Глава 9. Дядя, памперсы не жмут?
Глава 9. Дядя, памперсы не жмут?
Глава о том, как созависимые, полагая, что заботятся о близком, в действительности заботятся только о его болезни.
Другой вариант ошибочного поведения — это забота. Но не просто внимание близкому человеку, а сверхзабота, забота любой ценой, а иногда ценой своего здоровья и даже ценой своей жизни. Забота до самопожертвования! Забота до самоотречения!
Приведу пример. Рассказывает женщина, 79 лет, о сыне. Сыну 52 года, живет в отдельной квартире. Он инвалид II группы, что, впрочем, не мешает ему пить водку. Да и инвалидность себе он заработал многолетним пьянством.
— Я приношу ему сумки с продуктами, выкладываю в холодильник. Я приготовлю покушать, постираю, поглажу белье, наведу ему чистоту, а он приходит пьяным и меня на три буквы посылает.
А заслужил ли он такую заботу? А может быть, маме лучше потратить пенсию себе на лекарства, на отдых? Может быть, ей для себя сделать что-то приятное? Нет, мама думает, что она заботится о сыне. На самом же деле она заботится не о сыне, а о его болезни. Она создает ему условия для пьянства. Не заметила она, что младенца в доме уже давно подменили небритым мужиком с бутылкой или шприцем в кармане. А она все сюсюкает, все гладит по головке, все вытирает сопельки. Не заметила она, когда ее сына подменили болезнью.
Дело в том, что личность химически зависимого раздвоена. В нем как бы два разных человека. Один — добрый, хороший, умный, сильный, внимательный — тот, которого любили и любят. Это здоровая, нормативная часть личности. А второй — это когда он пьяный или непосредственно перед алкогольным эксцессом. В такие моменты он становится черствым, жестоким, эгоистичным и, вообще, в нем просыпается что-то звериное. Это болезненно измененная часть личности — алкогольная субличность. В начале первой стадии хронического алкоголизма преобладает нормативная часть личности. При переходе во вторую стадию болезни эти части равнозначны. К концу второй стадии доминирует алкогольная субличность, а от здоровой части личности остается процентов 20. Однако и этого достаточно, чтобы вернуть человека к трезвой жизни, если преодолеть в себе созависимость. Вот и получается, что эта женщина заботится не о сыне, не о здоровой части личности, а об алкогольной субличности, о болезни.
Другой пример сверхзаботы при созависимости. Рассказывает жена химически зависимого: «В два часа ночи звонит телефон: «Это из милиции. Ваш муж сидит пьяный около рынка и горланит песни на всю улицу. Если вы его не заберете, то мы отправим его ночевать в медвытрезвитель». Если бы у нее не было созависимости, то она ответила бы: «Вы сюда больше не звоните. У меня спят двое маленьких детей. Вы их можете разбудить. Да и самой мне к семи на работу. Мне отдохнуть надо. А мужу нравится ночевать в вытрезвителе — пусть там и ночует. Он взрослый человек, а значит, имеет право совершать ошибки и расплачиваться за них». Но у нее созависимость. Что она делает? Бросает детей в пустой квартире (а если короткое замыкание или еще какое-то ЧП?), берет деньги на такси (не дочери на сандалики, не сыну на игрушки), едет через весь город, забирает мужа, обмывает, укладывает его спать (себя не жалеет). Она думает, что проявила заботу о муже. А вот ничего подобного. Она заботится о болезни! Она создает ему условия для пьянства. Расплачиваясь за ошибки мужа благополучием детей и своим здоровьем, она не дает мужу почувствовать ошибочность его выбора. Конечно, ошибки совершает он, а расплачиваются другие, те, кто рядом.
А что если перестать заботиться о болезни, не создавать ему условий для пьянства? Здоровая часть личности останется один на один с болезнью, и ей станет по-настоящему страшно. Вот тогда-то он и откажется от алкоголя раз и навсегда. Приведу пример. Мама пациента рассказывает: «На нашей улице живут два брата. Пили они очень много. Бросили работу, стали пропивать вещи из дома. Жили на пенсию отца и мамы. Первый не выдержал отец — у него больное сердце. Похоронили отца. Мама всю свою пенсию тратила на сыновей. Пенсии не хватало, так она все лето спину гнула на огороде, чтобы сыновей прокормить. Наконец не выдержала и мама. Братья похоронили маму, прошли специальное противоалкогольное лечение, бросили пить, устроились на работу, и жизнь у них наладилась. И вот я как-то подошла к ним и спрашиваю: «Почему же вы раньше не лечились? Вы же своим пьянством последние годы жизни родителям отравили! Не могли вы раньше одуматься? Почему только когда мамы не стало, вы обратились за лечением?» Один из них мне и отвечает: «Тетя Маша, а нам ведь сейчас надеяться не на кого. Одни мы остались».
Вот оно в чем дело! Закончилась созависимость — к сожалению, со смертью родителей — закончилась алкогольная болезнь у сыновей. А о чем думала мама, когда пенсию тратила не себе и мужу на лекарства, а на сыновей, когда она себя не жалела и на огороде для них трудилась из последних сил? Она думала «Без меня они пропадут. Без меня они дом сожгут или окажутся с бомжами. Без меня они — ноль без палочки. Они же такие слабенькие и глупенькие, что даже прокормить себя не смогут…» Ошибалась мама. Дети всегда умнее своих родителей, и это нормально. Не верила она в то, что вырастила сыновей сильными, умными и хорошими. За свою ошибку ей пришлось заплатить жизнью мужа и своей. Своей слепой любовью она едва не сгубила сыновей. Как это не страшно звучит, но смерть родителей была для детей благом. Только благодаря этому они выжили и вернулись к нормальной жизни. Мама-то думала, что поступает геройски, а на самом деле являлась источником чужих несчастий и болезней.
А теперь давайте представим, что бы произошло, если бы маме хватило здоровья еще десять лет гнуть спину на огороде и тратить пенсию на пьющих сыновей? Напомню, что первая стадия алкоголизма протекает в среднем за пять лет, а вторая столько же, сколько и первая. И до середины второй стадии редко кто доживает… В этом случае ей пришлось бы похоронить своих сыновей. Тут уж кто кого. Если в семье есть созависимость, то или алкоголик (наркоман) доведет жену или родителей до инфаркта, или они сведут его в могилу своими неэффективными и заведомо вредными действиями.