Послесловие научного редактора

Послесловие научного редактора

При подготовке этой книги мне в очередной раз пришлось столкнуться с рядом проблем, которые часто встречаются при переводе психоаналитической литературы. Речь идет прежде всего об (1) использовании в рамках одной работы понятий «Я», «Оно» и «Сверх-Я» наряду с «Ид», «Эго» и «Супер-Эго», (2) переводе термина «self» и (3) корректности перевода на русский язык псевдонимов пациентов Фрейда Wolfsmann и Rattenmann.

По поводу первого пункта. Понятия «Я», «Оно» и «Сверх-Я» появились при переводе с немецкого языка введенных Фрейдом терминов «Es» (это понятие было заимствовано им у Гроддека), «Ich» и «?ber-Ich». Во всех ранних и корректных современных переводах работ Фрейда мы никогда не встретим латинизированных терминов «Ид», «Эго» и «Супер-Эго». Действительно, они принадлежат не ему, а его английским переводчикам (в первую очередь Чарльзу Стрейчи и Джоан Ривьер). Этот шаг вызвал немало споров, и до сих пор даже среди англоязычных аналитиков продолжаются дискуссии по поводу правомерности введенных ими понятий вместо терминов Фрейда (см., в частности, интересную статью Марка Солмса, ответственного редактора «Пересмотренного стандартного издания полного собрания психологических трудов Фрейда», которое должно появиться в скором времени [Solms M. Controversies in Freud translation, Psychoanal. Hist., 1998, l, H. l, 28–43]). Как известно, расхождение основывается на общих различиях научного языка в двух культурах, поскольку в немецком языке принято обозначать научные факты с помощью житейских понятий, тогда как в английском предпочтение отдается неологизмам. Кроме того, Стрейчи придерживался философской традиции перевода, в которой, например, «Эго» уже задолго до него вошло в обиход как перевод термина «Я», и по аналогии он ввел также термины «Ид» и «Супер-Эго». Эти понятия (уже после ранних изданий на русском языке сочинений Фрейда) утвердились – вслед за переводами работ англоязычных аналитиков и переводами с английского (?!) Фрейда – в нашей речи. Таким образом, хотя немецкоязычная традиция в этом смысле, несомненно, нам ближе, оба ряда понятий стали использоваться у нас, как, впрочем, в немецком, французском и испанском языках, в качестве синонимов: Я, Оно, Сверх-Я при переводах с немецкого и Ид, Эго, Супер-Эго – с английского.

Когда речь идет о переводах трудов немецкоязычных аналитиков (Фрейда, его соратников и современных), никаких проблем здесь возникать не должно, точно так же, как и при переводе работ англоязычных авторов. Однако они возникают, когда, например, в работе на английском языке встречаются цитаты из Фрейда. Многие русские переводчики идут по простому пути и, не задумываясь о корректности, приписывают Фрейду латинские термины, подобно тому как немецкие переводчики при переводе с английского часто предпочитают использовать исконные термины «Es», «Ich» и «?ber-Ich». Такой подход едва ли можно считать приемлемым, поскольку в обоих случаях – даже если не принимать во внимание исторический аспект – теряются многие важные нюансы оригинального текста (например, обыгрывание терминов Фрейда немецкоязычными авторами или противопоставление «Эго» и «Я» у Шпица). Избежать этих затруднений проще всего, если оставаться в рамках терминологии, используемой тем или другим автором, но при цитировании трудов Фрейда все же применять введенные им понятия.

Гораздо сложнее обстоит дело с понятием «self». Для меня совершенно ясно, что нельзя использовать написание «сэлф», как это пытаются делать некоторые переводчики. К вырванному из контекста словосочетанию сэлф-психология, несмотря на все внутреннее сопротивление, еще, наверное, можно привыкнуть (в конце концов, это звучит не хуже, чем, например, Эго-психология), но другие понятия (фрагментированный (-ая, -ое?) сэлф, связный (-ая, -ое?) сэлф, телесный сэлф и т. д.) по-русски звучат нелепо и едва ли имеют право на существование. Другой часто встречающийся вариант перевода термина «self» – «Я» (и соответственно «психология Я» и т. д.), пожалуй, еще хуже, ибо сразу же возникает путаница с понятием «Я», введенным Фрейдом для обозначения одной из структур психического аппарата, и в результате появляются две совершенно противоположные психоаналитические теории, имеющие одинаковое название – «психология Я», которую разрабатывали Анна Фрейд и Гартманн, и «психология Я» Кохута. Вместе с тем, как известно, Кохут создал свою теорию в дополнение к Эго-психологии («…Задавая себе вопрос, нуждается ли психоанализ в self-психологии [назовем это пока так. – А. Б.] в дополнение к Эго-психологии, к структурной модели психики и к психологии влечений, мы можем сделать свой первый шаг к утвердительному ответу…»). И такая путаница возникает всегда, когда термин «Я», относящийся к личности в целом, употребляется наряду с термином «Я», обозначающим инстанцию в структурной модели психики (замена во втором случае «Я» на «Эго», в сущности, ничего не меняет, поскольку, как уже отмечалось, это синонимы). Единственный выход из ситуации – это ввести специальный термин, который должен отвечать ряду условий: отражать сущность вопроса, быть удобным для перевода в различных контекстах и соотноситься с позициями других авторов.

Наиболее удачным понятием для этого является, на мой взгляд, слово «самость» в написании со строчной буквы. В словаре В. И. Даля «самость» определяется как «подлинность, одноличность», то есть, по существу, оно обозначает ядро личности, индивидуальности и соответствует тому значению, которое вкладывают в это понятие разные авторы.

В качестве возражения часто приходится слышать, что термин «самость» зарезервирован за аналитической психологией Юнга, а потому является «неприкасаемым». Но в таком случае эти критики должны предъявить аналогичные упреки Гартманну, Кохуту, Шпицу, Шеферу, Якобсон, Лихтенбергу и многим другим авторам, не имеющим никакого отношения к аналитической психологии Юнга. Более того, в одном из наиболее авторитетных словарей по психоанализу (речь идет о «Психоаналитических терминах и понятиях» Файна и Мура) термин «самость» – self – отнесен и к теории Юнга, и к теории Кохута. Аналогичные ссылки можно встретить и у других аналитиков. Безусловно, это может создавать путаницу, поскольку разные авторы вкладывают в это понятие свой смысл, но такова реальность.

Не менее веским аргументом в пользу введения термина «самость» является то, что без него невозможно правильно перевести многие слова, в которых слово «сам» является составной частью, и уж тем более невозможно передать то, что хотел сказать автор. Так, например, мы читаем у Шпица: «Это двойное происхождение [самости], нарциссическое и социальное, можно проследить во всех наших упоминаниях самости, например, самоуважение, самостоятельность, самомнение и т. д.» Здесь можно было бы перечислить также такие понятия, как самореализация, самосознание, самосохранение и многие другие, которые употребляются и обыгрываются многими аналитиками именно в этом контексте. Все это позволяет мне утверждать, что предлагаемый термин «самость», хотя и не лишен изъянов (все-таки в отличие от «self» и «das Selbst» он не является словом из обиходного языка), более других отвечает указанным выше требованиям.

И наконец, третья из указанных в самом начале проблем (проблема корректности перевода на русский язык псевдонимов пациентов Фрейда Wolfsmann и Rattenmann), собственно говоря, таковой для большинства переводчиков не является. Они, следуя давней традиции и особо не задумываясь о смысле, величают пациентов Фрейда «человеком-волком» и «человеком-крысой». Однако речь все же идет о псевдонимах, которые Фрейд дал этим пациентам, подчеркивая тем самым особенности их заболевания (разумеется, никакими волчьими или крысиными качествами они не обладали). При переводе на русский этих псевдонимов – если бы фамилии переводились – их можно было бы скорее назвать Волковым и Крысиным, что является эквивалентом немецких фамилий Вольфсманн и Раттенманн (по-немецки они все же звучат как Wolfsmann и Rattenmann, а не Wolf-Mann и Rat-Mann), но никак не «человек-волк» и «человек-крыса». Но еще более важным, чем грамматические тонкости, является то, что уничижительные клички «Волк» и особенно «Крыса» противоречат подчеркнуто уважительному отношению Фрейда к своим пациентам. С удовлетворением можно отметить, что в последнее время все же наметилась тенденция к исправлению этой исторически возникшей ошибки, и некоторые отечественные аналитики разделяют высказанные здесь мнения (см., например, «Словарь-справочник по психоанализу» В. М. Лейбина).

А. М. Боковиков

Данный текст является ознакомительным фрагментом.