ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ И ПОМЕХИ

ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ И ПОМЕХИ

Основания для прерывания или прекращения расстановки

Главное: без паники! (по Дугласу Адамсу)

Расстановки могут инициировать очень интенсивные процессы, и мы, терапевты, несем ответственность за то, что мы вызываем. Поэтому необходимо очень внимательно проверять, уместна ли в данный момент для данного клиента расстановка и не нужно ли нам (и если да, то когда) прервать или закончить начатый процесс.

Существуют признаки, которые указывают нам на наши границы и на границы клиента: это отношения клиента с терапевтом, физические симптомы клиента и так называемый контрперенос. Он выражается в самочувствии терапевта, которое меняется в контакте с клиентом и дает некоторую информацию о его состоянии.

Проверка

С самого начала, то есть уже с первого контакта и далее в беседе с клиентом, мы можем, ориентируясь на собственные ощущения, проверять, насколько вероятен хороший результат работы и что нужно сделать, чтобы к нему прийти. Именно в расстановке мы можем за очень короткое время вызвать очень интенсивные чувства и процессы, которые мы, терапевты, должны сопровождать, направлять и останавливать. При этом опытные терапевты могут, конечно, использовать более широкий репертуар. Важно только, чтобы терапевт не заходил дальше, чем это комфортно для него самого. Это относится к терапии вообще и к расстановкам в частности.

Любое внутреннее беспокойство терапевта указывает на его собственные границы, а если исходить из того, что терапевт и клиент находятся в общем, воспринимаемом обоими поле, то и на границы клиента. Несмотря на желание сделать расстановку, клиенты приходят к нам и со своими сомнениями, и с колебаниями.

Если исходить из того, что мы вместе отправляемся в общее поле, где нашему восприятию доступны в том числе и переживания клиентов, то не исключено, что наши сомнения и колебания соответствуют сомнениям и колебаниям клиента. Чтобы лучше разобраться, откуда идет это ощущение, мы можем поделиться своими наблюдениями с клиентом. Если импульс принадлежит клиенту, он согласится и почувствует облегчение, раз мы воспринимаем то, чего он не смог заметить или назвать сам. Сообщив свое восприятие, мы можем помочь клиенту больше довериться нам и дальнейшему процессу, поскольку он чувствует, что его видят и воспринимают даже в не осознаваемых им самим импульсах.

Терапевту нужно достаточно времени, чтобы дать место собственному восприятию, чтобы проверить адекватность и воздействие своих интервенций. В каком темпе вы можете работать, если вы следите за динамиками и в то же время вам нужно принимать четкие решения о следующих интервенциях? Какую вы даете клиенту модель того, с какой позиции и каким образом можно обращаться с проблемами и искать решения? Что вы чувствуете, когда не позволяете клиенту себя торопить или не приходите в ужас от драматичности проблемы, а останавливаетесь, выдыхаете и даете себе столько времени, сколько вам нужно?

Терапевтическое сопровождение

Вопросы и проблемы, с которыми клиенты приходят на терапию, одновременно являются частью и результатом их предыдущей истории. Так как желание обрести ясность относится в основном к уже давно знакомым структурам, вопросы о биографии и предыдущей терапии, о возможной психиатрической подоплеке помогают оценить значение и продолжительность существования симптомов, а также значение и масштаб желательных изменений.

Если клиент пришел на одну-единственную сессию или только на расстановку, можно спросить, проходит ли он психотерапию и, соответственно, может ли он рассчитывать на профессиональное сопровождение в дальнейшем психическом процессе. Также здесь уместно спросить о том, в курсе ли его терапевт, что клиент обратился к вам, и согласен ли он, как доверенное и главное ответственное лицо, с этим визитом и с проведением расстановки. Разногласия между терапевтами указывают на структуры клиента. Имеет смысл поговорить об этом с клиентом. Пусть это выходит за рамки вашего терапевтического поручения, вы, по крайней мере, будете ясно понимать, что в этой ситуации вы воспринимаете клиента со всеми его противоречивыми тенденциями и лояльностями.

В том случае, если у клиента есть другой терапевт, на этическом уровне мы по-прежнему несем ответственность за те процессы, которые мы в нем вызываем, даже если на правовом уровне нам пришлось получить от него письменную гарантию, что в работе группы или в расстановке он принимает участие под личную ответственность.

Отношения клиента с терапевтом

Существуют признаки (это относится как к индивидуальной работе, так и к работе в группе), которые говорят о том, что от поручения клиента лучше отказаться, что работу имеет смысл прервать или даже прекратить совсем: когда клиент не в состоянии воспринимать то, что предлагает ему терапевт, или когда он совершенно (больше) не реагирует. Это происходит, когда во время сессии клиент уходит от контакта с терапевтом или в течение длительного времени не вступает с ним в зрительный контакт. Также это случается, когда клиент не дает себя направлять и не способен разговаривать на метауровне, то есть если вы не можете говорить с ним о том, что воспринимаете вы или переживает он, поскольку он слишком захвачен собственными мыслями и чувствами.

Для терапевтических процессов в воображении особенно необходимо, чтобы у клиента были развиты удовлетворительные структуры «я», чтобы он обладал стабильной способностью к смене позиции, чтобы с ним можно было говорить о событиях с другой точки зрения, отличной от его собственной, то есть на метауровне. Люди с тяжелыми психиатрическими диагнозами, такими как нарушения личности, шизофрения или бредовые расстройства, часто не в состоянии постоянно и четко различать внутреннюю и внешнюю реальность. Похоже на то, что в процессе психического развития такое неузнавание внешней реальности утвердилось как модель, так что сегодня стопроцентной уверенности относительно этой действительности у них нет.

Если вследствие терапевтической интервенции, в том числе расстановки, клиент уже не в состоянии идентифицировать себя как г-на А, находящегося на приеме у г-жи Б, потому что его настолько захлестнули воспоминания, внутренние образы или физические ощущения, что он полностью закрылся для всякого доступа извне, то терапевт должен быть способен провести его через это состояние и вернуть обратно в общую реальность. В одной только беседе зачастую невозможно в достаточной степени оценить, какими стратегиями преодоления и в каком объеме располагает клиент, особенно если мы встречаемся с ним всего один раз. Поэтому и для клиента, и для терапевта лучше, чтобы терапевт проявил определенную осторожность и хорошенько подумал, хватит ли у него базовых психологических знаний, психиатрического или терапевтического опыта для данной проблемы и данной симптоматики. В случае сомнений правильнее направить его к работающему в этой области коллеге.

Пример

Г-жа Порцана регулярно ходила ко мне на индивидуальную терапию. Поскольку она далеко жила, перерывы между сессиями были довольно большие. На протяжении всей своей жизни она периодически проходила лечение в психиатрической клинике. В свое время дома, в маленькой деревне, она подвергалась насилию, в том числе и сексуальному, со стороны отца и брата. Родители не защищали ее и от сексуальных домогательств соседей. В школе она проучилась недолго и так и не сумела покинуть деревню, где постоянно сталкивалась со своими мучителями. Тем не менее ей удалось не впасть в отчаяние и не ожесточиться. Она жила с мужем и детьми на самом краю деревни. Казалось, пребывание в психиатрической лечебнице было для нее единственной возможностью сбежать из давящей тесноты деревни.

Она непременно хотела сделать расстановку, чтобы найти возможность жить в большем ладу с собой и окружающим миром. Стыдясь других людей, она настаивала на расстановке в рамках индивидуальной сессии. Я долго колебалась. Наконец настал момент, когда я, несмотря на внутренний трепет, согласилась. Расстановка в воображении казалась мне слишком неконтролируемой. Я дала ей несколько листов бумаги, и с их помощью она расставила отца, мать и двух сестер. Она была очень взволнована, но сдерживалась.

Когда она взяла в руки лист для брата, ее сотрясли рыдания. У меня на душе скребли кошки, но мне хотелось дать ей возможность сделать расстановку, потому что она столько от нее ждала. В то время у меня было не так много опыта работы с клиентами и расстановками. И вот она, растерянная, стоит и плачет. Взглянув на часы, я спросила ее, где правильное место для ее брата. Она не отреагировала. Я предложила за нее поискать место для брата, она отдала мне лист и села. Когда я в образе поставила его рядом с ней, она с криком кинулась к двери. Я ее удержала, отвернула от происходящего и взяла за руки. Мы договорились остановить на этом расстановку, и вскоре она успокоилась.

Я чувствовала себя виноватой, у меня было такое ощущение, что, с одной стороны, я слишком далеко зашла, а с другой — не довела расстановку до хорошего для клиентки конца. Несмотря на это, в следующий раз г-жа Порцана пришла на терапию очень довольная. Она была счастлива, что после столь долгих колебаний она все-таки преодолела свой страх и решилась открыто посмотреть на ситуацию в семье. Я была рада ее внутренней стабильности и способности таким образом перерабатывать происходящее.

Контрперенос как указание

Отслеживая возникающий контрперенос, терапевт может делать выводы о происходящих у клиента процессах. Находясь в резонансе с клиентом, он способен ощущать не только его физическую реакцию, но и внутреннее состояние. Так что, если у вас появляются чувства, которые вам не знакомы или кажутся вам чудовищными и внушают страх, возможно, вы находитесь в состоянии контрпереноса.

Поскольку главное — это осознание клиента и происходящий у него процесс, а не только решение само по себе, никакой спешки и необходимости срочно действовать нет. Даже если вы не расцениваете свои восприятия как контрперенос, дайте себе время, прервите текущий терапевтический процесс и поговорите с клиентом о том, что вы чувствуете. Проверьте, насколько ваши реакции имеют смысл в жизни клиента или в его семейной системе.

Экскурс: контрперенос

Надежным сенсором для динамик, внутренних процессов и физического состояния клиента является феномен так называемого контрпереноса, подробно описанный Зигмундом Фрейдом и множеством аналитиков. Это понятие подразумевает точное восприятие импульсов и внутренних движений клиента, которые терапевт может наблюдать на основании собственных комплементарных реакций. При этом терапевт вступает в реинсценировку прошлых драм клиента.

Во-первых, он может точно воспринимать в себе те чувства, которые испытывает или должен бы, но не испытывает клиент, поскольку он для них закрылся. Во-вторых, терапевт может воспринимать в себе реакции, которые в рано запечатленных структурах проявляли по отношению к клиенту важные для него люди и которые теперь снова возникают в коммуникации между клиентом и другим лицом, в данном случае терапевтом. В-третьих, терапевт может эмпатически воспринимать в себе чувства и настроение клиента (см. Фрейд, 1910). Во всех трех случаях для терапевта этот процесс означает, что в контакте с клиентом его состояние претерпевает сильные изменения, причем эта модель может повторяться.

У терапевта может сложиться впечатление, что что-то не так, однако описать это точнее он не может. Или он испытывает внутреннее беспокойство, раздражение или опасение, что эта тема, этот клиент или процесс ему не по плечу, хотя в других ситуациях, с другими клиентами он обычно чувствует себя спокойно.

Хорошим подспорьем для терапевта является большой собственный опыт работы с контрпереносом, натренированность в восприятии и оценке получаемой таким образом информации. Это подразумевает хорошее знание собственного «нормального» состояния, знание собственных структур, моделей, потребностей, слабостей и слепых пятен. Кроме того, здесь необходимо хорошее знание собственной реактивности на уровне контрпереноса, а также знание о том, как на это состояние можно повлиять и как его можно изменить.

Примеры

Представьте себе, что до сих пор у вас был хороший день и вот к вам приходит новый клиент. Он рассказывает вам о своих симптомах, об истории своей семьи, и ваше настроение становится все хуже. Вы делаетесь подавленным, угнетенным, что вам совсем не свойственно. У вас возникает желание открыть окно, хотя вы только что проветривали. У вас странное ощущение, что вы не в своей тарелке. Что происходит? Заговорите об этом с клиентом: «Я не знаю, как вы себя чувствуете, но во мне сейчас происходят странные вещи», и опишите ему свои восприятия. «Вам знакомо нечто подобное? Я не уверена, к кому из нас это относится: ко мне или я воспринимаю что-то ваше». Возможно, он ответит, что ему знакомо это угнетенное состояние.

Несколько лет назад у меня был поразительный случай. Однажды ночью я проснулась с сильным сердцебиением, причин которого я не понимала. К утру оно утихло, но потом снова усилилось. Я решила, что выпила слишком много кофе, но это не объясняло по-настоящему масштаба моей внутренней тревоги. На вторую половину дня у меня была назначена первая встреча с одной клиенткой. Она страдала сильными навязчивыми состояниями и была очень нервной. Она рассказала мне, что не спала всю ночь, обливаясь, потом вышла из дома и находиться в моем кабинете ей тоже очень трудно. Когда я расспросила ее о других симптомах, она описала учащенное сердцебиение и сильную внутреннюю тревогу. Как только я поняла, что возникшие у меня симптомы относились к ней, они сразу исчезли.

Оставаться конкретным

Если вы испытываете беспокойство, предположительно, вы воспринимаете что-то из контекста или поля. Это возбуждение — как указание на опасность. Чтобы разобраться и успокоиться, лучше всего начать делать расстановку ^предметами, то есть листами бумаги или фигурками. Здесь клиенту нужно устанавливать конкретный контакт с определенными местами, и физически он должен действовать сам, что поддерживает связь с реальностью и дает больше контроля и уверенности и ему, и вам. Если в структуре или динамиках обнаружится что-то особенное, вы скорее сможете это заметить. Расстановка в воображении здесь скорее не подходит, поскольку при этой форме работы мы можем делать выводы, опираясь только на высказывания клиента и его физическую реакцию.

Не торопитесь и внимательно наблюдайте за физической реакцией клиента, чтобы уловить изменения, которые могут означать ухудшение и вынуждать клиента прибегать к масштабным стратегиям преодоления. Если вы сопровождаете клиента таким образом, если вы говорите с ним об этом и отрабатываете с ним простые модели, которые пусть немного, но сразу помогают, то его мотивация сохраняется. Клиенты испытывают благодарность, если их не толкают (снова) в драму, а медленно и настойчиво подводят к новому пониманию.

Для начала выбирайте простые, четко очерченные отношения, а не многоплановые и запутанные динамики и переплетения и предлагайте клиенту в процессе расстановки надежные модели, маленькие шаги, хорошую телесную работу и ясное структурирование. Вы можете обратиться к уже известным упражнениям, например небольшим упражнениям на осознанное дыхание, которое вы с начала сессии постоянно вплетали в работу.

Или поэкспериментируйте, поставив напротив клиента человека, которого вы расцениваете как ресурс, и просто меняйте дистанцию. При сближении интенсивность чувства и физическая активность возрастает, а при увеличении дистанции клиент сможет ощутить успокоение и большую расслабленность.

Или попробуйте несколько раз повторить одно маленькое упражнение на одну и ту же тему, каждый раз инициируя одно четко различимое небольшое изменение, и требуйте при этом внимательного наблюдения и точных описаний. Полезно потренировать фрагменты с небольшими базовыми структурами в простых ситуациях, чтобы позже этот опыт можно было перенести на сложные комплексные ситуации.

Физическая реакция

Иногда во время сессии у клиента возникает сильная физическая или психическая реакция. На физическом уровне это может быть дрожь, судороги, внезапная сильная слабость, затрудненность дыхания, боли, тошнота, обморочное состояние и тому подобное. Психические симптомы могут проявляться в таких сильных внутренних движениях, как смятение, желание убежать, страх или паника. Или клиент может жаловаться на то, что его тянет прочь, что он вообще больше не в состоянии думать и воспринимать или что он чувствует себя окаменевшим.

Если симптомы выходят за пределы того, что вы, как терапевт, способны выдержать и с чем вы можете справиться, лучше всего сделать глубокий выдох и прервать процесс в этой точке. Затем вы можете поговорить с клиентом о появлении и интенсивности симптоматики в этой особой ситуации или после вашей последней интервенции, которой она, предположительно, была вызвана. Обычно клиент знает свою модель. Полезно сообща исследовать, как эти симптомы можно понять — как модель в жизни клиента или его семейном контексте. Возможно, он сообщит вам информацию, которая поможет продвинуться дальше в поисках разрешающего образа: об исходной ситуации, которая вызвала такую реакцию, о других членах семьи, имеющих аналогичные симптомы, или о значении этих симптомов в рамках того, что происходило или происходит в семье. Возможно, ему даже вспомнятся связанные с симптомом события, о которых он давно уже забыл.

Благодаря тому, что процесс был прерван, интенсивность симптомов обычно уменьшается, физическое состояние стабилизируется и приходит в норму, и вы, получив эту новую информацию, можете приступать к новой серии интервенций и внутренних образов и исследовать результат. Спросите клиента, хочет ли он продолжать работать в этом месте дальше. Благодаря пережитому процессу и, прежде всего, если вы спокойно его сопровождали, он на собственном опыте убедился втом, что, даже если могут появиться сильные чувства и тяжелые физические состояния, они достаточно быстро проходят и в принципе никакой реальной угрозы не представляют.

Гипервентиляция и паническое дыхание

Иногда у клиента начинает сводить руки и ноги, возникает ощущение, что область вокруг рта стала ворсистой, зудят кисти рук и кончик носа. У него может закружиться голова, появиться боль или ощущение стеснения в области сердца. Все это типичные признаки гипервентиляции. Эти симптомы могут появиться, если клиент не привык к постоянному глубокому дыханию, и не представляют для него опасности. Если он начнет дышать более поверхностно, то через несколько минут эти проявления исчезнут. В крайнем случае, т. е. если симптомы гипервентиляции настолько сильны, что внушают опасения, рекомендуется дать клиенту подышать в пакет, чтобы содержание кислорода во вдыхаемом воздухе быстро уменьшилось, а содержание углекислого газа возросло. Если благодаря вдыханию «использованного» воздуха содержание кислорода в крови нормализовалось, симптомы гипервентиляции проходят.

Если у клиента началось так называемое паническое дыхание, если он спонтанно слишком быстро, глубоко и бурно дышит, призовите его дышать медленнее, легче и не так глубоко, чтобы тело могло прийти в нормальное состояние. Если он будет вдыхать и выдыхать через нос, объем дыхания тоже уменьшится. Вы можете сами громко и медленно дышать, сопровождая своим дыханием дыхание клиента и подавая ему хороший пример. Или, если он не против, положите одну ладонь ему на спину, а другую на верхнюю часть грудной клетки и мягко поддерживайте его в спокойном и равномерном вдыхании и выдыхании.

«Сопротивление»

Так называемое сопротивление проявляется в сознательных или бессознательных колебаниях клиента или в форме давно, возможно, всю жизнь знакомых ему симптомов или моделей. Сопротивление может выражаться в таких физических симптомах, как внезапная боль, головокружение или возбуждение, которые либо прерывают терапевтический процесс, либо настолько отвлекают внимание на себя, что продолжать заниматься предыдущей темой уже невозможно. Также неожиданно могут возникать психические процессы: эмоции, сильные чувства, страх, состояния затемнения сознания или непроницаемый туман в голове. Иногда клиент просто отказывается следовать нашим предложениям.

Эти проявления сопротивления можно рассматривать как знак того, что в терапевтическом процессе мы приближаемся к критическим зонам. Мы можем понимать их как вторичные движения, т. е. как стратегии преодоления, которые закрывают доступ к первичным чувствам или движениям. Они помогают клиенту сохранять контроль над развитием процесса и интенсивностью своих чувств. Возможно, терапевт не приспособился к скорости клиента и действует слишком быстро, и поэтому клиент, обычно бессознательно, его отвлекает и тормозит. Любой нажим, любое подталкивание в выбранном направлении будет усиливать его сопротивление и симптоматику. Это похоже на то, как будто мы уже готовы сделать второй шаг, в то время как клиент еще не сделал первый.

«Медлительные» клиенты

Некоторым клиентам требуется много времени, чтобы выстроить, рассмотреть и описать свои внутренние образы. Часто бывает не понятно, к чему приковано внимание клиента. Особенно в случае расстановки в воображении мы можем судить о внутреннем процессе клиента только на основании его физических реакций и описываемых им образов. Нужно уметь понять, с чем связано его молчание: то ли он внутренне занят своими процессами и пока не нашел или не выстроил образ, то ли ему трудно выразить словами свое восприятие, то ли он ушел в старую модель оцепенения, затемнения сознания или разрыва контакта с внешним миром, откуда ему сложно выбраться в одиночку.

Пример

Вы начали первое упражнение: «Представьте себе, что перед вами стоит ваш отец и смотрит на вас». Через некоторое время вы спрашиваете: «Как он на вас смотрит?», а клиент не отвечает. Если визуализированный персонаж, здесь отец, сам с кем-то или чем-то переплетен, и эта связь сильнее, чем связь с сыном или дочерью, например, из-за ранней потери одного из родителей или из-за тяжелых жизненных событий, то в расстановке этот человек стоит отвернувшись либо чувствует импульс покинуть помещение. В воображении эта динамика часто проявляется в том, что этот человек неосязаем, его не удается увидеть перед своим внутренним взором. Чтобы помочь клиенту сформулировать ощущения, его можно спросить: «Вы не можете его увидеть или это трудно описать?» Чаще всего клиент отвечает на этот вопрос, но если он и дальше не вступает с вами в контакт, спросите его: «Вы меня слышите?»

Если клиент перестал реагировать

В некоторых ситуациях имеет смысл прервать или совсем прекратить происходящий у клиента процесс. Скорее это может случиться с клиентами, у которых недостаточно сформированы структуры «я» и которые в клинической сфере получают тяжелые диагнозы. Однако иногда совершенно спонтанно возникают состояния, которые затрудняют нормальный ход работы и оттягивают все внимание на себя. Обычно они имеют смысл в динамике клиента, иногда они появляются и исчезают без видимых причин.

Если контакт между вами и клиентом прервался и клиент совершенно перестал реагировать, нужно проявить осторожность. Поскольку можно предположить, что реакция клиента связана с вашими интервенциями, лучше сразу же их прекратите. Смените уровень. Сохраняйте спокойствие, сделайте выдох и выведите клиента из его внутреннего образа, который вызывает данную симптоматику. Если клиент оказался во власти настолько сильных чувств или физических симптомов, что они представляются вам слишком серьезными для ваших ресурсов, закончите расстановку и помогите ему вернуться в нормальное состояние, которое ему хорошо знакомо. Вы можете вернуть клиента в общую реальность на разных уровнях: словами, провоцируя его реакцию или установив с ним контакт через его тело. Главное, постоянно следите задыханием: клиента и своим собственным.

Первые попытки будут нацелены на то, чтобы через разговор снова войти в непосредственный контакт с клиентом. Задавайте вопросы, давайте указания, что-то предлагайте и наблюдайте, в какой момент вы получите реакцию. Займитесь его дыханием и дайте ему указание его изменить: «Что, если вы сделаете глубокий выдох?» и посмотрите, последует ли реакция. Задавайте вопросы с интересом, не боясь и не давя: «Вы меня слышите?» или: «Как вы сейчас воспринимаете себя физически?» Если он погружен в свои внутренние процессы: «Где вы сейчас находитесь?»

Также можно попытаться спровоцировать спонтанную физическую реакцию. Встаньте и пригласите клиента тоже встать: «Пойдемте», и протяните ему руку. Если это не поможет, установите с ним физический контакт. Дотроньтесь до него, положите руку ему на плечо или возьмите его за обе руки. Попросите его посмотреть на вас, т. е. открыть глаза, если они у него закрыты, и оставить позади одолевающие его внутренние образы и процессы. Если он открыл глаза, но по-настоящему вас так и не видит, спросите его, видит ли он вас. Если нужно, задайте этот вопрос несколько раз, пока не почувствуете, что вас видят. Если он слишком быстро дышит, замедлите темп его дыхания; если он задерживает дыхание, велите ему выдыхать.

Зачастую подобный опыт не является для клиента чем-то новым. Это старая, известная ему модель, которую вновь активировала интенсивная конфронтация. Поговорите с клиентом о его опыте в отношении этой модели. Откуда он ее знает? Как давно она присутствует в его жизни? В каких ситуациях возникает? Спонтанно или в ситуациях, похожих на эту? Всегда ли пусковым стимулом служит одно и то же, один и тот же человек, похожее настроение?

Если в расстановке клиент стоит, например, перед своим отцом и симптоматика не ослабевает, отверните его или соберите с пола листы бумаги и тем самым закончите расстановку. Верните его из представлений обратно в тело, чтобы он снова чувствовал и воспринимал себя самого. Дайте ему ощутить свое тело и испытать его функциональную способность, активировав его каналы чувств: установите с ним физический и зрительный контакт, поговорите с ним, и пусть он подтвердит, что он вас слышит и видит. Также вы можете попросить его изменить положение тела: если он сидит, пусть встанет, если стоит — сядет, либо пройдитесь с ним по помещению или даже выйдите с ним за дверь.

Если клиент снова обрел физическую и психическую стабильность, вы можете спросить его, хочет ли он продолжать в этом месте дальше. Проверьте, готовы ли вы к этому сами. Если вы собираетесь отправиться в тот же образ и возобновить процесс или динамику, двигайтесь маленькими шагами.

Обычно тяжесть симптоматики уменьшается в той мере, в какой клиенту удается создать альтернативную модель преодоления. Повторение, выход и выдерживание создают прочную модель внутренней безопасности. Клиент на собственном опыте убедился, что он в состоянии выйти из тяжелой ситуации целым и невредимым. В будущем ему будет легче в нее войти, так как он уже знает последствия и может оценить, какую форму они принимают, с какой интенсивностью проявляются и что он может сделать, чтобы «по-хорошему» справиться с этой ситуацией.

Меры предосторожности

На индивидуальной сессии терапевт, находясь в постоянном контакте с клиентом, имеет возможность вместе с ним отслеживать его внутренние движения и физический отклик на все интервенции. Сначала возникают именно физические процессы, они обнаруживают небольшие отклонения от предыдущей модели, и постепенно их интенсивность возрастает. Такие изменения привычных моделей всегда сопровождаются спонтанным изменением дыхания и физического напряжения. Поэтому крайне полезно наблюдать за ритмом, глубиной и легкостью дыхания. Тогда, если какой-то процесс начинает развиваться сам по себе и выходит из-под контроля клиента, терапевт может своевременно это заметить, определить его ход, а если нужно, прекратить.

На индивидуальной сессии, если вы постоянно сохраняете сфокусированный контакт с клиентом, маловероятно, что он упадет в обморок. Если в группе кто-то из заместителей или клиент теряет сознание, то, по всей вероятности, внимание терапевта в тот момент было направлено на другие динамики. Если это все же произошло, действуйте так, как вас учили на курсах по оказанию первой помощи: положите ноги клиента повыше, чтобы обеспечить отток крови от периферии обратно к центру. Следите за тем, чтобы клиент мог свободно дышать, чтобы не западал язык и не давила одежда. Возьмите его за руку, обратитесь к нему по имени и похлопайте его по лицу, пока он снова не обретет способность к контакту. Холодная вода тоже делает свое дело.

Пройти до конца

Если клиент уже давно, возможно, в том числе с помощью терапии, хорошо знает свою симптоматику, если он способен оценить свои чувства и физические симптомы, ощущает хорошую поддержку со стороны терапевта, то иногда он хочет и может выдержать этот мощный, кажущийся опасным процесс, чтобы прервать повторяющийся ход событий, больше узнать о структурах симптоматики и суметь выработать другие решения. Если у вас хороший контакт с клиентом, он скорее сможет позволить себе пережить эти критические симптомы.

Это предполагает, что клиент в состоянии не только испытывать чувство и отдавать себя во власть физических симптомов, но и наблюдать за собой, когда в нем появляются эти модели. В психотерапевтической практике эта позиция называется «терапевтическим расщеплением», в медитативной практике — «внутренним свидетелем». Подойти к этой точке помогает опыт смены ролей и перспективы, а также соответствующие упражнения на восприятие тела.

Если клиент ропщет на свою судьбу и симптомы, вы можете переистолковать это в том смысле, что старая модель или старый опыт, к которому он, похоже, подошел, смог появиться сейчас только потому, что теперь он, очевидно, в состоянии посмотреть на эту старую травму и интегрировать ее. Это знак того, что сейчас он выработал достаточно внутренних структур, которые позволяют ему добраться до этих глубоких пластов.

Прекращать или нет?

Пример

Г-жа Отис «всю жизнь» страдала от ощущения давления и колющей боли в области сердца, которая распространялась на всю грудную клетку. Ей удалось четко сформулировать свой запрос на терапию: она хотела получить объяснение, как понимать этот симптом и, может быть, добиться улучшения и облегчения. Когда я собирала анамнез, она сообщила, что у нее восемь братьев и сестер. Трое из них страдают раком, еще один брат уже умер от рака. Рассказывая об этом, г-жа Отис была взволнована и выглядела испуганной. Заболевания ее братьев и сестер заставили меня внутренне насторожиться: как получилось, что пятеро детей в этой семье страдают сильными симптомами? Она сделала глубокий выдох, что указало мне момент для следующего вопроса.

Ее отец тоже умер от рака. Г-жа Отис физически напряглась, взгляд стал рассеянным, давление в области сердца усилилось. На основании этих реакций (напряжение как защита, блуждающий взгляд как желание убежать, давление как возрастание напряжения) я высказала предположение, что ее симптомы связаны с отцовской линией.

Г-жа Отис оцепенела, ее руки напряглись и застыли. (Где эти симптомы могут иметь смысл? Какая ситуация может соответствовать такой интенсивности симптомов?) Я спросила, знакомы ли ей появившиеся сейчас симптомы. Она кивнула: «Не так внезапно и не так сильно, как сейчас».

Поскольку она так бурно отреагировала на разговор об отце, я спросила ее, что особенное произошло в его жизни. Его отец, дед клиентки, в тридцатые годы повесился. Это произошло после того, как на него донесли в связи с неким правонарушением. Физическое оцепенение усилилось, г-жа Отис быстро и глубоко задышала, ее руки сводило все сильнее. Чтобы уменьшить последствия гипервентиляции, я предложила ей дышать носом. Она едва среагировала, ее состояние было похоже на шок. Я встала перед ней и попросила ее встать. Она встала. Я взяла ее за руки, которые были изогнуты так, что она едва могла держать мои. Я искала ее взгляд, чтобы через зрительный контакт пробиться к ее взрослому «я», и сказала: «Посмотрите на меня! Вы меня видите?» Ее взгляд блуждал. «Вы меня видите?» Наконец она собралась и посмотрела на меня. Мне было ясно, что и это ее «отсутствие» вызвано не нашей встречей, а берет начало в ее истории. Я спросила, знакомы ли ей эти состояния. «Да, но они уже давно не возникали с такой силой». Я была не уверена, стоит ли мне продолжать. Такая интенсивность симптомов и в первую очередь тот факт, что г-же Отис потребовалось достаточно много времени, чтобы снова установить со мной контакт, заставили меня сомневаться. Да и физические симптомы показались мне сильнее, чем я наблюдала раньше в аналогичных ситуациях. Однако она уже не раз проходила полное медицинское обследование по поводу этих «приступов», и никаких неврологических, кардиологических или сосудистых нарушений выявлено не было. Когда между нами снова установился хороший визуальный и коммуникативный контакт, я спросила ее, пойдем ли мы еще немного дальше или прервем работу здесь. Она была готова продолжать. Чтобы понять, какие динамики на протяжении поколений действовали в семье ее отца, я спросила о прадедушке. Он умер, когда его сыну было 3 года. Так как реакция на отца была столь сильной, напрашивалось предположение, что эта динамика идет из семьи отца. Я решила поставить клиентку напротив отца. Чтобы не повторить то, что только что произошло, и смягчить переживания за счет расширения контекста, я спросила ее о ресурсах. Какие у нее отношения с матерью? Сложные, поддерживаются только стараниями дочери. Мать была полной сиротой, что я восприняла как указание на возможную сильную внутреннюю неудовлетворенность матери, так что она не могла быть ресурсом для дочери.

Поскольку у нас с клиенткой был хороший контакт, я решилась еще раз дать ей возможность оказаться лицом к лицу с отцом, поддерживая ее только своим присутствием. После того как я увидела, как она впала в состояние отсутствующего оцепенения, работа только в воображении показалась мне слишком неконкретной. Получив ее согласие, я положила перед ней на пол лист бумаги, олицетворявший ее отца.

Когда она встала перед ним, симптоматика тут же возобновилась в полную мощь. Я подставила к ее отцу его отца, что несколько ослабило симптомы. Она больше ничего не могла сказать о деде и его жизни. Когда я добавила в расстановку мать и ее родителей, никаких существенных изменений тоже не произошло. Для нашей работы это удивительно, так как в расстановке можно очень явно увидеть и почувствовать влияние других. Так что нам удалось однозначно связать симптом с линией отца, но не хватало информации, чтобы добиться большей ясности относительно возможностей решения. Поскольку время сессии подходило к концу, я отвела клиентку на несколько шагов назад, чтобы не провоцировать физическую симптоматику и чтобы клиентка чувствовала себя хорошо и стабильно. Мы поэкспериментировали с подходящей дистанцией для конечного образа. Клиентка была довольна обретенным пониманием и, уставшая, снова села на свой стул.