Маленькая теоретическая глава № 12 «В ПРОТИВОПОЛОЖНУЮ СТОРОНУ»

Маленькая теоретическая глава № 12 «В ПРОТИВОПОЛОЖНУЮ СТОРОНУ»

Универсальным принципом построения сказки — особенно личностно-ориентированной…

Вдруг заваливает вся толпа.

Критик. Слушай, мы к тебе раньше в теоретические главы не мешались. Но появился такой слух, что ты заканчиваешь книгу.

Автор. Правда.

Критик. Очень интересно. То есть ты так по-ящерски всех нас кинешь, захлопнешь и забудешь… Прекрасно. А у нас, между прочим, всякие вопросы накопились.

Автор. Так, понимаю, садитесь. Все, пожалуйста. Давайте вопросы. Времени мало, но авось да успею на что-нибудь ответить.

Критик. Мой самый главный вопрос — что делать человеку, чья сказка не может продолжиться хоть убей, хоть ей кол на голове теши, у которого в башке пустота, а продолжать, тем не менее, хочется?

Автор. Хорошо, давайте мы сразу все вопросы проскладируем. Что еще?

Строгая учительница. А у меня вопрос, что делать сказочному герою после счастливого конца, когда путешествие благополучно завершилось, свадьба отыграла, а впереди у него еще сорок лет?

Настоящий мужик. Мне хочется знать, что делать человеку без сказки, которому все сказки одинаково скучны, который ни с одной из них себя не ассоциирует, и вообще…

Розовая девушка. Мне тоже хочется оттянуть окончание книги, но я пока не придумала вопроса.

Едкая девушка. Как выбраться из своей сказки? Что делать, когда чувствуешь, что твоя жизнь не облегает тебя плотно, а болтается, как что-то чужое? Когда ты ей не принадлежишь?

Пауза.

Автор (остальным). У вас нет вопросов?

Дух Востока. Разве что про хлопок одной ладони…

Дедушка Фрейд. Сказки, как вы понимаете их, относятся, по вашему мнению, больше к области Я или Оно?

Маленький мальчик. А если Я на Оно влезет — кто кого сборет?

Все смеются.

Автор. Хорошо. На самом деле мне кажется, что я знаю, в какой области лежит множество ответов на ваши вопросы. И хотя они разные для каждого из вас, область вполне можно определить единым словом. Но я, конечно, не собираюсь так легко выдавать вам секрет. Давайте я поставлю вам фрагмент одной записи.

* * *

Голос Автора. Пожалуйста, повторите вашу сказку еще раз.

Женский голос. Одна маленькая девочка умела говорить на языке листьев, трав, птиц и зверей. Она только не умела говорить на языке звезд, а именно со звездами ей хотелось общаться больше всего. И вот все детство она разговаривала со всем, что ее окружало, но ей этого было мало. Она росла, но почему-то звезды становились все дальше от нее, хотя она тянулась к ним изо всех сил. А с листьями разговаривать стало уже не так интересно.

— И вы не можете продолжить эту сказку?

— Никак, хотя я пыталась уже несколько раз.

— Помните, мы говорили о сказочных решениях, о разных стратегиях построения действий?

— Да, конечно.

— В вашей сказке не так уж много решений, но стратегии есть наверняка.

Одна, как мне кажется, — это одиночество героини. Она все делает сама, ей никто даже не помогает.

— Так и есть.

— Попробуйте, что будет, если вы попробуете ввести в сказку принцип ровно противоположный.

— Как это?

— Ну если мы возьмем принцип «Я сам», то давайте попробуем ввести принцип «Для кого-то» или «Вместе с кем-то».

— Мне трудно.

— Конечно. Это как минимум непривычно. Но ведь сказка от этого не развалится, ну не приживется в ней другой персонаж — исчезнет, и все.

Попробуйте.

— Хорошо. Жила-была девочка, и у нее был друг…

(Долгая пауза).

— Нет, вы знаете, мне трудно…

— Хорошо, какой друг мог быть у этой девочки?

— Знаете, у меня перед глазами стоит земляной червяк…

— Отлично, значит, у этой девочки был друг червяк.

— Хорошо, он жил недалеко, и он тоже знал язык листьев, они много общались друг с дружкой…

— А что произошло потом?

— Девочка все равно очень хотела стать ближе к звездам.

— И что она сделала?

— Она стала пытаться поговорить со звездами… Но они ее не слушали, они были слишком высоко, к тому же девочка не понимала их язык.

— И тогда…

— Ну хорошо, пусть девочка отправилась в путешествие к звездам.

— Как?

— На ракете. Ее помог построить червяк, и они полетели вместе. Они летели очень долго…

— И…

— И червяку стало жарко и сухо возле звезд. Они подлетели довольно близко, и девочка старалась поговорить со звездами, но они все равно ее не слушали… А червяку становилось все хуже и хуже… Ему нужна была земля и влага.

(Долгая пауза).

— Что же сделала девочка?

— Она стала просить звезд о помощи. И одна звезда протянула ей руку, и в ней было немного сырой земли. Этого хватило червяку, чтобы не задохнуться… Но ему все равно было плохо. И звезды были рядом, но девочке уже не хотелось к ним приставать. Она повернула ракету к земле.

— Честно?

— (Плачет). Я… не знаю, почему… И вот когда она вернулась… Нет, я не могу дальше…

— Но теперь эта сказка продолжится.

— Да… Мне только нужно время…

— Конечно.

* * *

Автор. Правда, великолепные образы? Ведь это же чистое описание той самой индивидуации Юнга. Червяк — житель земли, подсознания; и звезды…Но дело не в этом…Смотрите, что мы сделали, чтобы сдвинуться с места?

Настоящий мужик. Вы взяли решение, противоположное тому, которое было привычным для нее, и это решение сразу изменило сказку.

Автор. Да. Почти всем способам решений можно подобрать пару, противоположность. «Мгновенно» — «постепенно», «награда» — «плата», «для других» — «для себя» и так далее, и так далее. И вот что говорит одна маленькая теория: именно противоположность способна максимально нас усилить, расширить, подтолкнуть. Очень четко, всегда можно найти привычные стратегии и попробовать непривычные. Кстати, они же, как правило, — неприятные.

Строгая учительница. Через «не хочу»?

Автор. В очень значительной мере да. Хотя и одновременно реализуя вечное подспудное стремление к своему негативу. В этом смысле самые неприятные для нас люди — это те, кто могут нам больше всех дать и научить. И самые неприятные принципы, и самые не свои сказки.

Психолог-милашка. Вот это да… Это надо переварить.

Автор. Так, братцы, быстро — я рассказываю модель идеального человека. Берем два листика, пишем на одном «доброта», на другом «жестокость». Пара противоположностей. Кладем их на пол. Обследуем линию между ними, чувствуем, каково ходить по ней. Находим то место, где мы находимся обычно. Находим то, где мы хотели бы быть. И обязательно обращаем внимание, куда мы зайти буквально не можем.

А теперь берем много таких пар: «ум» — «глупость», «творчество» — «автоматизм» и т. д. Их можно собрать в единый круг, где они станут диаметрами. И в этом кругу явно есть области, где мы вообще не появляемся, куда нам вход воспрещен. А вот идеальный человек — он ходит по такому кругу где хочет. Для него каждая область открыта и он может выбирать — когда быть злым, когда добрым, когда… И так далее. А ключ к этому — ну что вам объяснять? ну пусть кто-нибудь скажет.

Психолог-милашка. Ходить туда, куда мы раньше не забредали.

Автор. А найти такие места очень просто. Они в аккурат в противоположной стороне от тех, где мы все поле истоптали. Все, ребята, милые, мы заканчиваем. У меня последняя сказка.

Критик. А у нас, между прочим, еще не все… Ну ладно, мы уж после твоей сказки.

Автор. Это уже будет послесловие.

Критик. Ничего, задержишься. Это же раз в жизни, и это, между, прочим, сюрприз — тебе же.

Автор. Да? Ой… Ну, хорошо, ребята, все, я уже сам не рад, что эта сказка осталась, она почти и не сказка совсем, но — слушайте.

* * *

Когда в большой группе людей я просил каждого выбрать какой-то из сказочных атрибутов и стать им, в зале появилось много проблемных завязок, маленьких существ, чудес и дорог в тридевятое царство; но на пятьдесят человек там оказался только один счастливый конец. Мы уже говорили, что сказка обречена на хороший конец. (Возможно, это мы обречены на то, чтобы считать этот конец хорошим). Но если отбросить эпитеты, ясно: сказка подходит к концу. И от этого нам…

Пытаясь разобраться в собственных неоднозначных отношениях с окончанием сказки, я прихожу вот к чему.

* * *

Сказка описывает схему, программу, чертеж, сценарий поведения. Когда этот сцена-рий создан людьми, я радуюсь его завершению. Я не встречал ни одного людского сценария, который требовал бы целой человеческой жизни. Прошли — получили — расплатились.

Многие из нас боятся выйти из сценария. Жизнь, свободную от жестких предписаний и правил, они чувствуют пустотой. Это образ актера (о гениальный Берн!) — когда спектакль окончен, как бы ни были долги овации, ты выходишь в ночь, один — и исчезаешь.

Жизнь может казаться пустотой или переполненным морем других существ, ролей и сценариев — как кому повезло. Мы можем сколько угодно интеллектуально понимать цен-ность второго взгляда, но человеческими сценариями он редко предусмотрен, а духов-ное развитие — вещь слишком сложная и дорогая. Мы боимся окончания сказки, хотя знаем, что она должна закончиться. Часто именно у этого самого конца и проходит основная часть жизни.

* * *

Но есть другие сценарии. В нас самих есть какие-то другие модели развития, неуловимые, но могущественные силы, приводящие к тому, что когда-то мы влюбляемся, когда-то задумываемся о смысле, осознаем суетность, плачем просто так, познаем Бога и ощущаем душу, даже если нам никто об этом никогда не говорил.

В этих сценариях — и в сказках про них — тоже есть концовки, в них также есть явные границы, на которых одна сила передает нас в руки другой. Этим сказкам я больше верю. Их окончаний я часто страшусь.

* * *

На каких-то шагах мир — пустыня. На каких-то нет мгновения, которое можно потратить зря. На каких-то понятия «мир» и «зря» исчезают вместе с понятиями цели и тебя самого.

Многие сказки длятся вечно.

Плюс есть сказка о том, что можно прожить без искажений — без привязанностей — без иллюзий — без сказок.

И я — как вы, наверное, уже поняли — верю и тем, и другим, и третьим.