5.3.2. Формирование гендерной идентичности и принятие гендерных ролей

5.3.2. Формирование гендерной идентичности и принятие гендерных ролей

Исследования в области психологии пола и гендера – одно из новых направлений в психологии. По мнению И. С. Кона, было время в развитии отечественной психологии, которое можно назвать периодом «бесполого сексизма». Различия между полами – мальчиками и девочками, юношами и девушками, мужчинами и женщинами, а уж тем более – психологическая интерпретация половой и гендерной дифференциации практически не проводились. И. С. Клецина (2003) отмечает, что даже тогда, когда эта проблематика стала одной из актуальных, она исследовалась в аспекте психофизиологического направления (Г. И. Акинщикова, Н. А. Розе, Е. И. Степанова), либо психологического, но построенного лишь на констатации, а не на интерпретации половых различий (В. С. Агеев, Т. А. Репина, В. В. Абраменкова).

Позднее появились работы, в которых проблема половых различий была поставлена специально (В. Е. Каган, Я. Л. Коломинский, М. Х. Мелтсас, И. И. Лунина, Т. И. Юферова), однако и в них собственно психологическая интерпретация часто подменялась ссылками на биологические и психофизиологические различия и простой констатацией полученных фактов. Нередки случаи оценочных суждений, в которых мужчине и женщине отводилось строго определенное место и роль в системе общественных отношений (В. П. Багрунов; Г. М. Бреслав, Б. И. Хасан).

В 80-90-х годах ХХ столетия стали проводить дифференциацию между половыми и гендерными различиями, рассматривая первые как различия между мужчинами и женщинами, обусловленные анатомо-физиологическими особенностями, а вторые – как различия, обусловленные культурой, условиями полоролевой социализации, хотя понятно, что в обоих случаях исследователь имеет дело не с моно– (влияние биологического или социального фактора), а с полисистемной детерминацией различий (Виноградова, Семенов, 1993; Визгина, Пантилеев, 2001; Радина, 1999).

По мнению И. С. Клециной, наиболее значимыми вопросами гендерной теории являются такие проблемы, как «природа половых различий, динамика гендерных различий, влияние этих различий на индивидуальный жизненный путь человека и возможности личностной самореализации» (Клецина, 2003, с. 74).

Согласно Е. Т. Соколовой и др. (2001), объяснения извращений гендерной идентичности традиционно основывались на биологических факторах, на патологии влечений, и только в последнее время стали рассматриваться с точки зрения социально-психологического опыта, нарушений личности, «самосознания, с приобретенным в раннем детстве негативным опытом межличностного взаимодействия» (Соколова, Бурлакова, Лэонтиу, 2001, с. 4). Холистический подход, который разрабатывают авторы, учитывает существенную особенность развития и функционирования личности, в соответствии с которой изучение гендерной самоидентичности и ее девиаций «причинно связываются со своеобразием строения целостной личностной самоидентичности, с особенностями ее нормального и аномального развития, с когнитивным развитием и когнитивной организацией…» (там же, с. 4). Эта точка зрения противопоставляется традиционному подходу, названному «“школьным” изоляционизмом», изучающим гендерную идентичность вне целостной самоидентичности личности.

Вслед за Е. Т. Соколовой и др. (2001), мы понимаем «гендерную идентичность (курсив мой. – Н. Х.) как частный случай личностной самоидентичности, благодаря которой возникает субъективное “чувство пола”, развиваются модели поведения по маскулинному или феминному типу и реализуются желаемые выборы сексуального партнера» (Соколова, Бурлакова, Лэонтиу, 2001, с. 4), тем не менее, условно разделяя половую и гендерную идентичность.

Ролевые предпочтения формируются у ребенка очень рано. Уже к концу первого года жизни можно наблюдать полоспецифичное поведение. Раннее проявление предпочтений в половых стереотипах обусловлено системой подкреплений со стороны родителей и других близких для ребенка людей.

Гендерная роль – это набор ожидаемых образцов поведения для мужчин и женщин. Существует мнение, что женское поведение направлено на установление межличностных отношений, а мужское – на личностный рост, на Эго-развитие, что цель «совместной деятельности и собственный успех в ней значат для мальчиков больше, чем наличие индивидуальной симпатии к другим участникам игры» (Реан, 2002, с. 204). Мальчики ориентированы на достижения, утверждение себя, соревнование и соперничество. «Общение девочек выглядит более пассивным, зато более дружественным и избирательным» (там же, с. 204). Слово пассивность не означает астеничность – отсутствие активности. Оно указывает на более низкий уровень инициативы, по сравнению с поведением мальчиков. В контексте темы гендерных ролей мы имеем в виду не просто мальчиков и девочек, а их поведение, соответствующее их биологическим особенностям. Иными словами, пока мы условно предполагаем, что мальчики ведут себя по-мужски, а девочки – по-женски.

Женская роль ассоциируется с заботой, симпатией, проявлением нежности и ласки, с сочувствием и сопереживанием, т. е. с эмпатийными чувствами, с интернализацией конфликтов. Защитное поведение девочки, девушки, женщины строится на механизмах отрицания и изоляции, и, возможно, в целом слабее «системы мужских психологических защит» (Cramer, Ford, Blatt, 1988; Cramer, Blatt, 1990).

Мужская роль соотносится с активным, целенаправленным, агрессивным поведением, со склонностью к риску, с экстернализацией конфликта, с независимостью, спонтанностью и смелостью. В ряде случаев мужская роль описывается в категориях «компетентности», «осведомленности», «ума» и «сообразительности». Защитное поведение мальчика, юноши, мужчины проявляется в актуализации проекции и интеллектуализации.

В подростковом возрасте принятие гендерных ролей не только желательно, но и необходимо, поскольку уже в период юношества половые предпочтения и половое поведение (наряду с рядом других факторов) определяют успех в установлении межличностных отношений. Гендерные роли, как мы уже говорили, формируются под влиянием социокультурных факторов, и поэтому жестко не закреплены за половыми ролями. Биологическая женщина может принимать как женскую, так и мужскую роль. То же самое относится к биологическому мужчине. В ряде исследований показана связь образов маскулинности-фемининности с этнокультурными полоролевыми традициями (Лопухова, 2001), характер позитивного и негативного влияния полоролевой социализации на самореализацию личности (Алешина, Волович, 1991), изоморфность «материнского диалога», т. е. диалога матери и ребенка на ранних этапах онтогенеза и основ внутреннего диалога в самосознании (Соколова, Бурлакова, Лэонтиу, 2001).

Человек, выбирающий мужскую роль и соответствующий ей стиль поведения, относится к маскулинному типу личности, который характеризуется высокими показателями по маскулинности (смелость, аналитический ум, независимость и проч.) и низкими показателями по фемининности (нежность, слабость, робость и проч.). Человек, выбирающий женскую роль и определенный стиль поведения, относится к фемининному типу, характеризующемуся низкими показателями по маскулинности и высокими показателями по фемининности. Высокие показатели одновременно по маскулинности и по фемининности определяют принадлежность к андрогинному типу, а низкие показатели – к недифференцированному, или диффузному типу.

В литературе существуют противоречивые сведения о том, как комплекс маскулинность-фемининность связан с адаптацией человека. «Психически здоровая личность должна обладать выраженными маскулинными характеристиками, для женщин же важнейшим показателем психологически адаптированной личности является фемининность» (Ениколопов, Дворянчиков, 2001, с. 101).

По мнению целого ряда исследователей, психическая адаптация тесно связана с традиционной половой ролью, т. е. преимущественно с маскулинными чертами у мужчин и фемининными – у женщин (Heibrun, 1976; Silvern, Ryan, 1979).

Иного мнения придерживаются те, кто считает, что комбинирование маскулинных и фемининных особенностей, т. е. андрогинность, представляет собой наилучший адаптационный вариант (Bem, 1974; Constantinopole, 1973), аргументируя свою позицию данными эмпирических исследований.

Существует и иная точка зрения, согласно которой тесная связь между андрогинностью и психическим здоровьем отсутствует, поскольку следствием андрогинного типа половой (гендерной) идентичности является не одно решение, а, по крайней мере, два.

Первое – андрогинность может обеспечивать адаптацию и саморегуляцию личности и способствовать широкому использованию способов, средств, приемов в организации опыта и его управлении.

Второе – андрогинность может приводить к спутанности ролей, к компенсации недостаточности одной роли за счет другой, к неадекватной актуализации ролевых установок.

Исследования, проведенные по проблеме половой (гендерной) идентичности (Ениколопов, Дворянчиков, 2001; Silvern, Ryan, 1979), показали, что андрогинность не является эквивалентом психического здоровья, а вот маскулинность отрицательно коррелирует с симптомами дистресса как у мужчин, так и у женщин. Психопатология ассоциируется с низкими показателями маскулинности у мужчин и женщин, а фемининность является атрибутом дистресса только у мужчин.

Столь же тщательно необходимо разбираться с проблемностью диффузного (недифференцированного) типа личности, который отличается от трех других низкими оценками по маскулинности и фемининности. Думается, что здесь возможны варианты.

Во-первых, человек с диффузным типом гендерной идентичности может оценивать себя в других категориях, игнорируя гендерные признаки. Хорошо известен эмпирический факт, согласно которому европейцы (мужчины и женщины) не отличаются друг от друга по психологическим профилям, полученным с помощью опросников, тогда как в странах Азии такие различия есть. Например, восточные мужчины оценивают себя как свободных и независимых, а женщины – как зависимых, подчиненных и послушных.

Во-вторых, недифференцированность по симптомокомплексу маскулинность-фемининность может указывать на наступление кризиса личностного роста, проявившегося в отказе от прежней идентичности, в регрессии в диффузное состояние с целью принятия новой половой роли. Как полагал Карл Юнг, регрессия в ряде случаев означает потребность сделать шаг назад с тем, чтобы продвинуться на два шага вперед.

В-третьих, снижение показателей по маскулинности-фемининности у женщин является компенсацией слабой мужской роли у их партнеров-мужчин.

И, в-четвертых, недифференцированность мужских и женских черт, их невыразительность действительно (на что часто и указывают) является показателем диффузности Я, наличия разрывов в представлениях о себе. «Постоянное чувство пустоты в восприятии себя, непоследовательность поведения, которую невозможно интегрировать эмоционально осмысленным образом, и бледное, плоское, скудное восприятие других – все это проявления диффузной идентичности» (Кернберг, 2000, с. 24–25).

Принятие гендерных ролей происходит задолго до подросткового возраста, однако именно в период пубертата на основе принятия новой телесности и целостного изменения представлений о самоидентичности происходит формирование представления о гендерной роли, определяющее в период юности и взрослости свободу выбора, вариативность поведения в разных ситуациях и функционирование личности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.