II. ТЕХНИКА ОСОЗНАВАНИЯ

II. ТЕХНИКА ОСОЗНАВАНИЯ

Эксперимент 5: Вспоминание

Четыре эксперимента предыдущей группы были направлены на усиление и обострение вашего контакта с окружающим. Может быть, вам показалось, что они мало касаются каких-то ваших личных проблем. Если так, мы согласимся, что до сих пор не имели дела непосредственно с «внутренними конфликтами вашего ума», мы занимались улучшением ориентации ваших рецепторов — преимущественно экстероцепторов, — так чтобы вы могли обрести большее осознавание-замечание того, где вы находитесь.

Мы надеемся, что вы уже почувствовали и согласитесь не только на словах, что «вы» и «ваше окружение» не являетесь независимыми сущностями; вы вместе со своей средой составляете функционирующую, внутренне взаимовлияющую, целостную систему. Без вашей среды вы — ваши чувства, мысли, тенденции действий — не организовались бы, не концентрировались бы, не имели бы направления; с другой стороны, без вас как живой, дифференцированной организации осознавания-замечания ваша среда была бы — для вас — не существующей. Ваше чувствование единого взаимофункционирования вас и вашей среды есть контакт (соприкосновение), и процесс соприкосновения — это формирование и уточнение контраста фигуры/фона, что является, как мы видели, работой спонтанного внимания и возрастающего волнения (возбуждения). Для вас как живого существа контакт есть предельная реальность.

В осязании, обонянии и вкусе чувство контакта довольно хорошо удерживается большинством. Для более «дистантных» модальностей слуха и зрения, однако, характерно — у большинства современных людей — ощущение вторжения внешних стимулов; то, что люди видят и слышат, как бы навязывается им извне, и они реагируют в большей или меньшей степени «защитным рефлексом». Такое поведение — симптом параноидальной проекции, к чему мы вернемся позже. В целом люди смутно осознают, если вообще осознают, что их видение и слышание — это как «протягивание», активное «вытягивание» к тому, что интересно и кажется им способным удовлетворить их потребности. Вели осознавание этого как бы «вычеркнуто», люди чувствуют, что окружающее нападает на них, а не наоборот, как это должно быть у любого здорового организма. Следовательно, поскольку их потребности, очевидно, должны быть удовлетворены в среде и посредством среды, они, не осознавая этого, хотят, чтобы окружающее нападало на них. Скажем иначе: потому что современному человеку очень трудно понять и принять, что организм и поддерживающий его мир должны находиться в интимном контакте для роста, развития и жизни; но если — что мы и должны показать — организм, из-за страхов и тревожности, приобретенных в предыдущем функционировании, не смеет инициировать необходимые контакты и принять ответственность за них, тогда — поскольку они должны осуществляться, чтобы жизнь продолжалась, — инициатива и ответственность перекладываются на окружающее. Люди различаются в зависимости от того, от какой части окружающего они этого ожидают. Это могут быть, например, «свои люди», «правительство», «общество» или «Бог». От этих источников ожидается «обеспечение тем, что мне нужно», или ожидается, что они «заставят меня делать то, что я должен делать».

Здесь многие из вас возразят: например, сказать, что, если человек ощущает то, что он видит и слышит как навязанное ему средой— параноидальная проекция, — это, разумеется, сильное преувеличение. Сразу же возникают исключения. Бывают случаи, когда среда действительно нападает; но если это не так, то здоровая защита организма — которую мы хотим улучшить и снабдить лучшим оружием — может быть излишней.

В отношении своих наиболее интимных ощущений, проприоцепции — ощущения собственных движений — люди часто осознают и принимают только то. что связано с произвольными движениями, которые осуществляются «намеренно». Спонтанные взаимодействия мускулов с силой тяжести, твердыми телами и многим другим выполняются без осознавания-замечания.

Нужно вновь обрести понимание того, что это вы видите, слышите, движетесь, вы сфокусированы на объектах, интересных или скучных, желаемых или враждебных, прекрасных, безобразных или нейтральных. Пока вы принимаете окружающее как нечто «данное», навязанное, с чем, в лучшем случае приходится мириться, вы продлеваете нежелательные для вас аспекты окружающего. Это в особенности относится к вашему ближайшему окружению, но до некоторой степени и к более отдаленному и «общественному». Подумайте, например, о таком вопросе, как благоустройство улиц: если бы люди считали эту часть окружающего предметом своей заботы и своим окружением, наши города скоро стали бы значительно чище. Но отношение «хорошо, я-то в конце концов ничего не могу с этим сделать» — это мнимо-беспомощное согласие на статус-кво — уничтожает возможность необходимой деструкции и реконструкции.

Основное препятствие к полному, здоровому переживанию — это стремление считать своим собственным только то, что делается произвольно, «намеренно». Всех остальных своих действий человек старательно не осознает. При этом современный человек изолирует свою «волю» как от своего организма, так и от среды, и говорит о «силе воли» как о чем-то таком, что он должен быть способен развить таким образом, чтобы преодолеть ограничения плоти и мировых обстоятельств.

Итак, чтобы расширить области своего замечания-осознавания, начните относиться со вниманием к своей спонтанной самости и попробуйте почувствовать разницу между произвольным и спонтанным функционированием.

Приступая к этим экспериментам, вы, скорее всего, будете неспособны отличить истинное осознавание-замечание от интроспекции; может быть, вы решите, что мы хотим, чтобы вы интроспектировали. Это совсем не так. Осознавание-замечание — это спонтанное чувствование того, что поднимается в вас — что вы делаете, чувствуете, планируете. Интроспекция же, наоборот, представляет собой произвольное обращение внимания на эти виды деятельности, включающее оценку, исправление, управление, вмешательство; часто как раз само это «обращение внимания» изменяет действия или не дает им достичь уровня осознавания. Привычная интроспекция патологична; целенаправленная интроспекция, осуществляемая психологом или поэтом, может быть полезной техникой, но она очень трудна.

Осознавание-замечание похоже на жар угля, порождаемый его собственным сгоранием. То, что дано в интроспекции, похоже на свет, отражающийся от объекта, когда освещение направлено на него. В осознавании-замечании процесс происходит в «угле» (в целостном организме); в интроспекции процесс происходит в направляющем свет (отделенном и крайне самоуверенной части организма, которую мы будем называть произвольным эго). Когда у вас болит зуб, вы осознаете это без всякой интроспекции, хотя можете, конечно, интроспектировать эту боль — прикусывать больной зуб, раскачивать его пальцем или произвольно отвлекаться от боли, стоически занимаясь чем-то другим.

В этих экспериментах на осознавание-замечание дайте своему вниманию возможность свободно двигаться и образовывать фигуру/фон. Предыдущие эксперименты ограничивались в основном экстероцепцией — опытом, предоставляемым рецепторами на поверхности тела; зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием; теперь мы собираемся добавить к этому экспериментирование с «телом» и «разумом». В первом случае рецепторы находятся в мышцах, связках, сухожилиях. Поначалу вы почти наверняка будете интроспектировать эти чувствования себя — и блокировать их. Когда это будет происходить, обратите специальное внимание на эти блоки (сопротивления) и конфликты — противостояния сил, частью которых они являются.

Наша техника осознавания-замечания может показаться вам вариантом йоги. Это так, но цель здесь другая. На Западе мы веками обращали себя, в основном, к экстероцепции «внешнего мира», в то время как в Индии старались усилить осознавание «тела» и самости. Мы хотим полностью преодолеть это противопоставление. В Индии пытаются преодолеть страдание и конфликт путем притупления ощущений, изолируя себя таким образом от «окружающего». Но давайте не будем бояться разнообразить наши чувства, реакции на стимуляцию и опасаться расшевелить конфликты, если это необходимо, чтобы достичь единого функционирования целостного человека. Мы опираемся на самоосознавание-замечание не потому, что это последнее достижение жизни (хотя оно и само по себе хорошая вещь), но потому, что в этом большинство из нас неразвиты или испорчены. То, что лежит за этим, каждый может найти сам для себя в творческом приспособлении, — когда в его распоряжении есть осознавание-замечание и энергия для творческого приспособления.

Выберите место, где вас не будут беспокоить. Постарайтесь сесть или лечь удобно, на кушетке или в кресле, желательно не слишком мягких. Не пытайтесь расслабиться, хотя, если релаксация возникает спонтанно, не препятствуйте этому.

Насильственная релаксация так же неполезна, как насильственное сосредоточение. Мышечные напряжения, которые мешают релаксации, составляют важную часть тех самых сопротивлений, на которые мы хотим обратить внимание, следовательно, нам не следует исключать их из картины с самого начала. По мере продвижения в этих экспериментах вы заметите, что в некоторых отношениях вы спонтанно расслабляетесь больше, но вы заметите также, как противодействуете релаксации, сдерживая, например, свое дыхание или стискивая края кушетки руками. Иногда, заметив зажим, вы будете расслаблять его; иногда — будете охвачены сильным ощущением тревоги и дискомфорта, неспособности вообще почувствовать себя удобно, настоятельным желанием встать и прекратить эксперимент. Замечайте все это и точные моменты, когда это возникает.

Когда мы говорим «не расслабляйтесь» — это для того, чтобы вы не пытались сделать невозможное. Насильственная релаксация может быть иногда достигнута в одном или нескольких участках тела, но лишь ценой появления напряжений в других местах. На этой стадии наших экспериментов можно осознавать-замечать сопротивления расслаблению, но еще нельзя осуществить общее расслабление всех напряжений. Если не подчеркнуть этого, вы можете приняться за невозможное, а потом будете вынуждены примириться с неудачен. Наше общество часто требует от нас невозможного. Без роста, упражнения или опыта, необходимых для обретения многих социально значимых качеств, мы должны быть сильными, обладать силой воли, быть добрыми, прощающими и спокойными. Поскольку эти требования настойчиво и повсеместно окружают нас, мы начинаем чувствовать, что они должны иметь смысл, и принуждаем себя к тому, что, как мы полагаем, должно им соответствовать.

В первом эксперименте мы отмечали, что хотя патологично жить в прошлом или будущем, вполне здоровым является с позиции настоящего вспоминать то, что было в прошлом, и планировать будущие события. Вот инструкции к эксперименту. который должен увеличивать вашу способность вспоминать:

Выберите какую-нибудь прошлую ситуацию, не слишком давнюю и не слишком трудную, например, посетите в фантазии дом вашего друга. Закройте глаза. Что вы действительно видите? Дверь — кто-нибудь ее открывает? Обстановку? Других людей? Не пытайтесь «вытаскивать» что-то из ума, искать что-то, что «должно» быть здесь: просто «отправьтесь» в то место, которое вы вспоминаете, и замечайте, что там есть.

Фундаментальная тенденция организма — завершать любую ситуацию или взаимодействие, которые для него незавершены; поэтому, если вы придерживаетесь определенного контекста воспоминания, «фигура/фон» будут формироваться без вашего произвольного вмешательства. Не пытайтесь рассуждать наподобие: «Там должны были быть стулья, где же они?» — просто смотрите. Используйте технику предыдущего эксперимента — детализированную абстракцию — в применении к тому, что вы воображаете. Рассматривайте образы, как если бы они присутствовали здесь и сейчас перед вашими чувствами. Скоро забытые детали начнут появляться сами собой. Но так же скоро вы наткнетесь на сопротивления, например, раздражающее чувство, что вы не можете уловить что-то, что, как вы знаете, должно быть тут, или сказать что-то, что вертится на кончике языка. Опять же, не принуждайте себя. Посмотрите, можете ли вы оставить это. Оно может появиться через некоторое время внезапной вспышкой. Тем не менее, некоторые детали, необходимые для полноты сцены, могут не выявиться, потому что сопротивление слишком велико; другие не вспомнятся, потому что не были достаточно интересны, чтобы войти в фигуру, когда вы переживали эту ситуацию впервые.

Люди обладают очень разной визуальной памятью: от тех, у кого ее «вообще нет», до тех, кто, как Гёте, обладает эйдетической (фотографической) памятью. Эйдетическая память «инфантильна». Ею обладают дети и, возможно, животные. Немногие из взрослых сохраняют способность просматривать по памяти ситуации с такой живой непосредственностью, с легко сдвигающимися фигурой и фоном. Принятые требования нашего «образования», следуя которым, мы абстрагируем только полезные объекты и вербальное знание из ситуаций, полных жизни, настолько подавляют эйдетическую память, что большинство взрослых обретают ее только во сне.

Как любое другое качество, эйдетическую память можно использовать хорошо, как Гёте, или извращенно, как в случае пациента, который мог прочитывать по памяти целые страницы, запечатленные его фотографической памятью, и таким образом сдавать экзамены, ничего не поняв и не ассимилировав из «пройденного» материала (случай совершенной интроекции).

Если в данный момент вы обладаете слабой зрительной памятью или ее «вообще нет», то есть вы не умеете живо «видеть перед глазами» по памяти, — возможно, это происходит потому, что вы воздвигли стену из слов и мыслей между собой и окружающим. Вы не переживаете мир в подлинности, а соприкасаетесь с ним лишь в той мере, чтобы активировать ранее приобретенные системы абстракций. Интеллект подменяет живое соучастие. Позже у нас будет эксперимент, позволяющий обрести способность жить в невербальных сферах, — ситуация внутреннего молчания. Пока продолжайте эксперимент как будто вы действительно визуализируете. Чаще всего вы будете переживать лишь тени мест и событий, которые пытаетесь вспомнить, время от времени будут возникать короткие вспышки видения.

Сопротивления — это, в основном, напряжения мускулов глаз, как при пристальном смотрении. Преодолеть его будет легче, если вы закроете глаза, как будто спите. Может быть, вы и действительно заснете, но со временем вы можете научиться удерживаться на пограничной линии между сном и полным пробуждением, в том состоянии, в котором появляются так называемые «гипногогические» образы. Если они появятся, они могут оказаться шизофренического, бессвязного типа; но доверьтесь им, это совсем не значит, что вы сходите с ума, — не отгоняйте образы из-за их бессмысленности. Они могут быть мостом к восстановлению вашей способности визуализировать и вспоминать.

Такие же упражнения могут применяться к слышанию и другим сенсорным модальностям. Обратите внимание на сопротивления при попытках вспоминать голоса людей. Если это вам совершенно не удается, может быть, вы на самом деле вообще не слушаете людей? Может быть, вы заняты тем, что сами собираетесь сказать, когда удастся вставить словечко, или, может быть, вы с большей, чем кажется, неприязнью относитесь к говорящему?

Звуки, вкусы, движения не так легко пережить вновь так же живо — это уже похоже на галлюцинацию. Если вам удастся ярко вспомнить что-нибудь подобное, вы заметите, что эти чувства эмоционально нагружены. Эмоция — это объединяющим гештальт экстероцепций и проприоцепций, как мы увидим подробнее позже. Видение и слышание, будучи «дистантными» чувствами, могут быть сравнительно легко отвлечены от живого соучастия и стать «безэмоциональными», — если не говорить о реакции на произведения изобразительного искусства и музыку, которые стремятся пробиться через мышечную блокировку. Вкус и запах, «близкие» модальности, могут сохранять эмоциональный тон, хотя отсутствие чувств вкуса и запаха — довольно часто встречающиеся сопротивления.

Теперь повторите эксперимент с воспоминаниями, но на сей раз не центрируйтесь исключительно на видении, попытайтесь включить как можно больше чувств: вспомните не только то, что вы видели, ной то, что слышали, нюхали, чувствовали па вкус, осязанием, как вы переживали собственные движения: попытайтесь восстановить эмоциональный тон, который сопровождал этот опыт.

Избегаете ли вы вспоминать определенного человека? Замечаете ли вы, что можете вспомнить неживые объекты или фотографии людей, но не самих людей? Когда вы вспоминаете ситуации, остаются ли они статическими или появляется движение? Присутствует ли нечто драматическое — мотивация? Возникают ли только отрывки или вы можете прослеживать детали, не теряя целого? Удаляются ли образы или затуманиваются?

Приводя реакции на этот эксперимент, начнем с напоминания, что «доказывание своих возможностей» — наиболее опасный самообман из всех сопротивлений: «Я не встретился ни с какими трудностями в этом задании. Я могу с полной ясностью вспоминать сцены, события, ситуации, людей, как недавно происходившее, так и давно прошедшее. Я не нахожу никаких особых напряжений или блокировок в протекании вспоминания».

Некоторые участники эксперимента обнаружили, что при хорошем визуальном вспоминании они почти лишены слухового. У других все было иначе: «Эксперимент на вспоминание был наиболее плодотворным, так как он дал мне возможность ярко увидеть свой недостаток. Я чувствовал себя «мастером» во всем, что касалось предыдущих экспериментов — фигура/фон, сосредоточение, актуальность и пр.; когда я начал этот эксперимент, результат поразил меня. Я всегда знал, что обладаю прекрасной способностью видеть и восстанавливать видение в памяти, но я не знал, до какой степени это преобладало в моем осознавании-замечании и, возможно, — увы! — компенсировало то, чего недоставало. Я часто говорил друзьям, что изобразительные искусства для меня то же, что для других — музыка. Я имел в виду, что большинство людей слепы к визуальным отношениям фигуры/фона и обращают внимание только на слуховые фигуру/фон; отсюда и трудности в понимании современных художников-абстракционистов. Но я не знал, что сам я практически глух к слуховым фигуре/фону. Голая правда состояла в том, что в эксперименте на вспоминание я оказался совершенно неспособным восстановить слуховой опыт. С этого времени я очень стараюсь слушать. Например, я начинаю понимать, что танцы — это не только шарканье ног».

Многие отмечают трудность вспоминания движущихся сцен и объектов, многим трудно вспомнить цвет, они визуализируют в черно-белых тонах. Фотографии людей легче вспомнить, чем самих людей. Во многих случаях простое обнаружение благодаря этому опыту той или иной неполноты восприятия позволяло обратить интерес и внимание на недооцениваемые модальности. «До того, как я прочел инструкции к этому эксперименту, я всегда думал, что разговоры об «образах» — это просто фигуральное выражение. По-видимому, я считал, что все, что мы вспоминаем, — это результат вербализации. Сейчас мне начинает удаваться уловить смутные образы, иногда возникают вспышки ярких воспоминаний. Как ни странно, мне легче вспоминать голоса, чем картины».

Личная значимость вспоминаемого, разумеется, влияет на живость памяти. Вот пример: «Голоса либо не удается восстановить в памяти, либо они приходят с такой глубокой реальностью, что это пугает. Это были голоса матери и отчима. Когда я услышал их, внимание стало уплывать и на меня нашла сонливость».

Вот еще один отчет: «Я обнаружил, что легче вспоминать хорошие события, чем дурные, и это больше способствует релаксации. Одно событие, которое я вспоминал, заставило мои ноги непроизвольно двигаться. Это был случай, когда мне пришлось быстро отскочить, чтобы не быть порезанным разбитой бутылкой из-под пива. Я удивился, насколько живым было воспоминание. Я почувствовал учащенное дыхание и сердцебиение в связи с этим».

Еще один отчет в заключение: «Что касается слуховых вспоминаний, они мне совершенно не удаются. Я была испугана, обнаружив, что не могу вспомнить даже голоса своих родителей. Я полагаю, что обладаю нормальным средним слухом, я быстро замечаю акцент и особенности голосов. Но я не могу их вспомнить, если только не делаю это через несколько минут после того, как человек уходит. Попытки вспомнить их на следующий день не удаются совершенно. Впрочем, однажды мне удалось услышать голос. Ранее я пыталась вспоминать только приятные сцены. На этот раз я намеренно выбрала неприятную. Сначала это тоже не получалось, но я проявила настойчивость и мне удалось вспомнить. Это внезапно пришло ко мне с необычайной ясностью. Мне казалось, что это восстановилось до мельчайших деталей. Затем мне показалось, что я слышу голос. Это был голос человека, за которого я собиралась выйти замуж. Впечатление было очень мимолетным, но меня внезапно охватило такое беспокойство, что дальнейшая работа была невозможной».

Эксперимент 6: Обострение ощущения тела

Наша стратегия состоит в расширении возможного осознавания-замечания во всех направлениях. Для этого, в частности, мы должны обратить ваше внимание на части вашего опыта, которые вы предпочитаете отстранять и не принимать в качестве своих собственных. Постепенно выявятся целые системы блокирования, составляющие вашу привычную стратегию сопротивления осознаванию-замечанию. Когда вы сможете обнаруживать их в своем поведении, мы обратимся к прямому сосредоточению на них в их специфических формах и постараемся направить энергию, которой заряжены эти блокировки, на конструктивное функционирование вашего организма.

Данная группа экспериментов связана с ненаправленным осознаванием-замечанием, в отличие от направленного, которое придет позже. Следующие общие инструкции помогут организации соответствующего контекста:

1) Поддерживайте чувство актуальности — чувство, что ваше осознавание-замечание существует здесь и сейчас. 2) Попробуйте понимать, что это вы переживаете свой опыт: действуете, наблюдаете, страдаете, сопротивляетесь. 3) Внимательно следуйте за любым опытом — «внутренним» и «внешним», абстрактным и конкретным, обращенным в прошлое и обращенным в будущее, «желаемым» и «должным», просто «наличествующим», произвольно создаваемым и спонтанно возникающим. 4) По отношению к любому опыту проговаривайте: «Сейчас я осознаю, что…».

С философской точки зрения, это упражнение в феноменологии: понимание того, что ваша последовательность мыслей, ваш поверхностный опыт — чем бы это ни было и что бы это ни «означало» — прежде всего, нечто само по себе существующее. Даже если нечто есть «просто желание» — это есть нечто, а именно само желание как таковое. И в этом своем качестве желания оно столь же реально, как все остальное.

Если вы не спите, то вы в каждый момент осознаете-замечаете что-то. При «блуждающем уме» или в состоянии транса осознавание-замечание очень смутно; фигура/фон не образуется, и протекающие процессы видения, фантазирования и т. п. не порождают сильных переживаний в форме воспоминаний, желаний, планов, действий. Многие люди живут в перманентном трансе в отношении своего невербального опыта, и единственное, что они осознают-замечают, — это огромная масса словесного думания, которое они принимают за почти что всю реальность.

В той мере, в какой это относится к вам — а это относится ко всем нам в большей или меньшей степени, — вы осознаете по меньшей мере это вербальное существование и, может быть, смутное ощущение, что это не все, что есть вокруг. Многое из того, что вы лишь смутно осознаете или почти не сознаете, может быть осознано, если предоставить этому необходимое внимание и интерес, так что может быть образован гештальт, достаточно сильный, чтобы породить переживание. Конечно, существуют «подавляемые переживания» и такие объекты, которые нельзя осознать посредством «внимания к тому, чего здесь нет», но к этому мы вернемся, когда попытаемся разрушить блокирование осознавания-замечания.

Вербализация «Сейчас я осознаю, что…» похожа на фрейдовские свободные ассоциации, которые тоже направлены на освобождение от привычных способов переживания и на создание возможности обратить внимание на то, что обычно не замечается и не чувствуется. Но свободное ассоциирование теряет контекст актуальности и часто становится свободным диссоциированием или средством обойти то, что важно и практически необходимо в разрешении действительных проблем. Далее, свободное ассоциирование в целом ограничивается «идеями», «мыслями», «ментальными процессами». Мы же, в противоположность этому, пытаемся собрать весь опыт одновременно — физические, ментальные, сенсорные, эмоциональные, вербальные и другие переживания; только в едином функционировании того, что абстрагируется как «тело», «ум» и «среда», возникает живая фигура/фон.

Самым большим препятствием к этому является тенденция вмешаться и тем самым фальсифицировать единый поток опыта посредством удерживания («цензуры») или насильственности, принудительности. Поскольку мы не стремимся обнаружить нечто определенное, вроде определенного инцидента в детстве, а пытаемся расширить и усилить интегрированное функционирование, у нас нет необходимости в принудительном выражении чего бы то ни было — например, приводящего в замешательство материала в тон же мере, в какой нет необходимости в принудительной релаксации. Принуждение себя делать что-либо не может иметь места без одновременного существования противоположной тенденции к удерживанию от этого, а последняя, в своем качестве противоположной силы, столь же подлинно ваша и столь же заслуживает внимания, как и принуждающая сила. Продираться вперед, невзирая на сопротивления — например, прикрывать замешательство развязностью, — так же неэффективно и утомительно, как вести автомобиль на спущенных тормозах. Наш подход состоит в том, чтобы прежде всего понять, что за замешательством и задерживанием скрывается конфликт, который не проявляется в настоящий момент в осознавании-замечании, потому что породил бы слишком сильную тревожность. На этой стадии достаточно просто внимательно отмечать все указания на такие конфликты.

Проговаривание «сейчас я осознаю, что…» применительно ко всему вашему опыту неизбежно приведет (если только вы не слишком добросовестны, до одержимости — в таком случае вы сорвете эксперимент другим путем) к тому, что вы погрузитесь в грезы, «думание», воспоминания или планирование. Отклонившись от экспериментирования таким образом, вы потеряете осознавание того, что вы сейчас делаете это. и очнетесь в досаде, что столь простое задание так трудно выполнить. Не надейтесь поначалу, что вам удастся продержаться дольше нескольких минут без ускользания. Но возвращайтесь снова и снова к проговариванию «сейчас я осознаю-замечаю, что…», пока не почувствуете вполне ясно, что «я», «сейчас» и объект осознавания составляют единый опыт.

Итак, придерживайтесь этой формулы и, далее, держитесь поверхности очевидного. Не пытайтесь осознавать необычное и скрытое. Не ищите интерпретаций «бессознательного». Твердо стойте на том, что есть. Без предварительных предположений, без каких бы то ни было моделей, без утвержденной официально карты дорог — идите к себе. Делая это, вы имеете возможность отождествить себя с вашим спонтанным опытом в дополнение к вашему привычному отождествлению с произвольными — «намеренными» — действиями. Цель состоит в том, чтобы распространить границу того, что вы принимаете как «свое», на все органические виды деятельности. Постепенно и настойчиво осуществляя это, вы через некоторое время сможете без усилия делать то, что ранее казалось недостижимым никакими усилиями.

Итак, мы просто осуществляем следующее, например:

«Сейчас я осознаю, что лежу на кушетке. Сейчас я осознаю что собираюсь осуществлять эксперимент на осознавание. Сейчас я осознаю, что колеблюсь, спрашиваю себя, с чего начать. Сейчас я осознаю-замечаю, что за стеной звучит радио. Это напоминает мне… Нет, сейчас я осознаю, что начинаю слушать, что передают… Я осознаю, что возвращаюсь от блуждания, Теперь я опять ускользнул. Я вспоминаю совет держаться поверхности. Сейчас я осознаю, что лежу со скрещенными ногами. Я осознаю, что болит спина. Я осознаю, что мне хочется переменить положение. Теперь я осуществляю это…» и т.д.

Заметьте, что процессы происходят и вы вовлечены и заинтересованы в них. Почувствовать такую постоянную вовлеченность крайне трудно. Большинство людей принимает в качестве своих собственных (то есть отождествляет себя) только произвольные процессы. Но шаг за шагом вы начинаете все больше принимать ответственность за весь свой опыт (ответственность — не значит «вину» или «стыд», или нечто подобное!), в том числе за свои блоки и симптомы, и постепенно обретаете свободное приятие себя и управление собой. Представление, что «мысли» по своей собственной инициативе и без вашей помощи «входят в ум», уступит место видению, что это вы «думаете свои мысли». Для начала хорошо, если вы обратите внимание на то, что мысли не объекты, плавающие в пространстве, а процессы, которые занимают определенное время.

Теперь, по-прежнему принимая и отождествляя себя со всем своим осознаванием, попробуйте дифференцировать его следующим образом:

Попробуйте сначала обращать внимание только па внешние события — то, что видится, слышится, источает запахи, — но без подавления других переживаний. Теперь по контрасту сосредоточьтесь на внутренних процессах — образах, физических ощущениях, мышечных напряжениях, эмоциях, мыслях. Теперь попробуйте дифференцировать эти различные внутренние процессы, сосредоточиваясь па каждом из них так полно, как только можете: на образах, мышечных напряжениях и т.п. Следите при этом, как ранее за всеми возникающими объектами, действиями, драматическими сценами и пр.

Последняя часть этого эксперимента и два следующих должны помочь вам дифференцировать «тело», «эмоции» и «мышление».

Почти все в нашем обществе утратили особую чувствительность значительных участков своего тела. И эта потеря не случайна. Когда это происходило, это было единственным средством подавления невыносимого конфликта. Проблемы и силы, которые при этом взаимодействуют, теперь могут постепенно приводиться в осознавание и прорабатываться на основе, которая разрешает и завершает конфликт. Тогда утраченное — способность манипулировать собой и окружающим различными конструктивными способами, радоваться чувствам и получать удовлетворение, сейчас не доходящее до осознавания, — может быть восстановлено посредством ремобилизации того, что сейчас «отсутствует» в организме. Следующее упражнение положит начало этому пути:

Сосредоточьтесь на своих «телесных» ощущениях в целом. Позвольте своему вниманию блуждать по различным частям тела. По возможности «пройдите» вниманием все тело. Какие части себя вы чувствуете? До какой степени и с какой ясностью существует для вас ваше тело? Отметьте боли и зажимы, которые вы обычно не замечаете. Какие мышечные напряжения вы чувствуете? Обращая на них внимание, не старайтесь преждевременно расслабить их, позвольте им продолжаться. Постарайтесь определить их точные местоположения. Обратите внимание на ощущения кожи, Чувствуете ли вы свое тело как целое? Чувствуете ли вы связь головы с туловищем? Чувствуете ли вы свои гениталии? Где ваша грудь? Конечности?

Если вам кажется, что вам почти полностью удается этот эксперимент, вы почти наверняка ошибаетесь. У большинства людей отсутствует адекватное ощущение частей тела, оно подменяется видением их или «теорией». Например, человек знает, где должны быть его ноги, и представляет себе их там. Но это не го, что чувствовать их там. Пользуясь «картиной» ног или «картой» тела, вы можете произвольно ходить, бегать и даже до некоторой степени подпрыгивать. Но для свободного, непринужденного, спонтанного функционирования этих частей тела вы нуждаетесь в чувственном контакте с самими ногами, который можно получить непосредственно из мышечных напряжений, тенденций к движению и пр. В той степени, в какой есть несоответствие между словесными понятиями о себе и чувствуемым осознаванием-замечанием себя, — а это несоответствие в той или иной степени практически существует у каждого — это невроз. Итак, замечайте разницу, когда вы переходите от одного к другому, и не обманывайте сами себя, не притворяйтесь, что вы актуально чувствуете больше, чем на самом деле чувствуете. В какой-то степени вам может помочь вербализация, вроде следующей: «Сейчас я чувствую напряжение в груди. А сейчас я визуализирую отношение горла и груди, а сейчас я просто знаю, что меня тошнит».

Переживание осознавания тела почти для всех трудно и вызывает сопротивление и тревожность. Но оно чрезвычайно важно и заслуживает затраты многих, многих часов — в умеренных дозах. Это не только основа для разрушения «мышечного панциря», но также и средство для лечения всех психосоматических заболеваний. Чудесные исцеления, о которых рассказывают, — такие, как исчезновение острого невротического симптома в течение нескольких минут, — покажутся естественными, если вы почувствуете телесную структуру симптомов. Невротик создает свои симптомы, бессознательно манипулируя мускулами. К сожалению, при этом невротик не может понять, что здесь симптом является фигурой, а сама невротическая личность — фоном, то есть что это частный случай переживания «фигура/фон» в виде «симптом/личность». Невротик утерял контакт с основами своей личности, и только симптом им осознается-замечается. Что касается непосредственно вас, то понадобится значительная реинтеграция, прежде чем вы сможете ясно почувствовать, что вы сами делаете, как и почему вы это делаете. Но данный и последующие эксперименты на осознавание тела, если их выполнять серьезно, поведут вас по этому пути. Важно не «прогрессировать», а просто без напряжения идти вперед. Если вы будете считать, что «должны» быть способны делать то, что вам предлагают, вы сразу же ограничите то, что вы можете обнаружить-сознать-заметить тем, что вы уже знаете и чего ожидаете, будьте, насколько это возможно для вас, принимающими, экспериментирующими, любознательными; то, что вы узнаете таким путем о себе, — это пленительные и животворящие знания! Итак, еще раз:

Ходите, разговаривайте или сидите; осознавайте-замечайте проприоцептивные детали, никоим образом в них не вмешиваясь.

Не пугайтесь, если это покажется вам очень трудным. Вы так привыкли к поверхностным «коррекциям» своей позы, способа говорить и пр., что вам кажется почти невозможным продолжать идти таким образом, который осознается вами как «неправильный», или говорить «дурным гоном», даже если вы ясно понимаете, что любое поспешное произвольное изменение будет столь же эффективным, как решение начать новую жизнь с понедельника. К тому же ваше представление о том, что «правильно», вероятней всего нездорово, основано на неправильной военной норме или на запомнившемся голосе какого-нибудь актера.

Вы можете внезапно обнаружить, что как бы разделены на ворчащего и того, на кого ворчат. Если это так, заметьте и прочувствуйте это так ярко, как только возможно. Если это удастся, прочувствуйте себя в каждой из ролей — ворчащего и «слушающего ворчание». Наконец:

Сидя или лежа удобно, осознавайте различные ощущения тела и движения (дыхание, возникающие зажимы, сокращения желудка и пр., обратите внимание, нет ли во всем этом определенных комбинаций или структур — того, что происходит одновременно и образует единый паттерн напряжений, болей, чувствований. Обратите внимание, когда вы сдерживаете или останавливаете дыхание. Соответствуют ли этому какие-нибудь напряжения рук, пальцев, перистальтика желудка, напряжение гениталий? Или, может быть, есть какая-нибудь связь между сдерживанием дыхания и напряжением ушей? Или между задерживанием дыхания и какими-нибудь тактильными ощущениями? Какие комбинации вы можете обнаружить?

Поскольку о трудностях в этом эксперименте сообщали почти все участники, мы начнем наш обзор отчетов с тех, кто представлял собой исключение: «Что касается осознавания телесных ощущений, я, очевидно, мог это проделать, и моей основной реакцией было: «Ну и что?». Это тип реакции, который мы уже ранее называли «доказательством своих возможностей». Это может, как в данном случае, принять форму выполнения эксперимента, чтобы покончить с ним, прежде чем он действительно начался.

«Когда я сосредоточился на теле, то заметил несущественные боли, особенно в конечностях, которые я обычно не замечаю при нормальном протекании обычной деятельности». Мы усомнились бы здесь в их «несущественности». Все может быть оценено как «несущественное», если не дать ему развиться и обнаружить свою значимость. Желание считать такие феномены «несущественными» — и таким образом не подлежащими заботе и ответственности — легко понять. Можно понять также сопротивления, которые рационализируются как опасения стать ипохондриком: «С детства я был болезненным, и меня приучали, и я сам приучил себя не обращать внимание на телесные боли. Я немного позанимался этим экспериментом и убедился, что могу до некоторой степени чувствовать свое тело, с его болями и напряжениями. Но дальше этого я не хочу идти, потому что, проучившись все детство не замечать своих телесных болей, зачем я буду теперь давать им волю занимать внимание моего ума?»

Если бы нашим намерением было всего лишь познакомить вас с теперешним неправильным функционированием вашего организма и оставить вас с этим — выраженная позиция была бы неуязвимой. Но мы подчеркиваем, что это — предварительная работа, направленная на то, чтобы вы могли лучше ориентироваться в своей ситуации «организм-среда» в том виде, как она сейчас существует. Мы хотим, чтобы в этом эксперименте вы рассмотрели хронические «бессмысленные» зажимы, напряжения и боли, существующие в вашем теле. Когда вы действительно почувствуете необходимость измениться на основе прямого замечания-осознавания ситуации, тогда будет уместно применять корректирующие процедуры.

Многие в этом эксперименте живо ощутили разделение на «ворчащего» и того, на кого ворчат: «Я обнаружил, что когда осознавал, как я говорю, сижу или хожу, я все время пытаюсь исправить что-то ил и лучше приспособиться к тому, что делаю». Некоторые могли в большей мере отождествиться с «тем, на кого ворчат», принять его сторону: «Мне не только не было трудно избежать корректирования лозы и речи, но я нашел это восхитительным! Я мог игнорировать ту часть меня, которая ворчала по поводу правильности».

Вот несколько отчетов тех, кто были изумлены и озадачены тем, что обнаружили в своем теле: «Вначале мои чувства по поводу этого эксперимента были весьма неутешительными. Я получил результат только спустя три недели. Я вдруг почувствовал себя узлом из мышц. Даже сейчас, когда я об этом пишу, я чувствую, будто части меня завязаны в узел. Наиболее жесткие напряжения внизу спины, сзади шеи и в верхних частях ног. Я также заметил, что когда выполняю этот эксперимент, мой ум фокусируется на слабых возбуждениях или боли, и чем больше я осознаю это небольшое возбуждение, тем больше все мое сознание направляется на него, исключая все остальные части тела. Все это дало мне возможность понять, что сопротивления и мышечные напряжения — части одного и того же или, может быть, вообще одно и то же! Я иногда понимаю причины некоторых из напряжений, но до сих пор мне не удалось расслабить их ни в какой степени». «Понимание», о котором здесь говорится, скорее словесного или «теоретического» рода; оно может быть совершенно правильным, но не содержит чувствуемой значимости, которая предшествует действительному расслаблению напряжений.

«Обычно — пока я не начал осуществлять этот эксперимент — я осознавал свои телесные ощущения лишь как общий фон, своего рода неопределенное ощущение общей жизненности и тепла. Попытка разделить это на составляющие ощущения вызвала подлинное изумление. Я заметил ряд напряжений в разных частях тела: в коленях и внизу бедер, когда я сидел на стуле; в районе диафрагмы; в глазах, в плечах, в дорсальной части шеи. Это изумило меня. Это было так, как будто мое чувствование вошло в чужое тело, с его напряжениями, ригидностями и зажимами, совершенно отличными от моих. Почти сразу же, как только обнаружил эти напряжения, я смог их расслабить. Это вызвало во мне ощущение свободы и приподняло настроение: неожиданная свобода, удовольствие и готовность ко всему, что может случиться. Кроме этих приятных ощущений, я не заметил никакой тревожности или страхов, связанных с этими напряжениями и их расслаблением. Кроме того, несмотря на то, что я обнаружил существование этих напряжений и смог расслабить их, они неизбежно снова возвращались, и дальнейшие занятия повторяли этот цикл обнаружения и расслабления». Приподнятость, связанная с расслаблением, которой достигал этот человек, может быть сопоставима с эффектами упражнений в «последовательной релаксации» Э. Якобсона. Но здесь не хватает окончательного разрешения конфликта, порождающего напряжения. Как сказано в отчете, «они постоянно возвращались». Однако, поскольку они столь легко поддавались расслаблению, по-видимому, конфликт, связанный с данными напряжениями мышц, был поверхностным, и, если бы испытуемый сосредоточился на них, вместо того чтобы преждевременно их расслаблять, они могли бы обнаружить свое значение и стать управляемыми раз и навсегда.

«Эксперимент на чувствование тела был для меня весьма драматичным. Без особого труда я смог поймать напряжения мускулов живота. Сначала это было пугающим. Ясно проявились напряжения в руках и ногах, так же как жесткость и напряжение верхней челюсти, над задними зубами. Оно было очень сильным, как сильная зубная боль — но без боли. Единственный раз, когда я могу вспомнить, что ощущал это, было перед вечеринкой, когда я заболел. Вместе с этим напряжением было напряжение шейных мускулов, которое вызывало ощущение, как будто я заболеваю. Я не знаю, есть ли связь в этом». Связь есть. В обоих случаях присутствует начинающийся рвотный рефлекс и сопротивление ему.

«Я ощущаю сильную тенденцию ускользать от этого эксперимента. Меня часто охватывает сонливость. Я ощущаю жесткость в шее и челюстях. Я наблюдаю свое дыхание и обнаруживаю, что вдыхаю преувеличенно глубоко, чтобы убедиться в способности вдохнуть полностью. Я могу до некоторой степени визуализировать отношения частей тела, но мне приходится напрягать мышцы, чтобы продолжать опыт. Во все время эксперимента шея и челюсти ригидны, ноги напряжены, пальцы до некоторой степени расслаблены, а спина слегка согнута».

Сдерживающие напряжения могут быть не только общими, как в предыдущем случае, но и сильно сфокусированными: «Я делал упражнение на осознавание мышечных напряжений в поезде, так что я при этом сидел. С тех пор я пробовал делать это лежа, спокойно стоя, даже на ходу, но я не могу ручаться за правильность того, что я заметил в первый раз, потому что то, что я обнаружил, настолько поразило меня, что с тех лор каждый раз, когда я пытаюсь посмотреть, есть ли это напряжение, оно каждый раз оказывается на месте. Вопрос, однако, в том, не вызывает ли его само мое сосредоточение на этом? Вот что случилось. Я старался прочувствовать свои внутренности и наконец добрался до прямой кишки; и здесь я заметил то, что показалось мне глупым напряжением, нечто, чего я совершенно не замечал прежде. Я сидел с мышцами, зажатыми — как это только возможно — вокруг моей прямой кишки. Это было так, как будто я поддерживаю свое дыхание нижней частью толстой кишки, — если эта аналогия может иметь какой-нибудь смысл. Я назвал это напряжение глупым, потому что когда я осматривал себя, то не чувствовал потребности в дефекации, но я сидел со сжатым сфинктером, как будто это было так. Вместе с тем я чувствовал линию напряжения вокруг живота в районе пупка, но не такую сильную, как вокруг прямой кишки. В другой раз, лежа, я внезапно переключился на мышцы прямой кишки, чтобы посмотреть, зажаты ли они, — и конечно так оно и было! Я не ложился специально, чтобы проверить это напряжение (тогда уж оно наверняка было бы), я скорее обращал на него внимание, когда ложился спать, и т. п. Или я не садился специально, чтобы искать его, а переключался на него, что бы я ни делал. И я всегда нахожу его. Может быть, это естественное физическое напряжение, которое и должно быть в этом месте, но, во всяком случае, я никогда не замечал его раньше». Это напряжение хорошо известно. Поколением раньше психоаналитик Ференци говорил о нем как о «манометре сопротивления». Оно есть у всех страдающих хроническим запором, и его расслабление кладет конец этому психосоматическому симптому.

«Когда я прочел фразу «обратите внимание на боли, которые вы обычно не замечаете», я подумал, что, наоборот, когда есть боль, то мы обращаем внимание на болящее место. Однако позже я был удивлен, что произвольно обратив внимание на то, как я сижу, я прежде всего заметил боль в нижней части коленки, которая, по-видимому, была там и раньше, хотя я ее не замечал». Это указывает на словесную трудность. Говорить о «незамечаемой боли» кажется противоречивым. Точнее следовало бы говорить о незамечаемом состоянии, которое, попадая в фокус осознавания-замечания, ощущается как боль.