Глава VI АМЕРИКА НА РАСПУТЬЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава VI

АМЕРИКА НА РАСПУТЬЕ

Обычно, мы как нация очень бдительны в отношении опасностей, угрожающих нашему благополучию. Мы вовремя обнаруживаем их первые признаки и быстро принимаем необходимые контрмеры.

Опасное движение по течению

Наше пассивное движение в сторону сексуальной анархии кажется исключением из этого правила. Кроме нескольких старомодных голосов вопиющих в пустыне, со стороны лидеров нации не появляется никаких предупреждений об опасности ни в печати, ни на радио, ни на телевидении. На нашем жизненном пути нет плакатов, предупреждающих нас: “ Опасно для жизни! Притормози! Впереди сексуальная анархия!” Ни одна национальная образовательная программа не разъясняет нашим гражданам мрачных последствий чрезмерного развития сексуальной свободы. Не организовано ни одной большой кампании по борьбе с распущенностью, добрачными и внебрачными отношениями, разводами и разрушением семьи.

Еще меньше внимания обращается на возрастающую сексуализа-цию нашей культуры, наших институтов и образа жизни. Мы часто тратим очень много денег, энергии и времени на борьбу с различными социальными недугами, но мало делаем для того, чтобы остановить дальнейший рост сексуальной свободы. Мы нетерпимо относимся к слишком опасной политической, социальной или экономической анархии, но мы, похоже, терпимы по отношению к сексуальным разрушениям.

Означает ли наша пассивность в этом вопросе, что мы не осознаем этого дрейфа? Или это означает наше одобрение растущей одержимости сексом, признание ее в качестве нового шага на пути к полнейшей свободе и более счастливой жизни? Или, возможно, это является симптомом нашей неспособности освободиться от укоренившейся привычки к распущенности?

Если мы не осознаем реального положения вещей, то уже пришло время пробудится от нашего неведения. Если мы потеряли способность к сопротивлению, то необходимо вновь обрести ее. Если мы ожидаем благоденствия от сексуальной анархии, то жизненно необходимо отбросить эту глупость и трезво взглянуть на печальное положение дел. Ибо на горизонте маячит опасная тень серьезных проблем. Наша сексуальная свобода начинает выходить за пределы безопасности, начинает вырождаться в хаос.

В предыдущих главах показан быстрый рост числа разводов, разрушенных семей, разъехавшихся супругов, добрачных и внебрачных связей, а также постепенное стирание грани между законным браком и незаконными связями. Еще большим было вырождение семьи как союза родителей и детей, в мимолетных «браках», в избытке производящих физически, морально и психически дефективных детей, или их вообще не имеющих.

В результате этого, несмотря на наше еще продолжающееся экономическое процветание и наш выдающийся прогресс в науке и технологии, образовании, медицинском обслуживании, несмотря на наш демократический режим и образ жизни, на наши современные методы социального обслуживания, — короче, несмотря на бесчисленные и высокоэффективные технологии и учреждения у нас не происходит уменьшения чувства опасности и тревоги, сокращения психических заболеваний и преступности среди взрослых, и несовершеннолетних. Как бы то ни было, все эти негативные явления постоянно нарастали и уже стали главными проблемами нашей нации. Это означает, что ядовитые плоды наших сексуально-брачно-семейных отношений отравляют нашу общественную жизнь и наше культурное и личное благополучие. Они уже миновали ту стадию, когда они были потенциально опасными, и теперь уже стали уродливой и убийственной реальностью, такой прочной и несомненной, какой могут быть только факты.

Наше движение в сторону сексуальной анархии еще не привело к катастрофическим последствиям. Тем не менее, уже появились первые синдромы тяжелой болезни.

Конечно новая сексуальная свобода — это только один из факторов движения к социальной революции и политическому беспорядку, к международным конфликтам, к общему уменьшению творческих способностей и непоправимому упадку нашей культуры. Есть целый комплекс других факторов: организация, социальная мобильность, чрезмерная социальная дифференциация, быстрые культурные изменения и особенно разрушение чувственной системы ценностей Западной культуры. Однако фактор секса и сопутствующее разрушение семьи вносят очень значительный вклад в эти патологические явления. Обращаясь к нижеследующему анализу, читатель должен иметь в виду, что рост сексуальной свободы является важной причиной, но отнюдь не единственной.

В настоящее время великолепный Дом чувственной культуры, выстроенный западной цивилизацией, рушится, а новая всепроникающая система ценностей еще не создана. Отсюда и кризисы, напряженности и конфликты нашего времени (См. подробнее в моем «Кризисе нашего времени» [Crisis of Our Age]).

Внутренние и международные конфликты

Последние 4 десятилетия нашей истории прошли под знаком нашего участия в двух мировых конфликтах, нескольких региональных войнах и разного рода международных столкновениях. Начиная с 1917 г. мы потеряли в боевых действиях гораздо больше людей и истратили гораздо больше наших национальных богатств, чем во всех предшествовавших войнах нашей истории, вместе взятых. Сейчас мы в таком положении, что не можем избежать участия во всех войнах ближайшего будущего и воздержаться от уплаты за это страшно высокой цены нашей лучшей кровью и нашими национальными ресурсами. Для нашей «пожилой» нации достаточно будет еще одной или двух мировых войн, даже без применения атомного оружия, чтобы обескровить нас до состояния крайней анемии и довести до уровня нищей нации. Такова цена, которую нам, может быть, придется заплатить за наше лидерство в международной борьбе.

Наше положение в качестве величайшей мировой державы потребовало также фундаментальных изменений в структурнофункциональной сфере жизни нации. Были заметно ограничены наши свободы и демократический образ мысли, стиль жизни и управления в пользу постоянно растущей милитаризации, регламентации жизни, тоталитаризации наших институтов, культуры и личной жизни. Доля расходов на военные цели в нашем бюджете сейчас в несколько раз больше, чем когда-либо прежде. Военные играют несравнимо большую роль в управлении страной и регулировании образа жизни общества, чем казалось возможным 25 лет назад. Полувоенные организации типа Американского легиона оказывают мощное влияние на нашу внутреннюю и внешнюю политику.

Сфера нашей общественной жизни, регулируемая и контролируемая федеральным правительством и правительствами штатов, чрезвычайно расширена в ущерб свободному регулированию гражданами и частными организациями. Назовем ли мы это «ползучим социализмом» или «скрытым тоталитаризмом», но факт его быстрого роста и при демократической и при республиканской администрации не подлежит сомнению. Борясь с различными видами тоталитаризма за границей, мы становились все более тоталитарными в своей собственной стране. Неотъемлемые права гражданина все больше отчуждались; наши свободы мысли, слова и ассоциаций, а также свобода печати постоянно урезались.

Культ лояльности власть предержащим в значительной степени заменил культ демократической независимости. Несоответствие предписанному образу мысли и поведения официально объявляется подрывной деятельностью, подлежащей наказанию. Искреннее отклонение от принятых верований и правил поведения рассматривается как предательство и измена. Сотни организаций со всеми своими членами осуждаются как антиамериканские простым распоряжением Генерального прокурора без соблюдения надлежащих юридических процедур. Объединение считается достаточным свидетельством преступления, приписываемого обвиняемым. Независимые творческие умы отстраняются от службы своей стране как неблагонадежные. Бездарные мелкие подхалимы считаются лучшими патриотами. Циничные ренегаты, стукачи и провокаторы прославляются как герои, а их свидетельства принимаются в качестве неопровержимых доказательств. Граждан обвиняют и карают, не предоставляя им возможности встретиться лицом к лицу со своими обвинителями, не информируя о причинах объявления их подрывными элементами и лишая их права предоставить контрдоказательства. Когда они ссылаются на поправки к конституции, их презрительно называют «укрывающимися за пятой поправкой». В действительности, сама конституция во многом игнорируется следственными органами. Эти и сотни подобных фактов свидетельствуют об основательном разрушении самих основ нашего общества и управления.

Когда подрывается фундамент нашего общества, особенно его правящими группами, то тем самым наносится огромный вред самим основам порядка в стране, ее внутреннему покою и стабильности. Возникает внутренняя напряженность между классами и стратами — религиозными, профессиональными, социальными, расовыми, политическими и экономическими. Сейчас единство нации расколото на множество частей, находящихся в скрытой или открытой войне друг с другом. Какое-то время конфликты могут протекать в мягких формах, таких как забастовки, правительственные предписания и декреты, манипулирование введенными ad hoc [на этот случай] законами и правосудием, экономическое давление и злобная пропаганда, с происходящими время от времени отдельными стычками, убийствами и небольшими бунтами. Однако, если причины разногласий и антагонизма не устраняются, то в конце концов эти сравнительно бескровные формы войны между группами переходят в полные ненависти восстания, вооруженные беспорядки и кончаются гражданской войной.

К счастью для нас, борьба между группами в нашей стране еще ограничивается мягкими формами. Но в последние десятилетия, за исключением нескольких кратких периодов, напряженность и конфликты постепенно нарастали. В такой атмосфере, где пользуются вниманием лжецы, обманщики и нарушители основных моральных законов, где нарушается неприкосновенность конституции; где все основы нашей демократии находятся под угрозой, где возрастает атомизация моральных императивов и религиозных ценностей, серьезный экономический или иной провал может положить начало цепи крупных волнений и беспорядков.

Плодородная почва для развития социальной и политической анархии подготавливается нашей растущей сексуальной анархией, которая порождает циничное нарушение всех нравственных и социальных императивов.

Здоровье и жизнеспособность нации

Уже заметны явные симптомы угрожающих последствий нашей избыточной сексуальной свободы для жизнеспособности и психического здоровья нации. Чтобы доказать нашу возрастающую мощь, мы хвалимся тем, что у нас продолжительность жизни больше, а здоровье лучше. Мы как будто забываем о том, что значительная часть увеличения ожидаемой продолжительности жизни куплена ценой сокращения доли молодых людей среди нашего населения. Мы быстро превращаемся в пожилую нацию. Намеренно сокращая нашу рождаемость, исключением является послевоенный период, мы обмениваем наших еще не рожденных детей на семидесятилетних и восьмидесятилетних стариков. И в то же время, хвастаясь нашим здоровьем в целом, мы как будто забываем о поразительно большой доле молодых людей, не допущенных в вооруженные силы из-за физических или психических заболеваний. Когда мы взвешиваем позитивные поступления в наш бюджет жизнеспособности и эту недостачу, то первые оказываются гораздо меньше, чем мы любим заявлять. И если бы в будущем наша рождаемость вернулась к довоенному уровню и перестала сокращаться, то даже эти скромные поступления были бы уничтожены возрастанием доли пожилых людей среди нашего населения.

Еще больше сомнений вызывает наше психическое здоровье. Как уже упоминалось, заболеваемость психоневрозами и функциональными психозами растет и уже достигла угрожающе высокого уровня. Если беспорядочная сексуальная жизнь будет все больше становиться нормой, то вряд ли можно надеяться на то, что это ухудшение здоровья удастся остановить.

Если мы рассмотрим общее состояние духа нашего населения, то обнаружим помраченное сознание и помутившийся разум. Миллионы наших мужчин и женщин любят благородной, самоотверженной, возвышенной любовью, но и они могут стать, и становятся массовыми убийцами. Наша правая рука делает то, что наша левая рука отталкивает. Мы то представляем из себя коллективного д-ра Джекила — великодушного, доброжелательного, миролюбивого, демократичного, несущего добрую волю и добрые дела во все уголки мира, то вдруг превращаемся в коллективного м-ра Хайда, эгоистично разрушающего жизнь, свободу и стремление к счастью своих соседей. Мы часто объявляем о своей готовности применить атомное оружие для уничтожения миллионов невинных людей во имя Иисуса, или цивилизации, или демократии. И с помощью этой угрозы мы диктуем свою волю другим нациям, поддерживаем автократические и коррумпированные клики в других странах, воюем, убиваем и обманываем друг друга.

В своем умопомрачении мы требуем, чтобы налоги были сокращены и федеральный бюджет сбалансирован, и в то же самое время настаиваем на увеличении военных и других ассигнований в гораздо большем объеме, чем можно позволить при наших текущих доходах. Мы против государственного регулирования свободного предпринимательства, но как только интересы менеджмента, или наемных работников, или фермеров, или другой социальной группы оказываются под угрозой, мы настойчиво требуем правительственных распоряжений, субсидий и регламентаций. Мы требуем мирного разрешения всех международных конфликтов и в то же время убеждаем правительство пускать в ход большую дубинку, объявлять блокаду или угрожать полным уничтожением тем, кто не удовлетворяет наши требования. Мы ненавидим тоталитарные режимы и их лидеров в других странах, но мы шумно приветствуем наших тоталитарных демагогов и их методы.

В наших затуманенных мозгах отрывочные представления о ядерной физике мирно соседствуют с доисторической верой в заклинания и магические вымыслы, христианские и иудаистские убеждения с фрейдистскими взглядами, христианское «возлюби врагов своих» с варварским «убей их!», «массированное возмездие» с восхищением Ганди, Иисусово запрещение с вожделением даже взглядывать на женщину с прославлением Мерилин Монро, Бетховен и Бах с джазом, рок-н-роллом и хриплым пением, Шекспир с Микки Спиллейном, Билль о правах с расовой сегрегацией.

Как на большой городской свалке, наши путаные извилины переполнены всяким хламом и высшими человеческими идеалами. Такое же противоречие существует между общепризнанными моральными нормами и нашим действительным поведением.

Особенно велика путаница в мозгах и действиях молодого поколения, рожденного и воспитанного в этой почти анархической атмосфере, а особенно у детей сексуально и морально распущенных родителей. Высокий уровень преступности среди подростков, потрясающая развращенность, бессмысленность и жестокость некоторых их поступков являются лишь неизбежным следствием той культурной неразберихи, в которой они родились и воспитывались. Изнасилование детей, поджог дома, отравление родителей ради получения страховки, убийство четырехлетнего ребенка и его няни, убийство 72-летнего работника бензозаправочной станции ради 1,25 долларов, изнасилование двух молодых девушек и последующее принуждение их заниматься проституцией, бессмысленное битье сотен школьных окон, повреждение и поджог церковных зданий, осквернение кладбищ, забивание до смерти незнакомых людей ради возбуждения и развлечения — это типичные примеры множества преступлений, совершенных несовершеннолетними правонарушителями. Крайнее умопомрачение этих животных в человеческом обличье ясно видно из того факта, что значительная часть из них закончила среднюю школу и даже колледж, некоторые из них сами преподавали в воскресных школах. Среди них немало детей состоятельных родителей. Таким образом, на скотские действия этих преступников толкали не бедность и не невежество. Их побуждало к этому простое упрямство, цинизм, сексуальная распущенность и жажда возбуждения — плоды жизни без дисциплины, в среде порочных нравов.

Если это умопомрачение будет продолжаться и дальше, то преступность, разврат и другие духовные и моральные болезни, а также социальная напряженность и конфликты, будут и распространяться дальше как среди молодежи, так и среди взрослых, а результатом явится полная анархия.

Творческие возможности науки

Этот духовный и моральный хаос — неподходящая почва для творческих свершений, и в нашей культуре уже видны первые признаки вырождения подлинного творчества.

Конечно в области физических наук и технологий творчество еще продолжает идти полным ходом. Но, как уже многократно случалось ранее, сейчас оно становится скорее деструктивным, чем конструктивным. Пока что впечатляющее развитие квантовой механики, теории относительности и ядерной физики давало нам в основном орудия опустошения и разрушения. Однако эти открытия и изобретения принесли человечеству очень мало пользы. Мирное использование атомной энергии еще находится, за небольшим исключением, на стадии экспериментов. И если разразится третья мировая война, то эти ужасные средства разрушения, несомненно, будут применяться, а конструктивное использование атомной энергии будет тем самым задерживаться еще дольше, а может, это будет продолжаться постоянно.

Современная наука и технология породили монстров, которые угрожают разрушить города, университеты, научные центры и библиотеки; уничтожить миллионы жизней; повредить хромосомы выживших; и, в конце концов, сжечь дотла все человеческие ценности — религиозные, моральные, эстетические и интеллектуальные.

В соответствии с таинственной диалектикой исторического процесса, конструктивный тезис, на основе которого наука процветала, теперь превращается в свой деструктивный антитезис. Наука, бывшая когда-то самым благотворным для развития и счастья человечества учреждением, теперь превратилась в монстра Франкенштейна, угрожающего самому существованию рода человеческого. Поэтому сегодня научное творчество никак не обеспечивает ни своего продолжения в будущем, ни благотворного служения ради совершенствования человечества.

Религия, философия и этика

Если мы обратимся к другим областям творчества, то увидим заметные признаки усталости. Наши величайшие творческие достижения являются в лучшем случае второстепенными, да и они случаются редко.

В области религии и теологии у нас, американцев, нет даже малейшего подобия Конфуция, Лао-Цзы, Будды, Моисея, Исайи, св. Павла, св. Августина, И.С. Эриугена, Майстера Эккарта, Альберта Великого, св. Фомы Аквинского, Николая Кузанского, Лютера, Кальвина, Мухаммеда, аль-Халаджа или аль-Газали. Фактически у нас едва ли найдутся религиозные мыслители и деятели такого масштаба, как лидеры более позднего времени, такие как Фокс, Весли, Франциск де Саль, Рамакришна, Вивекананда, Серафим Саровский, Шри Ауробин-до, М. Ганди, или даже ранние американские лидеры, такие как Джонатан Эдвардс, Роджер Уильямс, Пенн, Вулман, Ф.Д. Пасториус, У.Е. Чаннинг, Бригам Юнг, Мэри Бейкер Эдди и другие.

Что у нас действительно есть, так это деятельные члены церковной иерархии, довольно способные профессора теологии, блестящие евангелические ораторы, успешные авторы религиозных бестселлеров, усердные проповедники и священники, и, наконец, искренние простые верующие. Может быть, все они честно исполняют свой долг и сознательно делают свою религиозную работу. Но за последнее время в Соединенных Штатах не было создано ни значительной новой системы теологии, ни религиозного трактата, который надолго сохранил бы свою значимость, ни универсальной религиозной философии. Не появилось также ни одного выдающегося харизматичного пророка, провидца или святого. Что до блестящих евангелистов, совершающих массовые обращения, то их успех скорее видимый, чем реальный. При ближайшем рассмотрении большинство этих обращений оказываются чисто внешними и едва ли приводят к преображению всей личности и поведения людей, обращенных поточным методом. Что касается религиозных бестселлеров, то они в лучшем случае являются популяризацией традиционных религиозных верований и моральных предписаний. Они не создают никаких новых значительных ценностей и не несут в себе нового божественного откровения.

Иногда такие действия приводят к низведению религии до уровня простого товара или суррогата подлинных ценностей. В некоторых книгах Евангелие Иисуса смешивают или даже во многом подменяют фрейдистской доктриной. Место пророка или высшего творческого духа заняла толпа преуспевающих торговцев религиозными товарами. Зачастую церковь становится просто эффективно организованной корпорацией, управляемой в соответствии с научными методами руководства коммерческой фирмой. Религиозное образование все больше сводится к психологической подготовке для ритуальных действий и к автоматическому чтению молитв. А сама религия часто низводится до уровня «фармакологической фирмы», производящей и продающей духовные пилюли. Ценность и raison d’etre [смысл существования] сводятся к материальной полезности и гедоническим удовольствиям.

Едва ли лучше ситуация в области философского творчества. В наше время не приходится ожидать появления таких фигур, как Шанкара, Платон, Аристотель, Плотин, св. Фома Аквинский или Кант; мы не сможем найти среди нас даже философов такого масштаба, как Юм, Локк или Г егель. Но было бы естественно иметь по крайней мере достойных преемников Эмерсона, Джеймса, Ройса и Дьюи. К сожалению, таких преемников, по-видимому, нет.

У нас есть множество ученых “профессоров” философии. Некоторые из них являются достойными внимания специалистами в таких узких областях как символическая логика, или неокантианство, или неопозитивизм. Но ни один из них не сравнится с выдающимися американскими философами XIX в. и конечно ни один из них не может считаться создателем новой системы мышления. Мы живем в эпоху ученых интеллектуальных «подрядчиков», которые могут строить философские мотели, но не способны создавать парфеноны и соборы.

Еще опаснее отсутствие у нашей нации нравственного творчества. У нас нет ни одного признанного пророка возвышенной морали или любви: нет ни американского Ганди, ни Швейцера, ни св. Франциска Ассизского. Личности такой величины не стали знаменосцами нашей морали не потому, что среди нас, может быть, нет таких апостолов, а потому, что наша нация не смогла признать и оценить таких лидеров.

В последние годы в этом вакууме не было создано сколь-нибудь значимой новой этической системы. Практически все ученые трактаты по этике, как и лучшие бестселлеры в этой области, были всего лишь вариациями на темы, искажениями или ухудшениями великих этических систем прошлого. Творческое бесплодие прикрывается в них многословием. Даже в области утилитарной, гедонистической и сен-суалистской этики мы не смогли создать новых версий; мы просто повторяли примитивные и вульгарные положения старых. Гедонизм Эпиктета несравнимо благороднее, здоровее и более научен, чем фрейдовский принцип удовольствия. То же самое относится к утилитаризму Бентама и Милля, когда мы сравниваем его с популярными сегодня идеями.

Наряду с этим угасанием морального творчества в наше время происходило усиление тенденций, направленных на релятивизацию и атомизацию великих моральных ценностей человечества. Направляемые множеством мнимых ученых, мы все больше приходили к убеждению, что моральные ценности — это всего лишь условности, различающиеся в разных обществах и изменяющиеся с течением времени. Мы не считаем их священными и универсальными. Мы скорее полагаем, что они, как и всякие условности, могут быть изменены в соответствии с определенными интересами и желаниями личности или группы. Нам говорят и повторяют, что все моральные нормы — это лишь обоснования, подражания и идеологические украшения для прикрытия эгоистических интересов, финансовых махинаций и страстных желаний. Эти ложные пророки убеждают нас от имени науки, что все моральные императивы являются лишь румянами и пудрой, прикрывающими непривлекательное тело общества. Как таковые, они не обладают ни какой-либо святостью, ни внутренней силой. Любой может их преступить или изменить ради собственного удовольствия.

В результате все моральные ценности релятивизированы и атомизированы до такой степени, что в настоящее время в Америке вряд ли найдется какое-нибудь этическое требование, которое одинаково и полностью воспринималось бы богатыми и бедными, рабочими и менеджментом, католиками, протестантами и иудеями. И поскольку моральные ценности потеряли свою универсальность и авторитет, то открылся путь грубой силе в союзе с обманом и лицемерием для контроля над действиями людей и установлением того, что верно и неверно. Отсюда и современное признание идеи «сила есть право» или «все дозволено, если удастся уйти безнаказанным». Отсюда взрывы мировых войн, бесконечных революций, нарастающий вал преступности и анархии. Отсюда же бесконечная напряженность и конфликты между индивидами и между группами.

Освободив себя от «предрассудков» морали, мы фактически превратились в поклонников силы. Мы считаем, что национальные и интернациональные конфликты могут разрешаться только с помощью силы или какого-то давления. Для проведения своей политики мы без колебания применяем открытую силу, когда это нам кажется практичным. И, конечно, так же считают и действуют наши враги. Не удивительно, что наши войны стали более масштабными, кровавыми и бесчеловечными. Без всякого сожаления мировые лидеры уже приняли в качестве высшей моральной и политической заповеди слова: «Нападай первым и убивай столько миллионов невинных детей, женщин и мирного населения, сколько сможешь, и чем больше — тем лучше! Без колебания применяй атомные, водородные и бактериологические средства разрушения для уничтожения всех, кто противостоит тебе! Чем больше ты убьешь, чем больше разоришь, тем более славной будет победа!» Парадоксально, но последний штрих новой морали добавляется тем, что этот высший императив часто провозглашается от имени Бога, Иисуса, христианства, цивилизации, во имя защиты морали и спасения человечества. Таким образом, все человечество оказалось на самом краю окончательной катастрофы и теперь напряженно ждет, столкнут ли его лидеры в адский водоворот славной смерти и забвения, и когда это произойдет.

Такова последняя стадия, достигнутая нами и остальным человечеством. И возмездие за эту крайнюю деморализацию таково, что делает совершенно излишними всякие дополнительные свидетельства этического бесплодия и этической дегенерации нашего века. Проблема уже не в том, приходит ли человечество в упадок или нет. Теперь проблема в том, сделает ли человечество последний и окончательный шаг на этом самоубийственном пути. Мы можем молиться и надеяться на спасение. Но поскольку мы делаем слишком мало для того, чтобы

встать на путь истинный, то наша надежда не заслуживает осуществления, а наши молитвы вряд ли будут услышаны.

Искусство и наука

Такой же упадок творчества и позитивных ценностей наблюдается в области социальных наук. Здесь мы также имеем легион новых колумбов, пересекающих Атлантику на пароходах и аэропланах, и не открывающих новой политической, экономической, социологической, психологической, исторической или антропологической Америки. Эта огромная армия эконометриков, психометриков, социометриков, психоаналитиков, тестологических и механистических психологов, фрейдистских антропологов, «операционалистских» и «семантических» социологов, «проективных психиатров», «социальных физиков», «групповых динамиков» едва ли создала какие-либо работы, которые надолго сохранили бы свое значение, или открыла какую-нибудь важную закономерность или сформулировала новую и действенную общую теорию психосоциальных явлений. Лишь немногие из этих ученых, если вообще кто-нибудь, достигли даже уровня старшего поколения американских социологов, таких как Уорд, Самнер, Томас, и Боас. Мы здесь снова переживаем эпоху эллинистических ученых, которые пытаются быть очень научными, очень точными, очень объективными, но почти никогда не достигают своих целей. (Детальный анализ и критику современной психосоциальной науки см. в моей книге «Причуды и слабости современной социологии и смежных наук» [Fads and Foibles of Modern Sociology and Related Sciences, Chicago, 1956 г.]) При всем уважении к их добросовестной работе и благим намерениям хотелось бы увидеть среди них хоть одного современного Фукидида или Полибия, Гоббса или Руссо, Вико или А. Смита, Дюркгейма или Шпенглера.

Также слабо развито сегодня творчество и в изящных искусствах. Наши писатели получают гораздо больше Нобелевских премий, чем заслуживают, но это лишь потому, что литературное вдохновение в других западных странах еще слабее. «На безрыбье и рак рыба», гласит русская пословица. Похоже, что у нас сейчас больше крупных раков, чем у других наций. Но нет среди них нового Гомера, Софокла, Данте или Шекспира, никто из них не достиг уровня Г ете или Шиллера. Сервантеса или Камоэнса, Толстого или Достоевского, Гюго или Бальзака, Диккенса или Стивенсона. По правде говоря, вряд ли хоть один из сегодняшних авторов достигает уровня Твена, Мелвилла, По или Уитмена.

Сомневаюсь, что большинство современных литературных сочинений будет жить так же долго, как наши шедевры XIX века. В конце концов, большинство сегодняшних предполагаемых классиков обращаются не к вечным проблемам человечества, а к временным и местным. Искусная речь этих романов, пьес и поэм — это в основном пустая болтовня. И она теряет свое значение, как только изменяется местная ситуация, о которой идет речь. Более того, даже этому типу творчества будут все больше угрожать коммерческие бестселлеры. Под давлением требований рынка многие из потенциальных творцов в области литературы теряют охоту создавать работы, которые могут найти лишь ограниченное число читателей. Они становятся все более восприимчивыми к уговорам издателей, убеждающих их производить литературную жвачку бестселлеров. Такое положение серьезно сдерживает активный рост нашей литературы, которому к тому же угрожают кино, радио и телевидение. В таких условиях перспективы возрождения литературного искусства становятся поистине туманными и сомнительными!

То же, что было сказано о литературе, можно с небольшими вариациями повторить и о других видах искусства. За исключением архитектуры, где творчество как будто процветает, в других областях у нас есть компетентные, но всего лишь компетентные композиторы, художники и скульпторы, но ни один из них не может даже соперничать с мастерами XIX столетия.

В музыке у нас нет нового Шопена, К.М. фон Вебера, Шуберта, Шумана, Берлиоза, Сметаны, Вагнера, Верди, Дворжака, Брамса, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, Э. Грига, С. Франка, Дебюсси или Равеля. Едва ли у нас найдется кто-то равный Сибелиусу, Рахманинову, Р.В. Вильямсу, Стравинскому или Прокофьеву. Большинство дирижеров наших великих оркестров и большинство наших солистов-виртуозов родились или учились заграницей. У нас скорее больше успехов в создании различных оперетт и музыкальных шоу, но они по своей природе всегда были и будут третьеразрядной музыкой.

В то время как создатели гениальной музыки с трудом устраивают представления и редко зарабатывают столько, чтобы можно было сводить концы с концами, продюсеры музыкального хлама делают себе огромные состояния. В такой ситуации вряд ли стоит ожидать, что потенциальные творцы предпочтут путь нищеты и забвения, а не автомагистраль славы, популярности и богатства. Все чаще они вынуждены растрачивать свой гений на изготовление чепухи.

То же самое можно сказать о современной живописи и скульптуре. Время от времени здесь создается что-то ценное и значительное, но эти новые работы не могут соперничать с шедеврами прошлого. И здесь росту прекрасных цветов живописи и скульптуры все больше угрожают быстро распространяющиеся семена шарлатанского искусства.

Общие выводы

Такая оценка наших творческих возможностей может показаться слишком суровой и пессимистичной. Жизнерадостные души не преминут поднять свой обычный крик о ложных пророках гибели и упадка.

Однако, подобной критики совершенно недостаточно для того, чтобы считать необоснованным мой диагноз и прогноз. Ею щедро награждались мои предыдущие исследования, но все попытки доказать, что они были ошибочны и слишком пессимистичны, неизменно проваливались.

В переживающих упадок обществах большинство людей и лидеров не подозревали об их злокачественных болезнях. Большинство из них были полны оптимизма относительно их настоящего положения и перспектив на будущее. Они продолжали радостно жить иллюзиями и с надеждой ожидали исполнения их неосуществимых грез. Лидеры подвергали нападкам все честные оценки ситуации и называли их ложными пророчествами гибели и мрака. С исторической точки зрения, в продолжающемся существовании жизнерадостных кандидов и в их привычном шуме и крике нет ничего нового.

Наш обзор показывает, что в Соединенных Штатах происходил и продолжает происходить упадок творчества. Этот упадок вызван многими факторами, среди которых не последнее место занимает рост сексуальной свободы.

К счастью, сам упадок не зашел так далеко, чтобы сделать невозможным наше физическое, душевное, моральное и социальное благополучие; и он еще не развился настолько, чтобы исключить возможность нового и прекрасного возрождения нашей творческой миссии во вселенной.

Одной из главных сфер человеческой жизни, которую необходимо реформировать, если мы хотим достичь этого возрождения, является наше отношение к сексу и сексуальное поведение. Мы уже слишком далеко уплыли по течению сексуальной свободы, но еще не настолько, чтобы было невозможно изменить наш курс и войти в глубокое русло самоконтроля, мира, благополучия и творчества. У нас все еще есть значительные шансы остановить движение в сторону анархии. От каждого из нас и от нации в целом зависит то, каким из этих двух курсов мы будем следовать: курсом исторической и культурной гибели или курсом более благородной и творческой жизни.