Детский сад или депрессад?

Детский сад или депрессад?

В.Л., нашей Машеньке 6 лет. В этом году она впервые пошла в детский сад (до сих пор росла с бабушками). Девочка была коммуникабельная, но сад абсолютно не восприняла и через два месяца мы заметили, что она сильно нервничает и, что нас особенно беспокоит, стала систематически вырывать волосы на голове. Нам пришлось остричь ее наголо. Просим совета… Вера, Андрей.

Жаль, Вера и Андрей, что вы заметили нелады с таким запозданием, два месяца девочка страдала без поддержки и впала в депрессию.

Вырывание волос на голове - один из признаков загнанной вглубь тоски. Симптом этот появляется у детей, в отношении к которым со стороны старших преобладает отчужденная «ответственность» и контроль, а живое тепло, игра, ласка - недодаются…

Похоже, вы занятые люди: сперва кинули ребенка на бабушек, а потом, опять же с изрядным запозданием, в сад. Бабушки баловали, а в садике наоборот - получилась пересадка из рая в ад, в депрессад…

Девочку сейчас нужно забрать, во всяком случае, из этого сада, где явно не задалось. И постараться уяснить, почему же не задалось. Что там за обстановка, каковы воспитатели, персонал, какие дети в группе, как относились к Маше, как она реагировала на то и на се, что чувствовала, какие трудности испытывала? (Часто такие вроде бы простые дела, как пописать-покакать, в саду с непривычки превращаются в тяжкую проблему…)

После восстановительного отдыха можно начать водить Машеньку в какие-нибудь группы предшкольной подготовки. Может быть, и в другой сад, где атмосфера благоприятнее - в этом надлежит убедиться заранее, подготовить почву; предварительно сходить туда вместе, познакомиться с воспитателями, поиграть с детьми…

Об одной из причин депрессии можно догадываться: девочка сразу попала в окружение детсадовцев старшей группы, вероятно, уже хорошо знакомых между собой. Даже общительному и уверенному в себе новичку такое внезапное погружение может обернуться боком.

Если не можете вернуть девочку на месяц-другой к жизни домашней - старайтесь чаще устраивать ей выходные, пораньше забирать домой, побольше общаться, играть, бывать в разных других местах… В садике как можно плотнее общайтесь с воспитателями и персоналом, с детьми и их родителями…

Всячески обозначайте для девочки ваше любящее присутствие и в отсутствии, вы меня понимаете?… Мы пойдем по своим делам ненадолго… Мы все время с тобой, а ты с нами, мы о тебе думаем, мы тебя любим…

Это нам, взрослым, кажется, что походить в садик годика три, ну год - не долго и не страшно. Все обеспечено, контроль полный… Это нам даже не кажется - знаем: не так. Вранье это, самообман наш, которым прикрываем свою вину перед ребенком…

Трехлетняя (возьмем в среднем) детсадовская пора жизни ребенка по истинной, внутренней продолжительности - ничуть не меньше, чем десяти-одиннадцатилетняя школьная. И гораздо значимее, чем, скажем, время пребывания в армии или в институте. В первые годы жизни каждый кусочек времени вмещает в себя столько переживаний, столько развития и препятствий ему, столько памяти и душевных ран, столько беззащитности, столько жестокой тупости взрослых!…

У меня двое детей, и насильно никого из них я не кормила. Но вот моя младшая пошла в садик, в подготовительную группу. Каждое утро начинается со слез: «Ее пойду в садик, меня там силой заставляют есть, когда не хочу, и пить кофе и какао!» (Она их не любит.) Я устала уже каждое утро ее уговаривать. Попросила садовскую няню не кормить дочку, если она не хочет, а она в ответ: «Должна есть. Что положено, то и будет есть. Глядя на нее, и другие не едят». Доктор, может быть, я не права? Анна.

Анна, конечно, права, а детсадовская няня заслуживает увольнения. Насильственное кормление в яслях и садах наносит детям жестокий вред, просто преступно. Нельзя насиловать организм, психику и душу ребенка, даже если он подает неудобный пример…

«Детский сад приносит детям огромную пользу», - с убеждением пишет доктор Бенджамин Спок.

А уж насколько легче, свободней и спокойней родителям… Надо только, говорит Спок, набраться решимости и потерпеть первые два-три месяца, пока ребенок в садике приспособится и привыкнет. Конечно, первое время может и плакать, и сопротивляться, протестовать. Первый год и болеть будет чаще… Ничего, все это нужно для последующего приспособления к жизни в школе и на работе, для социализации - жизни в обществе себе подобных. И болезни нужны для выработки иммунитета.

Так-то оно так, но…

Дневниковая запись моей мамы свидетельствует, каким был первый месяц моей жизни в детском саду. После этого месяца ей отдали меня обратно со словами «ваш ребенок дефективный, ничего не хочет, ничего не умеет». И мама с ужасом увидала, что ее солнечный мальчик, белокурый кудрявый живчик, говорливый шалун, крупный, здоровый, отлично развитый, запоминавший наизусть с одного чтения целые книжки, превратился в скрюченного рахитичного идиотика, апатично сидевшего, уставясь в одну точку. Ни слова не говорил, писался под себя, чего не было уже после четырех младенческих месяцев… Депрессивный ступор, сказал бы я-психиатр сегодня.

Это, правда, было учреждение отнюдь не из тех, что выбрали бы сегодняшние родители, даже безденежные: садик интернатного типа, голодных военных лет, в жарком эвакогороде Самарканде. Мама вкалывала на трудовом фронте, и через неделю, едва оправившегося, отдала меня в этот депрессадик опять…

Моя память утопила эти суровые времена, как и многие последующие, в Колодце Утешительного Забвения… Но три-четыре вспоминательных картинки остались.

…Длинный стол, заваленный грязными алюминиевыми тарелками, ложками… Кончился обед, все ушли из-за стола, я один копошусь, пытаюсь найти какие-нибудь объедки… Я не наелся, я хочу есть, дико, зверски хочу есть, съел бы целый мир… Воспитательница: «И тебе не стыдно?» Ребята смеются…

…Огромное палящее солнце над головой. Адское жжение снизу: босые мои ноги (тогда еще ножки) поджариваются раскаленным песком. (Территория садика была за чертой города, куда подступала пустыня, тень давали только редкие посадки акаций и грецких орехов. Спелые орехи валялись прямо под ногами вперемешку с черепахами и скорпионами.) Я затерял где-то свои сандалики, сам виноват, а может, кто-то стащил… Что делать, как от пытки спастись?! Плюхаюсь на попу, задрав ноги вверх, но и попа начинает поджариваться. Меж тем группа строем куда-то идет, воспитательница строго окрикивает: «Вставай!»… А я не могу ни подняться, ни объяснить, что со мной, дыхание перехватило, язык не слушается…

…Но страшнее всех картинка самая первая: меня оставляют. Удаляются уводимые в неизвестность брат и сестра… Спина и вполоборота лицо уходящей мамы…

Чужое вокруг все, незнакомое, все сереет, чернеет, ужас беспомощного одиночества, предательство бытия…

Знаю теперь - это переживание не сверхобычно, не уникально нисколько. Травму такую получает каждый малыш, впервые на неопределенное для него время (для маленького и полчаса - почти вечность) внезапно оставляемый в резко чужой обстановке - да, каждый, даже предупреждаемый заранее…

Удар, сравнимый с ядерной бомбежкой, наносится по древнейшей психогенетической программе ребенка, почти со стопроцентной вероятностью предусматривающей возможность его выживания в первые годы жизни только в среде СВОИХ - в родительской семье или в разновозрастной стае родственников, достаточно малочисленных и постоянных, чтобы всех их, еще не отрываясь от матери, запомнить в лицо.

Так многие тысячи и миллионы лет было в Природе, такими нас сделала история нашего вида.

У очень многих детей - у меня тоже - безумный ужас первооставленности становится главной закладкой, основой всех последующих невротических страхов, зависимостей и депрессий, всего недоверия к жизни и самому себе. Бездна, однажды разверзшаяся, не сомкнется - только прикроется придорожными кустиками…

Мой сын Максим, возвратившись со службы на афганской границе (война там еще шла…) признался мне как-то за рюмкой чая: «Никакая армия не сравнится с первобытной жестокостью детского сада. В армии и при самом свирепом начальстве и самой злой дедовщине у тебя есть какие-то маленькие права и пусть ничтожные, но при желании действенные способы за себя постоять. Ты уже что-то знаешь, что-то умеешь, какой-то опыт работает. И люди вокруг тебя не все гады, попадаются и нормальные… А в саду ты сперва как домашний зверек, попавший вдруг в джунгли. Озираешься среди незнакомых опасных тварей, и нет слов, чтобы тебя поняли…».

Детский сад средне-советского образца, как и армию, он прошел по полной. Мальчик задумчивый, самоуглубленный, медлительный, с богатым воображением, среди галдящей толкучки сверстников чувствовал себя как гусенок в стае мартышек.

Такому ребенку достаточно двух-трех минут, чтобы в любой детской компашке получить статус Омеги - изгоя, белой вороны, козла отпущения… Маленький Омега либо в полном игноре тихо сидит в сторонке, либо подвергается толчкам-тычкам, издевательствам.

И никто, даже самая добрая воспитательница, от этого не спасет, ибо пространство статусного взаимодействия внутри детской группы для взрослых практически недоступно: у детского сообщества своя система сигнализации, своя жесткая стихийная иерархия, свои темпы и циклы взаимодействия…

Вмешаться в судьбу приговоренного к травле не дано никому, покамест какой-нибудь ангел-спаситель на том же уровне не станет переходным мостиком, буфером между Беззащитным-Тобой и Страшным-Чужим, как это и вышло у моего Макса, когда с ним вдруг задружил бойкий и независимый сангвиник Кирилл, симпатяга с незаурядным социальным талантом, и они быстро образовали прочный многолетний дуэт двух обоюдных лидерств: идейно-интеллектуального и общественно-делового…

Доктор, моему сынишке Денису 4 года. Уже сейчас в некоторых вопросах он разбирается лучше меня. Понимает, не только когда я ему лгу, но и безошибочно различает, когда мне лгут в его присутствии…

Проблема: терпеть не может детсад. Малыш ощущает моральное насилие, которое царит там. Не хочет мне рассказывать, что они делали в саду - у них существуют какие-то «уговоры» с воспитателями: что происходит дома, дети им рассказывают, а о том, что было в садике, Денис мне «ни-ни»…

И упорное нежелание идти в садик. Вдруг его там принуждают к чему-то ужасному?.

Я бы его забрала со счастьем для обоих, но воспитываю без мужа, ради прокорма приходится с утра полный день работать.

К тому же бабушка успела уже затравить Деню учёбой. При одном намеке, что нужно что-то учить, замыкается. Я пыталась занятия превращать в игру, но как только он просекает, что это та же учеба, - всё, больше в эту игру играть не желает…

Как убедить сына, что жизнь иногда требует от нас делать не то, что хочется, а что надо? Наталья.

Наташа, не озадачивайся: насчет «надо» и «хочется» жизнь убедит сама. Уже убедила!… Вот только такой жизнью сынишке жить пока неохота - сопротивляется и, между нами, правильно делает. Видишь, какое у него чувство истины?… Дай же Бог, чтобы он и дальше ему следовал…

Об учебе, разумеется, нужно уже заботиться, и первой твоей заботой должна быть охрана вот этого чувства истины вкупе с природною любознательностью и стремлением к саморазвитию. Играя в развивающие игры, не держи сына за дурака. Забывай сама про «учебу» в школярском смысле - тогда и ему не придется в ответ на попытки обманипулировать его затравленно залезать в скорлупку. Только жить начал, а тебя уже идиотом делают!…

Ребенок, пока душа его не придушена горе-учителями, самообучается с космической скоростью.

Учение-мучение и учение-увлечение, «надо» и «хочется» могут найти в будущем компромисс, но если начать с мучения, если с мучением перебрать, пережать - все, пиши пропало: увлечений не будет или будут не те, учеба загнется на корню, от скуки подохнет!…

Что же до детсада, то я желаю тебе взять инициативу в свои руки, призвать родительский народ и создать комитет по проверке того, что там происходит. Нельзя отдавать детей на произвол сомнительных персонажей. В одном подобном случае, например, несколько родителей объединились и добились того, что каждый из них поочередно дежурил в группе, наблюдая за действиями воспитателей. Кое-кого из хамов выгнали и наказали. Систему, когда ребенка сдают в детсад как в тюрьму, давно пора хоронить!…