ГЛАВА 5. МИФИЧЕСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ: О ТОМ, КАК БОГИ ЖИВУТ СРЕДИ НАС

ГЛАВА 5. МИФИЧЕСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ: О ТОМ, КАК БОГИ ЖИВУТ СРЕДИ НАС

В основе всех сказаний о периодически изменяющемся земном цикле лежат повторяющиеся темы любви и смерти, власти и гордости. Эти мотивы не менее древние, чем сама цивилизация, а с другой стороны, они столь же свежие, как приснившийся прошлой ночью сон или утренняя деловая встреча.

Как мы уже знаем, боги – это динамичные потоки энергии, порожденные соприкосновением с архетипом. Они оставляют свой след в ярких образах, но образы – это не боги, а всего лишь временные резервуары божественной энергии. Для человека естественно уловить образ, чтобы, удержав его энергию, овладеть богом. Наличие такого импульса говорит об идолопоклонстве и соответствующей греховной идеологии. Ничто не вытесняет божественную энергию быстрее, чем наше побуждение заставить ее неуловимый поток застыть. А человеку остается жалобно восклицать: «Бог погибший! Твой след в нас навеки проник!»[154]

Мы не можем обладать богами, хотя многие священники и теологи стремились добиться этого изо всех сил. Дело в том, что не мы владеем божественными энергиями, а они объемлют нас. Наш язык напоминает нам об этом наследии: мы можем чувствовать энтузиазм (entheos – бог внутри), и экстаз (ek-stasis – буквально: выйти из себя, перенестись); мы как бы находимся под воздействием Юпитера или Сатурна. Эти энергии владеют частью нашей психики и заставляют нас совершать поступки, выходящие за рамки осознания и контроля Эго.

Хотя энергии являются божественными, мы волей-неволей ощущаем богов как интрапсихическое явление, ибо психика – это единственное место, в котором мы можем ощущать любую реальность. Соответственно, несмотря на деспотические желания Эго, психика включает в себя много энергий, сосредоточенных то в одном ее месте, то в другом. Некоторые из этих мест обладают эмоциональным зарядом, достаточным для того, чтобы называться комплексами. За каждым индивидуальным комплексом находится его архетипическая составляющая, универсальный энергетический паттерн. Если сумасшествием можно назвать одержимость сознания одним из таких фрагментов – или, говоря на языке метафор, одержимость сумасшедшим богом, – то можно постепенно достичь исцеления, вступив в диалог с этими психическими компонентами.

Наши предки интуитивно это понимали. Они могли видеть, как Эдип, который, несомненно, был лучшим из лучших, мог, несмотря на свой разум, самообладание и выдающиеся знания, убить человека, на которого он был похож и который годился ему в отцы. Они могли видеть, как сумасшедшая мать по имени Медея убила собственных детей. Или же могли из первых рук узнать о встречах с Медузой Горгоной; от ее взгляда веяло таким холодом, который заставлял цепенеть человеческую душу. Все эти истории, когда мы еще скучающими школьниками впервые сталкиваемся с ними, в лучшем случае кажутся театральными, а в худшем – глупыми. Но, прожив какую-то часть жизни и соприкоснувшись с божественными силами, мы покрываемся мурашками, встретившись с ними еще раз. Теперь мы знаем, что наша психика – не фонарь в огромной темной пещере, как ее должно себе представлять наше Эго, а калейдоскопическая активизация энергии, которая возникает то здесь, то там, то где-то еще.

Персонажи, одушевлявшие античную мифологию, живут в нашей душе, нарушают наш сон и при этом иногда отыгрывают нашу тревогу. Воплощение античных сценариев теперь стало заметным в структуре нашего поведения, несмотря на тысячи и тысячи возможных его вариаций, но тогда мы об этом ничего не знали. Читать такие истории и откровенно давать волю своим чувствам – значит вновь вступить в контакт с вневременной областью души. Если эти образы что-то затрагивают внутри нас, значит, боги вернулись к нам и следуют своими невидимыми и сакральными путями. Как сказал Рильке:

И теперь, боги, пусть снова настанет ваше утро.

Мы все начнем сначала. Вы – единственный исток.

Вместе с вами появляется мир, и ваш рассвет

Сияет в каждой трещине и расщелине нашей неудачи[155].

Итак, любовь и смерть, Liebestod (любовь-смерть), старая, старая история. Боги смешались с людьми и, балансируя на краю «пропасти»*, взирают в бездонную глубину души.