Глава 9 Психодуховная инерция и предрасположенность к сверхприспособлению Энеатип IX

Глава 9

Психодуховная инерция и предрасположенность к сверхприспособлению

Энеатип IX

1. Сущность типа, номенклатура и место на энеаграмме

Слова «лень» и «праздность», с помощью которых Ичазо описывает главенствующую страсть и фиксацию (соответственно) энеатипа IX, не передают на самом деле то, что они изначально должны были обозначать до того, как вместо латинского термина accidia было введено понятие «медлительность».

Профессор Чилийского университета Джанини пишет (указывая исключительно наиболее авторитетных латинских авторов): «То, что св. Фома, Григорий Великий, св. Исидор, Кассиан определяли как accidia, - очень сложный феномен, и его значение не укладывается в рамки более современных переводов, таких как недостаточность мотивации действия и т.п.» [189].

Термин accidia - в свою очередь, перевод с древнегреческого «a-chedia» - скорее означает леность душевную и духовную, нежели тенденцию к отказу от действия. Это же понятие в контексте данной книги я буду описывать словом «праздность». В случае такой духовной лености мы можем говорить о забывании Бога, или, выражаясь светским языком, о глухоте по отношению к своему духу и потере чувства бытия до тех пределов, где уже невозможно увидеть разницу, - о духовном огрублении. В психологическом аспекте accidia означает потерю внутреннего осознания, отказ видеть и сопротивление любым переменам.

Дороти Сейерс пишет в своем комментарии к «Чистилищу» Данте, что accidia, по сути своей, явление настолько коварное, что оно, подобно Протею, может принимать такое количество обличий, что дать ему исчерпывающее определение очень трудно. Accidia - это не просто лень ума, это всепоглощающее отравление воли, которое поначалу проявляется в форме безразличия и состояния абсолютного равнодушия ко всему, затем приводит к осознанному отказу от счастья, а его кульминацией становится состояние мрачной интроспекции и отчаяния. Одна из форм ее проявления, которая особенно волнует некоторые современные умы, - это покорность злу и греху, с готовностью маскируемая под видом «терпения», другая заключается в отказе действовать согласно своим добрым и прекрасным намерениям, характеризуемом как «утрата иллюзий», а иногда как «искушенность» [190].

Сочетание утраты внутреннего осознания и покорного, склонного к самоотречению характера, сопутствующего ему, приводит к синдрому добросердечной приятной «приземленности», часто доведенной до пределов педантизма и узости сознания.

Энеатип IX - это личность, не только не научившаяся любить самого или самое себя в результате того, что его или ее лишили любви, но также и та, которая забывает свое разочарование в любви с помощью некой разновидности психологического пакидермизма, чрезмерного упрощения, психологической ампутации, что превращает ее в наименее чувствительный и наиболее стоический из характеров. (Энеатип IX располагается напротив сверхчувствительных четвертого и пятого, стоящих внизу энеаграммы.)

Сколь бы справедливым ни было все вышесказанное, оно не может объяснить, почему духовная леность настолько проникла повсюду в этом мире, равно как и ее проявлений вне жилища отшельника и монастыря. Дело ведь не в отсутствии у энеатипа IX религиозности, как раз наоборот, - только эта религиозность проявляется скорее в социальном и идеологическом восприятии мира, чем в отношении его мистической сущности. Энеатип IX, как мы увидим, - это удовлетворенный и великодушный тип людей, чья «медлительность» проявляется не столько в отвращении к духовному, сколько в утрате внутреннего мира, отвращении к психологическому исследованию и сопротивлении любым переменам, которое идет нога в ногу со сверхстабильностью и наклонностью к консерватизму. Его девизом - для себя и для окружающих - может быть изречение: «Не буди лиха, пока оно тихо».

Я считаю, что наиболее бездеятельных среди «сверхпри- способляемых» сегодня диагностируют как «зависимых», однако зависимость - это нечто, что энеатип IX разделяет с энеатипом IV и отчасти с избегающей формой энеатипа VI, - резкий переход самоотречения в состояние депрессии в наши дни гораздо более редкое явление, чем во времена Кречмера.

2. Предшествующие описания характера в научной литературе

Хотя Курт Шнайдер в своих исследованиях обращался к пациентам, страдающим от более серьезных нарушений психики, мы все же можем распознать наш энеатип IX в его «абулическом психопате», главной отличительной чертой которого является «недостаток воли и неспособность противостоять давлению во стороны внешнего мира». Такие личности «легко сбиваются с пути истинного как под давлением обстоятельств, так и под влиянием окружающих. Закономерно, что при их податливом поведении они также чувствительны и к доброму влиянию… Эти люди, которые почти всегда добры, не уделяют никакого внимания медицинским и образовательным заведениям, они благоразумны, молчаливы, усердны и скромны». Он отмечает, что люди такого склада „идеальные гости" в таких заведениях, однако после того, как они эти заведения покидают, влияние жизни снова берет верх, сводя, таким образом, на нет все достижения».

Вероятно, самый известный из синдромов, соответствующий энеатипу IX, был определен Эрнстом Кречмером [191] как циклотимия. В исследовании личности на грани психического расстройства, проведенном среди маниакально-депрессивных пациентов, отчет о котором содержится в его классическом труде Physique amp; Character [192] (после статистической обработки сведений), Кречмер отметил наиболее часто встречающиеся черты этого характера:

1. Общительный, добродушный, дружелюбный, радушный.

2. Бодрый, наделенный чувством юмора, веселый, мягкосердечный.

3. Спокойный, уравновешенный, легко подавляемый, мягкосердечный.

То, что Кречмер представлял как циклоидный характер, для Шелдона - продолжателя его идей - стало переменной, которую люди проявляют в различной степени, и только меньшинство проявляет в максимальной.

В своем труде «Многообразие темпераментов» Шелдон [193] в «кратчайшем изложении» сообщает, что «висцеротония проявляется в таких чертах, как: стремление к расслаблению, стремление почаще бывать в веселой компании, а также страсть к еде, к общению, к расположению или к социальной поддержке. Когда один из этих компонентов преобладает, главным мотивом жизни представляется поглощение и сохранение энергии».

Я процитирую ниже двадцать основных черт висцерото- нии, которые Шелдон выделил в своем исследовании в пятидесятых годах:

1. Расслабленность в позах и движениях.

2. Любовь к физическому комфорту.

3. Замедленная реакция.

4. Любовь к еде.

5. Обобществление, социализация процесса еды.

6. Получение удовольствия от процесса пищеварения.

7. Любовь к вежливому обхождению.

8. Стремление к общению.

9. Неразборчивость в выборе друзей.

10. Жадное стремление к расположению и поддержке.

11. Ориентация на людей.

12. Эмоциональная уравновешенность.

13. Терпение.

14. Удовлетворенность собой.

15. Крепкий сон.

16. Отсутствие уверенности в характере.

17. Простота, уравновешенность чувственных связей, висцеротоническая экстраверсия.

18. Расслабление и стремление к общению под воздействием алкоголя.

19. Потребность в чьем-либо участии при возникновении проблем.

20. Ориентация на связи, приобретенные в детстве, и семью.

Принимая без возражений утверждение Шелдона, что висцеротония может проявляться в различных стадиях, мы не вправе усомниться в том, что в медлительном типе она проявляется в максимальной степени, так как висцеротонические черты характера в нем не только бросаются в глаза, но, похоже, являются тем материалом, который поддерживает весь остальной характер. Мы можем отметить, что крайняя экстра- вертность энеатипа IX не только имеет структуральные истоки, но что эта структура является точкой опоры для защитного уклонения от своей внутренней сущности. Ариетти [194] различал два основных вида депрессии, демонстрируемых разными типами личности: «притязающую депрессию» (нашего типа зависть) и депрессию самообвинительного типа, «при котором особенный акцент делается на самообвинение и самоуничижение». Хотя Арьетти занимается в основном состояниями психотической декомпенсации, которая противоречит общительности, типичной для праздного типа, здесь все же возможно разглядеть пример энеатипа IX: мы знаем, что для него характерны обязательность, усердие, сильное патриотическое чувство, конформизм с сильным желанием принадлежать и консервативные идеи.

Хотел бы отметить, что терапевты-биоэнергетики в наше время классифицируют личностей энеатипа IX как «мазохистских»:

«Примечательно, что у мазохистов обычно полное тело с сильными мышцами, наличие которых, как полагают, сдерживает прямое проявление агрессии и блокирует лежащий в основе этого характера мощный негативизм. Мазохистский характер имеет тенденцию чрезмерно угождать окружающим, принося себя при этом в жертву, хотя в то же самое время он демонстрирует пассивно-агрессивное поведение» [195].

Вариант такого характера, напоминающий известную «Матушку Хаббард», описывается в «Трансактном анализе».

«Всю свою жизнь она нянчится и проявляет заботу обо всех, кроме себя. Она постоянно отдает больше, чем получает, и соглашается с таким неравенством, так как считает себя наиболее незначительной из всех членов семьи, а ее значение измеряется исключительно тем, что она отдает другим» [196].

Из всех типов личности, описанных в DSM-III [197], наиболее конгруэнтным энеатипу IX является «зависимая личность», описанная в контексте следующих характеристик: наиболее распространенный образец зависимого и покорного поведения, проявляющегося к моменту вступления человека во взрослую жизнь и существующий в различных контекстах, включает по крайней мере пять перечисленных ниже характеристик:

1) не способен принимать решения без множества советов или поддержки со стороны окружающих;

2) позволяет окружающим принимать за него важные решения типа: где жить, какую работу выбрать;

3) из-за страха быть отвергнутым соглашается с людьми, даже когда считает, что они не правы;

4) ему или ей трудно проявлять инициативу в каких-либо начинаниях или просто действовать в одиночку;

5) вызывается справиться с вредной или унизительной работой, чтобы заработать симпатию окружающих;

6) в одиночестве ощущает дискомфорт или беспомощность, идет на все, чтобы избежать одиночества;

7) ощущает себя опустошенным или беспомощным, если близкие отношения с кем-либо прекращаются;

8) его часто одолевает страх быть всеми покинутым;

9) его легко задеть критикой или неодобрением.

Миллон отмечает следующую особенность этого синдрома:

„центры притяжения" зависимых личностей находятся в окружающих, а не в них самих. Они приспособляют собственное поведение, чтобы угодить тем, от кого они зависят, а поиск любви приводит к тому, что они отрицают те мысли или чувства, которые могут не понравиться окружающим».

Согласно Миллону, «зависимые личности в исключительной мере способны на самоуничижение, подобострастны, всегда согласны со всеми, молчаливы, они легко располагают к себе окружающих… Они отрицают свою индивидуальность, подчиняют себе свои желания и скрывают те отличительные признаки, которыми наделены как личности, отдельно от окружающих» [198].

Хотя кто-нибудь из специалистов, знакомый с понятием циклотимии, охарактеризовал бы ее как экстраверсию, в описании психологических типов Юнга к энеатипу IX ближе всего стоит интровертно чувствующий тип, который он чаще наблюдал среди женщин:

«Их внешнее поведение гармонично, не привлекает внимания, создается впечатление, что она приятно проводит время или испытывает ответную симпатию, при отсутствии всякого желания повлиять на окружающих, произвести на них впечатление, как-либо изменить их… И хотя она всегда проявляет желание к мирному и гармоничному сочувствова- нию, незнакомцев она воспринимает безо всякого намека на дружелюбие или душевное тепло, демонстрируя явное безразличие… Столкнувшись с чем-либо увлекательным, способным пробудить энтузиазм, она придерживается благожелательного, хотя и критичного нейтралитета… Однако любой сильный эмоциональный порыв будет встречен с мертвенной холодностью» [199].

Просматривая данную главу как раз после публикации работы Лорны Бенджамин «Межличностная диагностика и лечение личностных расстройств» [200], я обнаружил, что ее понимание расстройства зависимой личности существенно отличается от нашего представления о фобической личности (самосохраняющийся подтип энеатипа VI). Если ее восприятие отражает точку зрения всего профессионального мира в целом, мне кажется, что энеатип IX в коллективном восприятии медицинского мира Америки стал таким же невидимым, как и энеатип III.

Тем не менее, если мы обратимся от воззрений Юнга к описаниям фон Франц [201], я отмечу, что ближайшим соответствием энеатипу V, учитывая характерную для него недостаточность внутренних переживаний, будет ее тип с экстравертным восприятием [202]:

«Личности, принадлежащие к типу с экстравертным восприятием, наделены способностью и специальной функцией реагировать и связываться, устанавливать связь с окружающими в конкретном практическом плане… они также наделены великолепной фотографической памятью и способны быстро и объективно установить связь происходящих вокруг событий. Вот почему люди такого типа часто встречаются среди хороших альпинистов, инженеров и деловых людей - всех тех, кто имеет широкое и точное представление об окружающей реальности во всем ее разнообразии… Юнг отмечает, что люди такого склада очень часто производят впечатление бездушных. Большинство людей, вероятно, сталкивалось с такими бездушными, инженерного склада ума типами, при общении с которыми складывалось впечатление, что человек полностью посвятил себя машинам и их шестеренкам и смотрит на жизнь под этим углом зрения… Интуиция у них, как правило, отсутствует начисто, так как представляется им чем-то типа бредовой фантазии».

Исследуя тестовые профили (test profiles), я узнаю энеатип IX в описании типа ISTJ (личность с преобладанием ин- тровертности в отношении, мышлении и суждении), который отличается «решительностью в практических делах», а также «преданностью установкам, проверенным временем». Я цитирую Кэрси и Бейтс [203]:

«Если только можно описать этот тип с помощью всего одного прилагательного, то наиболее подходящим будет „зависимый". И на работе, и дома представитель этого типа ведет себя спокойно и серьезно ‹…› мысль о невыполнении контракта приведет такую личность в состояние шока ‹…› они выполняют свои обязанности без шумихи и фанфаронства, поэтому та преданность, с которой они отдаются работе, часто остается незамеченной и неоцененной по заслугам».

«Склонность ISTJ к скрупулезности, детализированию, беспристрастности в суждении, практической стороне дела, заботе о состоянии материалов и о персонале приводит к тому, что люди такого склада обычно заняты в тех профессиях, где их предпочтения оказываются полезными. Из личностей типа ISTJ получаются великолепные банковские эксперты, аудиторы, бухгалтеры или налоговые эксперты… Они вполне справились бы с обязанностями владельца похоронного бюро, юрисконсульта или правоведа».

«В роли мужа или жены личность типа 1ST J представляет собой несущую колонну любого брака. Такие личности относятся к брачному контракту с таким же трепетом, как и к деловому».

Однако в том же источнике мы можем распознать черты энеатипа IX в описании типа ESFJ (с преобладанием экстраверт- ности в восприятии, чувствах и суждениях), Кэрси и Бейтс описывают его как самый общительный из всех характеров:

«Гармоничное существование - вот ключ к пониманию этого типа характера… ESFJ - убежденные апологеты признанных жизненных институтов, таких как дом, школа, церковь и социальная группа… Их легко ущемить безразличием, они испытывают потребность в признании как для себя самих, так и для удовлетворения своего чувства привязанности, которое проявляют в виде услуг, которые они оказывают окружающим… всегда сознательные и порядочные, личности этого типа, однако, могут прийти в смятение, если их изолировать от общества… Для них характерен интерес к событиям и проблемам в жизни их коллег, но когда предметом разговора становятся абстрактные научные или философские проблемы, личности типа ESFJ могут проявлять беспокойство».

«Личности типа ESFJ любят, когда семейные решения принимаются быстро и эффективно, а семейная жизнь четко расписана, строится по определенному расписанию и протекает планомерно. Они не возражают против исполнения повседневных обязанностей, преданы общепризнанным ценностям, таким как семья и дом, соблюдают свою супружескую клятву и являются наиболее симпатичными из всех типов».

Гомеопатическая литература также содержит сведения о энеатипе IX. Такие свойства этого типа, как стабильность и стремление занимать нейтральную позицию, приравниваются к свойствам карбоната кальция, который по сей день используют для покрытия белых стен. Карбонат кальция, входящий в состав лекарств, добывают из внутреннего слоя раковины устрицы, сам же моллюск тоже рассматривается как модель этого типа людей: «внутри - само животное, холодное, бледное, влажное, вялое и пассивное; снаружи оно окружено раковиной - непроницаемой, прикрепленной к скале, которая надежно защищает беспомощное существо внутри. В то же время внутри этого неразвитого существа растет жемчужина невероятно изысканной красоты, которая образовывается с помощью постепенного затвердевания ткани вокруг раздражающей моллюска крупицы песка…» [204]

Далее я цитирую из работы Кэтрин Культер: «Праздность или инерция (Геринг) является ключевой характеристикой данного типа. Он очень напоминает по своей вялости устрицу, самого пассивного представителя семейства моллюсков, которая раскрывает и закрывает свою раковину только для добывания пищи или же для продолжения рода ‹…›

В общем, для представителей типа Calcarea (Калкарея) характерна некоторая незрелость или невыработанность каких- либо качеств, даже во взрослом возрасте. Они охотно общаются с детьми, и порой таким людям гораздо приятнее находиться в их обществе, нежели в обществе взрослых… на самом деле им хотелось бы остаться детьми, - они предпочитают жить в их защищенном, спокойном мире, в котором время протекает медленно, чем в вечно стремящемся куда-то соревновательном мире взрослых… Инерция, присущая типу Калкарея, прослеживается в „недостатке решительности" (Ханеманн) и отсутствии таких качеств, как амбиция, энергичность и стимул. Такая личность становится пассивной в результате собственной чрезмерной податливости и самоотречения, - он или она могут представлять, что в восприятии окружающих какие-либо устремления или работа выглядят такими же бесполезными и отвратительными, как и в их собственном. Таким образом, окружающие чаще всего воспринимают личностей энеатипа IX как неудачников… так как для людей данного типа нехарактерно сражаться и соревноваться в мире, где и то и другое до определенной степени необходимо».

Картина умственной лености представляется довольно ясно: «Личность такого типа привыкает откладывать дела на потом, очень легко приходит в замешательство, расточает себя на выполнение незначительных дел и не способна приступить к решению серьезных насущных проблем. Они готовы истратить все свои силы на что-либо сиюминутное с целью как-то оттянуть выполнение действительно важных дел…

Калкарея также может демонстрировать поведение, совершенно полярное традиционному проявлению праздности, при котором то, что обычно вызывает у этого типа напряженность, может восприниматься как часть нормального, установленного порядка… Таким образом, иногда личность типа Калкарея, вялая, апатичная и флегматичная, вдруг превращается в неутомимого работника с целью превзойти или же сверхком- пенсировать лежащую в основе ее характера медлительность и инерцию. Часто такое упорство может приобретать характер „преувеличенного" или „ненормального трудолюбия" (Кент), когда человек способен работать день и ночь без отдыха…»

3. Структура черт характера

Психологическая инерция

Я пытаюсь привести в порядок список дескрипторов, используя классификацию по очевидной психологической общности, и нахожу, что один из основных кластеров предполагает наличие такой черты характера, как «недостаток внутренних переживаний», выражаясь словами Хорни из статьи под таким же заголовком, - отсутствие огня, флегматическую нехватку страсти. В один ряд с этим термином мы можем поставить «наркотизацию» (тоже термин Хорни) и «толстокожесть» (огрубление чувств в результате «длительного страдания»). Одним из интеллектуальных проявлений потери внутреннего осознания, произошедшей в защитных целях, является недостаток тонкости ума и воображения. Подавление эмоций и умерщвление чувств также характерны для этого типа (проявляются в сверхфлегматичном характере и потере контакта с самим собой или маскируются общительным и великодушным нравом).

На познавательном уровне определяющим аспектом является тот факт, что личность глуха в отношении своего внутреннего голоса - потеря инстинкта, старательно маскируемая очевидной анимализацией (так же, как псевдоспонтанность сексуальной и социальной свободы сосуществует с умерщвлением внутреннего мира).

Нежелание видеть, быть в контакте со своими переживаниями - это явление, родственное лености к познанию. Утрата чувствительности или внутреннего осознания личности сравнима с затмением. В один ряд с этим затмением познавательной способности, учитывая преобладающую активность характера, следует поставить такую его черту, как «конкретизм», способы выражения которого варьируются от педантичности до чрезмерно приземленного восприятия, отношения к жизни, которое демонстрировал Санчо Панса, для того чтобы выжить: практическое выживание за счет всех тонких и таинственных проявлений души, иными словами, утрате открытости всему неожиданному и духовному.

Сверхадаптация

Если духовная лень, или accidia, является ведущей страстью энеатипа IX, его стратегия в межличностных отношениях и сопутствующий ей взгляд на жизнь могут быть отражены в кластере, составленном из таких черт характера, как «сверхадаптация», «самоотрицание», «самозабвение», «невнимание к собственным потребностям», а также «подверженность чрезмерному контролю» - которую я включил в ту же группу, так как невозможно приспособляться (не говоря уже о сверхприспособлении), не обладая способностью держать себя в узде и подавлять свои импульсы. Противоречит лежащим в основе характера энеатипа IX дисциплинированности и самоконтролю (черта, которую он разделяет с энеатипом I, с меньшей долей интенсивности) то, что мы отмечаем склонность этого типа к алкоголю и его страсть к еде. И то и другое есть проявление компенсационного потворства физическим аппетитам, что не представляет собой интенсификации живости.

Два других дескриптора - это «осмотрительный» и «ответственный». Личность энеатипа IX - это не только тот, кто в конечном счете тащит «тяжелую ношу», но и тот, кто, в силу своей зависимости и великодушия, всегда готов нести на своих плечах тяжелый груз. Если в большинстве случаев неспособность исполнения заповеди «возлюби ближнего, как самого себя» происходит оттого, что человек любит себя больше, чем ближнего, то в случае энеатипа IX ситуация как раз обратная, так как сверхприспособляемые личности откладывают достижение собственных благ и удовлетворение собственных потребностей в чрезмерной податливости требованиям и нуждам окружающих.

Не составляет особого труда понять связь между двумя описанными чертами характера: сверхадаптация к окружающему миру была бы слишком болезненной без самозабвения.

Смирение

Как самоотчуждение, так и сопровождаемое самоотречением чрезмерное приспособление предполагают в характере смирение - отказ от самого себя, отречение от себя и от жизни, как будто личность выработала для себя стратегию притворяться мертвым, чтобы остаться в живых (при этом становясь духовно мертвым для жизни, ради жизни). Хотя смирение лежит в основе сверхадаптации, оно требует отдельного рассмотрения в свете той роли, которую в этом характере играют черты, включающие в себя лень по отношению к собственным нуждам, умиротворенность и добровольный отказ от своих прав или неспособность отстоять их.

Щедрость

Близкими к доминирующей в этом характере ориентации на сверхадаптацию, к таким обобщенным чертам характера, как «доброта», «добродушие», «беспомощность», «способность прощать» и прежде всего - «самоотречение», можно считать такие черты энеатипа IX, как «сердечность», дружелюбная жизнерадостность и экстравертная веселость «циклотимика». Кажется, что такая веселость - это одно из проявлений склонности принимать себя несерьезно, чтобы не давить на окружающих, так же как дружелюбие поддерживается в таких людях способностью быть для другого чем-то большим, нежели для себя. Эта склонность к жизнерадостности и гипоманиакальная сторона характера «висцеротоников» были хорошо известны Диккенсу, который в романе «Дэвид Копперфилд» представил нам великолепный портрет одного из них в лице мистера Микобера. Сверх- приспосабливаемые личности обычно любят детей и животных, им доставляет наслаждение работать в саду. В отношениях с окружающими такая личность обычно ведет себя как хороший слушатель, человек, который всегда готов помочь, он утешает их, сочувствует и, возможно, сострадает им.

Заурядность

Личностей энеатипа IX обычно описывают как непритязательных. Их самооценка обычно низка, что приводит к самоотречению в отношении их потребности в нарциссизме. Их отношение к превосходству и блистательности также невысоко, и они, вполне возможно, пренебрегают собственной внешностью. Характерная для этих людей заурядность и простота, возможно, проистекают от того, что эти люди отказались от стремления превосходить и блистать. (Энеатип IX не стремится ни блистать, как III, ни быть лучше всех, как I.) Хотя, казалось бы, личности этого характера оставили надежду на признание, в них присутствуют глубокая подсознательная жажда любви, проявляющаяся в самозабвенном смирении, и скрытое желание быть вознагражденным любовью. Чувство собственной значимости, так же как и чувство бытия, у энеатипа IX находит удовлетворение не во всеобщем одобрении, а через косвенное соучастие, когда человек живет жизнью окружающих: утраченная личность становится личностью через симбиоз с семьей, нацией, партией, клубом, командой и т.п. Здесь мы можем говорить о поиске внутреннего мира через соучастие на уровне чувств, семейном уровне либо на уровне каких-либо больших групп.

Роботизированная привязанность к привычкам

Множество черт характера, проявляющихся в процессе составления кластеров дескрипторов, имеют отношение к такой черте, как роботизированность. Сверхприспособляемые личности - рабы своих привычек. Они просто скованы постоянством и обыденностью. Шелдон говорит это обо всех висцеротониках. Они чрезмерно поглощены сохранением собственного внутреннего равновесия. Как следствие, они имеют склонность к консерватизму и привыкли жестко следовать устоявшимся нормам. Та же черта, мне кажется, лежит в основе чрезмерной привязанности к обыденному, к коллективным установкам «как надо делать» [205]. Роботизацию, конечно, можно рассматривать как потерю внутреннего мира и самоотчуждения. В целом можно прийти в удивление от парадокса, заключающегося в том, что этот трудоемкий, полный страданий жизненный путь базируется на страсти к комфорту: психологическому комфорту, приобретаемому за столь высокую цену, что, как упоминалось выше, практики-биоэнергетики относят личностей энеатипа IX к мазохистским.

Рассеянность

Из всего вышесказанного ясно: личности энеатипа IX смотрят на жизнь с позиции нежелания видеть, что приводит к чрезмерному упрощению внешнего и внутреннего мира, сокращению способности заглянуть в самую суть своей души, а также к интеллектуальной лени: качеству простаков, проявляющемуся в чрезмерной конкретности и педантизме. Не удивительно, что утрата внутреннего мира и способности заглянуть в суть явления влечет за собой в духовном плане потерю тонкости сознания, необходимого для поддержания чувства бытия вне множества переживаний в сенсомоторной области.

Тот факт, что пертурбация сознания присутствует в этих различных обскурациях, похоже, подтверждается тем, что личности энеатипа IX описывают себя как рассеянных, легко приходящих в смущение, иногда жалуются на плохую память. Мне кажется, что личности энеатипа IX часто становятся виновниками различных поломок или жертвами несчастных случаев, - я думаю, что это наблюдение может стать основой для статистического исследования факта связи между гибелью людей в автомобильных катастрофах и чрезмерной полнотой водителей. Природа этой проблемы внимания кроется в том, что у этих людей проблемы с концентрацией внимания - что приводит к стремлению уйти из центра области переживаний на ее периферию. Эта рассеянность сопровождается, однако, намеренным стремлением личности отвлечь свое внимание как бы под действием желания не переживать или не видеть. Телевидение, газеты, шитье, кроссворды и тому подобные занятия, вкупе со сном, используются ими в целях наркотизации или «онемения».

4. Механизмы защиты

Когда я впервые изложил свои взгляды на соответствие структуры характера и доминирующих механизмов защиты, я не мог подыскать такого термина, который с наибольшей полнотой отражал бы способ, который энеатип IX использует для того, чтобы избежать внутренних переживаний вследствие внимания, проявляемого к окружающему миру. Наиболее подходящее, на мой взгляд, - это определение «наркотизация», которое я позаимствовал у Хорни, - так как значение, приданное ею этому термину, не ограничивается потерей осознания, но точнее раскрывается как «погружение себя в сон» путем погружения в работу или же с помощью таких стимулирующих средств, как телевидение или чтение газет. Позднее я обнаружил, что этот самоотвлекающий маневр был частично описан Эрвингом Полстером термином «дефлексия», используемым в гештальт-терапии.

«Дефлексия - это невротический механизм [206], используемый для ухода от прямого контакта с другой личностью. Это способ выпустить пар, не проявляя этого действия в контакте. Напряженность снимается с помощью многословия, крепких выражений, отшучивания; тем, что говорящий избегает конкретности и прибегает к абстрактному, говорит не по существу, приводит неподходящие примеры или не может их вообще привести, вежлив вместо того, чтобы быть точным, пользуется стандартными выражениями вместо естественного языка, заменяет умеренные эмоции чрезмерными, говорит о чем-то, но ничего не говорит по поводу или отбрасывает всю важность того, о чем только что говорили. Все это смягчает жизнь. Действие - вне цели; оно незначительно и имеет меньшее значение. К дефлексии может прибегать равно как инициатор контакта, так и респондент. Инициатор дефлексии чувствует, что он не получает того, чего добивается, что его усилия не приносят ему желаемого результата. Более того, он не может понять причину неудачи. Респондент, который подвергает дефлексии усилия собеседника, как если бы у него в руках был невидимый щит, часто чувствует себя бесчувственным, человеком, которого ничего не трогает, который испытывает скуку, смущен, духовно пуст, циничен, нелюбим, не интересен никому и вообще лишний. Когда же подвергшаяся дефлексии энергия вновь возвращается, она направлена на свою цель и ощущение контакта значительно возрастает» [207].

В то время как Полстер говорит нам о смягчении межличностного контакта, я все же считаю, что характерный для психологической структуры энеатипа IX механизм защиты предполагает сходный процесс также и в случае контакта с самим собой или вообще контакта в самом широком смысле этого слова. (Я вспоминаю одного человека, которого можно было назвать «телеманьяком», который любил слушать новости во время приема пищи. Я полагал, что причина этого в основном кроется в желании избежать личного контакта за столом, но вдруг мое внимание привлекло действительно важное сообщение в разделе международных новостей. И тут я заметил, что, как только передавали что-либо важное, слушать становилось невозможно, так как он сразу начинал говорить или иногда переключал телевизор на футбол.) Механизм отхода от действительно важного на периферию события можно рассматривать как основополагающую «защитной экстраверсии» как таковой в «автоинтранцептивном» энеатипе IX. Я предлагаю называть его просто - «самоотвлечение».

В энеатипе IX также частично присутствует еще один психологический механизм, который Кайзер постулировал как «источник всех эмоциональных расстройств» и описывал как фантазию слияния и как нереалистичный перенос во взрослую жизнь ранних симбиотических отношений с матерью. Эта концепция перекликается с используемым в гештальт-терапии понятием «конфлуэнция», характеризуемом как «пограничное расстройство», однако его все же можно причислить к механизмам защиты, постольку, поскольку оно может быть расценено как попытка отрицать в своем сознании собственную изоляцию, одиночество и собственную индивидуальность. Я цитирую Полстера [208]:

«О личностях, живущих в нездоровом слиянии, нельзя сказать, что они находятся в персональном контакте. Это, конечно, беда многих браков и длительных дружеских отношений. Стороны такого слияния признают лишь минимальное расхождение во мнениях или отношении к чему-либо. Если несоответствие во взглядах становится явным, они не могут достичь искренней договоренности или же просто признать расхождение во мнениях. Нет, они должны либо восстановить утраченное слияние любыми доступными средствами, либо расстаться. Последнее может привести к мрачному расставанию, обидам или, в некоторых случаях, стремлению нанести другому удар, чтобы как-то компенсировать потерю, или же, разочаровавшись в восстановлении конфлуэнции, такие люди могут занять по отношению друг к другу враждебную позицию, испытывать абсолютное равнодушие и неуважение, а также стремление избавиться от другого как от объекта интереса.

Чтобы восстановить утраченное слияние, одна из сторон предпринимает попытку приспособить либо себя к другому, либо другого к себе. В первом случае личность соглашается на все, пытается уладить все разногласия, беспокоится по поводу малейших расхождений во мнениях, ей нужно испытание или же абсолютное принятие, личность стирает свою собственную индивидуальность и в стремлении снискать расположение становится рабом. В другом случае, когда личность не терпит противоречий, она уговаривает, подкупает, заставляет или запугивает.

Когда между двумя личностями контакт, а не слияние, они не только уважают мнения, вкусы и интересы другого, но и активно приветствуют оживление и радость, которые приносит разрешение этих разногласий. Слияние приводит к обыденности и застою в отношениях, контакт - к радости и дальнейшему развитию».

5. Этиологические и дальнейшие психодинамические замечания [209]

Иногда личности энеатипа IX бывают заметно эндоморфич- ны - «киты» в атласе Шелдона редко сравниваются с людьми какого-либо другого характера, и про всю совокупность таких личностей можно сказать, что это самая эндоморфичная группа энеаграммы. Ее также можно назвать самой эктопеничной, и в этом мы можем видеть структуральную предрасположенность к недостаточности внутренней сущности в характере этого энеатипа.

Шелдон наблюдает недостаточность черт, подчеркивающих индивидуальность, не только в эндоморфичном телосложении, но и у висцеротоников, хотя трудно сказать, является ли это структуральным компонентом или вторичным образованием, так как уже утверждалось, что симбиотический характер [210] есть результат затруднения в развитии личности на стадии индивидуализации, - в то же время, возможно, что и эта черта развития сложилась под структуральным влиянием, ибо Шелдон наблюдает недостаточность индивидуальных черт не только в эндоморфичном телосложении, но также и у висцеротоников.

Хотя Миллон предполагает, что зависимость в случаях таких личностей, возможно, проистекает из чрезмерной материнской заботы, это совершенно не совпадает с моими наблюдениями личностей энеатипа IX, которые происходили в основном из больших семей, где родительское внимание было разделено между многими братьями и сестрами, или из семей, очень занятых своим хозяйством, в которых тяжелый труд отнимал значительную часть материнской энергии. Такие описания конгруэнтны смирению так называемой зависимой личности, тем огромным усилиям, которые она вкладывает, чтобы заслужить любовь, скрытым в их самозабвенном чрезмерно жертвенном поведении. Только после проведения курса психотерапии представитель энеатипа IX начинает понимать, какой голод он испытывал в детстве, и то, в какой степени он ограждал своих родителей от деидеализации, упорствуя в своем сверхдоверчивом детском простодушии.

Хотя удовлетворенность жизнью энеатипа IX, возможно, поддерживается совокупностью висцеротонических черт, очень часто по обстоятельствам, в которых протекало детство, можно заключить, что для ребенка не оставалось другого выхода, чем приспособиться к ним. В некоторых случаях причина заключалась не в отсутствии материнского душевного тепла, а в том, что она, в силу обстоятельств, не могла проводить с ним больше времени, и ребенок чувствовал, что жалобы или другие способы привлечения внимания не помогут. В других случаях отношение к ребенку в семье было сложным, и он боялся, что если будет жаловаться, то потеряет то малое, что имеет. В приведенном ниже отрывке из автобиографии вы найдете описание двух случаев, необычных и в то же время очень наглядно демонстрирующих, как личность сделала «решение» в пользу чрезмерного приспособления событий: отрывок воспоминаний из жизни экзотического народа, демонстрирующий крайнюю жестокость отношения к детям.

«Мое раннее детство делится на две части. Когда мне было шесть месяцев, родители отдали меня на воспитание моей прабабушке, согласно древнему обычаю племени саморов, и поэтому я не видела своих родителей до девяти лет, пока не началась война и моя тетя не подумала, что лучше вернуть меня родителям, чтобы со мной ничего не случилось во время войны. Я и до этого была заброшена и никому не нужна, а когда я вернулась в семью, мои братья и сестры не признали меня, они считали меня непрошеным гостем в доме. Итак… моя мать тихая, но властная. Мой отец - пьяница, и мы всегда знаем, когда он приходит с работы, потому что, возвращаясь с работы, он обычно поет, мы знаем, что должны делать - мы должны исчезнуть, а я всякий раз виновата во всем, потому что я старшая из тринадцати детей, и если что-то не так, то это, конечно, по моей вине. Сначала меня отшлепают, потом отец выпорет меня ремнем, а затем я дам ремня моим братьям и сестрам, чтобы они знали, что, когда родителей нет дома, я главная, что они должны меня слушаться. Моя мать - очень тихая, но тем не менее очень властная в своем спокойствии. Она хорошо контролировала нашего отца, и кстати об отце, - мы, дети, никогда не видели, чтобы он поднимал руку на мать. Дождавшись, пока он протрезвеет, она поговорит с ним, но на следующий день он точно так же придет с работы пьяный. И еще одна вещь: он никогда не тратил денег на выпивку и всегда приносил домой чек. Он был хорошим добытчиком, а выпивкой его всегда угощали друзья. Он никогда не поднимал на мать руку, и мы никогда не видели, чтобы они ссорились. Во время японской оккупации он работал очень много, но все равно, когда мы собирали урожай, приходили японцы и отбирали у нас еду. И мы с матерью шли снова в поле, - мы помогали ей собирать картофель и другие овощи, но через несколько дней опять приходили японцы. Таким образом, нам не хватало в те дни пищи. Мне было тогда девять лет… а после двух лет оккупации нас поместили в японский концлагерь. Японцы собирали всех мужчин старше восемнадцати и увозили их. Моего отца тоже увезли, но ему удалось бежать, а остальных японцы расстреляли по дороге. Моя мать спрятала меня перед тем, как японцы забрали их всех, загнали в пещеру и закидали их ручными гранатами, так как боялись восстания и готовились перебить нас всех, но им помешали американцы».

Хотя описанные в этом рассказе события можно отнести к редким, тем не менее они наглядно демонстрируют нам, что у девочки были основания стать смиренной по характеру, так как ей приходилось приспособляться к ситуациям, в которых она ничего другого не могла поделать. Когда я сказал ей об этом после того, как прослушал ее рассказ, она моментально отреагировала так: «Поэтому я всегда отвечаю, что меня всегда все устраивает. Я обманываю людей, отшучиваясь, говоря с ними».

Деталь, часто встречающаяся в рассказах представителей энеатипа IX, - постоянная готовность участвовать в домашней работе. Например, из рассказа одной женщины: «Ты должна доить коров все время, и утром, и вечером… еще одна черта обоих моих родителей - они требовали, чтобы перед тем, как играть, ты поработал, не выказывал своих эмоций, терпел и не жаловался на то, что ты болен».

Часто ребенок становится помощником матери, нянькой младших детей, как, например, в следующем случае: «У меня был брат старше меня на два года, потом родилась я сама, и пять лет я была ребенком, но потом родилась сестра. И я не знаю, как так получилось, что я стала ответственной за сестру, хотя мне тогда было всего пять лет, а через два года у меня появилось некоторое чувство обиды по отношению к ней. Я пыталась понять, в чем тут дело, и мне пришло в голову, что я в некотором смысле потеряла с ее рождением свое детство. Я помню один случай, должно быть, в это время она была еще очень маленькая, три или четыре года, мы стояли на улице с очень оживленным движением. Мама была в магазине, мы ждали отца. Я держала ее за руку (мне тогда было, наверно, лет восемь), и вдруг она увидела отца, вырвалась и побежала через улицу. Что я особенно запомнила, это как отец увидел ее, выбежал на улицу и остановил движение. Если б он этого не сделал, ее бы, конечно, задавили. Первое, о чем я подумала, что если бы с сестрой что-то случилось, то случилось бы по моей вине. Сейчас это производит очень сильное впечатление. Я не думаю, что мои родители наказывали меня за это, не помню, чтобы они это делали, но тем не менее… когда через четыре года родилась еще одна девочка, я уже была готова стать ее матерью, и я думаю, что я это и сделала, - оба родителя росли в многодетных семьях, где то, что каждый ребенок заботится о младшем, считается само собой разумеющимся. Я считаю, что в нашей семье тоже так получилось. И в этом не было особой необходимости, -так как мама не работала и, я думаю, могла прекрасно сама с этим справиться. Вот именно здесь, мне думается, у меня и появилась мысль о самозабвении, о том, что свои желания нужно отложить в сторону и никогда не чувствовать себя достаточно свободно, чтобы радоваться жизни и делать то, что я хочу, - я все время смотрела за детьми, следила, чтобы с ними ничего не случилось».

Рассматривая личности родителей, я чаще всего встречаю энеатипы IX и I, особенно часто в паре. Влияние первого, естественно, способствовало тому, что личность выбрала самозабвение как модель поведения, влияние второго привнесло перфекцио- нистские требования к жизни: «Моя мать всегда была очень строга и перфекционистична во взглядах. Хорошее поведение было способом спастись от порки». «Мне всегда читали наставления, что так делать нельзя, и добавляли, что придут времена, когда этого делать будет совсем нельзя».

Хотя сверхприспособляющиеся очень далеки от того, чтобы протестовать, небезынтересно будет отметить, что противостояние родителю может сформировать мотив придерживаться такого стиля поведения, как, например, в рассказе молодого человека: «Моя мать (I) всю жизнь отчитывала отца (IX) в моем присутствии, я думаю, то, что я стал таким, какой я сейчас, было протестом с моей стороны, так как мне всегда приходилось делать то, что она хотела. Он работал за городом, и когда бы ни появлялся, мать начинала говорить о его проблемах. Но у меня, ребенка, были только приятные воспоминания».

Довольно просто понять, почему во многих рассказах представителей энеатипа IX присутствует мать, относящаяся к энеатипу IV, как и в случае, когда родитель относится к перфекцио- нистскому типу, имеют место требовательность и потребность уступать этим требованиям. В следующем случае этот элемент присутствует вкупе с другой часто встречающейся особенностью детства энеатипа IX, с желанием стать миротворцем в конфликте родителей: «Я помню, как моя мать постоянно упрекала отца, говоря о том, что он должен найти работу, что все приходится делать ей одной, и тому подобное. Но я не мог поверить, что мой отец действительно такой плохой, и я хотел быть таким, как он, - спокойным и свободным. Он имеет мало, но и довольствуется этим немногим. Мне тоже нужно немного, всего лишь любовь. Я стал чем-то вроде моста между ними, стремился наладить их отношения как посредник».