Язык

Язык

Язык служит, в основном, превосходным средством переживания и передачи но — мотетической информации, иначе говоря, превосходным средством категоризации. С его помощью предпринимаются попытки определять и передавать уникальное и специфическое, однако в теоретической сфере он часто оказывается бессильным[55]. Язык позволяет дать уникальному наименование, которое, в конце концов, не является даже описанием, не передает никакой информации, а служит лишь ярлыком. Единственный способ постичь уникальное — это пережить его, причем самостоятельно. Даже название переживания может затруднить дальнейшее понимание вызвавшего его явления.

В той мере, в какой язык способствует категоризации переживаний, он служит своеобразной ширмой между реальностью и человеком. Иначе говоря, нам приходится платить за удобство его использования.

Так обстоят дела с языком литературным, но ситуация еще больше усугубляется, когда язык утрачивает свою специфичность, превращаясь в набор штампов, девизов, стереотипов, восклицаний и эпитетов. Такой язык часто становится средством избегания мыслей, притупления восприятия, замедления психического развития и оглупления человека. Язык приобретает «функцию сокрытия мысли, а не ее передачи».

Следовательно, при использовании языка, а мы вынуждены это делать, следует учитывать его недостатки. Можно, например, предложить, чтобы ученые уважали поэтов. Ученым свойственно считать свой язык точным в отличие от языка других людей, но иногда язык поэтов, как это ни удивительно, если не более точен, то, во всяком случае, более верен. Случается, что он оказывается гораздо точнее. Например, при наличии достаточного таланта можно сжато высказать то, что ученому профессору придется излагать на десяти страницах. Линкольну Стеффенсу приписывается следующая притча, которая может служить подтверждением этого факта (Baker, 1945, р. 222):

«Мы с Сатаной, — начал Стеффенс, — прогуливались по Пятой авеню, когда вдруг у нас на глазах один мужчина остановился и прямо из воздуха подхватил клочок Истины, представьте себе, клочок трепещущей Истины прямо из воздуха.

— Ты видел это? — спросил я Сатану. — Ты встревожен? Знаешь, ее достаточно, чтобы тебя погубить.

— Да, но я не испытываю тревоги и скажу почему. Сейчас это прекрасная живая вещь, но этот человек сначала придумает ей название, затем положит на полочку, а к тому времени она будет мертва. Если бы он подарил ей жизнь и смирился с этим, я бы погиб. Но сейчас я совершенно спокоен».

Еще одно свойство языка, которое создает определенные проблемы, это оторванность некоторых слов от времени и пространства. Слово «Англия» за период в 1000 лет никак не меняется, не растет, не развивается параллельно самой нации. А вместе с тем подобные слова — это все, что есть у нас для описания событий во времени и пространстве. Что означают слова: «Англия будет всегда»? Как говорит об этом Джонсон: «Движущийся палец реальности пишет быстрее, чем способен передать язык. Структура языка менее текуча, нежели структура реальности. Подобно раскатам грома, доходящим до нас некоторое время спустя, когда сам гром уже отзвучал, реальность, о которой мы говорим, более не существует» (Johnson, 1946, р. 146).