17. Когнитивная психотерапия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

17. Когнитивная психотерапия

Определенные изменения в когнитивных категориях клиента происходят практически при всех формах психотерапии, хотя хорошо известно, что сами по себе когнитивные изменения порождают у людей весьма незначительные реальные изменения. Из этого можно было бы сделать вывод, что когнитивные изменения не играют никакой роли в психотерапии. Однако на самом деле это не так.

Подобная ошибка довольно часто допускается, когда фокусирование описывается так, словно когнитивные моменты не играют в нем никакой роли. В действительности же фокусирование является своего рода диалогом между чувствуемыми ощущениями и их когнитивным аспектом.

Я бы хотел вначале обсудить стандартную когнитивную психотерапию и методы ее применения в той форме, в которой она практикуется психотерапевтами традиционной когнитивной ориентации, но использовать ее лишь время от времени и коротко. Затем я покажу, как фокусирование способно изменить весь когнитивный подход в целом.

Методы стандартной когнитивной психотерапии

Борьба с негативными мыслями

Когнитивная психотерапия, используемая в своей обычной форме, противостоит тенденции клиентов к негативной интерпретации происходящих событий, а также самих себя. Это особенно полезно в случаях депрессии. Депрессивные больные обычно имеют негативные мысли определенного типа. «Это бесполезно», — говорят они, и от самого факта произнесения этих слов им становится хуже. Распознавание таких мыслей и борьба с ними имеет принципиальное значение.

Вспоминая события, происходившие, например, на прошлой неделе, депрессивный клиент заявляет: «Тогда я еще мог смеяться, а сегодня это совершенно невозможно». Вместо того чтобы принимать эти мысли без возражений, когнитивный психотерапевт поощряет исследование и оспаривание хода этих мыслей, например, предлагает вспомнить случаи, когда клиент преодолевал депрессию и чувствовал себя хорошо.

Когнитивная психотерапия работает над тем, что клиент говорит самому себе, а основным психотерапевтическим шагом считается распознавание клиентом определенных мыслей. Тогда появляется возможность остановиться и изменить эти мысли, пока их последствия не зашли очень далеко; возможность заменить их на другие мысли, оказывающие заведомо положительный эффект. Например, утром клиент может подумать: «Я почувствую себя лучше, если останусь в постели». Однако, возможно, он уже понял: если остаться в постели, депрессия только усилится. Поэтому возникает иная мысль: «Вчера мне было лучше, когда я все-таки встал».

Любой психотерапевт может использовать открытия когнитивной психотерапии с теми клиентами, которым это принесет пользу. Однако психотерапевту нет необходимости рассматривать когнитивную психотерапию как единственно правильный метод, так же как не следует читать клиентам наставления, ставя их в сугубо пассивную позицию. Будет вполне достаточно, если вы просто предложите им способы самопомощи.

Альтернативные пути восприятия проблемы

В дополнение к борьбе с негативными мыслями определенные концепции также имеют потенциальную возможность изменять качество переживаний. Например, общее чувство ситуации изменится, если клиент станет воспринимать ее как вызов. Или если новые формы поведения трудны, существенно легче их выполнять, рассматривая практику, как мы уже рассматривали это в предыдущей главе. И вместо того чтобы отчаянно пытаться преуспеть, совершая действия, которые клиент не в состоянии выполнить достаточно хорошо, можно достичь успеха, если его ближайшей целью станет практика.

Психотерапевты когнитивной ориентации считают, что такие понятия, как вызов и практика, противостоят определенным бессознательным предпосылкам, например, убежденности в том, что человеку необходимо достичь успеха, поскольку в случае неудачи он опозорится. А признание того факта, что клиент неизбежно является просто человеком с присущими ему недостатками, может уменьшить затруднения, вызываемые установкой на безусловное стремление к совершенству.

Использование когнитивных методов во время психотерапии на основе переживаний

Хотя различные идеи порой приводят к большим изменениям, мы не предполагаем, что одно и то же понятие может быть полезным для разных клиентов. Для кого-то оно вообще означает нечто скучное или даже может навредить. Нам предстоит работать не просто с понятиями, а с их воздействием на переживания человека.

Когда когнитивные методы оказываются успешными, они способны вызывать изменения на достаточно глубоком уровне. Если же они не действуют, это означает, что такой «глубокий уровень» нуждается в иных формах работы. Поэтому может показаться глупым применять методы, воспринимающиеся как поверхностные. Тем не менее, работа на когнитивном уровне оправдывает те небольшие затраты времени, которых она требует. Приведем пример:

К: Я и так отдала очень много… Но все это предельное лицемерие: на самом деле я хочу чего-то для себя.

(Ее лицо искажается гримасой отвращения.)

П: Вы считаете, что это плохо? Я рад, что вы тоже хотите что-то для себя. Это подтверждает, что вы живы, и мне это кажется весьма здравым.

Полезно, если психотерапевт предлагает клиенту альтернативный способ мышления. Это может быть сделано более успешно, если подобное предложение рассматривается как выражение собственных убеждений психотерапевта: такой подход дает возможность быть естественным и позволяет при этом не навязывать ничего клиенту.

А сейчас я снова обращусь к обсуждению определенных теоретических вопросов. Даже если я достигну успеха в их объяснении, вдумчивый читатель увидит, что я делаю нечто бoльшее — излагаю мысли, развитые мной в ряде работ философского характера (Gendlin, 1962, 1992a, 1992b), а также в других исследованиях, готовящихся к публикации).

Является ли познавательная способность основой для организации опыта?

Существует некое основное теоретическое различие между когнитивной психотерапией и другими подходами. Сейчас нет необходимости обосновывать их, однако эти различия следовало бы понимать. Когнитивная психотерапия исходит из предположения, что любой человеческий опыт детерминируется познавательной способностью, сознательными либо бессознательными исходными предпосылками. Противоположная точка зрения состоит в том, что когнитивные предпосылки имеют поверхностный характер и просто скрывают за собой более глубокие факторы биологического, психического и межличностного бытия индивида. Обе точки зрения являются упрощенными.

На наше тело и межличностные взаимодействия влияют многие более основополагающие факторы, а когнитивные способности — просто дальнейшая организация человеческого опыта. Мы убеждаемся, что животные также действуют в соответствии с определенными формами соотношений, сложившимися в окружающей среде, хотя и не пытаемся предполагать, что животные специально «думают» об абстрактных соотношениях как о чистых формах познания. Человеческий опыт также не организован на основе отдельных познавательных процессов.

Когда мы впервые констатируем отношения когнитивного характера, можно ли сказать, что они действительно существуют в форме, отмечаемой нами? Нет, но если эти отношения действительно оказываются подходящими, тогда сама возможность открыто выразить их становится дальнейшим развитием опыта.

Чем является мышление, связанное с переживанием?

Мышление — важная способность человека. Оно выстраивает и перестраивает наш мир, играя важную роль в развитии человека. Однако использование мышления в качестве пути психотерапии приобрело плохую репутацию, так как мышление слишком легко можно использовать неправильно. Действительно, когда оно отделено от других форм опыта, его называют «интеллектуализацией», приводящей к весьма незначительным психологическим изменениям.

Большинство людей не знают, что возможна форма мышления, связанная с переживаниями. Ведь обычно нас учат, что данный процесс должен быть отделен от переживаний. И даже желая обдумать какие-либо переживания, мы часто не используем непосредственное ощущение, с этими переживаниями связанное. Когда появляется первая мысль о переживании, мы отодвигаемся от нее, приближаясь к следующим мыслям и уже не обращаясь к самому переживанию, чтобы оценить, насколько наши мысли ему соответствуют. Обычно люди говорят: «Я думаю, мои чувства являются тем-то и тем-то», и на этом основаны их дальнейшие мысли. Так возникают выводы, которые никто уже не сравнивает с самим переживанием, чтобы выяснить, действительно ли данные выводы раскрывают переживание и расширяют наше понимание его или же оказываются насилием над переживанием.

Такие эффекты могут быть отмечены, когда мы беседуем с кем-то о фильме, который произвел на нас сильное впечатление. Однако анализ фильма может привести к тому, что мы утратим это впечатление. Может оказаться, что наши мысли не способны выразить впечатление, которое начнет все больше и больше съеживаться, пока полностью не умрет. После этого нам останется только пожалеть, что мы затеяли анализ фильма. Однако может быть и так, что анализ впечатления, произведенного фильмом, будет все больше и больше его усиливать, раскрывать и проявлять его сущность. От чего зависит такое отличие?

Мы сумеем понять это — и соответствующим образом направить свои мысли, — если начнем проверять все этапы развития наших мыслей, а не просто будем дожидаться завершения их последовательности. На каждом из этих этапов мы сможем почувствовать, как мысли влияют на переживания. Если само переживание станет «съеживаться» под влиянием наших мыслей, можно быстро «отложить» эту мысль и попробовать найти другую, усиливающую переживание.

Иногда мы совершаем серию последовательных шагов для достижения чисто логического результата, но затем нам придется все равно вернуться к проверке, что же именно данный результат дает нашему непосредственному переживанию.

Обычно мы довольно быстро можем отбросить мысль, приводящую к утрате непосредственного переживания. Можно подождать появления других мыслей, связывающих нас с непосредственным чувством и усиливающим его. Некоторое время спустя к нам приходит мысль, на которую откликается переживание, после чего мы следуем уже не только тому, что содержала в себе мысль, но и тому, что открылось в новом переживании.

Такой тип мышления как раз и необходим нам во время психотерапии. Это не «интелектуализация», поскольку слова и понятия не функционируют сами по себе, — они должны лишь способствовать дальнейшему развитию переживаний. Однако на основании изолированного понятия мы не можем определить, подходит ли оно для такой цели. Это выяснится лишь в том случае, если клиент попытается непосредственно почувствовать свое переживание.

Однако в этом есть и нечто большее: переживание по самой своей природе обладает способностью развиваться и усиливаться, стремясь стать чувствуемым ощущением события, эмоции или проблемы. Таким образом, это трудноуловимое «нечто» может быть постигнуто прямо сейчас, а связанное с ним чувствуемое ощущение будет раскрыто и станет развиваться дальше.

В некоторых видах когнитивной психотерапии признается, что сама по себе познавательная способность не настолько эффективна. Поэтому Эллис изменил название своего метода — «рациональная психотерапия» — на «рационально-эмотивная» (Ellis, 1962). Однако эмоции не являются ключевой формой переживаний. Когда индивид обращается к чувствуемым ощущениям, он обнаруживает, что эмоции представляют собой часть общей целостной структуры переживания. Так изменения в чувствуемом ощущении вызывают появление новых эмоций и форм познания, подталкивающих жизнь вперед.

Различия между когнитивным и некогнитивным носят временный характер

Если мы рассмотрим в качестве примера фокусирование, то обнаружим когнитивное устремление обратиться к самому себе: «Пусть у меня возникнет чувствуемое ощущение этого». С другой стороны, телесное внимание и возникновение чувствуемого ощущения не является когнитивным устремлением, но вопрос «Каково же качество всего этого?» имеет явно когнитивный характер.

Когда проявляется чувствуемое ощущение и у индивида возникает что-то новое, необходимо быть готовым принять все, что будет возникать. Эта готовность является намеренной когнитивной реакцией, и ей необходимо специально учиться. Индивид может на время отложить (хотя и не отбрасывать полностью) свое несогласие и оговорки, связанные с тем, что у него возникает, для того чтобы происходило дальнейшее развитие ощущений. Затем, если когнитивные аспекты продолжают отличаться, он начинает задавать себе вопросы о чувствуемом ощущении, делая это до тех пор, пока оба аспекта не изменятся настолько, что между ними больше не будет различия.

Убеждения обычно включены в переживания, и потребуется сделать много новых шагов, пока не появится возможность обдумать их отдельно. Например, одна из моих клиенток почувствовала следующее: если мужчина захочет вступить с ней в сексуальный контакт, у нее не будет выбора и придется в любом случае согласиться. Поэтому она просто избегала всяких сексуальных ситуаций. Это отношение к мужчинам на протяжении долгого времени никак не изменялось в процессе психотерапии, хотя на когнитивном уровне мы не раз подтверждали право клиентки уклоняться от сексуальных контактов, если она не хочет этого. В такой же мере мы подтверждали ее право на контакты при наличии желания. И то, и другое право на когнитивном уровне воспринималось одинаково уместным, однако никак не было связано с чувством, что у нее нет выбора. Телесное ощущение «нет выбора» привело к необходимости совершения многих новых шагов в ходе психотерапии. Однако только после того как изменилось многое другое, у клиентки раскрылось чувство «отсутствия выбора». Она сделала открытие: «Я действительно имею право отказаться, если не хочу; ну а если хочу, то имею ли я право отказаться?»

Этот пример показывает, что (1) когнитивные установки сами по себе могут оказаться неэффективными и (2) что же именно психотерапевты когнитивной ориентации называют «бессознательными убеждениями» (в данном случае при возникновении сексуального возбуждения клиентка не имеет права отказаться от секса).

Могли бы подобные когнитивные утверждения оказать клиентке помощь ранее? Возможно, и могли бы. Психотерапевт когнитивной ориентации, знающий, каких убеждений придерживаются клиенты в подобных случаях, мог бы высказать их и тем самым сэкономить время. Однако данный пример показывает: если психотерапевт не знает убеждений клиентки, ему необходимо работать «на грани» телесных ощущений до тех пор, пока не станет ясным соответствующее убеждение. В ином случае ни психотерапевт, ни клиентка не узнают всех факторов, влияющих на ее неспособность отказаться. Поэтому просто изменения на когнитивном уровне здесь ничем не помогут.

Если предпринимаемые на когнитивном уровне попытки оказываются неудачными, необходимо прислушаться к чувствуемому ощущению, дать ему возможность проявиться и сообщить, что оно в себе содержит. Затем (в зависимости от того, что именно возникло) либо чувствуемое ощущение распадается, либо потребуются дополнительные шаги — как со стороны психотерапевта, так и со стороны клиента.

Возможен ли когнитивный рефрейминг?

При когнитивной психотерапии большая часть сессии посвящена «рефреймингу» интерпретаций клиентами своих ситуаций и переживаний. Клиенту предлагают «установить новые фреймы» своих интерпретаций. Иногда это приводит к действительным изменениям, позволяющим клиенту жить лучше. Почему это оказывается возможным? Если интерпретации действительно изменяют характер переживаний, возникает впечатление, что переживаемые нами события не обладают какими-либо изначально присутствующими в них интерпретациями.

Конечно, если правильной является только одна интерпретация и если она действительно содержится в самом переживании, остальные интерпретации можно считать заблуждениями. Однако постмодернисты, скорее всего, отвергли бы данное предположение. Они знают, что в зависимости от того, что мы думаем о переживании, оно может изменяться. Однако при этом легко приходят к противоположному, явно упрощенному предположению, что переживания вообще не имеют организации. Если переживание организовано только на основании когнитивных категорий, к нему должны подходить любые из предлагаемых когнитивных интерпретаций. Но если бы это оказалось действительно так, то все давно были бы здоровыми, счастливыми и богатыми, — если мы, конечно, стремимся к этому. Однако понятно, что одни интерпретации принимаются переживанием, а другие нет. Это совершенно очевидно, хотя и труднообъяснимо.

Переживания и ситуации всегда обладают некими свойствами, но переживания — это живой процесс, продолжающийся и развивающийся. И даже когда мы просто говорим о том, чем было или есть переживание, в этом уже содержится его дальнейшее развитие.

Однако мы не можем просто выбрать произвольный путь дальнейшего развития переживания — оно всегда содержит в себе свой собственный путь, хотя он и не является когнитивным.

Когда рефрейминг эффективен?

Только непосредственно ощущаемый и переживаемый опыт позволит нам узнать, будет ли предлагаемая интерпретация способствовать дальнейшему развитию переживания. Можно довольно легко предложить такой рефрейминг, который будет просто интеллектуализацией. В лучшем случае это не даст никакого результата, но иногда подобные интеллектуализации могут вообще блокировать переживания. Причем не только сами психотерапевты предлагают такие блокирующие интерпретации — клиенты тоже довольно часто могут делать это. При этом ситуация соотносится с другими событиями, не имеющими в данный момент связи с непосредственно переживаемым опытом. Много времени можно уделить рефреймингу, который будет лишь скрывать переживания или же, в лучшем случае, не приведет ни каким изменениям в жизни клиента. Но если при рефрейминге сохраняется связь с непосредственным опытом, ощущаемым на уровне тела, его бесполезные формы быстро отбрасываются и создается пространство для проявления форм эффективных.

Эффективный рефрейминг быстро дает непосредственно ощущаемый эффект. Чувство тяжелого бремени проходит, а клиент физически ощущает освобождение и новую телесную энергию — способность сделать то, что раньше казалось невозможным. Конечно, такой рефрейминг — не просто интеллектуализация. Среди других отмечаемых эффектов может появиться новое раскрытие содержания воспоминаний или возникнуть большая ясность в ощущении проблемы, ранее непонятной. Достижение эффекта на когнитивном уровне не всегда сразу приводит к такому результату и первый эффект может быть довольно слабым. В таком случае необходимо сосредоточиться на нем, чтобы дать ему возможность проявиться более полно. Как мы уже видели в других случаях, может возникнуть необходимость перенести внимание на тело. Когда все связанное с какой-то жизненной проблемой на протяжении долгого времени оставалось безжизненным и безмолвным, само по себе возникновение ощущения движения придает клиенту новые силы и вселяет надежду. Однако большинство людей быстро утрачивают это чувство, поскольку оно, как правило, не очень интенсивно. Например, реагируя на определенное высказывание, клиент чувствует в себе импульс движения. Вместо старого, хорошо знакомого ему чувства у него появляется довольно слабое желание услышать это высказывание. Что следовало бы сделать в подобных обстоятельствах психотерапевту? Понятно, что значимые высказывания необходимо повторить. Клиент может испытывать потребность, чтобы психотерапевт повторял высказывание много раз до тех пор, пока постепенно у него не возникнет определенное чувство и в результате произойдут дальнейшие шаги.

Это раскрытие не будет утрачено, если и психотерапевт, и клиент проявят внимание по отношению к незнакомым энергиям, к возникновению нового качества, овладевающего телом, хотя все это может казаться весьма незначительным.

И наоборот, попытки рефрейминга могут вызывать чувство истощенности и слабости, поскольку, несмотря на его очевидную полезность, у клиента просто появляется чувство усталости. А может быть, клиент почувствует, что проблема еще больше угнетает его. Возможно проявление чувства замкнутости, скуки и утраты того, что ранее казалось живым. От таких когнитивных элементов необходимо сразу же отказаться, чтобы снова обрести непосредственное чувство переживаемого опыта.

Высказывания могут оказаться довольно нудными, содержать в себе что-то нездоровое — это верный признак наличия в высказывании какой-то ошибки, чего-то неуместного. Приведем пример.

К: Я сказала, что решила увидеться с ним. «Ты уверена?» — спросил он. «Не уверена», — ответила я. На это он заметил: «Если человек не уверен в правильности чего-либо, вообще не стоит делать этого!» Но я думаю, что в жизни никогда ничего не менялось бы, если бы мы всегда делали только то, в чем уверены.

Обратите внимание на мысли, выделенные курсивом. Это когнитивные представления. Есть много способов рассматривать оба высказывания как истинные, но вопрос состоит в том, как они влияют на переживания клиентки. Какую роль они играют в данном случае? Чем отличаются эти высказывания для клиентки? Конечно, почувствовать все это и решить может только она сама.

Клиентка во время психотерапии часто обсуждала присущую ей модель поведения, из-за которой все время попадала в неприятные ситуации с мужчинами. Если это было «чувство неуверенности», она просто не должна была бы снова встречаться с этим мужчиной. С другой стороны, у нее была еще одна характерная модель, сущность которой состояла в том, что клиентка не живет, а все время ждет чего-то.

Мы снова подходим к вопросу о той роли, которую высказывания играют в переживаниях клиента. Мы поймем эту роль, если клиентка обратит внимание на физически ощущаемое качество высказываний. Можно ли сказать, что в словах «не уверена» содержится привкус все той же давней модели, из-за которой она все время попадает в неприятные ситуации? Или же слова дают ей возможность почувствовать что-то новое, свежее и не испробованное? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к чувствуемым ощущениям, возникающим из данных утверждений. Сами по себе высказывания, отражающие когнитивные представления, не являются ни хорошими, ни плохими; ни полезными, ни бесполезными.

Поэтому роль когнитивных процессов не может быть оценена лишь на основе этих процессов. Клиенту необходимо знать, как испытать ощущение на уровне непосредственных переживаний. Именно там мы сможем заметить различие, создаваемое когнитивными процессами.

Что делать после того, когда когнитивные представления стали эффективными?

Многие считают, что после того как когнитивные представления становятся эффективными, нам необходимо исследовать их скрытый смысл. Однако ценность когнитивных представлений заключается как раз в их воздействии на переживания. Во время психотерапии мы занимаемся выяснением различий в переживаниях, создаваемых мыслями. В ином случае мы рискуем упустить происходящие изменения и остаться просто с мыслями. Но когда мысли раскрывают нам что-то новое на уровне переживаний, мы включаемся в них и видим то, что возникает далее. Затем мы сможем реагировать на происходящее с точки зрения его когнитивного аспекта.

Чем являются мысли и чем они не являются

При возникновении действительно новых мыслей человек подходит к некой новой грани, ощущаемой лишь неотчетливо. На грани научного открытия или при достижении естественного завершения логического ряда мыслей возникает нечто беспокоящее, волнующее, новое и возбуждающее, что в то же время не может быть упорядочено и выражено словами. Мыслить по-новому — значит чувствовать, чувствовать происходящее после каждого шага и каждой мысли, думая: а что возникает сейчас? Раскрывается ли что-то новое? В этом отношении чувство новизны и свежести мысли действительно отчасти подобно психотерапии. В обоих случаях происходит раскрытие каких-то новых категорий. Если же мышление продолжает происходить в старых категориях, то о какой-либо неотчетливой грани переживаний говорить вообще не приходится.

На новой грани психотерапии, так же как в философии и математике, сформировавшиеся понятия помогают индивиду и в то же время блокируют его мышление. А сама грань остается неотчетливой. Ее можно легко утратить, если пытаться форсировать ход событий, стремясь к большей ясности еще до того, как возникнут новые категории, с помощью которых она может быть выражена. Большинство из нас в состоянии придавать форму определенным суждениям практически на любой стадии процесса мышления. Ведь оставаться с неотчетливой, не принявшей определенной формы гранью подлинности переживания гораздо труднее — как в теоретическом мышлении, так и в психотерапии.

Главный вопрос: является ли структура переживаний производной от когнитивных представлений?

Когда люди по-новому высказывают что-то из переживаемого ими, они часто отмечают, что убеждения и понятия, которыми они мыслят, считая их естественными, были на самом деле «выучены» (если, конечно, можно так выразиться). Наши переживания отчасти приобретают свою форму именно за счет этих интроецированных убеждений, хотя мы и не осознаем их. От этого остается сделать только один небольшой (хотя и ошибочный) шаг к заключению, что весь опыт человеческих переживаний возникает из приобретенных убеждений.

Когда люди открывают в себе эти убеждения, они довольно часто отвергают часть их. Отвержение происходит на уровне непосредственных переживаний, однако оно может быть неверно понято и рассматриваться так, как будто само по себе отвержение является просто когнитивной операцией, заменяющей одни представления на другие. Однако мы можем отвергнуть осознанное когнитивное представление, так как неудовлетворенность им заложена в более сложной структуре наших переживаний. Но эта более сложная структура может быть также познана, что станет явным шагом вперед. Хотя может показаться, что отвержение было обусловлено когнитивным аспектом данной сложной структуры, на самом деле это не так.

Представим себе клиентку, вдруг понявшую, что она живет на основе самооценки, усвоенной ею в детстве и гласящей: «Ты существуешь только для того, чтобы служить другим». В то мгновение, когда клиентка понимает эту идею, ее она отвергает. Может возникнуть впечатление, что отвержение основано на когнитивном убеждении, что она в своей жизни заслужила большего. Но это не так: убеждение отвергается всем ходом ее органического, «животного» жизненного процесса, сформированного ситуациями, переживаниями и когнитивными представлениями о жизни. Физические и биологические процессы оказываются на самом деле более сложными и в большей мере обладающими способностью создавать новые конфигурации, чем когнитивные системы. В то же время создание таких конфигураций еще больше усложняет эти процессы. Конечно, подобные органические процессы клиента включены в когнитивные учения в рамках концепции западного индивидуализма. Однако когнитивные представления можно считать сравнительно немногочисленными и слабо выраженными; даже привычки и ситуационные модели поведения, ими обусловленные, являются лишь незначительной частью органической жизни клиентки. Она может использовать один из старых принципов для выражения своего неприятия идеи жить только для других. Однако эти когнитивные процессы не будут иметь ничего общего с проявлением того самого органического процесса самой жизни, отвергающего убеждения клиентки.

Когда возникает проблема, заблокированным оказывается целый аспект жизни; этот аспект может больше не получить возможности развиваться таким путем, который ранее был вполне эффективным. Если у индивида сохраняется этот блок — так, как он ощущается на уровне тела, — его сложность может обусловить необходимость гораздо более тонких когнитивных различений, чем имелись у индивида ранее.

Почему когнитивные терапевтические интервенции могут (и должны) быть случайными и краткими

Если мы решим использовать когнитивные методы только иногда и кратко, это не будет компромиссом. С точки зрения их эффективности в процессе работы с переживаниями, когнитивные интервенции по самой своей сути являются краткими. Предположим, клиент пытается высказать новую мысль, что немедленно приводит к изменению характера ощущений. Сейчас мы слушаем и реагируем таким образом, который помогает клиенту достичь реального эффекта на уровне переживаний. Поэтому когнитивные интервенции, даже в том случае, если они порождают явный эффект на уровне переживаний, могут быть только кратким.

Однако что делать, если предложенное когнитивное представление не вызывает никакого эффекта? Сначала должны произойти изменения в переживании и возникнуть новое устремление вперед. Без этого, если психотерапевт пытается утвердить какое-либо когнитивное представление, клиент может согласиться с мудростью данного предложения, но реально так ничего и не изменится. Несмотря на это, новые когнитивные представления заслуживают внимания. Клиент услышал их, и они стали частью его обычного набора представлений. Потом могут проявиться некоторые их последствия. Психотерапевту стоит упомянуть о них. Однако продолжительное привлечение внимания к новому когнитивному представлению будет лишь создавать непродуктивное давление на ситуацию. Таким образом, мы убеждаемся, что неудачное когнитивное воздействие также будет иметь краткий характер.