СНЫ
СНЫ
C—1.
Первый сон
Мне снилось, что передо мною — чучело половины тигра. Кто-то объясняет мне, что оно очень тяжелое — я пробую поднять, но не могу или только чуть-чуть приподнимаю. Я спрашиваю, почему, и мне объясняют: оно всё многократно прошито нитками, сделанными из тигровой шерсти, так что на самом деле здесь гораздо больше шерсти тигра, чем кажется. Возможно, это нужно контрабандистам.
КНИГА О ДЗЭН — ЧУЧЕЛО ТИГРА. (К—25, стр. 50)
C—2.
Второй сон (в пустыне)
Я иду по дороге, у которой стоит нищий. Кто-то дает мне денег, чтобы я мог подать этому нищему. Я мешкаю, и нищий исчезает. В руке у меня остаются деньги; я присматриваюсь и вижу: ого, да это больно крупные монеты для нищего!
«ТЫ ЦАРЬ; ЖИВИ ОДИН…» (К—31, стр. 54)
«МИТЯ, ПРИВЕТ! ТВОЙ СОН В ПУСТЫНЕ…» (К—32, стр. 55)
C—3.
Сон Спящей Красавицы
Итальянская, южная дорога. Вечнозеленые деревья, золотой песок, голубое небо. Маленькая девочка сидит у дороги и плачет. Я подхожу, хочу ее утешить. Как-то спокойно я замечаю, что это моя мама. Сидит, такая маленькая, и плачет. Я ее утешаю, глажу по голове, говорю ей:
— Что ты, моя маленькая?
Она всхлипывает:
— Мне страшно, мне страшно тут одной.
— Почему тебе страшно?
— Я расту. Я расту, скоро я стану старой и никому не нужной.
— Так ты хочешь вечной молодости? — спрашиваю я. Причем опять, я так спокойна, как будто точно знаю, что нужно делать.
— Хочу вечной молодости, хочу вечной молодости! — причитает она, и я помню еще, что на секунду подумала: да знает ли она, такая маленькая, что такое вечная молодость? Я опускаюсь рядом с ней на песок и говорю:
— Хорошо, будет тебе вечная молодость. Я буду жить с тобой, я буду твоей дочкой, и пока я буду маленькой, ты будешь молодой.
Она смотрит на меня и говорит:
— Спасибо, — и первый раз, так несмело, гладит меня.
— Давай делать воздушные пузыри для мужчин.
— Давай.
Мы сидим рядышком на песке и выдуваем пузыри, на которых нарисованы жирные красные губы. К нам приближаются мужчины, они пытаются обнять пузырь, он лопается, мы орем: «Нет!!» и хохочем.
Потом она кормит меня из бутылочки, вначале чем-то белым, затем чем-то красным.
СТРЕМЛЕНИЕМ К БЕССМЕРТИЮ… (К—30, стр. 54)
НАСТОЯЩАЯ ИСТОРИЯ СПЯЩЕЙ КРАСАВИЦЫ. (И—2, стр. 85)
КОШМАР АМЕРИКАНСКОГО БИЗНЕСМЕНА, ПЛАНИРУЮЩЕГО
КРУПНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ В РОССИЙСКИЙ РЫНОК. (С—8, стр. 75)
C—4.
Я СИЖУ В КВАРТИРЕ. ИЗО ВСЕХ ЩЕЛЕЙ ДУЕТ. С потолка капает. Оно капнет, я говорю: «Кап!». Прибегает теща, начинает кричать: «Какой ужас!» еще с порога. Я вскакиваю, становлюсь перед ней в дверях, так, чтобы заслонить квартиру, и говорю: «Всё нормально, какой там ужас, всё чики-чики» — и так плечом ей обзор затемняю, лишь бы, думаю, не увидела лужу, которую накапало посреди комнаты.
И тут вдруг замечаю, что стою я перед ней голый, в одних трусах и ботинках. Блин! Пузо торчит, трусы какие-то розовые… Я весь аж скукоживаюсь от неудобства — и просыпаюсь.
СТРАХ ПЕРЕД ЖЕНЩИНОЙ — СТРАХ ПЕРЕД ДУШОЙ.
(К—27, стр. 52)
C—5.
Сон о гениальном психотерапевте
Я — на группе у Александра Борисовича, причем проходит она в каком-то пансионате и проводится довольно странно: каждый приходит по одному в комнату к А.Б., и он с каждым говорит отдельно, как бы дает индивидуальные наставления. Вот приходит моя очередь, я прохожу в его комнату. А.Б. стоит у окна, я сажусь в кресло. Я начинаю говорить ему что-то, но вижу, что его лицо становится всё скучнее и скучнее, он отворачивается. Тогда я внезапно говорю: «Я знаю, что мне надо делать». Он поворачивается ко мне: типа, ну? Я говорю: «Но я боюсь». Тогда он вытаскивает из кармана конфету — мне кажется, леденец, — и говорит, очень явственно: «На, скушай конфету. Но обертку не разворачивай». Я беру конфету, послушно засовываю в рот, и со вкусом бумаги просыпаюсь.
ЧЕЛОВЕК СТРЕМИТСЯ ПРОЖИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ… (К—46, стр. 64)
C—6.
Сон композитора
Я лечу прямо под облаками и вижу, как моя тень падает на стекло едущей подо мной машины. Водитель недоволен, он сворачивает, виляет по шоссе, но мне ужасно весело, я лечу за ним, и тень все время на переднем стекле авто. Он останавливает машину, выбегает на обочину (он же видит, что там солнце), но я тут как тут — опять заслоняю его тенью. Тут он в ярости поднимает голову и видит меня. Я машу ему руками, чтобы он летел вверх ко мне и еще так показываю, как надо махать руками, как крыльями, чтобы взлететь. Он пробует, поднимается немного, но потом опускается и показывает на машину — мол, нельзя ее так оставить. Я направляю на машину палец, стреляю — и она исчезает. Он в ужасе: лазит по земле, где стояла машина, бегает, мечется во все стороны. Я делаю пальцем «пух!», машина опять появляется, он в счастливом изнеможении прислоняется к ней. Я еще зову его, но его уже не дозовешься. Ну и черт с ним. Я улетаю.
РЮНЗЮ СПРОСИЛ У РЭНДЗАЯ… (Д—14, стр. 32)
C—7.
Я СТОЮ НА УГЛУ в ожидании некой важной встречи. Жду уже довольно давно, разглядываю витрины, траву. Вдруг я вижу, как на другой стороне улицы появляется тот, кого я жду. Но он не спешит ко мне. Я вижу, как он подходит там к какому-то парню, здоровается, тот узнает его, горячо жмет руку. Батюшки — тот парень — это же я! Они идут бок о бок по тому делу, ради которого встретились, заходят в кафе. С огромным облегчением я провожаю их взглядом, ощущаю сумасшедшую легкость, прыгаю и бегу покупать мороженое.
Я проснулся, повторяя: «В нашем театре закончился клюквенный сок».
БЫЛ ТАКОЙ ДОМ МАСОК. (И—6, стр. 87)
C—8.
Кошмар американского бизнесмена,
планирующего крупные инвестиции
в российский рынок
Я сижу на лошади перед дворцом Спящей Красавицы. Какое-то мгновение вокруг — застывшая картинка: я, одетый в цвета национального флага, дворец сумасшедшей величины, пространство перед ним, всё заросшее кактусами. Потом картина оживает: ко мне подбегают какие-то монстры паукообразного вида с погонами на плечах, я их рублю саблей. Начинаю прорубаться через заросли. Время от времени вместе с кактусами рублю разных стражей. Наконец, добираюсь до дворца. Там уже нет кактусов, зато стражников больше и почти темно. С боями добираюсь до главной опочивальни. Около нее — два гигантских молодца, я их пугаюсь, подкрадываюсь, но оказывается, что они восковые. Захожу в спальню. Она в том же полумраке, что и весь дворец, только в конце комнаты (она длинная), где стоит альков, горит свет. Я приближаюсь к ложу царевны. Гордо, гремя сапогами, я подхожу к постели…
На постели лежит Владимир Ленин. Это внутренность Мавзолея. Тихо-тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить, я пробираюсь обратно к выходу.
НАСТОЯЩАЯ ИСТОРИЯ СПЯЩЕЙ КРАСАВИЦЫ. (И—2, стр. 85)
ИДЕЯ ПРОГРЕССА (К—44, стр. 63)
C—9.
Альтернативный сериал
«Кошмары Александра Борисовича»
Поймали враги мальчика Сашу Гранкина, посадили в клетку. У всех у них глаза пустые, грудь пустая, вместо сердца — лампочка на проводе. Самая главная врагиня — Ида Матвеевна, и у нее и кожи-то не видно, все паутиной заросло. Говорит: «Будем тебя мучить, кожу щипать и выкручивать, сверлить и сердце из тебя вырвем. Станешь ты у нас членом коллектива». А Саша в сторону смотрит, из последних сил, там всё же небо и деревья. Зубы сжал, мускулы сжал, чтобы сердце не выскочило. А члены коллектива пустоглазые всё стараются ему на глаза попасться и чувства высосать.
СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ. (И—35, стр. 130)
C—10.
Сон про моральное падение
Я прихожу в иностранное кафе. Я знаю, что я связная, и в этом кафе я должна встретиться с агентом. Захожу туда, вижу массу арабов (это арабское кафе), которые сидят за всеми столиками. Сразу замечаю столик агента, к которому я пришла.
Он сидит за ним один, и на всем столе стоит только одна чашка кофе. Я подхожу к нему и вижу, что этот агент — мой старый друг, которого я не видела много лет. Я так радуюсь этому, что забываю о всякой конспирации. По идее, я должна сесть за этот столик как бы незаметно, но я так рада его видеть, что сразу называю его по имени и сажусь к нему. Он делает мне знаки, что-то вроде «Дура, сейчас всё провалишь», но я громко разговариваю, мне ужасно хочется болтать с ним.
Потом я смотрю на его стол и думаю: «Почему он ничего не ест, у него только одна чашка кофе». Тогда я вспоминаю, что у меня есть передача для него, такой пакет. Я лезу в сумку и достаю этот пакет. Он завернут в иностранную газету. Я передаю этот пакет через стол ему (хотя понимаю, что, наверное, должна была сделать это как-нибудь тайком), и делаю это как-то неловко, так, что газета рвется в одном месте. Через это порванное место я вижу, что там лежат деньги — пачки каких-то иностранных банкнот. Он, кажется, опять делает мне знак, типа «Ну что ты делаешь, всё пропало», но я понимаю, что уже поздно, все всё уже увидели, и мне всё равно хорошо, что я передала ему эти деньги, и теперь он сможет себе купить что-нибудь получше кофе (причем его чашка наполнена одной гущей, до краев). Тут я, наверное, и просыпаюсь.
ПЕРВЫЙ АКТ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ:
АГЕНТЫ В МАСКАХ. (К—5, стр. 38)
ТРЕТИЙ АКТ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ:
МОРАЛЬНОЕ ПАДЕНИЕ. (К—7, стр. 39)
C—11.
Сон легионера
Иду к товарищу Ершову. Он живет в 38-й квартире. Подхожу к двери, там табличка:
К товарищу Ершову
А рядом еще табличка:
В кв.38 — 38 звонков,
В кв.39 — 39 звонков.
Жму звонок. Он открывает. Я знаю, что пришел к нему под видом доктора, должен его осмотреть. Я прохожу в его комнату, говорю: «Раздевайтесь». Он снимает какой-то огромный, безразмерный свитер. На руке у него написано:
НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ, ТЕЛ. 43—18—89.
На попе другая татуировка:
Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ УВИЖУ.
Я что-то ищу, осматривая его, но никак не нахожу. Наконец врубаюсь: оно же на лбу. Ага: на лбу у него кнопка звонка. Около нее опять табличка:
К товарищу Ершову
Я жму. Открываются ворота, и жуткий голос произносит:
— Ершова кому?
Я смело отвечаю:
— Мне.
Оно говорит:
— Ищи.
Я бросаюсь искать. Я знаю, что если я не успею найти до какого-то момента, то ворота захлопнутся. Но Ершова нигде нет. Есть обрывки людей: у кого нет ноги, у кого головы. Каждый притворяется, что он и есть товарищ Ершов. Жуткая лажа. Я начинаю стрелять по ним по всем из пистолета. Кто-то разбегается, а кто-то сладостно говорит «Еще!» и распахивает передо мной одежду. Я просто зверею. Начинаю орать: «Ершов!», и он вдруг отзывается: «Аюшки!» Я кричу: «Ты где?» А он так лениво говорит: «Щас выйду». Я ору: «Быстрее!», а он: «А подергай вон там». Я поворачиваюсь — там висят какие-то толстые, отвратительные колбасы. Я ору ему изо всех сил: «Пошел ты!… Не буду я дергать!» Бегу обратно, пока не захлопнулись ворота. Теперь он бежит за мной: «Подожди!» Но я уже выбегаю, счастливый, что успел выбраться. Вся злость прошла. Я облегченно вздыхаю: «Ф-фух», стираю со лба пот… Просыпаюсь. Так хорошо.
О ГЛУБИНЕ ВЗАИМОПОНИМАНИЯ. (И—30, стр. 109)
КРАСАВИЦЫ И МИЛИЦИОНЕР. (И—31, стр. 110)
C—12.
Сон проститутки-пушкиноведа
Мне приснилось, что я — на конференции пушкиноведов. После открытия и торжественной речи всем раздают по Пушкину. Я думаю, что это, наверное, будет шоколадный Пушкин, вроде медвежонка, но это оказываются такие куклы, как Барби. Я беру своего Пушкина-Барби за волосы и тихонько ломаю. Так, чтобы никто не видел, у всех соседей тоже свои пушечные куколки, они ими восхищаются, показывают друг другу, двигают их ручками, ножками, ну, в общем, все в восторге, и я тоже, только я зажимаю своего Пушкина между ногами, вырываю волосы, выкручиваю руки, пытаюсь нашарить член, но его нет, и тогда я откусываю ногу и жую, с диким кайфом, просто обжираюсь, причмокиваю, вся такая счастливая, и тут вижу лицо соседа — или соседки — с вытаращенными на лоб глазами — и просыпаюсь.
КОНЕЦ КАРЬЕРЫ ПСИХОТЕРАПЕВТА. (К—26, стр. 51)
C—13.
ХОРОНЯТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ. Причем они умерли уже давно, но хоронят их только сейчас. В открытую могилу я бросаю свои цепочки, кольца, заколки. Потом могилу зарывают. Я не поднимаю головы, но знаю, что землю кидают мои самые близкие люди. А потом я взлетаю, меня подхватывает и несет ветер, высоко над землей. Вдруг вижу: из облака высовывается пятка. Я подлетаю и щекочу ее. И хохот — я даже не знаю, чей это, он как бы и мой, и идущий сверху, или, может, снизу — вот этот хохот, он заполняет собой всё. И куда я ни посмотрю — везде огонь.
Когда я проснулась, я точно и живо всё это помнила и еще повторяла: «Поляны, поляны».
ПОСЛЕ СМЕРТИ МАГГИД ЯВИЛСЯ К СВОЕМУ СЫНУ… (И—25, стр. 104)
C—14.
В ДОМЕ МОЕМ ПОСЕЛИЛСЯ ТРУПИК. Я кормлю его сладостями. Он очень забавный, с синим хвостиком.
Мы сидим и играем с ним на дворе нашего дома: строим из ящиков какое-то возвышение. Потом он залезает наверх, становится в такую гордую позу, как царь, и стоит там. Я поднимаю голову — почему-то мне его плохо видно, как будто он стоит против солнца — я поднимаю голову и вижу, что у него на голове — шлем с перьями, как у австрийского императора, и перья немыслимой высоты, с дом. Я думаю: ну ничего себе! — и лезу за ним. Но никак не могу долезть, гора оказывается какой-то складчатой, я проваливаюсь в щели между ящиками. Короче, скоро я оказываюсь в каком-то таком месте, что ни вверх, ни вниз. Я еще думаю: ничего себе видик со стороны, наверное, это похоже на такой мемориальный памятник победителю, где фигура наверху, а по бокам — деяния.
ЕСЛИ ПЕРЕСТАТЬ СОБИРАТЬ БЛЕСТЯЩИЕ МОНЕТКИ…
(М—12, стр. 71)
СОН ПРО ВНЕШНИЙ ГЛАЗ. (С—18, стр. 81)
C—15.
Сон про начало
Два огромных зверя кусают друг друга за хвосты. Они оба зеленые, громадные; у одного золотистые (оранжевые?) глаза; у другого лица как бы не существует.
Долго, топчась на месте, они жуют друг другу хвосты.
Потом начинают толкаться мордами.
Потом у них вырастают пасти, становятся длинными, как у крокодилов, и они кусают друг друга за нижние челюсти.
А я — маленькая — прячусь где-то рядом, я сижу в земле, и они постепенно ко мне приближаются. Я боюсь. Лапы их топчутся так близко, что я зажмуриваюсь. И одна лапа — бах! — наступает на меня.
Темнота.
И я вижу, как зеленой искоркой прохожу по лапе, внутри, по сплетению артерий, вхожу к нему в живот и растворяюсь. Я заполняю зверя изнутри, я становлюсь им, то есть ею, теперь я знаю — это самка. Я вхожу во владение мускулами и топчусь, и вижу оранжевые глаза другого…
МЕЗОЗОЙСКАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ. (И—27, стр. 105)
C—16.
Сон юного горожанина
Геббельс пришел ко мне и говорит: «Чувак, выходи за меня». Я достал говномет и выстрелил ему в рыло. Меня пытают в гестапо. Я, оказывается, польский разведчик — Ежи Валенса.
Юрмала. Берег Балтики. Подводная лодка. Капитан — Суворов Александр Васильевич машет мне рукой. Слышу за спиной «Фая».
Геббельс дает отмашку. Качусь по песку. Мертвый Паулс поет какую-то мелодию. Режиссер кричит «Стоп».
Больница. Я совокупляюсь с санитаркой. Поллюция.
ПРОКЛЯТЫЙ ДОКТОР ЗЕММЕЛЬВЕЙС (И—32, стр. 113)
C—17.
Сон про мою женитьбу
С моим мужем мы приходим в огромное здание. Одеты скромно и очень опрятно. Посреди зала — стол, там сидит какой-то огромный и рыхлый человек. Мы останавливаемся и кланяемся ему до земли. Видно, что мы ему неприятны. «Ну?» — спрашивает он.
— Да вот, — говорит мой муж, — Вы нам извините, что мы к вам обращаемся. Мы сами люди не местные… — Он уже совсем опускает голову и бормочет в пол. — Разрешите жениться…
— Вчера познакомились? — вопрошает туша.
— Уже год, — быстро отвечает муж.
— Значит, в грехе жили, — морщится оно. — Ну, люди не местные, у вас прописка-то есть?
— Временная, — муж подает документы.
— А жениться хотите постоянно? Неувязочка.
Мы молчим, подавленные его правотой. Я боюсь.
— Ладно, — наконец выскрипывает чудище (я не смотрю на него, и мне кажется, что у него три головы). — Регистрирую брак. Вас как зовут?
— Я — Михаил, — говорит муж.
— Я — Светлана, — говорю я.
— Вы теперь не я и я. Вы теперь мы!
— Понимаем, — мы быстро-быстро кланяемся и пятимся назад. — Понимаем: мы теперь вы…
Тут сзади раздается грохот, свист, крики, мы оборачиваемся: там стол размером с площадь, конца-краю не видно, и там справляют нашу свадьбу. Они орут: «Лук да морковь — совет да любовь!» — и кидают в нас луком и морковкой. Скоро их вырастает гора, и я понимаю, что мне всё это нужно будет чистить… Мне становится совсем худо, я сжимаю зубы и просыпаюсь.
ЭТЮД О НЕПОСРЕДСТВЕНОМ САМОВЫРАЖЕНИИ. (Д—13 стр. 32)
C—18.
Сон про внешний глаз
Мама подарила мне внешний глаз, она это так называет, хотя я не очень понимаю, что это такое. Помню, что он круглый и всё время смотрит. Я бегу во двор и закапываю его в песочницу. Тут приходит мама и говорит, чтобы я его немедленно вырыл. Я не хочу, пытаюсь убежать, но мне очень трудно двигаться, и она меня ловит и держит. Вместе мы откапываем этот глаз, и она всучивает его мне, я понимаю: мамин подарок, иду, сжимая его, и ничего не вижу из-за слез…
ГОВОРИЛА В ДЕТСТВЕ МАМА МНЕ И БРАТИКУ… (К—21, стр. 48)
C—19.
Сон про общее дело
По огромной площади какого-то города прогуливаются люди. Это похоже на праздник. Все как бы гуляют и одновременно чего-то ждут. Я тоже гуляю по площади. Гуляю. Гуляю. Жду. Людей становится всё больше, так что даже трудно ходить.
Внезапно по краям площади начинают работать с жутким ревом комбайны или трактора, что-то вроде огромных снегоуборочных машин. Такими щитами они сдвигают людей к середине, утрамбовывают в толпу. Площадь становится маленькой, мне даже кажется, что это — комната.
Откуда-то начинает звучать громкий голос, читающий что-то вроде праздничной речи. По-моему, он просто всё время повторяет: «Да здравствует общее дело, ура! Да здравствует общее дело, ура!» Появляется какой-то ритм. В этом ритме я начинаю пританцовывать и оглядываться. Мои соседи заняты кто чем. Стоит дядька с длиннющими усами и двигает ими: одним обнимает свою подружку, второй (когда он двигает носом и губой) тайком лазает по ее жакету. Дети с жуткой скоростью меняются жеваными жвачками. Девушка снимает с шеи медальон, раскрывает, начинает рассматривать: там аккуратно перевязаны пряди волос (наподобие набора маленьких катушек с нитками): жесткие черные, курчавые рыжие, хлипкие седые…
Я не понимаю: чего они отвлекаются, мы же открываем памятник общему делу. Меня уже всего крутит от этого ритма, а соседи спокойны, как будто привыкли.
И вот посередине площади или комнаты я вижу фигуру, накрытую брезентом. Я знаю, что это — памятник общему делу. Подходят служители, стаскивают с памятника брезент. Там стоит дракон, только он не каменный, а живой. Тут же он начинает жевать тех, кто стоит поближе. Но никто не кричит, даже не волнуется, все улыбаются, как будто так и надо. Многие, перед тем как их жуют, целуют дракона в морду. Он сияет улыбкой, все смеются и улыбаются. Меня трясет дрожь.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ СЕРИАЛ «КОШМАРЫ
АЛЕКСАНДРА БОРИСОВИЧА». (С—9, стр. 76)
C—20.
Сон про теленка
В комнате накрыт шикарный стол. Я сижу возле него верхом на теленке. Теленок жует скатерть с угла, медленно поглощая ее вместе с блюдами. Я пытаюсь его отпихнуть от стола, не для того чтобы прогнать, а чтобы показать ему, что можно есть сами кушанья, без скатерти, но он мычит, не выпуская скатерти изо рта. И я понимаю, что если он уже взялся с одной стороны, то фиг его собьешь с дороги.
