27 июня 2008 года

27 июня 2008 года

Д-р П. — парапсихолог. Она знает и Тимо, и Хели, и Фини, и меня. Я сижу у нее в кабинете, потому что желаю знать, как там обстоит с моей семьей. Хрупкая пожилая дама может, как мне кажется, дать ответ. Ибо она вхожа в высшие сферы. Так это называется.

И ее я тоже спрашиваю:

«Вернется ли Фини?»

«Я вижу две души, которые, возможно, очень хотят родиться, хотят быть рожденными вами. Если это позволят обстоятельства. Принадлежит ли одна из душ Фини — мне пока непонятно. Но в любом случае существует вероятность, что вы снова родите детей, если вам посчастливится встретить хорошего мужчину».

Встретить мужчину, чтобы родить? А как-нибудь без мужчины нельзя?

«А как поживает Хели? Следует ли опасаться того, что он зависнет между двумя мирами? Я читала, что это иногда случается с кем-нибудь, умершим внезапно. Что до него просто не сразу «доходит» то, что он умер».

«Сейчас посмотрим».

Д-р. П. закрывает глаза. Погружается в транс. Не чревовещает, не издает никаких звуков эзотерического происхождения. Внешне с ней не происходит ничего особенного. Просто человек, наблюдающий картину, которую дано видеть только ему.

«Да. Похоже, Хели еще не совсем с другой стороны».

Встретить мужчину, чтобы родить?!! А как-нибудь без мужчины нельзя?

Пожилая дама, которая вызывает к себе такое доверие, что ее хочется тут же называть своей бабушкой, начинает тихим голосом молиться:

«Святая Дева Мария, прошу у тебя помощи для Хели Эберхарта…»

Вау! Оказывается, можно даже оставаться католиком, говоря с ангелами!

«…да найдет он путь к свету, да сподобится он вечной жизни, — ой, меня перебили!»

Она осекается. Изумленно к чему-то прислушивается. На ее лице появляется улыбка.

Неужели и ангелы могут иногда острить?

«Хели. Он хочет кое-что добавить, очень важное. Мы не должны за него волноваться. Он добровольно задержался. Он желает еще какое-то время побыть рядом с вами, чтобы о вас позаботиться. К тому же мне следует вам передать, что он очень гордится вами».

У меня нет сомнений в том, что эта весточка исходит от Хели. Я узнаю его в каждом слове. Он чувстует себя ответственным. Он желает, чтобы его выслушали до конца. Он горд за меня.

О, Хели, любимый! Знал бы ты, до какой степени я горда тобой! Если бы ты знал, как многому и как многих научила твоя смерть!

«Можете ли вы видеть, где находится Тимо?»

Д-р П. закрывает глаза. На мгновение все замирает.

«Тимо ведь всегда был частью вашей души».

Простите, как?

«Известно ли вам, что определенные группы душ инкарнируются совместно? Представьте себе группу деревьев, близко расположенных друг другу. Та или иная ветвь может достигать земли, отчего возникает земная жизнь. Стволу же абсолютно все равно, какая из ветвей достигает земли. Иногда это случается с двумя ветвями одновременно. Так происходит инкарнация одной души в двух человеческих образах. Как в случае вас и Тимо. Тимо — часть вашей души».

Боже, как же это чудесно! Может, вот оно — объяснение, почему именно Тимо всегда был для меня пробным камнем? И почему я именно через него учусь себя прощать?»

«Тимо не может вам не хватать. Тимо с вами всегда».

Образ группы деревьев мне очень понравился. Я представила себе, что мы все друг с другом обязательно встретимся — уже в следующей жизни или через жизнь. Возможно, мне предстоит стать матерью Хели — в следующий раз. Или дочерью Тимо? Или сестрой Фини? Все варианты привлекательны. Главное — снова встретиться, снова быть вместе.

Я не особенно задумывалась о реинкарнации — раньше, пока жила моя семья. Подгузники, детский плач, возня по дому. Я была слишком занята, чтобы размышлять о вопросах веры.

Ну, а теперь я готова была принять на веру все, что угодно, лишь бы это дарило мне надежду. И источник мне безразличен — будь это буддизм, Библия или парапсихология с оккультизмом. Сомневаться было нецелесобразным. Собственный опыт убедил меня в том, что между земным и небесным существует гораздо большее, чем позволено доказать. Я видела Фини в небе в сияющем шаре ясным днем. Я видела вещие сны. Меня защищает незримое облачение, которым окутал меня Хели.

Некоторые вещи доказать невозможно. Но ведь и обратное — того, что определенных вещей не существует — тоже не поддается доказательству. То есть верить или не верить — исключительно мой выбор. Я склонна верить тому, что дарит мне надежду. Кому это может навредить?

Так думала я. И верила в ангелов. Во второе рождение. В вещие сны и видения. В карму и параллельные вселенные. И в обещание Фини.

«Мне дано разрешение к тебе вернуться, когда только ты пожелаешь».

До сегодняшнего дня мне никто не доказал, что всего этого не существует. Посему я продолжаю верить. И наслаждаюсь той радостью, которую мне дарит моя вера. Когда-нибудь я обязательно узнаю, права я была или нет. Тогда я посмеюсь над всеми своими заблуждениями — или над тем, что я когда-либо сомневалась.

Но в том, что после моей смерти будет существовать некое мое «я», способное смеяться, — в этом я не сомневалась никогда.

* * *

И вот в один прекрасный день я в очередной раз лежала в траве у железнодорожного переезда. И беседовала с Фини о ее возможном возвращении. Я заверяла ее в том, что со своей стороны сделаю все, чтобы принять ее лучшим образом. При этом мне открылось, что моему животу в этом случае уготована невероятно важная роль. Что уверило меня в том, что мне наконец снова пора регулярно принимать в себя пищу.

«Я устрою тебе теплое гнездышко в моем животе».

Я серьезно отнеслась к этому своему обещанию. Когда бы чувство голода не заявляло о себе — это отрадное чувство слабости, невесомости, это «нет, мне это совсем не нужно», — каждый раз, когда я забывала поесть и дверь запасного выхода в иные миры начинала приоткрываться, я думала о Фини. О том теплом гнездышке, которое я собиралась для нее свить. Мысль о Фини меня невероятно мотивировала.

Ты желаешь возвратиться! Тогда мне следует есть. И прибираться, чтобы тебе было приятно находиться дома. И я снова буду зарабатывать деньги, чтобы мы ни в чем не нуждались. Я приведу мою жизнь в порядок. Для тебя.

Теоретически все было ясно. Фини нужно, чтобы мой живот превратился в гнездо для нее. Если условия будут подходящими, она сможет вернуться.

Но как все это осуществить на практике? Как мне зачать ребенка, — мне, одинокой женщине, находящейся внутри сияющей оболочки, мне, окутанной теплой мантией, с минимальными контактами с тем, что люди именуют реальностью?

И вот я со всей серьезностью посвятила себя решению этой самостоятельно надуманной проблемы. И была счастлива обрести конкретное задание.

Моя психотерапевт однажды объяснила мне с помощью метафоры, с чего после травматических переживаний начинается процесс «приземления»: «Когда с тобой происходит нечто невообразимо ужасное, — ощущение потери опоры вполне закономерно. Там, наверху, куда ты улетела, все красиво и хорошо, ты чувствуешь себя невесомой и беззаботной. Твое приземление подобно твоему приземлению после парения с парапланом на луг, расположенный на почти отвесном склоне. Время от времени твой зад едет по склону, что вовсе не доставляет удовольствия. А подул ветерок — и ты снова болтаешься в воздухе. Пролетела некоторое расстояние. После чего снова тормозишь о склон задом.

И каждый раз это причиняет тебе некоторую боль, — но ровно столько, сколько ты в состоянии вынести. И в какой-то момент тебе действительно удается по-настоящему приземлиться. Встать. И пойти дальше».

Возможная реинкарнация Фини — вот тот орех, который я непременно желала расколоть. И это желание вынуждало меня касаться земли. Что-то во мне желало удостовериться в том, готова ли я уже к приземлению или еще нет. Мой зад, активизированный надеждой, выпячивался в направлении земной поверхности. Сталкивался с ней. Набивал синяки. Там внизу, на земле, все происходило несколько иначе, чем я себе представляла.