Глава одиннадцатая. Стимуляторы

Глава одиннадцатая. Стимуляторы

Что стимулирует спонтанные воспоминания о прошлых жизнях? Что заставляет этих маленьких детей произносить такие фразы, как: «когда я умер...» или «когда я жил раньше...»?

Все что угодно.

Любые картины, звуки, запахи, вкус, люди, места или события могут напомнить вашему ребенку прошлую жизнь. В тот момент, когда Билли пробовал сахар, он вспомнил о своей бабушке из прошлой жизни, которая пекла пряники, и тут же хлынул поток воспоминаний. Лийя увидела солнечные отблески на алюминиевом мосту, и тут же перед ее взором предстала сцена смерти, когда она упала в воду с серебристого моста и солнце играло на нем. Когда Лорен поставили на зубы серебряные коронки, она тоже вспомнила о собственной смерти и о том, как «плохие дядьки» снимали с ее зубов коронки.

В момент узнавания места, звука или картины выключатель щелкает, цепь между прошлым и настоящим замыкается, глаза ребенка начинают гореть и чувства потоком устремляются в сознание.

Не существует универсальных стимуляторов. Каждый из стимуляторов специфичен для определенного воспоминания.

Старинная вещь, такая, как масляная лампа, веретено, дворовый туалет или ледник, впервые попавшаяся на глаза ребенку в музее или в доме вашей бабушки, обладает способностью стимулировать поток его воспоминаний о прошлой жизни. Личные вещи, такие, как медальон или монокль, могут заставить вашего ребенка произнести: «У меня раньше был точно такой же». В особых случаях ребенок узнает ту вещь, которую знал по прошлой жизни. Золотые часы, переходящие по наследству из поколения в поколение, спровоцировали поток воспоминаний в нескольких случаях. И не так уж редко случалось, что, листая семейный альбом, ребенок указывал пальцем на своего предка и заявлял: «Это я».

Детям не обязательно входить в прямой контакт с предметом. Кадр из кинофильма или отрывок музыкального произведения может также пробудить воспоминания. Эд Дурбин из Нью-Йорка сидел и смотрел телевизор, когда его трехлетний сын, Дэвид, посмотрел через плечо и заявил: «Это Эйб Линкольн, правильно? Я воевал за него». После чего Дэвид начал описывать солдатскую жизнь времен Гражданской войны в таких подробностях и столь зрелым тоном, что Эд скоро пришел к выводу, что его сын действительно вспоминает прошлую жизнь.

Иногда же ребенок может знать объекты, которые он видит по телевизору или на фотографиях, но воспоминания не приходят до тех пор, пока он не сталкивается с ними непосредственно. Например, звуки выстрелов в фильмах не могут сравниться по силе с настоящими выстрелами, и потому, когда ребенок слышит выстрел из настоящего ружья с близкого расстояния, это может впервые пробудить в нем воспоминания о прошлой жизни, хотя до этого он смотрел множество фильмов со стрельбой. Поезд может выглядеть очень милым на картинке или в детской игре, но лишь настоящий поезд может показаться маленькому ребенку чудовищным и потрясти его настолько, что это вызовет поток воспоминаний из далекого прошлого.

Все, что приходит из экзотической страны или культуры, может стимулировать процесс воспоминаний, когда ребенок сталкивается с этим впервые: пальмы, террасированные холмы, пагоды, африканские маски или египетские статуи, покрытые иероглифами. Но стимулятор вовсе не всегда должен быть экзотическим. Когда двухлетняя девочка впервые увидела свою мать в фартуке на кухне, она заявила: «Моя черная мама тоже носила фартук». Любой звук также может пробудить воспоминания о прошлой жизни. Рубка дров для костра, скрип дверной петли, иностранная речь – все это может прозвучать как эхо из прошлой жизни для вашего ребенка. Особенно сильно воздействует музыка – впервые услышанные звуки полкового оркестра, мотив свирели, дробь африканских барабанов или церковная симфония могут задеть тайную струну воспоминаний. Когда мне было четыре года, классическая фортепьянная музыка оказала на меня огромное воздействие.

Вкусы и запахи, проходящие мимо рационального разума, являются сильнейшими стимуляторами. Запах кожи седла, дым костра или аромат церковных благовоний, так же как и вкус риса, приправленного пряностями, может пробудить дремлющие воспоминания о каком-то ином месте и времени.

Всякое драматическое событие – такое, как внезапное расставание с родителями, первое посещение школы, отъезд в летний лагерь, – может напомнить трагическую разлуку с близкими людьми, пережитую в прошлой жизни.

Вид крови, ножа, веревки или раненого человека, лежащего земле, может напомнить ребенку убийство, свидетелем которого он был в прошлой жизни. Ребенок, закрытый в шкафу, очутившись под одеялом или просто в темной комнате, может вспомнить свою смерть, возникшую из-за того, что его замуровали или поймали в ловушку. Все, что связано с войной, – громкие хлопки, шум тяжелых машин и звуки выстрелов – может вызвать воспоминания о смерти на поле битвы. Яркие вспышки, грохочущие аэропланы могут напомнить о воздушных налетах, а вертолет, зависший над головой, способен вызвать к жизни картины войны во Вьетнаме. Конечно, все эти стимуляторы могут дать возможность проявиться фобии – вы можете видеть перед собой испуганного ребенка, но не услышать из его уст ни одной связной фразы, объясняющей этот страх.

Рабби Йонассан Гершом говорил с сотнями взрослых людей, которые утверждали, что умерли в фашистских концлагерях. В большинстве случаев эти воспоминания начали проявляться в раннем детстве в виде фобий, необъяснимых страхов и навязчивых образов. В своей книге «То, что не превращается в пепел», он перечисляет распространенные фобии, связанные со смертью при нацистах: газ, сирены, самолеты, колючая проволока. Некоторые дети приходили в ужас при виде черных ботинок. Один ребенок боялся любой униформы, в том числе и водительской фуражки своего отца. Некоторые дети также испытывали страх перед смертью от удушья, от огня или боялись умереть с голоду. Все эти образы и чувства пробуждали в них воспоминания о войне и смерти, хотя дети, описанные в книге Гершома, не были способны разобраться в своих страхах, пока не достигли зрелости {1}.

У некоторых детей воспоминания проявляются только при комбинации нескольких факторов – зрительных образов, звуков, запахов, освещения и погодных условий, которые все вместе достаточно точно воспроизводят сцену из прошлой жизни. Воспоминания Чейза о Гражданской войне были скорее всего вызваны звуками фейерверка, запущенного на празднике Четвертого Июля. Но кроме звуков, возможно, на него подействовали и другие факторы – со своего наблюдательного пункта на вершине холма он мог видеть множество людей, стоящих и лежащих на земле. Освещение становилось сумеречным, и всюду по воздуху неслись клочья дыма и горящие ракеты. Вся эта сцена могла напомнить Чейзу то время, когда он стоял у пушки на границе долины и наблюдал за дымом и неразберихой, творящейся на поле битвы. Когда разрывались большие ракеты, их громкие хлопки были подобны звукам пушечных выстрелов. Таким образом, первичным стимулятором фобии Чейза были не только громкие звуки, но и вся обстановка праздника.

Узнаваемые пейзажи

Любое место или пейзаж – дом, перекресток, вид, открывающийся с определенного места, – все, что было известно ребенку по прошлой жизни или напоминает ему о ней, может пробудить поток воспоминаний. Ян Стивенсон описывал многих детей, которые успешно находили дорогу к дому своей предыдущей личности, когда их отвозили в деревню или город, о котором они говорили, вспоминая о прошлой жизни. Многие дети, описанные в книге Харрисонов, делали то же самое.

Харрисоны рассказывают о том, что трехлетний Джонатан, проезжая со своей матерью по улицам города на автобусе, вдруг указал рукой на перекресток и с грустью в голосе объявил матери: «Ох, здесь моя дочь погибла». Затем он объяснил, что, когда он был взрослым, его маленькая дочь, Анжела, была сбита машиной именно в этом месте. После этого каждый раз, когда они проезжали мимо этого перекрестка, мальчик повторял одно и то же. Травма была настолько сильной, что она оставила неизгладимый след в его памяти, и вид перекрестка, где произошла трагедия, пробуждал эти воспоминания из прошлой жизни {2}.

Пьерс Холл

Джоанна Холл взяла двух своих маленьких детей в деловую поездку в Хемптон. Дорога от дома до Хемптона занимала около часа. Дети никогда прежде не были в этом городе, но, когда их мать вела машину по улицам, ее шестилетний сын, Пьерс, казалось, знал, где они находятся.

Пьерс воскликнул: «Ох, мама, спустись по этой улице, я хочу видеть воду и лодки».

И хотя я не могла увидеть никаких признаков воды, меня так поразила уверенность его тона, что я повернула туда, куда он указывал. Мы поехали по улице и очутились в старой части города, где стояли старинные столетние дома. Он взволнованно воскликнул: «Посмотри, мама!» В его тоне было что-то такое, от чего у меня мурашки забегали по коже. «И что тут такого?» – спросила я.

«Дом. Тот большой дом, посмотри! Неужели ты не помнишь его?»

«Нет, Пьерс, не помню», – ответила я.

«Но это же тот самый дом, в котором мы жили, когда ты раньше была моей мамой», – сказал он. У Пьерса хорошо развито воображение, и я привыкла к его бесконечным фантазиям.

Но сейчас было что-то другое: я начала дрожать и покрылась гусиной кожей. Я не испытывала подобного чувства никогда раньше. Было такое ощущение, словно холодный ветер ворвался в машину.

Я взяла себя в руки. «Ты помнишь, как жил здесь?»– спросила я.

«Да, давным-давно», – ответил мой сын.

Он возбужденно перечислял имена людей, живших в окружающих домах, и рассказывал о своих друзьях. Он сказал, что у него никогда не было братьев и сестер и что он дожил до глубокой старости, но «никогда не был ворчливым».

Затем он посмотрел на меня как-то странно и сказал, изменив тему: «А сейчас, мама, поезжай туда, – он указал рукой прямо, – я хочу посмотреть на лодки». В машине вновь произошла перемена. Холод исчез. Меня уже не трясло. Что-то во всем этом было такое, что я ощущала, что это реально. К сожалению, я не сообразила вовремя спросить его имя, а когда вспомнила, время было упущено.

Ощущение исчезло, но Пьере все равно ориентировался на местности. Я проехала два квартала в ту сторону, куда он указал. Внезапно мы подъехали к самой воде. Я очень удивилась, но Пьере не выказывал никаких признаков удивления. Он указал рукой на большой белый дом и спокойно сказал: «А это был твой любимый дом, мама».

Я ответила: «Думаю, да», – дом действительно был очень красив.

Кажется невероятным, что в таком огромном мире мы вновь возвращаемся к тем же местам, путешествуем по тем же дорогам, видим те же пейзажи, что и в предыдущих жизнях. Но все свидетельствует о том, что случается именно так. Местность, которую мы выбираем для следующей жизни, не столь случайна, как нам может показаться. Как Стивенсон, так и Харрисоны обнаружили, что некоторые дети воплощаются в пределах сотни миль от своего предыдущего жилища, а иногда даже ближе. Если мы часто воплощаемся рядом с предыдущим местом жительства, то нет ничего странного в том, что мы попадаем в знакомую обстановку. Мы буквально ходим по тем же дорогам.

Привет. Я люблю тебя. Прощай.

Как мы часто возвращаемся в ту же местность, так же часто мы сталкиваемся и с теми же людьми, с которыми общались в предыдущих жизнях. Когда ребенок видит кого-то, знакомого ему по прошлой жизни, это может пробудить его воспоминания. Если эта жизнь завершилась недавно, ребенок может назвать такого человека по имени, как это сделала Сварнлата. А если прошло несколько столетий или поколений, ребенок может узнать саму суть человека – его душу. Как это происходит, я не знаю. Известно лишь, что души часто встречаются вновь, чтобы доделать незавершенные дела и разрешить нерешенные вопросы.

Каждому из нас известно, как можно, впервые заглянув в глаза незнакомцу, понять, что вы встречались с ним и прежде. Иногда рождается любовь с первого взгляда, а иногда человек мгновенно вызывает ужас. Но взрослые редко когда помнят историю прошлой жизни, чтобы найти объяснение в ней.

Но некоторые дети помнят. И если их еще не научили той «истине», что узнавать кого-то из прошлой жизни «невозможно», они могут подойти к кому-то из взрослых, заглянуть глубоко в глаза и произнести: «Ты помнишь меня?» Это может произвести сильное впечатление на взрослого человека, особенно если ребенок расскажет убедительную историю о том, как они жили вместе когда-то раньше. Это может пробудить мощные эмоции у взрослого. Это именно то, что произошло с Викторией Брэгг.

Виктория Брэгг

Симпатичная молоденькая дочь протестантского священника, Виктория Брэгг работала в яслях, когда ребенок узнал ее по прошлой жизни, которую они провели вместе. Глубокое чувство к этому четырехлетнему карапузу перевернуло всю жизнь молодой женщины и поставило ее перед вопросом, почему этот ребенок появился в ее жизни. Она рассказала мне свою историю по телефону.

Приблизительно десять лет назад я работала в яслях, находившихся на курорте. Однажды ко мне привели маленького мальчика с белыми жесткими волосами. Его звали Марк и ему было четыре года. Когда Марк вбежал в комнату, он поначалу казался немного растерянным. Затем он заметил меня, тут же бросился и обхватил руками мои колени. Я подумала: «До чего дружелюбный маленький мальчик!»

Затем Марк поднял вверх свое маленькое круглое лицо, посмотрел мне в глаза и спросил: «Помнишь, как ты зашла ко мне в лавку, когда я подметал там, а затем мы сели в мою машину и я стал катать тебя? Помнишь, как было здорово?»

Я только смогла спросить: «Что ты сказал?»

Марк повторил свой вопрос слово в слово.

Я спросила его: «Когда все это произошло, Марк?»

«Ну, ты знаешь... раньше».

Я находилась в шоке, ничего не могла ответить. Мой разум пытался отбросить все сказанное этим малышом как плод слишком живого воображения. Но из-за этих слов электрический разряд пробежал у меня вдоль позвоночника. Я знала, что не могу игнорировать их. Я хотела разузнать об этом побольше, но к тому времени, как я оправилась от шока, он уже убежал играть с другими детьми на ковре.

Я не могла выбросить Марка из головы и, встретившись с подругой, рассказала, какое впечатление на меня произвели слова четырехлетнего малыша. Она высказала предположение, что мы встречались с ним в другой жизни, и потому предложила мне задать ему побольше вопросов и посмотреть, что из этого получится.

Марк появился в яслях лишь через несколько дней и снова подбежал ко мне, чтобы спросить, помню ли я, как мы катались с ним на машине. Я ответила, что не помню. И снова он повторил ту же истории с теми же подробностями, но под конец прибавил, что вначале мы просто дружили, а затем поженились.

Когда я спросила его имя, он ответил: «Они звали меня Маляром».

«Ты был художником? Ты рисовал картины?»

«Нет, я красил дома».

«Были ли у тебя дети?»

«Да, – ответил он, – дочка». Затем он прибавил, что я умерла первой и он очень по мне тосковал, так как сильно любил.

Я видела Марка еще два раза. С каждой встречей я испытывала все более сильные эмоции, которые не могла понять. Я плохо спала по ночам. Я плакала, думая о нем. Я знаю, что это звучит глупо, но я хотела быть все время с ним. Я не воспринимала Марка как мальчика – я видела в нем совершенно другого человека. Он казался мне взрослым. Мне было страшно испытывать такие чувства по отношению к этому четырехлетнему малышу. Я боялась, что со мной творится что-то не то. Я испытывала грусть.

Когда мать привела Марка в ясли в последний раз, я спросила ее, говорил ли ей Марк что-то необычное. Она ответила, что он только и говорит, что обо мне, как он любит меня и как скучает без меня. Он также сказал о том, что хочет снова покататься со мной на машине, как раньше. Он терпеть не может курортов, но сейчас он хочет поскорее вернуться на этот курорт, чтобы встретиться со мной снова. Она призналась, что несколько сбита с толку всем этим. Я же сказала, что испытываю страх, так как он говорит не о чем ином, как о реинкарнации. Затем меня позвали, и мы так и не смогли закончить разговор. Спустя некоторое время я ушла с работы и покинула курорт. Контакт с Марком был утрачен. Я никогда больше его не видела.

Но для меня это был не конец. Многие годы меня преследовали эти воспоминания. Я без конца думала о Марке, недоумевая, что все это могло означать. Почему он подбежал тогда прямо ко мне и выпалил все это? Наконец я решила обратиться к психотерапевту, специализирующемуся по регрессиям в прошлые жизни. Я сразу же возвратилась в ту жизнь и убедилась, что все, что сказал мне Марк, – это правда. Я также увидела, как попала в автокатастрофу. Рядом со мной на сиденье сидела моя маленькая дочь. Она уцелела, но я погибла. Мой муж так и не смог смириться с моей смертью и стал алкоголиком.

Регрессия помогла мне понять значение нашей встречи, но не излечила меня от тоски. Я чувствовала, словно меня увели от любимого. Почему я и Марк не можем вновь быть вместе? Я снова плачу, рассказывая вам об этом. Чувства оказались очень глубокими. Я так хочу рассказать ему о том, как жалею, что покинула его столь рано в той жизни. Я не могла сказать ему об этом тогда в яслях, так как не знала, что умерла раньше и оставила его одного. Я сожалею, что не смогла задать ему побольше вопросов.

Но я уверена, что знаю, почему он вновь пришел ко мне. Он хотел сообщить мне, что с ним все в порядке. Он хотел сказать мне, что мы все равно возвращаемся назад и живем в другой жизни, о том, что узы любви сильнее, чем смерть. Я уверена, что какая-то часть его души знала о том, что мы не сможем жить вместе в этой жизни. Он просто хотел увидеть меня еще раз, так как тосковал обо мне. И еще раз хотел сказать: «Я люблю тебя».

Состояние ребенка

Некоторые родители уверяли меня, что их ребенок начинает говорить о прошлой жизни совершенно неожиданно, без всяких стимуляторов. Это не удивительно. Логика детского разума непостижима. Маленькие дети часто говорят вещи, которые не имеют никакого отношения к теме разговора. В этом и состоит главная прелесть общения с детьми. Когда Сара и Чейз были маленькими, мы часто шутили, что в их голове находится что-то вроде автомата, из которого выскакивают отрывки мыслей вместо случайных номеров.

Но чем больше мне сообщают о подобных случаях, тем отчетливее я вижу, как вырисовывается общий рисунок прихода воспоминаний о прошлых жизнях. Как часто я слышу от родителей: «Мы ехали в машине, когда внезапно ребенок начал рассказывать мне о воспоминаниях из прошлой жизни». Я даже начала шутить, что автомобили – это машины времени. Но все же я задумалась, что общего имеют с воспоминаниями автомобили?

Затем меня осенило – движение автомобиля укачивает ребенка и вводит его в состояние, подобное трансу. Матери обычно знают, что убаюкивающий ритм движения автомобиля помогает ребенку заснуть. Человек моего возраста, прежде чем заснуть, проходит через границу подсознания – сумеречную зону образов и интуитивных впечатлений, названную гипнотическим состоянием. В этом состоянии, предшествующем сну, на поверхность всплывают психические образы, в том числе и воспоминания из прошлых жизней. Ребенок же, войдя в эту зону и не засыпая окончательно, может начать рассказывать о своей прошлой жизни.

Я думала об этом достаточно долго и пришла к выводу, что само психическое состояние ребенка является стимулятором. Все –и не только езда в автомобиле, – что приводит ребенка к состоянию релаксации, действует как стимулятор. Мать Блэйка делала сыну массаж спины, чтобы возвратить воспоминания о прошлой жизни, и я слышала от других матерей, что они делают для своих детей то же самое. Другие дети начинают вспоминать перед отходом ко сну или сидя в ванной. Маленькая Элизабет как раз находилась в ванночке, когда заявила: «Я собираюсь дать клятву» {3}. Раскачивающаяся на ходу машина может столь же легко ввести ребенка в измененное состояние сознания, как и гипнотическое тиканье часов.

Дети также входят в легкий транс во время спокойных игр, рисования, лепки. Такие занятия творчеством активизируют правое полушарие мозга – источник творчества и бессознательных образов. Психотерапевты, работающие с детьми, используют рисование как надежную клиническую технику доступа к воспоминаниям о прошлых жизнях.

Материнский разум

После Четвертого Июля, когда с Чейзом случилась истерика из-за фейерверка, я задавала себе вопрос: «Почему это произошло именно сейчас? Почему не случилось раньше? Ведь он столько раз слышал эти громкие звуки и присутствовал при фейерверках». Но память в нем пробудилась только в пять лет (в форме фобии). Может быть, сыграли роль иные факторы? Не оттого ли, что я прошла сквозь регрессию за месяц до этого случая и более полно осознала возможность прошлых жизней, Чейз и Сара стали вспоминать свое далекое прошлое? Может быть, их подсознание подало им сигнал о том, что я смогу воспринять все это адекватно и что психический климат сейчас подходящий? Интуитивно я ощущала правильность этой догадки, но без нужного количества данных телепатическую связь доказать трудно. Итак, я спрятала эти мысли в некий воображаемый файл «недоказанных» случаев и стала ожидать, пока у меня не появится побольше доказательств.

И скоро я стала их получать. Колин Хокен говорила мне, что Блэйк заговорил о прошлой жизни на следующий день после того, как она смотрела Опра-шоу, где выступал доктор Брайен Уэйсс. Тогда я задала ей вопрос: «А перед этим могли ли вы пропустить подобный рассказ Блэйка, так как не думали о возможности прошлых жизней и просто не придали словам мальчика должного значения?» «Нет», – твердо ответила она. Колин была абсолютно уверена в том, что до этого ни один из ее детей не говорил ничего подобного. Но когда Колин была настроена на такую возможность, воспоминания ее сына сразу же активизировались.

Другая мать, Шэрон Бенедетто, проходила сквозь регрессию со своим психотерапевтом и вспомнила жизнь в России. Ту жизнь она провела вместе со своим сыном из настоящей жизни, которого зовут Джой. В следующую ночь ее пятилетнему Джою приснился кошмар (впервые в жизни), где он увидел ту же жизнь в России, которую вспомнила его мать. Шэрон высказала уверенность, что ее регрессия стимулировала память сына, так как она не делилась своими воспоминаниями ни с кем. (Полностью случай приведен в тринадцатой главе.)

Я начала видеть причинно-следственную связь между состоянием матери (ее способностью воспринять рассказ ребенка о прошлых жизнях) и пробуждением этих воспоминаний у ребенка. Означает ли это, что необходимо родительское понимание, прежде чем воспоминания о прошлой жизни проснутся? Конечно же, нет. Случаи, собранные Харрисонами и даже доктором Стивенсоном Индии, свидетельствуют о том, что родители часто не знали или просто враждебно воспринимали эту идею. У детей все равно возникали спонтанные воспоминания – родительское понимание вовсе не является необходимым условием.

Сэнди

И все же я убедилась, что родительское понимание является фактором той формулы, которая определяет, где и когда воспоминания о прошлой жизни будут пробуждены.

Это становилось все более и более интересным. Я услышала рассказ от Сэнди – психотерапевта и матери из Нью-Джерси, которая пыталась разобраться в отношениях между ней и ее семилетним сыном Дэвидом. Сэнди говорила мне: «Он вел себя так, словно я была его врагом и ему было необходимо защититься от меня. Могла ли я быть столь плохой матерью? Могла ли я настолько ошибаться в своих добрых намерениях?»

Сэнди регулярно ведет дневник. Для нее это своеобразная форма медитации, помогающая пробудить внутренний голос и решить личные проблемы. Эта практика состоит в том, что она садится и медитирует, вводя себя в состояние легкого транса. Затем формулирует вопрос и начинает писать, пока ответ не появится в ее записи.

В тот день я ощущала ту же умиротворенность и защищенность, которую чувствую всегда перед тем, как сесть писать. Вопрос, который был в моем разуме и сердце, звучал так: «Что происходит с Дэвидом? Почему он относится ко мне как к врагу?» Начав писать, я удивилась словам, которые вышли из-под моего пера: «Поведение Дэвида может быть объяснено лишь в свете множества жизней, в которых он был рабом, подвергался гонениям и унижениям».

Не удивительно, что он ведет себя подобным образом! Я поняла, что могу снять с себя обвинение в том, что я «плохая мать». Сейчас я должна была приступить к поиску путей успокоения и помощи Дэвиду. Я почувствовала себя лучше и решила расслабиться.

Как раз в этот момент в комнату вошел Дэвид и спросил: «Мама, о чем ты тут пишешь?» Я была очень удивлена этим вопросом, так как за полтора года моей практики Дэвид ни разу не заходил в комнату во время медитаций и не задавал подобных вопросов. Я ответила, что пишу о многих вещах и что сейчас я писала как раз о нем. Я спросила, хочет ли он послушать это, и он с энтузиазмом ответил: «Да!»

Я прочла ему свои записи. Он слушал внимательно. Когда я закончила, то взглянула на его лицо. Выражение было совершенно необычным. Он был задумчив, казалось, он находится далеко отсюда. А затем, словно в нем повернули переключатель, он начал говорить ровным голосом о своих прошлых жизнях. Я никогда раньше не слышала, чтобы он так говорил. Чувствовалось, что он совершенно ясно представляет то, о чем рассказывает. Я сидела тихо и слушала.

Дэвид рассказал мне о своих пяти различных жизнях. Он сообщил в деталях о лишениях, унижениях и преследованиях, пережитых в прошлом. Воспоминания были очень живыми, и он рисовал передо мной яркие картины своих взаимоотношений с людьми, которых он любил или ненавидел. Последняя жизнь, которую он описывал, совершенно не походила на остальные – она была исполнена спокойствия и мира.

С этих пор мы с Дэвидом время от времени заговаривали о прошлых жизнях, но его рассказы уже никогда не были столь плавными и живыми, как в тот вечер.

Почему Дэвид вошел в комнату именно в тот момент? Почувствовал ли он интуитивно, что его мать задает вопрос относительно него и записывает ответ? Не ощутил ли он бессознательно изменение в отношении матери к нему – она обрела способность внимательно выслушать рассказ о прошлых жизнях? Мы с Сэнди обе верим, что это не совпадение, а результат бессознательного общения между сыном и матерью. Собственно говоря, Дэвид был стимулирован два раза – первый раз, когда вошел в комнату, а второй раз, когда заговорил о прошлых жизнях. Телепатическое пространство было подготовлено медитативным состоянием Сэнди и ее готовностью услышать о трудностях, пережитых Дэвидом в далеком прошлом, – это было первым стимулятором. Затем только стоило упомянуть о прошлых жизнях, чтобы переключатель повернулся, и воспоминания Дэвида о прошлых жизнях приобрели сознательный характер.

Телепатическая связь между ребенком и матерью

Услышав историю Сэнди, я стала серьезно относиться к свое собственной идее, что телепатическая связь между ребенком и матерью может быть сильным стимулятором воспоминаний о прошлых жизнях. Ее рассказ напомнил мне о том, что я слышала и раньше, – о постоянном телепатическом общении между матерью и ребенком. Подобная связь хорошо известна многим матерям, но почему-то сведения о ней трудно встретить в литературе. Многие матери помнят, как просыпались ночью за секунду до того, как ребенок зашевелится. Наиболее явно телепатическая связь заметна тогда, когда ребенок находится в опасности, и мать предпринимает необходимые действия, не размышляя, лишь почувствовав это. Она поднимает голову в тот момент, когда ковыляющий ребенок достигает проезжей части, или выглядывает из окна, когда он подходит к краю бассейна. Это форма телепатии.

Некоторые исследователи изучали телепатическую связь между родителями и детьми. Нет ничего удивительного в том, что они обнаруживали ее чаще между матерью и ребенком, чем между отцом и ребенком. Матери точнее настроены на волну своего ребенка ведь они носят его в своем животе на протяжении девяти месяцев. Как считают физиологи, во время беременности сознание матери и плода объединяется. До некоторой степени плод, находясь в матке, разделяет материнские чувства и мысли. Эта глубокая связь не прерывается полностью с отсечением пуповины.

Томас Армстронг в своей книге «Лучащийся ребенок» цитирует психиатра Яна Эренвальда, изучавшего этот феномен: «ESP»[11] представляет собой естественную символическую связь между матерью и ребенком в первые годы жизни. Телепатия является примитивной, формой передачи мыслей ребенком, так как он еще не освоил речь {4}.

Если телепатическая связь реальна, то способность матери воспринять историю ребенка о прошлой жизни также может стимулировать процесс воспоминаний. Два случая вполне убедили меня в реальности этого феномена.

Илона, Анна и Сет

Как-то на празднике Четвертого Июля, когда мы все собрались в доме моей сестры Барбары, я познакомилась с Илоной – матерью троих детей. Мы с ней как раз доедали печеное мясо и обсуждали вопрос о том, стоит ли брать с собой детей смотреть фейерверк этим вечером. Естественно, разговор скоро зашел о том самом празднике Четвертого Июля и о воспоминаниях детей о прошлых жизнях. Илона была заворожена моим рассказом. Она всегда подозревала, что в прошлой жизни умерла в детстве в концлагере. Но все же она до конца не верила, что такое может быть, так как вера в реинкарнации не была частью ее религиозного воспитания. Однако ее ощущение жертвы концлагеря было так сильно, что снова пробудилось в ней в то время, как мы заканчивали есть арбуз. «Я не готова к этому», – сказала она и утерла рукой слезы.

Через неделю она со своим сыном, Сейдживом, ехала в машине, когда тот спонтанно вспомнил прошлую жизнь. Она была уверена в этом. (Полностью эта история будет изложена в следующей главе.) Она также была уверена в том, что наш разговор, состоявшийся на вечеринке в честь Четвертого Июля, подстегнул память ее сына. «Еще один случай телепатической связи между матерью и сыном», – подумала я.

Но на этом дело не закончилось. Несколько позже, в сентябре, я отослала Илоне в письме набросок ее истории в собственном пересказе, который я собиралась использовать в своей книге. Она как раз села, чтобы просмотреть его и внести исправления, когда ее подруга Анна позвонила в дверь.

«Что это такое?»– спросила Анна.

Илона показала ей мой черновик. Пробежав его глазами, Анна была в состоянии лишь заявить: «Это не может быть правдой. Тебе, должно быть, все это приснилось».

Илона объяснила, что уверена в подлинности воспоминаний Сейджива. Она тут же привела в пример Чейза с его страхами перед громкими звуками и то, как эти страхи исчезли после регрессии. Но все это не могло убедить Анну. Тогда Илона прибегла к последнему доводу: «Твой собственный сын, Сет, испытывает ужас перед раскрашенными лицами. В День Всех Святых с ним случилась настоящая истерика. Как ты объяснишь это?»

«Наверное, ему это передалось от меня», – ответила та, полностью отметая Илонино предложение.

Через два дня Анна позвонила Илоне. Она была испугана и растеряна. По телефону она рассказала, что приключилось с ее пятилетним Сетом.

«Мой муж, Сет и я ехали в машине, как вдруг, ни с того ни с сего, Сет спросил своего отца: „Папа, а твоя мама умерла?“

Муж ответил: „Конечно же, нет. Твоя бабушка жива. Ты сам должен знать об этом“.

Тогда Сет продолжал печально: „А вот моя мама умерла“. Мой муж, Бен, совершенно обалдев, выпалил: „Не говори чепухи. Твоя мама сидит рядом с тобой“.

Несмотря на гнев Бена, Сет не мог остановиться и продолжал: „Моя мама тяжело болела и умерла“.

Я спросила, как ее звали, и он произнес имя, которое звучало совсем как индейское. Затем он прибавил: „Она была очень старой, и я тоже старый. Перед смертью она просила найти одного человека, а я не мог его разыскать“. После этого он стал плакать почти беззвучно, как взрослый. Выразил жалость по поводу смерти матери и по поводу того, что не смог выполнить клятву, данную перед ее смертью».

Когда Анна закончила свой рассказ, Илона спросила ее: «А какую связь ты видишь между этим воспоминанием и боязнью раскрашенных лиц?»

Анна только смогла ответить одно: «Я испугана. Сейчас я смотрю на Сета иначе, чем раньше, и не знаю, что делать».

Через несколько дней Илона вновь позвонила мне и сказала: «Когда я говорила с Анной, та была растеряна и огорчена, так как заметила у своего сына те же признаки, которые я видела у своего. Она видела зрелое выражение лица у своего пятилетнего Сета, когда тот рассказывал о жизни индейцев. Я знаю, что она видела это, так как сказала мне. Это особое выражение лица, которое невозможно описать словами или представить себе, пока не увидишь его сама у своего собственного ребенка. Анна видела это выражение, и оно потрясло ее, так как полностью разрушило представление о том, что мы живем лишь раз. Она не хочет возвращаться к этой теме в надежде, что с Сетом такое больше не повторится».

Мы с Илоной сошлись на том, что Сет боится раскрашенных лиц, так как это напоминает ему об индейцах и о его неисполненной клятве. Казалось, это было вполне удовлетворительное объяснение.

Мы с Илоной снова вернулись к разговору о Сете через пару недель после Дня Всех Святых. Она сказала: «Я видела Сета в праздничный вечер. Он совсем не испугался ряженых и их раскрашенных лиц. Ему все это показалось очень смешным. В прошлый раз, до воспоминания, ему было страшно, но после того, как он вспомнил прошлую жизнь, этот страх прошел».

Это было удивительно. Несмотря на сопротивление Анны поверить в возможность прошлых жизней, у Сета проснулись воспоминания через два дня после того, как Анне рассказали об этой идее. И благодаря простой вербализации воспоминания Сет исцелился от своего страха.

Илона была потрясена этой «цепной реакцией» – мой рассказ о Чейзе пробудил воспоминания у ее сына, ее разговор с Анной о возможности реинкарнаций заставил Сета вспомнить историю из прошлой жизни, что привело к исцелению от фобии.

«Это цепь стимуляторов – все они связаны вместе, –предположила Илона с удивлением в голосе. – Это цепная реакции осознания». Затем она прибавила: «Слушай, а что произойдет, когда твоя книга увидит свет?!»

«Я не знаю, – ответила я ей. – Но могу себе представить!»