Глава 2. Унижение: погружение в основы мазохизма

Глава 2. Унижение: погружение в основы мазохизма

Чтобы выбраться из лабиринта, Нужно все время держаться рукой За холодную, влажную и дрожащую стену Своего унижения.

НОР ХОЛЛ. «Лабиринты»

Но в небе нет ответа: Надо постараться спуститься на землю. И, опустившись, вы станете немножечко ближе к земле.

ТОНИ БРАУН. «К земле поближе»

Клинические симптомы и порнография — две основные составляющие мазохистского переживания: унижение и удовольствие. Хотя этими двумя составляющими мазохизм не исчерпывается, они придают ему некую специфичность: если мы одновременно чувствуем удовольствие и унижение, значит, мы испытываем мазохистское переживание.

Некоторые люди во время унизительных переживаний явно начинают возбуждаться и роптать. Они игнорируют, скрывают, отрицают унизительные аспекты жизни, не придают им значения или идут с ними на открытое столкновение. Унизительно ощущать боль от раны, нанесенной любимым человеком или родителем, поражение от врага или друга. У человека периодически возникают приступы стыда при осознании, что его как-то использовали любовница, друг, компания или что он оказался в плену своей или чужой жадности или слепоты. Утраченные надежды, постыдные воспоминания, потеря способности постичь реальность ведут к деградации личности, в кризисные моменты проявляется слабость. Кроме того, существует унижение от физической и эмоциональной боли, болезни и в конце — возрастающее в своих масштабах унижение от окончательного поражения — смерти.

Гордыня, ложная гордость, заставляет нас думать, что у жизни нет низких сторон или на самом деле она не является низкой. Разумеется, полная человечность требует пройти через переживания этой «низшей» жизни наряду с высочайшими переживаниями. Мы надеемся спастись от проживания этой низкой стороны жизни, уходя в профессиональную деятельность, собираясь в группы, общаясь с приятелями и добывая деньги. Пациенты, которыми может стать любой из нас, приходят на терапию в надежде, что их «вылечат» от слабостей, ошибок и стыда. Они чувствуют себя униженными, а зачастую терапевт ощущает себя неспособным и слишком незначительным, чтобы встретить эту исстрадавшуюся душу на ее собственной территории. Вообще начать терапию, попросить терапевтической помощи — всегда унизительно; если человек признается в том, что ему нужна терапия, то это значит, что он накладывает на себя клеймо, которое лишь много времени спустя, когда смилостивятся боги, станет божественной печатью, знаком их благосклонности.

Слово «humiliation» («унижение») обладает очень богатым смыслом, оно происходит от латинского слова humus, что означает «земля» или «основа». Гумус — органический материал темного цвета, содержащийся в почве и образованный в результате органического разложения растительной и животной ткани. Он играет огромную роль в повышении плодородия земли. Унижение {«humiliation») представляет собой процесс распада и разложения, физическое ощущение гниения чувства. Весь наш внутренний черный перегной, все, что разлагается у нас внутри и вызывает изменение нашей внутренней структуры, становится плодородным материалом, порождающим жизнь и жизнедеятельность.

Копание в грязи может быть связано и с разведением сада. Мазохизм можно представить как процесс культивации некой сущности, которую Юнг назвал тенью[16], можно выстрадать тень, полностью открыться ей, подчиниться ее реальности. Тень лучше всего понимать и воспринимать через персонажи наших сновидений и отношения с другими людьми: их можно гораздо точнее отразить в персонифицированных образах, чем описать на концептуальном языке в определенных понятиях: скорее это основной персонаж психики, чем ее определяющий принцип. У любого человека есть множество разных теней. Какая-то из форм этого теневого спектра может появиться в сновидении в образе отвратительного, жестокого, равнодушного или же слабого или глупого человека, вызывающего ненависть и отвращение. В отношениях с окружающими человек ощущает свое сходство с теми, «кто является носителем его тени». Сопротивляясь чьему-то давлению, неистовству или мелочности, человек много и громко протестует. Наши тени находят себе пристанище именно в тех наших качествах, которые нам кажутся наиболее отвратительными и меньше всего нам свойственными. Осознавая эти качества при инсайтах и озарениях или через восприятие других людей, мы испытываем унижение. Тень появляется с определенными намерениями, как другие архетипические психические структуры; она мешает осуществлению намерений Эго, фрустрируя и обесценивая их. Очень часто она ощущается как извращение, а потому для ее исследования требуется некая извращенность. Вспомним об этимологической связи между любопытством, заботой и лечением. «Извращение» («perversion»), образованное при соединении латинских слов per («через») и versare («продолжать вращение», «крутить», «нарушать»), буквально означает «черезвращение». Таким образом, обращение к тени и переживание мучительных страданий происходит «через вращение», внутреннее отсеивание, искажение и деформацию теневого содержания и материала. Человек как бы выворачивается наизнанку. Охватывая свою тень, он не теряет свой внутренний свет.

По мнению Юнга, тень соединяет человека с коллективным бессознательным, а помимо этого — с животной жизнью на самом ее примитивном уровне. Тень — соединяющий туннель или проход, посредством которого человек достигает глубочайших, самых древних уровней психики. Переходя через этот туннель или погружая в него свое Эго, человек ощущает свою незначительность и даже деградацию до состояния животного.

Как правило, мы стараемся распространить на тень власть Эго, представляющую собой в каком-то смысле садистскую установку героического эго-сознания. С другой стороны, охват тени не имеет целью ее подавить или сделать более приемлемой. Например, представим себе, что одним из теневых качеств человека является высокомерие. Оно вызывает у него отвращение, когда он обнаруживает его в других, и смущение и неприятие, если он замечает его в себе. Это высокомерие нельзя сделать более или менее приемлемым только с помощью силы воли; его не сможет преодолеть никакая скромность. Изменение может наступить лишь в том случае, если человек его осознает. Чтобы обрести более глубокий смысл собственной сущности, человек должен научиться узнавать свою тень и ее намерения.

«Охватить тень» — не обязательно значит ее отыграть. Этот охват тени больше напоминает объятие в танце, обладающее временной размерностью и ритмом, сближением и удалением. «Переживать тень» значит принимать ее у себя внутри, разрешать ей там жить — и себе вместе с ней. Латинский источник слова «experience» («переживание, восприятие, ощущение, опыт») ex periculum означает «преодоление угрозы» или «избавление от опасности». Объятие или охват тени включает силу и бессилие, ужас и красоту, власть и безропотность, прямоту и извращение, инфантилизм, мудрость и банальность.

Переживание тени унизительно, а иногда страшно, но это — возвращение к жизни, к самой ее сути. Тень — это психопомп или проводник в неизвестное. Если использовать юнгианский язык, можно сказать, что она ведет нас обратно к архетипам, заключающим в себе нашу истинную сущность, содержащуюся в самом центре наших комплексов и формирующую структуру и контекст нашей личности. Переживание тени — это переход к более прочной основе по сравнению с основой эго-сознания. Это возвращение назад, к первоосновам, а вовсе не «редуктивная интерпретация».

Наверное, нет другой области, кроме нашего тела, где мы ощущаем свои основные черты, свою истинную природу. В пространстве тела мы сталкиваемся с теми далями и глубинами, где очутились в погоне за любовью, вниманием, признанием, пищей, деньгами, сексом, возбуждением, алкоголем, куревом. Тень отыгрывает себя в теле в виде физических поз, жестов и симптомов. Мазохизм позволяет телу обрести свой собственный голос. Он находит свое телесное выражение через произнесение слов о подчинении, через жесты и позы жалости и стыда: склоненную голову, закрытые глаза, преклоненные колени. В своей практике я часто наблюдала ряд симптомов, которые, как оказалось, относились к мазохизму или, по существу, выражали его психологический смысл. Эти симптомы, телесные образы психологической динамики мазохизма, составляли довольно широкий спектр: от жесткой шеи (которая не могла наклониться), проблем в коленях (которые не могли согнуться или нести тяжкое бремя души), боли в спине (заставляющей человека лежать в прострации) до желудочных колик и тошноты (сгибающих человека пополам и препятствующих процессу пищеварения).

Эти виды симптомов содержат боль мазохистского комплекса, его эмоции, ранимость, неуправляемость, слабость. С гордым упорством они настаивают на своем, пока мы не распластаемся перед ними в своей беспомощности, чтобы прислушаться к ним и понять их важность и значение. Человек лежит ничком, страдая от ужасного приступа мигрени. Каждый удар сердца, любую эмоцию, любой запах и звук он ощущает как взрыв. Сон, темнота, молчание… Подчинение боли должно быть полным.

Телесные симптомы заметны и психотерапевту, и терапевту. В психологическом понимании язык тела — это язык души; лечение симптомов ради их облегчения зачастую заставляет пренебрегать более глубокими душевными переживаниями, проявляющимися через эти симптомы. Лечение телесных симптомов может лишить душу ее голоса. Согласно древнему изречению, исцеление заложено в самой травме, и может случиться так, что нам больше нужно научиться тому, как выстрадать болезненные комплексы, чем тому, как их устранить. Подобно Иакову, боровшемуся с ангелом, мы изменились, «разомкнув объятия», получив опыт и урок из травмы, хромая всю оставшуюся жизнь.

Разумеется, чувство унижения проявляется в многочисленных образах фантазий и сновидений. Еще одна совокупность телесных образов заимствуется из языка и искусства сексуального мазохизма, в котором представлено тело, связанное кожаными ремнями и обмотанное цепями, крючками и другими подобными приспособлениями; тело, исхлестанное плетью или избитое, распростертое, тело, подверженное насилию, а также разнообразие поз, выражающих подчинение: от склоненной головы до целования ног.

Видя подчиненные позы в сексуальных отношениях, мы называем их мазохистскими; видя подобные позы в церкви, мы называем их религиозными. С психологической точки зрения, это два разных воплощения в жизни одного и того же феномена: души, находящей свое выражение в сексуальных или религиозных метафорах, а иногда — в тех и других одновременно. В религии мы находим мотив телесной закрепощенности в образе связанного Иисуса, стоящего перед Пилатом, апостола Петра, прикованного цепями к позорному столбу. Мотив бичевания присутствует в наказании розгами Христа, в ритуальном избиении священными тирсами приверженцев культа Диониса, в наказании-самоистязании послушников в монастырских кельях. Вследствие торжества насилия мы обладаем в высшей степени эротическими свидетельствами, оставленными такими святыми, как Тереза из Авилы, и такими поэтами, как Джон Донн, «осененными» Святым Духом. Что касается всевозможных поз подчинения, мы знаем самые распространенные и самые известные проявления культового поклонения: склоненные головы, преклоненные колени, сложенные руки, покрытые головы и поза полного преклонения перед Всевышним, характерная для Ислама. В прошлом кардиналы римской католической церкви почтительно целовали Папе ноги; это действо вплоть до мельчайших подробностей было описано Мазохом при создании одного из самых эротичных его образов. Даже христианская традиция однозначно не одобряет возвышенного устремления души к Богу и небесам. «Ибо унижение — это путь к смирению», — говорит Св. Бернар из Клерво, а «без смирения ничто не будет угодно Богу», — утверждает Св. Франциск Ассизский.

На протяжении нескольких веков наши души не находили своего воплощения. В кардинальном переходе от пуританства викторианской эпохи к современному поклонению телу мы потеряли душу. Материальность тела, а по существу, всеобщая материальность стала доминантой нашей культуры. В связи с этим наше тело считается материальным: идеализированное в своей материальной форме, оно, как идол, соглашается с любым удовольствием, принимает жертвы (диеты, физические упражнения) и определяет соответствующую дань (миллионы долларов валового внутреннего продукта — ВВП). Всевозможные изделия для ублажения тела стали самыми распространенными товарами. Поиску новых и самых разнообразных телесных переживаний и погоне за ними нет конца: вибраторы для каждой части тела, трубы для горячей воды из красного дерева, самые разные формы душа, сделанные по индивидуальному заказу джакузи и аквадинамические бассейны, разные виды массажа: от мягкого до жесткого, и даже системы «естественной окружающей среды», способные вызывать дождь и солнце, создавать тридцать второй загар и т. д. Позже появилось еще более сильное стремление к здоровому осознанию тела: вы можете купить несметное число оздоровительных программ и книг, посвященных оптимальной диете, полезным физическим упражнениям и здоровым установкам психики.

Вместе с тем мы знаем, что в нашей жизни участвуют и душа, и тело. По-видимому, наше стремление их разделить, «поставив» тело в подчиненное положение, отчасти ответственно за то, что в мазохизме телу отводится тяжелая роль. При мазохизме воплощение соединяет поведение и образ так, что душа их воспринимает как единое целое. Мазохизм сводит вместе сущность образа и сущность тела в «переживание из плоти и крови», в крайне приземленную сущность. Как и мазохизм, наше телесное воплощение — это существование, полное парадоксальности и силы.

Мазохистская редукция Эго к основам, к тени, к телу — это фундаментальное переживание. По-видимому, этот процесс необходим: наверное, меньше для сексуального наслаждения, чем для психического гумуса и перегноя, т. е. для истинного здоровья и жизнедеятельности души. Поскольку большинство людей к этой идее испытывают отвращение, мазохистское переживание становится радикальной терапией и вызывает в Эго радикальные изменения. Мазохизм обнажает Эго, раскрывая его защиты, амбиции, недостатки и успехи. Именно исходя из такого психологического состояния мы ощущаем себя униженными, поверженными, беззащитными, осознавшими, что должны умереть. Мазохизм позволяет постичь более глубокий смысл страданий, их глубинную боль и удовольствие. Если наше подчинение истинно, мы можем почувствовать, что оно служит чему-то более важному, более великому, более ценному по сравнению с Эго и его представлениями. Этому великому начинает содействовать Эго. Оно может иметь множество разных имен и названий в зависимости от индивидуальной психологической ориентации человека и его темперамента. Можно подчиняться человеческой личности, самости, психике, душе или Богу. Необходимость и желание подчиняться — основная черта мазохизма — подчиняться самой Необходимости, богине Ананке. И тогда нет ничего удивительного в том, что мазохизм так трудно «вылечить».

По существу, чтобы что-то сделать, лучше или хуже, возможно, потребуется подчинение любому архетипу, а не только тени. Внутри каждого комплекса, каждой неблагоприятной психологической ситуации существует бог, требующий к себе внимания, он пристально смотрит на нас. Боги — наша судьба, а раз так, можем ли мы от них скрыться? На нас наложена печать их образов, их отметина. Мы ощущаем на себе тяжелую длань Сатурна независимо от того, можем ли мы быть свободны от Отца, от Времени, от своих исторических корней. Марс делает свое дело независимо от того, возбуждают или нет нас военные баталии, семейные склоки и проявления взрывного характера. Гермес требует поклонения себе независимо от того, хотим мы или нет быть откровенными, уважаемыми и открытыми. Мы учимся добровольно подчиняться своим внутренним божествам, и тогда находим в душе смысл и достоинство. Происходит подчинение аспекту, превосходящему Эго, независимо от того, добровольно наше подчинение или нет. Если нас принуждать, наши намерения становятся навязчивыми, а поведение — назойливо-невротичным. Чаще всего основная задача терапии состоит в переходе от навязанного подчинения к добровольному. Мазохистское переживание может содержать элемент божественного откровения: это происходит в присутствии Эроса. Одно из имен Эроса означает «Совершающий Разоблачение». Разоблачение, совершенное Эросом, открывает возможность появления новых и разных отношений между Эго и бессознательным. Это позволяет по-разному осуществлять осознание. В наше время Эго становится героическим, а в его сферу входят уверенность, логика и стремление к власти. Но тогда для спасения души появляется необходимость чуть ли не насильственного внедрения в нее более широкого сознания, включающего доминирование и подчинение. Необходимые душе удары, проявления насилия направляются на нее из многих мест, но чаще всего — из областей, которые мы уже отмечали, — из области, подведомственной психологии и религии. Более широкое сознание проявляется в возрожденном христианстве, возрожденном язычестве, всевозможных религиозных культах, может быть, даже на концертах рок-н-ролла, массовых спортивных мероприятиях и в применении наркотиков. Душа ищет возможность подвергнуться всем видам терапии. Люди встречаются вдвоем, втроем, группами, состоящими из семейных пар, и в больших аудиториях; они слушают выступающих, смотрят фильмы, проходят тесты, дают показания и все обсуждают. Они встречаются, конфликтуют, мирятся, соприкасаются, откровенничают, поддерживают друг друга, противопоставляют себя друг другу, делают массаж, подчиняются, разговаривают, дерутся, падают, кричат и продолжают что-то говорить. Каким бы странным ни выглядело это перечисление, все эти действия могут привести к новым отношениям между Эго и душой, к более широкому сознанию.

Если глубина сочетается с широтой осознания, то это приводит к унижению: гордому Эго такая цена всегда кажется слишком высокой. Она намного превышает оплату терапевтического лечения. Фактически она настолько высока, что стремление и желание ее заплатить само по себе считается симптомом низкой самооценки или даже патологии.

Видеть — значит знать. Глаза — органы унижения и стыда: человек разоблачается, раскрывается и смотрит на себя не случайным взглядом, а острым и проницательным. Это не взгляд, характерный для страстной нарциссической одержимости, а восприятие глубинной самости — совсем не благородной и даже грязной психической трясины. Существуют фантазии, называемые плодом больного воображения, неуемными желаниями, существующими под огромными распростертыми крыльями богини Aidos (Стыдливости); разоблачить их — значит, умереть со стыда. Именно эти ночные тайны делают нас наиболее уязвимыми; наши колебания, стыдливые признания и исповеди близкому другу, священнику, аналитику или даже случайному собеседнику — это самое сокровенное, что мы можем сообщить о самих себе. И вместе с тем они прорываются из глубины, из которой мы можем бесконечно извлекать инсайты и осознание.

Это разоблачение себя и для себя, этот пристальный и внимательный взгляд отличается от нарциссизма. С образом Нарцисса, любовно и тоскливо смотрящего на свое отражение в зеркале ручья, не связано ощущение стыда, возникающего при виде себя и при осознании, что тебя видят другие. Амбивалентность стыда не подвергает нас томлению на берегу ручья, а вызывает у нас всевозможные ощущения конфликта и смятения.

Жгучее пламя стыда мазохизма противостоит холодной влаге нарциссизма, и это противоречит традиционному взгляду на мазохизм как на феномен, связанный с нарциссизмом и психологической незрелостью. Психоанализ вслед за Фрейдом рассматривал мазохизм как негативную версию архетипа ребенка, видя в нем детскую безответственность, заторможенное развитие, инфантильную сексуальность и невозможность примирения Эго с родительскими требованиями в форме конфликта с Супер-Эго.

Если мы согласны с Фрейдом в том, что основа мазохизма закладывается в детстве в состоянии неполного развития, то мы можем прогнозировать, что мазохизм ведет к развитию целостной личности во взрослом возрасте. Обладание способностью к парадоксальности и амбивалентности, а также умение переживать самые невероятные совмещения характерны только для зрелости. Эти качества, внутренние составляющие переживания мазохизма, выходят за рамки детских непримиримых конфликтов. Мазохизм зрелого взрослого человека может представлять собой постоянный иссушающий процесс перехода от спокойного, ненавязчивого ощущения Эго чувства вины к жаркому и сухому ощущению скрытого в душе стыда. От каждого мазохистского переживания остается горстка пепла, хранящаяся в самой глубинной и потаенной части души, в ее истории и ее памяти, и каждое из этих иссушенных, законсервированных переживаний можно просеивать снова и снова. Если нарциссическая личность свою вечную юность проводит у ручья, утонув в любви, то мазохист достигает своей зрелости, проходя сквозь огонь, сгорая и получая глубокие шрамы от ожогов; его влажные нарциссические идентификации испаряются в пламени стыда и унижения, его бредовые фантазии о силе, чистоте и красоте превращаются в небольшую горстку пепла.

По крайней мере в одном смысле именно способность к осознанию позволяет установить противоположность мазохизма и нарциссизма. Нарциссическая личность не осознает сущности своего «я», отраженного в воде, а потому и не осознает, в какой мере отражается ее собственная душа. Отражения на поверхности воды, туманные мысли, сентиментальная безрассудная влюбленность, — все эти нарциссические черты дают лишь поверхностное отражение общей картины. Но зеркальное отражение — излюбленный прием мазохистов — является точным, ясным и осуществляется благодаря ртути, алхимическому элементу, символизирующему психологическую рефлексию. Такое зеркало дает отражение глубины без искажений. Мазохист видит не чужого человека, а собственную душу, и точность этого отражения сильно на него действует. Это доставляет ему и подлинное удовольствие, и подлинное унижение: мрачность и влечения могут быть постыдными, но по крайней мере они столь же сущностны, как сущностна сама земля, и являются его собственными. Именно об этом поется в песне:

Ты собрался опуститься чуть ниже на землю.

Все люди вокруг сбились с толку

В поисках ответа в символах и знаках,

Но так как в небе не найти ответа,

Придется спуститься на землю и поискать его внизу.

Не ощущая боли, ты не можешь чувствовать любовь, Ты слишком увлекся своими мыслями, И оказался слишком далеко от родных мест, Поэтому лучше опустись поближе к земле.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.