам больше доверия.

(Бену) Он упустил свой шанс. Я ему больше никогда не поверю. Ты же видишь, ему плевать на мое будущее. Это единственный вывод, который я могу сделать из того, что произошло. Ему плевать, что я могу сломать ногу, верно? Я никогда не позволю ему сделать что-либо для меня. А как иначе, если он вернул эту платформу на место и я снова оступился. Либо он просто тупица и не разбирается в том, что делает, либо делает это умышленно. В любом случае я не хочу с ним больше работать. Себе же хуже. Не одно, так другое, – придумает что-нибудь еще. И зачем ему это только надо?

(Вику) Почему вы хотели причинить мне боль? А?

Бэндлер создает ограничивающее убеждение в форме комплексных эквивалентов и утверждений о причинно – следственных отношениях, которые складываются во фреймы ошибки и проблемы: «Вик сделал нечто такое, из-за чего я несколько раз испытал боль. Он снова сделает то же самое. Это значит, что он умышленно причиняет мне боль. Яне могу ему больше доверять».

Вик: Я не хотел.

Р. Б.: А почему же вы тогда это сделали?

Вик: Ну, я… Я все исправил, и теперь эта штука держится крепко, как влитая.

«Подыгрывая», Вик интуитивно пытается связать обобщение с позитивным последствием.

Р. Б.: А если нет? Если я упаду и сломаю себе ногу?

Преувеличивая потенциальную опасность, Бэндлер фокусирует внимание на том, что к утверждению Вика можно найти противоположный пример.

Вик: Все в порядке, она стоит крепко.

Р. Б.: То есть вы хотите, чтобы я рискнул своей жизнью и снова туда залез.

Бэндлер «объединяет» последствие «пострадать» до уровня «рискнуть жизнью».

Вик: Хотите, я первым рискну своей жизнью?

Вик пробует что-то вроде «примени к себе».

Р. Б.: А вы знаете, сколько раз я ходил по этой штуке? Последний раз, когда я проверял ее, она была в полном порядке, и вот я ступаю на нее – бабах! – и все рушится.

Бэндлер увеличивает размер фрейма, чтобы сохранить фрейм проблемы и создать новую возможность для негативного противоположного примера.

Вик: Тогда вы проверяли ту часть подмостков, с которой все в порядке. Просто именно эту платформу плохо установили.

Вик «разделяет» ситуацию, пытаясь вывести противоположный пример из фрейма под тем предлогом, что проблема относится только к определенной части подмостков.

Р. Б.: Ну, разумеется. Я только одного не могу понять. Совершенно не понимаю. Никогда бы не подумал, что кто-нибудь решится на такое. Послушайте, когда вы поправили ее первый раз, я думал, что вы пытаетесь мне помочь. Поначалу все выглядело так славно… Я и предположить не мог, что вы замышляете.

Бэндлер снова «объединяет» ситуацию до общего смысла взаимодействия, концентрируя внимание на «намерении» Вика; таким образом изменяется «результат», вокруг которого идет спор.

Первый мужчина: Если вы перестанете использовать в работе подмостки, все будет в порядке.

Первый мужчина подстраивается к предложенным Бэндлером фрейму проблемы и уровню «группирования».

Р. Б.: Видите, он пытается мне помочь. А от этого (показывает на Вика) я ничего не могу добиться. Все, что он может сказать, – «идите и попробуйте еще раз». Верно? Этот (показывает на первого мужчину), по крайней мере, сказал, чего я должен опасаться. А ведь это может быть не единственная опасность, которая мне угрожает. (Бену) Видишь, он (первый мужчина) на моей стороне?

Бэндлер считает комментарий первого мужчины подтверждением фрейма проблемы и ограничивающего убеждения и увеличивает размер фрейма, чтобы включить в него потенциальные «дурные намерения» других.

Бен (Подхватывая метафору): Я думаю, он… Впрочем, я не уверен.

Р. Б.: Ну, он, конечно, требует от меня слишком многого, но руководствуется благими намерениями. А этот Вик, наоборот, хочет, чтобы я снова залез туда, ты же сам это слышал? Он хочет, чтобы я снова залез туда и снова упал.

Бэндлер продолжает фокусировать внимание на паттерне «хороших» намерений в противовес «плохим» намерениям.

Бен: Удивительно, что он сам до сих пор не залез на эту платформу.

Бен тоже подстраивается к фрейму проблемы, указывая на то, что поведение Вика является противоположным примером к его уверениям в собственных благих намерениях и прочности подмостков.

Р. Б.: Точно-точно. Я тоже это заметил. Ему ни разу не пришло в голову вообще убрать эту дурацкую штуку. Теперь-то ясно, что он действительно хотел навредить мне. Подумать только! Этот парень приходит на мой семинар и пытается убить меня. И продолжает в том же духе! И еще хочет убедить меня в том, что здесь нет дурного умысла.

Бэндлер использует полученное от Бена подтверждение ограничивающего убеждения как возможность объединить негативное намерение Вика с уровня «причинения вреда» до уровня «попытки убить», сдвигая обвинение на уровень идентификации.

Бен: У него было столько шансов доказать, что он ничего не замышляет!

Бен продолжает подстраиваться к убеждению Бэндлера, «объединяя» противоположный пример так, чтобы поставить под вопрос слова Вика о том, что у него не было никаких дурных намерений.

Р. Б.: Верно: я давал ему шанс за шансом, чтобы он хоть что-то попытался сделать.

Бэндлер также продолжает «объединять».

Бен: А он ничего не сделал. Сидит себе и все.

Рефрейминг противоположного примера превратил его в «последствие», которое подкрепляет негативное убеждение Бэндлера.

Второй мужчина: Как вы думаете, почему он счел необходимым вернуть эту штуку на место, вместо того чтобы совсем убрать ее?

Второй мужчина пытается создать «метафрейм» для ограничивающего убеждения, чтобы выявить возможное допущение.

Р. Б.: Я не знаю, зачем он это сделал. Может быть, плохо ко мне относится. Может, хочет причинить мне вред. Может, просто не подумал о том, что его действия могут причинить мне вред. Ему могло и в голову не прийти, что я на самом деле пострадаю. А я вовсе не хочу, чтобы рядом со мной был человек, способный на такой поступок.

Бэндлер сохраняет фрейм проблемы за счет расширения возможных причин поведения Вика с «негативного намерения» до «ограниченной модели мира».

Первая женщина: Но если он не думал о том, что может случиться в будущем, то его поступок не мог быть умышленным.

Первая женщина пытается использовать реплику Бэндлера как возможный противоположный пример к его собственному убеждению относительно негативного намерения Вика.

Р. Б.: Если он не думал о моем будущем, то и в следующий раз не подумает, и дело кончится для меня плохо.

Бэндлер сдвигает фокус с намерения на последствие, чтобы сохранить фрейм проблемы.

Второй мужчина: Но у вас есть только один пример, значит, вы не можете знать этого наверняка.

Второй мужчина пытается найти противоположный пример с помощью разделения.

Р. Б.: Он сделал это дважды! И у него была куча возможностей доказать мне, что он не имел своей целью навредить мне. Он говорил, что сам залезет туда и первым «рискнет жизнью». Он сделал это? Нет. Не сделал. Я предложил ему убрать эту штуку. Он не убрал. Ему на меня плевать. Он ломаного гроша за меня не даст. Пусть эта штуковина лежит на месте, пока я на нее не наступлю и не свалюсь оттуда.

Бэндлер снова «объединяет» ситуацию, утверждая, что предоставлял Вику целую «кучу возможностей». Отсутствие реакции со стороны «виновника» Бэндлер переопределяет как свидетельство того, что Вику «на него плевать», снова устанавливая связь с негативным последствием. При этом он опускает тот факт, что сам сказал Вику: готовность первым залезть на подмостки не является доказательством благих намерений.

Первая женщина: Почему бы вам обоим не перевернуть эту платформу и не убедиться в том, что она в порядке? Попросите его, пусть поможет вам проверить ее.

Первая женщина пытается установить фрейм обратной связи, способствующий сотрудничеству, и переключить ситуацию на другой результат: проверку платформы на устойчивость.

Р. Б.: То есть вы хотите, чтобы я взялся за дело вместе с ним, перевернул платформу и работал на ней еще три или четыре дня? Вы просто на его стороне. Я с самого начала понял, что вы с ним заодно. Вы даже сидите в том же конце комнаты.

Бэндлер снова расширяет фрейм (с текущего момента до следующих трех или четырех дней), чтобы «обесценить» предложенное решение проблемы, и помещает попытку первой женщины найти решение в метафрейм как свидетельство тайного заговора между ней и Виком. «Подтверждающим последствием» служит тот факт, что они оба сидят в одном конце комнаты.

Первая женщина: Тогда я сама ему помогу… А, вы мне не верите, потому что думаете, что мы с Виком союзники.

Первая женщина осознает, что из-за «метафрейма» Бэндлера ни одна дальнейшая попытка бросить вызов ограничивающему убеждению не даст результатов.

Р. Б.: Ага, хотите сказать, что я параноик? Это он (Вик) вас надоумил?

Бэндлер углубляет фрейм проблемы, выделяя негативное последствие из утверждения первой женщины.

Вторая женщина: Чего вы хотите в данный момент?

Вторая женщина предпринимает прямую попытку установить фрейм результата, сосредоточившись на ближайшем будущем.

Р. Б.: Я ничего не хочу. Прежде всего, я не хочу, чтобы эта штука (платформа) здесь лежала. Слишком поздно.

Бэндлер снова устанавливает фрейм проблемы, сдвигая его на прошлое.

Вторая женщина: Вы не хотите дать ему еще хотя бы один шанс?

Вторая женщина предпринимает еще одну попытку, на этот раз – установить фрейм обратной связи.

Р. Б.: У него были все шансы. Не один шанс, а целая куча. И он их не использовал. Вы что-нибудь понимаете? Ему просто плевать. Я не знал, что мне предстояло упасть. Я не знал, что он придет с утра пораньше и свернет эту ножку. И я не знаю, что он еще придумает. Выставьте его из комнаты.

Бэндлер снова прибегает к объединению, расширяя последствия своего паранойяльного убеждения.

Первый мужчина: Я думаю, вам (Бэндлеру) лучше уехать, потому что он может спрятаться где-нибудь снаружи.

Р. Б.: Может быть, мне лучше спрятаться.

Первый мужчина подхватывает фрейм проблемы (и утверждение относительно негативных намерений Вика), расширяя его так, чтобы включить и будущее поведение Вика.

Третий мужчина (указываяна первого мужчину): А почему вы думаете, что можете доверять ему?

Третий мужчина сдвигает ситуацию к другому результату, ставя под вопрос истинность намерений первого мужчины.

Р. Б.: Ну, он предлагает то же самое, что сделал бы я.

Третий мужчина: Может быть, он (Вик) просто «подсадная утка»? Это вполне возможно.

Третий мужчина предлагает более позитивный метафрейм для поведения Вика.

Р. Б.: А почему это вы его оправдываете? (Смотрит на всех, с кем спорил.) Они все против меня, все до единого.

Бэндлер переопределяет метафрейм второго мужчины как «оправдание» для поведения Вика и продолжает расширять паранойяльный фрейм проблемы.

Вторая женщина: Это массовая акция. Заговор толпы.

Вторая женщина пытается с помощью «объединения» расширить размер фрейма, чтобы преувеличить убеждение и поставить под вопрос лежащее в его основе обобщение.

Р. Б.: Ага. Видите, она тоже пытается выставить меня в роли параноика.

Бэндлер устанавливает метафрейм вокруг ее замечания, утверждая, что намерение женщины было негативным.

Вторая женщина: Нет, я просто пытаюсь понять, почему вы так относитесь ко всем этим людям.

Вторая женщина пытается переопределить свое намерение в позитивное.

Р. Б.: Только не надо мне этого говорить. (Вику.) Видите, сколько проблем из-за вас одного. (Аудитории.) Я же говорил вам, что он стравливает людей друг с другом. (Вику.) Что вы за человек такой? Добились того, что двое уже готовы драться, и заставляете остальных разделяться на воинствующие стороны.

Бэндлер расширяет фрейм, снова переключая внимание на Вика, и предлагает новую формулировку негативного намерения и негативных последствий поведения Вика.

Четвертый мужчина: Он, должно быть, чертовски хитер, если решил добиться этого результата таким окольным путем.

Четвертый мужчина предлагает переключить внимание на другой потенциальный объект.

Р. Б.: О, он совсем не дурак.

Четвертый мужчина: А мы можем его перехитрить?

Четвертый мужчина пытается переключить внимание на будущее и фрейм результата.

Р. Б.: Не знаю. Он меня уже два раза поймал. Бог его знает, скольким он уже навредил.

Бэндлер изменяет временной фрейм, сдвигая его на прошлое и расширяя фрейм проблемы, чтобы включить в него не только себя, но и других.

Четвертый мужчина: Если принять все меры предосторожности, может быть, можно как-то использовать его дьявольскую гениальность?

Четвертый мужчина пытается переопределить негативное намерение Вика как «дьявольскую гениальность» и поместить его во фрейм результата: «использовать эту гениальность».

Р. Б.: Не стоит. Все, чего я хочу, – общаться с людьми и чувствовать себя в безопасности относительно происходящего. Знаете, в жизни есть столько приятных вещей, помимо этой ерунды. Что же мне делать?

Бэндлер переключается на «другой результат», связанный скорее с его (Бэндлера) собственной безопасностью, чем с «гениальностью» Вика, чтобы снова установить фрейм проблемы.

Четвертый мужчина: Ну, пока вы здесь, можете просто держаться начеку.

Четвертый мужчина пытается сузить временной фрейм до текущей ситуации, чтобы добиться результата «безопасность».

Р. Б.: Я уже начеку. Когда это все кончится?

Бэндлер расширяет фрейм, подразумевая, что и в будущем не сможет чувствовать себя в безопасности.

Вик: Я поставлю ее сюда. (Начинает двигать маленькую платформу.)

Вик пытается создать противоположный пример к обобщению Бэндлера, выполняя требование передвинуть подмостки.

Р. Б.: Почему он пытается выставить меня дураком? Ведет себя так, будто ничего не произошло. Значит, он может снова сделать то же самое. Сделает вид, что поставил эту штуку на место, что она держится крепко, и все в полном порядке. Что же мне делать? Я ему не доверяю. Может быть, мне навсегда перестать с ним общаться? Пожалуй, это самый лучший выход. Иначе он снова сделает то же самое. Видите, он даже сидит там.

Бэндлер помещает действия Вика в метафрейм, представляя их как попытку дискредитировать его самого и создать иллюзию безопасности. Созданный метафрейм Бэндлер использует как подтверждение негативного намерения и потенциальных негативных последствий, оправдывая этим отсутствие доверия к Вику.

Третья женщина: Но вы и не общались с ним так, чтобы можно было говорить о доверии.

Третья женщина пытается установить другой метафрейм вокруг обобщения Бэндлера, утверждая, что его умозаключение сделано на основе ограниченной информации.

Р. Б.: Но я не хочу с ним общаться.

Бэндлер разрушает метафрейм, создавая нечто вроде «замкнутого аргумента», т. е. «Яне доверяю ему потому, что не общался с ним как следует, и не хочу общаться с ним потому, что не доверяю ему».

Первый мужчина: Я вас ни в чем не обвиняю.

Р. Б.: Я хочу сказать, что… даже если вы принесете сюда новые подмостки, я не смогу чувствовать себя в полной безопасности. Может быть, он захочет подпилить ножку с другой стороны. Откуда мне знать?

Бэндлер снова меняет размер фрейма, включая в него долговременные негативные последствия и сводя на нет любое решение, найденное для настоящего времени.

Третья женщина: А как вы узнали, что он подготовил все это заранее?

Третья женщина пытается установить «стратегию реальности» Бэндлера, на которой основано его обобщение относительно намерений Вика.

Р. Б.: Ну, я не знаю, но речь сейчас идет не об этом. Он допустил, чтобы это случилось со мной, и сделал так, чтобы все повторилось. Даже если он не стремился к этому, все уже произошло. И из-за него я чувствую себя так плохо. Видите, я просто в ужасе.

Не обращая внимания на вопрос, Бэндлер немедленно переключается на другой результат; в центре внимания оказываются уже не намерения, а негативные последствия поведения Вика, которые сказались на внутреннем состоянии Бэндлера.

Третья женщина: А как ему удалось привести вас в это состояние?

Третья женщина снова пытается «разделить» обобщение о причинно-следственных отношениях и установить внутренние соответствия или стратегии, на основе которых Бэндлер сформировал свое обобщение.

Р. Б.: He в этом дело. Дело в том, что я себя плохо чувствую и не могу изменить своего состояния. Если бы не его поступок, я не испытывал бы ничего подобного. Я пытался дать ему шанс исправить ситуацию, но он ничего не сделал.

Бэндлер сдвигает фокус с причинно-следственного обобщения на последствия, связанные с его внутренним состоянием.

Четвертая женщина: А вы можете вспомнить что-нибудь, что вы делали вместе, и это доставляло вам удовольствие? Я имею в виду, даже если вы сейчас плохо относитесь к нему.

Четвертая женщина пытается заставить Бэндлера выявить в прошлом позитивные противоположные примеры, связанные с его внутренним состоянием и взаимодействием с Виком.

Р. Б.: Да. Конечно, все это бывало. Но в будущем ничего подобного не будет. Это просто немыслимо, я слишком плохо чувствую себя. Я больше не смогу вести себя с ним, как прежде. Вы же видите, как я изменился за эти шесть месяцев.

Бэндлер сдвигает фрейм на собственное негативное внутреннее состояние и ожидаемые негативные последствия этого состояния, которые скажутся на его будущем (переключается с уровня поведения на уровень идентификации).

(Аудитории.) Что вы намерены делать? Оставить меня в таком состоянии? Вы не можете ничем помочь мне, поэтому я вынужден буду уйти. Я не смогу больше вести семинары – ни сегодня, ни завтра, никогда. Он может снова прийти ко мне под другим именем. Я не хочу больше общаться с участниками семинаров. О, Господи! Не бросайте меня в таком состоянии.

Бэндлер продолжает «объединять» и расширять размер фрейма, переопределяя ситуацию так, чтобы связать ее скорее с «помощью», чем с действиями Вика.

Третья женщина: Вы этого хотите?

Третья женщина предпринимает еще одну попытку установить фрейм результата, ориентированный на более позитивное будущее.

Р. Б.: Нет, не хочу. Я хочу стать таким, каким был до этого.

Бэндлер возвращается к фрейму проблемы и сдвигает фрейм с будущего на прошлое.

Третья женщина: А каким вы были? Расскажите.

Третья женщина пытается использовать прошлое как ресурс для установления фрейма результата.

Р. Б.: Я был уверенным в себе и счастливым. Я любил людей и доверял им. Но я уже не тот. Видите, что он со мной сделал? (Вику.) Видите, что вы со мной сделали? (Аудитории.) Но больше я ни на что не способен. Ведь вы не хотите мне помочь.

Бэндлер переключается с прошлого на настоящее, чтобы сохранить фрейм проблемы.

Третья женщина: Вы имеете в виду, что не можете больше ничего сделать или вы не хотите ничего делать?

Третья женщина пытается переопределить «не могу» в «не хочу», подразумевая, что у Бэндлера гораздо больше возможностей выбора на уровне способности, чем он готов признать.

Р. Б.: А какая разница? Я не знаю, что мне делать.

Бэндлер прибегает к помощи «иерархии критериев», утверждая, что в тех случаях, когда человек не знает, что ему делать, наличие альтернатив уже не имеет значения.

Четвертый мужчина: Все, чего он хотел добиться, – привести вас в то состояние, в котором вы сейчас находитесь.

Четвертый мужчина пытается переопределить (или «включить в цепочку») «проблему» Бэндлера, перемещая ее с уровня идентификации («Я уже не тот, кем был») на уровень поведенческих реакций – «состояние, в котором вы находитесь».

Р. Б.: Я знаю. Он просто хочет ощущать превосходство надо мной. В этом мире столько убийц, которые охотятся на лидеров. Я думал, что могу позаботиться о себе, и защищался как мог, но нас повсюду ожидают подобные ловушки. Прежде я верил, что каждый из нас руководствуется позитивными намерениями. Я хорошо думал о каждом, но судьба преподнесла мне хороший урок. Я испытал боль – гораздо более сильную, чем предполагал, – и вот что со мной стало. Теперь я понимаю, что на свете есть люди, которые хотят причинить мне боль. Стоило ли оно того? Неужели никто не может мне помочь?

Бэндлер возвращает проблему на уровень идентификации (Вик – «убийца лидеров») и использует его как средство укрепить и расширить (или «объединить») свой фрейм проблемы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.