Глава 4 Искусство общения

Глава 4 Искусство общения

1. Ваше живое общение с детьми, совместный труд – вот что может пробудить детскую увлеченность учебными занятиями

Большая часть детского времени занята школой – уроками и подготовкой к ним. Но разве ребенок воспитывается только в ходе учебных занятий? А сколько обвинений в адрес школы! Некоторые родители доходят до того, что вообще снимают с себя всякую ответственность за воспитание детей.

Несомненно, какое бы большое место ни занимала в жизни детей школа, главная ответственность за их воспитание все же лежит на родителях. Они лучше знают особенности своих ребят, имеют значительно больше возможностей влиять на них. Но не всегда педагогам и родителям удается найти единый подход к школьнику, выработать общие требования. Попробуем разобраться в этом.

Если учеба – это труд, то совершенно естественно, что я как педагог несу ответственность за этот труд и смотрю на ребенка прежде всего с точки зрения его отношения к этому труду. Так же как и в условиях производственной деятельности взрослых, оценку человеку дают прежде всего по его деловым качествам, а затем уже личностным. У родителей, знающих своих детей во всех проявлениях, несколько иное видение.

Педагог, который одновременно организует труд двадцати – тридцати учеников, просто не в состоянии охватить своим вниманием всю сумму индивидуальностей сразу. Естественно, что его основные усилия направлены на воспитание у детей сознательного и добросовестного отношения к учебе, ибо от этого зависит качество их знаний. Именно поэтому чаще всего и случается, что педагога интересует не просто душа ребенка, а, говоря словами Льва Толстого, «школьное состояние души».

Однако хорошим воспитателем, мастером становится тот педагог, который стремится преодолеть такую ограниченность взгляда на ученика. И помочь ему в этом могут родители.

Юра Винник не родился отличником. По своим способностям он даже уступает Вовке Зарубину. Но мать с первых дней учебы приучила сына к аккуратности, прилежанию, дисциплине, к четкому соблюдению режима. Поначалу Юра, как и Вовка Зарубин, рвался к детским играм, затеям, любил гулять и меры в этом тоже не знал: энергии-то хоть отбавляй. И вот тогда мать вводит в жизнь мальчика новые занятия, требующие напряжения, затрат времени и сил. Два раза в неделю – уроки музыки, два раза в неделю – технический кружок, раз в неделю – рисование, лепка.

Ритм, налаживанием которого тщательно занималась мать, стал впоследствии нормой в жизни сына. Так же как и у Вовки Зарубина, у Юры на первых порах не ладилось с письмом. Мать садилась рядом с ним, когда он готовил уроки, и добивалась, чтобы мальчик справлялся с этими трудностями. Вскоре и аккуратное письмо, и умение быть внимательным при выполнении письменных заданий вошли у Юры в привычку. А как часто можно наблюдать совсем иную картину: родители сурово отчитывают своего ребенка за плохие отметки вместо того, чтобы посидеть и позаниматься с ним, выяснить причину неуспеваемости, помочь наверстать упущенное.

Детям очень интересно заниматься со взрослыми. Когда рядом взрослый, это не просто надзор, это, прежде всего, живое общение, к которому так тянется ребенок. Но тут нужна своя мера. Мария Алексеевна заметила: ее сын начинает привыкать к тому, что она всегда сидит рядом во время приготовления уроков. Он уже просто говорил: «Мама, давай делать уроки». Мать вовремя поняла опасность этой привычки и постаралась отучить сына от нее. При этом она ни разу не сказала ему: «Нет, хватит, делай сам». Она прибегала к косвенному воздействию: отходила от сына по «неотложному делу», ссылаясь на занятость, нездоровье и т. п. Так постепенно Юра приучился к самостоятельному выполнению домашних заданий.

По-иному складывались учебные дела у Вовки Зарубина. С первых школьных лет мальчик привык: пока мать раз десять не скажет «садись за уроки», он и не подумает раскрыть учебник.

Как быть в таких случаях, когда у ребенка уже сложился отрицательный стереотип, когда вредные привычки стали прочными? Всякая ломка стереотипа может проходить болезненно, но может доставить и радостное переживание. Чаще всего удовлетворение ребенок испытывает тогда, когда необходимость изменить свое поведение им самим осознана и внутренне принята.

2. Держите себя в руках, воспитывайте в себе самообладание

Раздраженность, крик и угрозы – главнейшие враги педагогического искусства. Раздраженность – это наша злобность, наша неустроенность и наша болезнь. Только тот, кто победит ее, способен воспитать хорошего человека и не потерять своего ребенка.

Специфика педагогической деятельности состоит в том, что воспитатель имеет дело с живым человеком, который, как мы уже говорили, и сам творит себя, и критически относится к окружающему миру, ко всем воздействиям и влияниям извне.

Каждый из нас может привести немало примеров семей, где родители хорошо воспитывают своих детей, казалось бы, не применяя при этом педагогических знаний. Не имея специальной научной подготовки, они обладают прекрасным педагогическим даром.

Как и всякие другие способности, педагогические развиваются в процессе самой воспитательной деятельности, в творческом применении постоянно накапливаемого опыта на практике. И вот здесь знания основ педагогики могут во многом помочь родителям. Они научат анализировать свои действия, точно устанавливать их воспитательную направленность.

Многие воспитатели убеждены в том, что они должны, обязаны реагировать на каждое нарушение ребенком норм поведения, реагировать быстро, неотложно. Стоит упустить в малом, рассуждает такой воспитатель, как один дурной поступок повлечет за собой следующий. Казалось бы, ход мыслей правильный: незамедлительность реакции – благо. Но как часто эта поспешность оборачивается злом!

Если воспитатель, поддаваясь первому рефлекторному побуждению, прибегает к крику, наказанию, то может ли такая реакция, даже вполне искренняя, но порожденная непониманием психологии ребенка, нежеланием считаться с его состоянием, привести к положительным результатам?

Что получается на деле? Отец Кости Боева еще до того, как увидел сына в милиции, до того, как выяснились обстоятельства его проступка, уже решил наказать мальчишку. Он не считал нужным вникать в мотивы поведения сына. Костя для него еще не личность. С ним можно не считаться.

Практика подтверждает, что нервозная реакция – самое грубое средство воздействия, травмирующее ребенка, не дающее желаемого результата и потому вредное. К нему прибегают, не зная других средств или не желая раздумывать над их выбором.

И Вовка, и Костя Боев в тот момент, когда они находились в милиции, отлично знали, как отреагируют родители на их затею с ночевкой на чердаке. А когда взрослые начинают «повторять» уже мысленно пережитую ребенком сцену, воспитательный эффект значительно снижается. Ребенок усваивает родительские штампы, и у него вырабатывается навык ответных штампов. Поговорите с пятиклассниками: спросите у них, как отреагируют родители на тот или иной их поступок, и большинство из них точь-в-точь воспроизведут вам их реакцию. И лишь два-три ученика не смогут предугадать возможный характер реакции.

Родители, чьи воспитательные не зависят от настроения, серьезно задумываются над формой выражения своих чувств и мыслей. Юра Винник никогда не знает, как выразит мать свое отношение к его поведению, потому что оно, как правило, всегда облекается в новую, часто неожиданную форму. Мария Алексеевна это делает сознательно, так как уверена, что новизна в предъявлении требований помогает достигнуть лучшего их выполнения. Она говорит об этом так: «Мне большого труда стоило отучить себя от немедленной реакции на дурное поведение мальчика. Вижу, бывало, что сын поступает неправильно, и тут же во мне вспыхивает желание остановить, одернуть, прикрикнуть. Мне удалось приучить себя сдерживаться. Сдерживаться для того, чтобы лучше продумать свое отношение к мальчику, выбрать наиболее правильную форму требования».

Когда родители жалуются, что дети уже «совсем истрепали им нервы», можно с уверенностью сказать: в таких семьях крик стал нормой общения. А это изнуряет и взрослых, и детей.

Привычка к окрику сильна и опасна. Попробовав несколько раз воздействовать криком, человек уже не может остановиться. Крик как бы дает разрядку напряжения, доставляет кажущееся облегчение, создает видимость воздействия, прикрывает бессилие. И все дурное, что проявляется в крике, – раздражительность, грубость, жестокость – вызывает у детей отрицательную реакцию, обижает, ранит и мешает по-настоящему понять, в чем же они в данном случае провинились.

3. Нельзя замыкаться только на требованиях к ребенку. Иногда полезно скрыть свою линию поведения

Не всегда нужно напрямую говорить с воспитанником. Бывают такие обстоятельства, когда просто необходимо избежать прямого, открытого разговора, который может чем-то задеть, обидеть ребенка. Тогда воспитателю лучше воспользоваться так называемым косвенным педагогическим действием.

Как часто мы слышим замечания родителей, скажем, за обеденным столом: «Не чавкай!», «Как ты ложку держишь!», «Не ёрзай!». Сколько этих запретов, досадных, надоевших! Все это прямые действия, негативные по форме. А ведь возможны и косвенные. Я слышал, как Мария Алексеевна рассказывала ребятам об одном своем знакомом, который удивительно хорошо – непринужденно, естественно, красиво – держался за столом. Она описывала именно те манеры знакомого человека, которых так не хватало ее сыну и его товарищам. И дети после этого разговора старались вести себя за едой иначе, хотя, казалось бы, прямых требований им никто и не предъявлял. Косвенное воздействие внешне несколько отдалено от объекта, но оно зачастую точно достигает цели: ребята ценят тактичность. Косвенное воздействие позволяет влиять, не задевая самолюбия ребенка, не подавляя и не раздражая его.

Косвенное воздействие не придумано педагогами. Оно вытекает из самой природы общения людей. Если у меня растет сын, то я знаю, что он в своем общении испытывает влияние всех тех, с кем сталкивается ежедневно. Естественно, что дети к каким-то влияниям безразличны, но есть люди, мнением которых они дорожат, порой даже больше, чем нашим, родительским. Я могу и лично непосредственно воздействовать на ребенка, а могу прибегнуть и к воздействию через этих «влиятельных лиц». Когда отец идет к учителю и говорит: «Вы знаете, мой сын… Попробуйте вы с ним поговорить…» – он прибегает к опосредованному воздействию. А разве не случалось нам в детстве слышать просьбу родителей наших товарищей и подруг: «Ты поговори с ним (или с ней), тебя-то он (или она) наверняка послушается». Опосредованность вовсе не обязательно свидетельство слабости или бессилия воспитателя. Это может быть показатель педагогической грамотности, позволяющей достигнуть цели более уместными, тактичными средствами. И что еще очень важно – косвенное воздействие помогает развивать у детей инициативу и самостоятельность: ребенок, выслушав мнение, предложение, совет авторитетного для него человека, вроде бы сам принимает верное решение.

Читатель помнит, как трудны были для Анны Ивановны первые школьные годы Вовки, сколько огорчений доставлял он ей своими выходками, нерадивостью. Правда, мать успокаивала себя мыслью: со временем сын поймет и оценит ее отношение к нему. Утешало ее и то, что Вовка стал лучше учиться. С пятого класса он увлекся рисованием, записался в городскую детскую художественную студию. Очень много дала мальчику дружба с новым классным руководителем, который нашел подход к нему и даже открыл в нем немало достоинств. Владимир Петрович не раз говорил на собраниях: «Володя Зарубин хороший товарищ, любознательный и способный».

Надо сказать, что до пятого класса родительские собрания были пыткой для Анны Ивановны. Учительница, казалось ей, говорила только об одном: о Вовкиной неаккуратности, недисциплинированности, неуважении к старшим. Как же она была благодарна Марии Алексеевне, которая на одном из родительских собраний высказала свое мнение о Зарубине: по ее наблюдениям, он очень способный ученик и хороший товарищ. Но это выступление только рассердило учительницу. Она, правда с оговорками, твердила свое: «Вот я и так пробовала, и так. Я говорила с ним и по-хорошему. Но в нем сидит бес…» Где-то в глубине души Анна Ивановна не соглашалась. Ей хотелось возразить: «Да посмотрите вы на него внимательней! Разве все дело в том, что он грязно пишет? Вы говорите, что у него есть способности к математике, а в дневнике по этому предмету двойки да тройки. В чем же дело?» Но она сдерживалась, молчала.

Однажды Анна Ивановна, ничего хорошего не ожидая, открыла дверь своей квартиры новому классному руководителю. Каково же было ее удивление, когда Владимир Петрович сказал: «Я пришел вас порадовать. Если вы позволите, я буду говорить в присутствии вашего сына». Вовка насторожился. С новым классным руководителем с первых дней его появления у него произошел конфликт: Вовка надерзил ему. И теперь, увидев в своем доме Владимира Петровича, он, разумеется, немного испугался. Когда учитель начал расписывать Вовкины достоинства, тот только язвительно посмеивался, считал весь этот разговор педагогической хитростью и ожидал неизбежного перехода: «А теперь поговорим о недостатках…»

Но ждал Вовка напрасно. Он даже был раздосадован, когда учитель, попрощавшись, ушел, ни словом не намекнув на происшедший в классе конфликт.

Мы воздействуем на ребенка с целью вызвать у него необходимую, с нашей точки зрения, реакцию. И эта ответная реакция содержит новую ценную информацию о развитии ребенка, помогает взрослым выбирать средства дальнейшего воспитательного воздействия, как прямого, так и косвенного. Знание природы обратных действий необходимо каждому воспитателю.

У детей как бы исподволь складываются представления о целях жизни, о характере общения, о нравственности, формируются наклонности и способности, развиваются, казалось бы, помимо воли родителей те или иные интересы. Этот собственный мир детского развития нельзя игнорировать, его надо уважать, всячески поощрять.

В вашем ребенке произошли какие-то изменения. Они явились результатом не только вашего влияния и воздействия окружающих. Он сам внес те или иные коррективы в свое развитие. Если этого не учитывать, воспитание неизбежно превращается в дрессировку, становится авторитарным по своей сути, а воспитанность может оказаться кажущейся, внешней, не соответствующей истинным склонностям и убеждениям ребенка.

Принято считать, что между нравственностью родителей и детей прямая связь. То есть, если родители скупы или расточительны, злы или добры, искренни или лицемерны, то соответственно именно такие качества воспитываются и у детей. Но случается и наоборот. Ребенок вдруг становится антиподом своих родителей, у него развиваются прямо противоположные качества.

Это чаще всего наблюдается в тех семьях, где родители слишком рьяно берутся за воспитание у своего ребенка тех или иных черт, качеств, навыков, за него решая, кем ему быть, чем заниматься. И если стремление родителей противоречит наклонностям ребенка, не свойственно его натуре, то такая рьяность, как правило, приводит к обратным результатам, ребенок изо всех сил сопротивляется, более того, эти требования родителей вызывают у него отвращение.

Так случилось с Костей Боевым. Мальчик не может возразить отцу прямо и открыто, но втайне для себя он уже решил, что отец ему – не пример. Он пересматривает и отвергает весь уклад семьи, все то, что не соответствует его представлениям об идеале, о смысле жизни. Пусть эти представления еще смутны, не сформулированы, но в них страстный протест против установок отца.

Детский протест не всегда упрямство. В нем нередко – стремление прокладывать свои пути, изменять жизнь к лучшему.

Вот ответы Кости на анкету. На вопросы: «Что мешает иногда найти общий язык с родителями?» и «В чем я хочу быть похожим на своего отца, свою мать?» Костя ответил: «Я не хочу быть похожим на своего отца, который помешан на собственности. Для него заработки – основное в жизни. Он считает каждую копейку, презирает тех, кто легко тратит деньги. Я ненавижу деньги и считаю, что собственность мешает людям найти общий язык друг с другом». Нет, ни за что на свете он не будет жадным «хозяином», как хочет отец. Культ наживы в семье Боевых породил в Косте прямо противоположное желание.

В семье Винников совсем иная проблема. До седьмого класса жизнь Юры катилась, словно по рельсам. И мать даже побаивалась, как бы сын, покинув со временем эту накатанную колею, не оказался беспомощным. Но уже в седьмом классе Мария Алексеевна стала замечать, что сын готов не только сойти с намеченного ею пути, но даже проложить собственную дорогу. Он был все так же аккуратен, целеустремлен и последователен, но не слепо, как раньше, подчинялся матери, а делал лишь то, что ему казалось важным и полезным. К огорчению матери, он увлекся вместо классической музыки – эстрадной, вместо «серьезной» литературы упивался фантастикой, вместо тенниса занялся боксом. Теперь он выслушивал советы матери чуть-чуть снисходительно.

Казалось, все это должно было радовать Марию Алексеевну. Разве не к этому она стремилась, когда хотела, чтобы сын дружил с Вовкой Зарубиным? Но в процессе воспитания часто бывает, хотим мы этого или нет, что дети вносят свои поправки в наше педагогическое воздействие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.