Четвертый пункт и Петина Любовь

Четвертый пункт и Петина Любовь

Это – письмо Наташи Ч. по итогам работы в ее микрогруппе. Тема та же, клуб «Синтон».

Мы поработали нескучно. Во-первых, всех волновало уточнение: а в понятие «любить» секс входит? Если не входит, то пусть, может быть, и любит кого хочет, а если с сексом – то извините… Тем не менее по первому пункту («Буду против. Мой Любимый должен быть только со мной») мы определились сразу: ответ очевидно глупый, на уровне детского сада. А назвали это, по аналогии с Аниной любовью (точнее, на противопоставлении с нею), Петиной любовью.

Петя, не сердись: в книжку попал.

Но дело в том, что нам совершенно не нравились и все другие предложенные ответы. И тогда… И тогда мы придумали пункт свой, пункт четвертый:

– Я мешать ему не буду, но в сторону тоже не уйду, потому как отступаться от любимого не хочу. Я буду осторожно и ненавязчиво вести конкурентную борьбу и докажу, что у него с новым человеком не любовь (или любовь не настоящая), докажу, что я лучше: чтобы Любимый любил только меня и был только со мной.

Мы гордились, что нашли такой замечательный ответ. Но вдруг у нас же возник вопрос: «Ладно, наш ответ лучше всех других предложенных, но к какому из трех он все-таки ближе?» И тогда прозвучала мысль, что, похоже, он ближе как раз к самому глупому – к первому. И тогда народ запротестовал.

…А потом я шла домой и думала: а ведь по сути все так и есть. И четвертый пункт – это только попытка оправдаться, что все мы – Пети с ног до головы. А самое страшное то, что мы никогда в этом не признаемся. Мы боимся быть Петями, это нам уже стыдно. Ведь тогда нам придется признать, что на самом деле нам вовсе не до дарения любви, мы сами бедные и нуждающиеся, и нам смертельно нужен рядом на поводке Любимый, одно наличие которого подтверждало бы то, что мы не абсолютные нули…

Мы не хотим признаться самим себе, что на самом деле нужно приложить усилия (и немалые), чтобы так нужный человек заинтересовался нами. Надо играть (читай – обманывать) и выжидать, словно в охоте на крупного зверя. А затем сделать прыжок и взять его себе, иметь его и потреблять ненасытно. Тогда мы почти счастливы. Нам приятно то, что он пойман, то, что он наш. Вот он сидит на воображаемой веревочке, и если дергается, чтобы отползти в сторонку, то веревочка впивается ему – нет, даже не в тело, а прямо в сердце. И тогда мы гордимся не только тем, что отловили такую лакомую добычу, а еще и тем, что можем ее при себе удержать.

Мы привязываем его и привязываемся сами. Привязываемся сами потому, что слабы и нам трудно проделывать всю эту трудную работу по отлову и прикарманиванию Любимого раз за разом. Нам дорог не человек, а потраченные на него наши старания и усилия. Наблюдала неоднократно: яркие личности, добившиеся самовыражения в профессиональной (или какой другой, чаще творческой) области, не испытывают потребности кого-то посадить на цепь и за счет этого самоутверждаться. Они наелись уверенности в себе, и они – не Пети.

И конечно, в Петиной любви огромное значение имеет секс, но не столько половой акт, сколько снова возможность самоутверждения. Конечно, важно и удовольствие, физическое ощущение наслаждения, но важнее другое: сознание, что ты обладаешь человеком.

Об-ладаешь. Об-ладаешь. Обладаешь! Обладаешь!! А-а-а-а!!!

Ты обладаешь, а другие – нет. Вот. И секс нам нужен только для того, чтобы доказать, что ты – это круто.

Как просто, когда человек не Петя, когда он просто здоров. Он – одиночка, он – самостоятельный, способный спокойно прожить своими силами, и ему не нужно никому ничего доказывать. Тем более посредством секса.

Когда же люди наконец перестанут быть такими сексуально озабоченными и делать секс событием? Ну, поужинали. Ну, был секс. Или не был. Или не с тобой.

Но до состояния Одиночки Пете еще надо дорасти. А пока этого не случилось, Петя будет придумывать четвертые пункты и заговаривать себе зубы: называть свою слабость, свою «петьность» замечательной и светлой любовью.