X. Гипнопедия

Осенью 1957 года в исправительном учреждении «Вудленд-роуд» в округе Тулар, штат Калифорния, был проведен любопытный и необычный эксперимент. Под подушки заключенных, согласившихся участвовать в нем, ученые поместили миниатюрные проигрыватели. Каждый проигрыватель был подключен к фонографу, установленному в кабинете начальника тюрьмы. Всю ночь тихий голос ежечасно повторял краткие проповеди о принципах нравственной жизни. Заключенный слышал этот спокойный голос, превозносящий моральные ценности или имитирующий разговор заключенного с самим собой: «С Божьей помощью меня переполняют любовь и сострадание ко всему сущему».

Прочитав о «Вудленд-роуд», я обратился ко второй главе «О дивного нового мира». В ней директор инкубатория и воспитательного центра Западной Европы объясняет группе молодых воспитателей и оплодотворителей, как работает управляемая государством система этического образования, известная жителям седьмого века «эры Форда» как гипнопедия. Первые попытки применить обучение во сне, рассказывал директор слушателям, оказались неудачными из-за неправильного подхода. Преподаватели пытались использовать сон, чтобы дать обучаемым научные знания. Но интеллектуальная деятельность несовместима со сном. Гипнопедия обрела успех, когда ее начали использовать для нравственного воспитания — иными словами, для обусловливания и выработки желательного поведения через вербальное внушение при сниженной психологической сопротивляемости.

В своей книге я писал: «Бессловесное внедрение рефлексов действует грубо, огульно; с его помощью нельзя сформировать более тонкие и сложные шаблоны поведения. Для этой цели требуются слова, но вдумывания не нужно». То есть важны слова, для понимания которых не требуется анализа, поскольку они воспринимаются спящим мозгом как единое целое. Гипнопедия — величайшая нравоучительная сила, готовящая к жизни в обществе.

В Дивном Новом Мире граждане низших каст никогда не доставляют проблем. Почему? Едва научившись говорить и понимать слова, ребенок из низшей касты каждую ночь, в часы сна и дремоты выслушивает бесконечно повторяемые установки: «Словно падает жидкий сургуч, и капли налипают, обволакивают и пропитывают, покуда бывший камень весь не обратится в аловосковой комок. Пока наконец все сознание ребенка не заполнится тем, что внушил голос, и то, что внушено, не станет в сумме своей сознанием ребенка. И не только ребенка. А и взрослого — на всю жизнь. Мозг рассуждающий, желающий, решающий — все насквозь будет состоять из того, что внушено. Внушено нами! Внушено государством!..»

На сегодняшний день, насколько мне известно, гипнопедическое внушение проводится лишь такими безобидными организациями, как администрация тюрьмы в округе Тулар, да и по содержанию это внушение не вызывает нареканий. Ах, если бы можно было всех нас, а не только заключенных «Вудленд-роуд», переполнить во сне любовью и сочувствием ко всему сущему! Нет, возражения вызывает не этот воодушевленный шепот, а сама идея обучения во сне, проводимого государственными учреждениями. Следует ли позволять чиновникам, которым демократическое общество делегировало полномочия, использовать такой инструмент, как гипнопедия, по своему усмотрению? В приведенном примере они используют его только на добровольцах и с благими намерениями. Но нет гарантии, что в других случаях намерения останутся благими, а участие — добровольным.

Любой закон или общественный порядок, который может ввести чиновников во искушение, плох. Любой закон или порядок, удерживающий их от искушения злоупотребить переданными им полномочиями для собственной выгоды на благо государства или какой-либо политической, экономической или религиозной организации, — хороший закон. Гипнопедия, если применять ее эффективно, станет необычайно мощным инструментом в руках любого человека, наделенного полномочиями внушать установки своим порабощенным слушателям. Демократическое общество строится на предпосылке, что властью нередко злоупотребляют, и потому она может быть доверена чиновникам лишь в ограниченном объеме и на ограниченный период времени. В подобном обществе использование гипнопедии должно регулироваться законом — в том случае, конечно, если она станет инструментом управления. Но действительно ли это инструмент управления? Сработает ли она так хорошо, как, по моим представлениям, работает в седьмом веке «эры Форда»? Давайте изучим данные.

В 1955 году в июльском выпуске журнала «Психологический бюллетень» Чарлз Саймон и Уильям Эммонс проанализировали и оценили десять наиболее значимых исследований в этой сфере. Помогает ли гипнопедия при зазубривании какой-либо информации? И какую часть того, что ему нашептывали во сне, человек запоминает, проснувшись? Саймон и Эммонс отвечают на эти вопросы следующим образом: «Были рассмотрены десять исследований, посвященных гипнопедии. Многие цитировались коммерческими фирмами или приводились в популярных журналах и статьях как доказательства возможности обучения во сне. Был проведен критический анализ порядка проведения экспериментов в этих исследованиях, статистики, методологии и критериев сна. Все исследования имеют недостатки по одному или нескольким из вышеперечисленных аспектов. Эти исследования не выявляют неоспоримых доказательств того, что обучение во сне действительно происходит. Но, судя по всему, часть обучения происходит в особом состоянии бодрствования, при котором в дальнейшем испытуемый не может вспомнить, спал ли он в тот момент. Это может иметь огромную практическую ценность с точки зрения экономии времени, затраченного на обучение, но не должно считаться обучением во сне. Особые сложности в данном вопросе вызывает нечеткое определение понятия сна».

Однако факт остается фактом: в американской армии во время Второй мировой войны (и даже во время Первой мировой — тогда в порядке эксперимента) дневное обучение азбуке Морзе и иностранным языкам сопровождалось инструктажем во сне, и, очевидно, это приносило результаты. После Второй мировой войны несколько коммерческих фирм в Соединенных Штатах и других странах продавали множество подушек с проигрывателями, фонографов с часовым механизмом и пишущих магнитофонов — и все это оборудование использовали актеры, которым нужно было срочно выучить роль, политики и проповедники, желающие создать иллюзию спонтанного красноречия, студенты, готовящиеся к экзаменам, и, наконец, обыватели, которые недовольны собой и хотели бы при помощи внушения или самовнушения стать кем-то иным.

Самовнушение легко записать на магнитную ленту и ежедневно снова и снова прослушивать во сне. Внушение извне продается в виде записей с разнообразными позитивными установками. В продаже есть аудиокурсы для снятия напряжения, укрепляющие уверенность в себе, усиливающие очарование и повышающие привлекательность. Особой популярностью пользуются аудиокурсы для достижения сексуальной гармонии и курсы для тех, кто мечтает похудеть. («Я не люблю шоколад, безразличен к жареному картофелю, проявляю стойкое равнодушие к пирожным».) Существуют аудиокурсы, укрепляющие здоровье, и даже курсы для тех, кто хочет больше зарабатывать. Примечательно то, что, согласно свидетельствам, которые добровольно присылают покупатели этих записей, многие люди, прослушав подобные гипнопедические внушения, действительно начинают зарабатывать больше, многие дамы, страдающие ожирением, на самом деле теряют вес, а супружеские пары на грани развода достигают сексуальной гармонии и живут долго и счастливо.

В данном контексте наиболее интересна статья Теодора Барбера «Сон и гипноз», впервые напечатанная в «Журнале медицинского и экспериментального гипноза» в октябре 1956 года. Барбер указывает на значительную разницу между легким и глубоким сном. В фазе легкого сна электроэнцефалограф фиксирует в мозге альфа-волны, которых не наблюдается в мозге человека, погруженного в глубокий сон. В этом отношении легкий сон ближе к состоянию бодрствования и гипнотического транса (в обоих состояниях наблюдаются альфа-волны), чем к глубокому сну. Громкий шум заставит человека в состоянии глубокого сна проснуться. Менее резкие раздражители его не разбудят, но вызовут появление альфа-волн, и глубокий сон временно перейдет в легкий.

Человек в глубоком сне устойчив к внушению. А вот испытуемые в состоянии легкого сна, согласно данным Барбера, отвечают на внушение так же, как реагируют на него в состоянии гипнотического транса.

Предшественники Барбера, изучавшие гипноз, проводили аналогичные эксперименты. Милн Брэмуэлл в своей книге «История, практика и теория гипноза», впервые опубликованной в 1903 году и ставшей классикой в своей области, отмечает: «Многие знатоки заявляют, что они смогли перевести естественный сон в гипнотический. Веттерстрэнд утверждает, что зачастую очень легко настроиться на одну волну со спящим человеком, особенно с ребенком. Веттерстрэнд расценивает свой метод введения в гипноз как очень ценный с практической точки зрения и утверждает, что сам неоднократно и успешно его использовал». В том же ключе Брэмуэлл цитирует и многих других опытных гипнотизеров, включая таких выдающихся специалистов, как Берн-гейм, Молл и Форел. Сегодня экспериментатор не стал бы говорить о переходе естественного сна в гипнотический. Он готов сказать только, что легкий сон в отличие от глубокого сна без альфа-волн — состояние, в котором многие объекты воспримут внушение столь же легко, как если бы они находились под гипнозом. Например, многие испытуемые, которым в состоянии легкого сна внушили, что они проснутся, мучимые жаждой, действительно пробуждались с пересохшим горлом и отчаянным желанием выпить воды. Вероятно, кора головного мозга в этот момент недостаточно активна, чтобы мыслить четко, но готова для восприятия внушения и передачи его дальше нервной системе.

Как мы уже отмечали, известный шведский врач и ученый-экспериментатор Веттерстрэнд добился успеха в гипнотическом лечении спящих детей. В наши дни методами Веттерстрэнда пользуются педиатры, которые обучают молодых матерей искусству давать детям полезные установки в часы легкого сна. При помощи подобной гипнопедии детей можно отучить от энуреза и грызения ногтей, настроить на позитивное отношение к предстоящей операции, помочь им обрести спокойствие и уверенность, когда того требуют тяжелые жизненные обстоятельства. Я лично видел замечательные результаты, которые дает терапевтическое лечение во сне, применяемое на маленьких детях. Сопоставимых результатов, возможно, удастся добиться и со многими взрослыми.

Для будущего диктатора мораль вышесказанного такова: в определенных условиях гипнопедия действительно работает, и, похоже, не хуже, чем гипноз. С человеком в состоянии легкого сна можно проделать большую часть того, что возможно под гипнозом. Через спящую кору головного мозга вербальное внушение передается в средний мозг, стволовую часть мозга и нервную систему. Если это внушение хорошо продумано и часто повторяется, можно улучшить или нарушить работу определенных функций организма спящего, встроить новые модели чувствования или изменить старые, давать постгипнотические команды, внедрять слоганы, формулы и ключевые слова, которые прочно осядут в памяти. Дети лучше поддаются гипнозу, чем взрослые, и будущий диктатор сполна воспользуется этим. Дошкольники будут подвергаться сеансам гипнопедического внушения во время послеобеденного сна. Для детей постарше, особенно для детей члeнов партии, которые вырастут в руководителей и администраторов, создадут школы-пансионы, в которых отличное дневное образование будет сопровождаться обучением во сне. В случае со взрослыми особое внимание будет уделяться больным. Как много лет назад продемонстрировал Павлов, упорные собаки с сильной волей становились полностью внушаемыми после операции или во время тяжелой болезни. Наш диктатор позаботится о том, чтобы проигрыватели были установлены во всех отделениях больниц. Удаление аппендикса, роды, воспаление легких или гепатит — все это станет удачным поводом для прохождения интенсивного курса преданности и истинной веры, возможностью освежить в памяти принципы идеологии. Также целевые группы можно будет найти в тюрьмах, трудовых лагерях, военных бараках, на кораблях в плавании, в ночных поездах и самолетах, в унылых залах ожидания автобусных и железнодорожных вокзалов. Даже если эффективность гипнопедического внушения в этих группах не превысит десяти процентов, такой результат все равно будет весьма впечатляющим и желательным для диктатора.

Теперь давайте перейдем от повышенной внушаемости, связанной с легким сном и гипнозом, к нормальной внушаемости бодрствующих — или тех, кто по крайней мере думает, что бодрствует. Буддисты утверждают, что все мы постоянно находимся в состоянии полусна и идем по жизни как сомнамбулы, подчиняясь чьему-то внушению. Просветление — это полное пробуждение от сна. Слово «Будда» можно перевести как «Пробудившийся».

Генетически каждый человек уникален и отличается от других по многим параметрам. Спектр индивидуальных отклонений от статистических норм необычайно широк. А статистические нормы полезны только для судебной и страховой статистики и не имеют ценности в реальной жизни. Не существует так называемого среднего человека. Есть конкретные мужчины, женщины и дети, каждый обладает врожденными физическими и психологическими особенностями, и все они пытаются, иногда по принуждению, втиснуть свои биологические различия в рамки некой единообразной

культурной формы.

Внушаемость — одно из тех качеств, которые существенно разнятся от индивида к индивиду. Окружающая среда играет определенную роль в том, что одни люди легче других поддаются внушению, но несомненно также, что имеются органические различия, влияющие на внушаемость индивидов. Крайняя сопротивляемость встречается редко. И это к лучшему. Ведь если бы все были так же устойчивы к внушению, как некоторые из нас, социальная жизнь была бы невозможна. Общества могуг функционировать достаточно эффективно именно потому, что в той или иной степени люди внушаемы. Крайняя внушаемость встречается, вероятно, не чаще, чем крайняя устойчивость к внушению. И это тоже к лучшему. Если бы большинство людей были очень восприимчивы к стороннему внушению, свободный разумный выбор стал бы просто невозможен для множества избирателей и демократические институты не выжили бы — или даже не появились бы.

Несколько лет назад в Центральной больнице штата Массачусетс группа исследователей провела весьма познавательный эксперимент, направленный на изучение обезболивающих свойств плацебо. Плацебо — любой препарат, который пациент считает настоящим лекарством, но в действительности не содержит лекарственного вещества. В этом эксперименте испытуемыми являлись сто шестьдесят два пациента, которым только что сделали хирургическую операцию, и они испытывали острую боль. Каждый раз, когда пациенты просили обезболивающее, им делали инъекцию либо морфия, либо дистиллированной воды. Все пациенты получали и инъекции морфия, и плацебо. Примерно тридцати процентам пациентов плацебо не приносило облегчения. А четырнадцать процентов испытывали облегчение после каждой инъекции дистиллированной воды. Оставшиеся пятьдесят пять процентов после некоторых инъекций плацебо испытывали облегчение, после других — нет.

По каким же параметрам люди, легко поддающиеся внушению, отличались от тех, кто ему не поддается? Тесты и исследования показали, что ни возраст, ни пол не являлись определяющими факторами. Мужчины выдавали реакцию на плацебо не реже, чем женщины, молодежь — не реже, чем старики. Уровень интеллекта, определяемый стандартными тестами, тоже, судя по всему, не имел решающего значения. Средний уровень интеллекта у обеих групп был примерно одинаковым. Принципиальное различие между двумя группами заключалось прежде всего в темпераменте, в том, как члены группы воспринимали себя и окружающих. Внушаемые лучше, чем невнушаемые, шли на сотрудничество, были менее критичны и подозрительны. Они не доставляли неудобств медсестрам и считали, что в больнице им предоставляется просто замечательный уход. Но хотя они были более дружелюбны к окружающим, чем невнушаемые пациенты, по поводу самих себя они испытывали больше беспокойства. В состоянии стресса беспокойство выражалось в различных психосоматических симптомах — расстройство желудка, диарея и головная боль. Несмотря на это беспокойство — или как раз из-за него, — большинство пациентов были менее сдержанны в проявлении эмоций, чем невнушаемые, и более говорливы. Также они были более набожны, а на подсознательном уровне больше внимания уделяли своим тазовым органам и абдоминальным внутренностям.

Интересно сравнить эти данные о восприимчивости к плацебо с расчетами, которые проводят исследователи гипноза. Примерно одна пятая населения, утверждают они, очень легко поддается гипнозу. Еще одна пятая гипнозу не поддается в принципе или поддается только в том случае, если психологическую сопротивляемость снижали медицинскими препаратами или утомлением. Оставшиеся три пятых поддаются гипнозу немного хуже, чем первая группа, но значительно лучше, чем вторая. Один производитель гипнопедических пленок рассказал мне, что примерно двадцать процентов его покупателей полны энтузиазма и сообщают о поразительных результатах, достигнутых за короткий срок. На противоположном конце шкалы внушаемости находится меньшинство — восемь процентов людей, которые регулярно требуют вернуть им деньги. Между этими двумя крайностями есть люди, не получающие быстрых результатов, но достаточно внушаемые, чтобы эти результаты появились после долгосрочного курса. Если они упорно продолжают слушать соответствующие гипнопедические указания, то в конце концов получают желаемое — уверенность в себе или социальную гармонию, стройную фигуру или богатство.

На пути у свободы и демократических идеалов стоит внушаемость людей. Одну пятую всех избирателей можно загипнотизировать едва ли не простым подмигиванием, одну седьмую — избавить от боли инъекциями воды, четверть населения нашей планеты быстро и охотно воспринимает гипнопедию. И ко всем этим послушным меньшинствам добавляется тяжелое на подъем большинство, чью умеренную внушаемость может эффективно использовать любой человек, знающий свое дело и готовый потратить время и усилия.

Может ли личная свобода сочетаться с высоким уровнем личной внушаемости? Могут ли демократические институты устоять против подрывной деятельности, которую ведут искусные манипуляторы разумом, обученные науке и искусству использовать внушаемость отдельных индивидов и толпы? В какой мере образование может нейтрализовать врожденную внушаемость человека, если она слишком высока для его собственного блага или для блага демократического общества? Насколько закон может помешать церкви и политикам, влиятельным и не очень, пользоваться повышенной внушаемостыо граждан? Прямо или косвенно, я уже касался первых двух вопросов в первых главах. Далее я поразмышляю о вопросах профилактики и лечения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.