2. Третий рубеж
2. Третий рубеж
Рубеж переходит идущий. Он умирает в пути.
Монтгомери
У меня дома на полке стоит книга под названием «Укрытия, шалаши и дома» (Shelters, Shacks and Shanties), написанная в 1915 году Даниэлом Бирдом, человеком, который сначала был инженером, потом художником, но более всего известен как основатель движения бойскаутов в Америке. За полвека он написал и проиллюстрировал серию книг о жизни среди природы. Случилось так, что «Укрытия, шалаши и дома» стала одной из моих любимых книг, отчасти потому, что в ней с помощью рисунков, сделанных обычной ручкой с чернилами, автор запечатлел время, когда восприятие природы молодыми людьми было неразрывно связано с романтическими настроениями первопроходцев.
Если бы сегодня эти книги переиздали, то читатели сочли бы их хоть и любопытными, но старомодными и, мягко говоря, политически некорректными. Читательскую аудиторию, которой адресовано было это издание, составляли мальчишки. Казалось, сам жанр такого рода литературы предполагал, что ни один уважающий себя парень не сможет получать удовольствие от общения с природой, пока не повалит деревья — и чем больше, тем лучше. Но на самом деле главной отличительной чертой подобных книг, как, впрочем, и времени, которое они отражали, была безусловная вера в то, что единение с природой невозможно без деятельного в ней участия. Это книги о непосредственном опыте участника, а не о стороннем наблюдателе.
«Даже маленький мальчик может построить какое-нибудь простенькое укрытие в лесу, а ребятам постарше и более трудные задачи по плечу, — писал Бирд в предисловии к „Укрытиям, шалашам и домам“. — Читатель может, если ему захочется, начать с небольшого укрытия и постепенно дойти до бревенчатого дома. Так он шаг за шагом пройдет всю историю развития человека, ибо начиная с того времени, когда наши обитавшие на деревьях предки с приспособленными к захвату пальцами ног резвились среди ветвей в лесах доледникового периода и строили напоминавшие гнезда укрытия на деревьях, человек начал сам строить себе жилище, служившее ему временным прибежищем». И далее с помощью слов и рисунков он описывает хижины сорока видов, которые может построить мальчик. Среди них и дом на вершине дерева, и адирондакская[12] хижина, и шотландский домик, и индейский вигвам из коры деревьев, и дом первопоселенцев, и пристанище скаута. Он рассказывает, как построить «домик бобра» и земляной дом. Он учит, «как распиливать бревна, проделывать щели, отверстия, как скреплять части», рассказывает о домах с шестами в качестве подпорок, о секретных замках и укрытиях под землей, он заинтересует вас, поведав, «как сделать потайную бревенчатую хижину в современном доме».
Сегодняшний читатель изумится тому, какое мастерство и умение требуется для осуществления многих проектов, удивит его и рискованность предлагаемых планов. Так, в примере с «настоящей американской землянкой, такой, какие строили первые переселенцы», Бирд на каждом шагу говорит об осторожности. Он признает, что во время строительства такого убежища «всегда существует реальная опасность, что крыша может обвалиться и придавить юных пещерных жителей, однако если все делать правильно, то в построенном таким образом подземном жилище обитатели будут в полной безопасности».
Я очень люблю книги Бирда за магическое очарование, за время, которое они оживляют, за утраченное мастерство, которое они описывают. В детстве я строил самые простые укрытия, шалаши и дома. Не обошлось и без землянок в полях, и без детально продуманных шалашей на деревьях с потайными входами, из которых открывался вид на то, что представлялось мне тогда рубежом. А простирался тот рубеж от Рэлстон-стрит до границ известного мне мира пригородов.