1. Встреча с военной хунтой в Буэнос-Айресе

1. Встреча с военной хунтой в Буэнос-Айресе

Наше аргентинское приключение началось на пятидневном практическом семинаре в Институте Эсален в связи с одним из самых замечательных и загадочных случаев исцеления, которые мы наблюдали за тридцать с лишним лет нашей практики Холотропного Дыхания. Глэдис, молодая женщина, участвовавшая в том семинаре, во время нашей первой встречи рассказала группе, что около четырех лет страдает от серьезной хронической депрессии, сопровождающейся сильным страхом. Она выразила надежду, что работа с дыханием поможет ей разобраться в этой неприятной проблеме.

В двух своих сеансах работы с дыханием Глэдис пережила несколько важных травматических воспоминаний из младенчества и детства, а также ряд мощных эпизодов, относящихся к ее биологическому рождению. Она чувствовала, что бессознательный материал, который вышел на поверхность в этих сеансах, был источником ее депрессии. Второй сеанс включал в себя активацию и высвобождение больших количеств сдерживаемой энергии. Обычно это бывает важным шагом в терапевтической работе с депрессией, которая представляет собой состояние, характеризующееся значительными блокировками эмоциональной и физической энергии. Однако, несмотря на интенсивную работу с телом в завершающий период, сеанс не привел к удовлетворительному разрешению и облегчению.

На утро после второго сеанса депрессия Глэдис снова появилась, но была значительно более выраженной, чем обычно. Кроме того, она приняла другую форму, чем до этого. Вместо привычной заторможенности, отсутствия инициативы и апатии, Глэдис была возбуждена. Первоначально мы планировали утренний сеанс в виде открытого форума – обсуждения, в ходе которого участники могли бы задавать любые вопросы о своих переживаниях и о теории и практике Холотропного Дыхания. Однако видя состояние Глэдис, мы решили изменить нашу программу и без промедления заняться с Глэдис переживательной работой.

Мы попросили ее лечь посреди группы, глубоко дышать, отдаваться потоку музыки, проигрываемой Кристиной, и принимать любые переживания, которые могли возникать в этих обстоятельствах. В течение примерно пятидесяти минут Глэдис сильно дрожала, давилась и кашляла, издавала громкие звуки и, казалось, боролась с какими-то невидимыми врагами. Впоследствии она рассказывала, что эта часть ее опыта включала в себя повторное переживание ее биологического рождения, но на этот раз намного более глубокое, чем раньше.

Позднее в ходе сеанса ее крики стали более членораздельными и начали напоминать язык. Мы поощряли ее позволять звукам выходить в любой форме, которую они принимают, не подвергая их цензуре или суждению, даже если они не имеют для нее никакого смысла. Постепенно ее движения становились стилизованными и выразительными, а ее слова ясными, но на языке, который мы не распознавали. В какой-то момент она села и начала монотонно повторять навязчивую последовательность слов, звучавшую как молитва. Это продолжалось довольно длительное время.

Это событие оказало на группу глубокое воздействие. Не понимая слов и не зная, что внутренне переживала Глэдис, большинство участников чувствовали глубокое волнение и начинали плакать. Некоторые принимали медитативную позу и складывали руки как будто в молитве. Закончив свой речитатив, Глэдис успокоилась и снова приняла горизонтальное положение на спине. Более часа, лежа совершенно неподвижно, она пребывала в состоянии блаженства и экстатического наслаждения. Позднее, в своем ретроспективном отчете о пережитом опыте, Глэдис говорила, что испытывала непреодолимое побуждение делать то, что она делала. Она не понимала произошедшего и указывала, что совершенно не представляет, какой язык она использовала в своем речитативе.

Участвовавший в семинаре фрейдистский аналитик Карлос из Буэнос-Айреса распознал, что Глэдис говорила на правильном сефардийском языке, который был ему знаком. Этот язык, также именуемый Ладино, представляет собой гибрид средневекового испанского и иврита. По странному совпадению, Карлос, который был евреем, много лет изучал сефардийский язык в порядке личного увлечения. Глэдис не была еврейкой и не знала ни иврита, ни испанского; она никогда не слышала о Ладино и не подозревала о его существовании. Карлос перевел слова повторяющегося речитатива Глэдис, оказавшего такое мощное воздействие на группу: «Я страдаю и всегда буду страдать. Я плачу и всегда буду плакать. Я молюсь и всегда буду молиться».

Во время этого драматического финала своего опыта в группе, когда она повторяла сефардийскую молитву, Глэдис преодолела свою депрессию и ее состояние стабилизировалось на психологически положительном уровне. Карлос был глубоко впечатлен тем, чему он только что был свидетелем. Его фрейдистская система взглядов, с которой он приехал на семинар, уже была серьезно подорвана его собственным глубоким переживанием рождения и очень убедительных и значимых воспоминаний о прошлой жизни, равно как и сходными переживаниями других участников группы; ничто из этого не было частью его научного мировоззрения.

Переживание Глэдис стало последней каплей в глубоком концептуальном обращении Карлоса в направлении трансперсональной психологии. Он страстно желал продолжать изучать этот подход к самоисследованию и просил нас как можно скорее приехать в Буэнос-Айрес, чтобы провести практический семинар Холотропного Дыхания. У нас уже была очень напряженная программа на оставшуюся часть года, включая предстоящую длительную поездку в Европу. Карлос настаивал, чтобы мы сделали крюк и остановились в Аргентине по пути из Европы в Калифорнию. Он предлагал оплатить дополнительные транспортные расходы и прибавить к этому очень соблазнительный гонорар, перед которым было очень трудно устоять.

Мы вдвоем прибыли в Буэнос-Айрес после длительного перелета из Франкфурта. Мы знали, что в Аргентине военный режим, но были довольно наивными в том, что касалось злонамеренной природы этого режима, которая полностью раскрылась лишь значительно позднее. Наше прибытие совпало с началом диктатуры правого крыла аргентинской военной хунты, которая захватила власть в ходе переворота в марте 1976 г. в обстановке яростных конфликтов между крайне левыми и крайне правыми сторонниками недавно умершего президента Хуана Доминго Перрона. Хунта практиковала то, что называлось «грязной войной» – организованное государством исчезновение, истязание и убийство тысяч подозреваемых политических диссидентов и левых, а также членов их семей.

По пути из аэропорта мы проезжали мимо участков, огороженных колючей проволокой и видели множество бронемашин и танков. В некоторых местах казалось, что солдат больше, чем гражданских людей. Карлос организовал наше проживание в отеле «Бауен» на одной из просторных улиц Буэнос-Айреса и зарезервировал место для проведения семинара в том же отеле. Входя в отель мы заметили, что вход охраняют два молодых солдата с автоматами. Несколько напуганные своими первыми впечатлениями от Буэнос-Айреса, мы спросили Карлоса, действительно ли он уверен в том, что в таких обстоятельствах можно проводить практический семинар по работе с дыханием. «Никаких проблем», – заверил он нас, указав на доску объявлений в вестибюле с надписью «НАУЧНЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ». «Я сказал управляющему и служащим отеля, – заявил он, – что мы будем проводить важный научный эксперимент».

Семинар проходил в большом конференц-зале, обычно использующемся для собраний различных деловых компаний. По требованию Карлоса мебель вынесли и заменили матрасами. Участники, явно не слишком хорошо информированные о характере семинара, прибывали в деловой одежде – мужчины в пиджаках и галстуках, женщины в юбках, чулках и туфлях на высоких каблуках. После того, как мы подготовили их для работы с дыханием, многие сняли обувь и все лишние аксессуары.

После вводного расслабления началась работа с дыханием и зазвучала громкая музыка. Очень скоро в комнате зазвучали громкие крики. Это насторожило двух солдат, охранявших вход в отель; в напряженной политической ситуации в Аргентине громкие крики воспринимались как возможное свидетельство неподчинения и бунта. В разгар сеанса солдаты взбежали по лестнице, распахнули дверь и ворвались в комнату с автоматами наготове. Ошеломленные сценой, которую они увидели, солдаты застыли, нацелив автоматы в комнату и пытаясь понять, что происходит.

Карлосу и нашему переводчику понадобилось больше десяти минут, чтобы убедить солдат в безобидности ситуации и отсутствии причины для военного вмешательства. Карлос не переставал напоминать солдатам о большой надписи в вестибюле, сообщавшей о том, что здесь проходит важный научный эксперимент, который проводят два знаменитых американских психолога. После того, как солдаты несколько неохотно покинули необычную сцену, сеанс какое-то время продолжался без помех.

Затем, примерно час спустя, дверь снова распахнулась. На этот раз в комнату вошли двое молодых мужчин в форме официантов, неся в руках подносы с чашками кофе и легкими закусками, как они были приучены делать во время перерывов деловых собраний. Они были так поражены тем, что увидели, что чуть не уронили свои подносы. К этому времени люди лежали на матрасах, некоторые были полуодетыми и многие находились в близком физическом контакте; это была не та сцена, которую официанты привыкли видеть на деловых собраниях.

Сиделки, разумеется, были свидетелями обоих вторжений и переживали разные степени страха и беспокойства во время первого и веселья во время второго. Но проводя группу обмена опытом после сеанса работы с дыханием, мы обнаружили, что дышащие были так глубоко погружены в свой процесс, что никто из них не заметил вокруг ничего необычного.