Глава десятая. Четыре признака

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава десятая. Четыре признака

Когда я говорю с людьми о воспоминаниях из прошлых жизней, мне неизменно задают вопрос: «Как можно отличить истории, произошедшие в прошлых жизнях, от обыкновенных фантазий?»

Вначале я отвечала лишь таким образом: «Ну, родители просто знают». Не особенно полный ответ, я знаю. Но когда я стала разбирать случай за случаем, то стала слышать повторяющиеся почти слово в слово комментарии. Эти комментарии стали привычными. И я поняла, что могу полагаться на них как на тест для воспоминаний о прошлых жизнях. Когда родители описывали то, что происходило с их детьми, я на первых порах ловила себя на том, что перебираю в уме список симптомов, чтобы решить, действительно ли это были воспоминания. Список симптомов выкристаллизовался в Четыре Признака.

(Когда я говорю «родители», то не исключаю этим иных взрослых людей. Эти признаки могут оказаться полезны для бабушек и дедушек, тетушек и дядюшек – короче, всех людей, которые проводят время с детьми.)

Чем больше я говорю с родителями и чем больше сличаю случаев, тем лучше я понимаю, почему эти признаки достоверны. Воспоминания о прошлых жизнях звучат, выглядят и воспринимаются совершенно не так, как фантазии, поскольку происходят из другого источника. Фантазии являются игрой ума. Тогда как воспоминания о прошлых жизнях – это полновесные образы реальных событий. Разницу может определить любой чувствительный слушатель, знающий о признаках.

Я определила более дюжины признаков реальности воспоминаний о прошлых жизнях, учитывая все нюансы, о которых упоминали родители, пытаясь решить, действительно ли их ребенок рассказывает о своей прошлой жизни или просто фантазирует. Но для простоты запоминания и дальнейшей работы я сгруппировала все вторичные признаки и нюансы и свела их к четырем первичным признакам.

Вот эти четыре признака реальности детских воспоминаний о прошлой жизни:

1. Уверенный тон.

2. Неизменность во времени.

3. Знание, не объяснимое опытом.

4. Соответствие поведения.

Не во всех воспоминаниях о прошлых жизнях удается обнаружить все четыре признака. Воспоминания приходят по-разному и проявляются в различной степени у разных детей. Но, как я убедилась, признаки всегда проявляются в комбинации. Некоторые случаи обладают лишь двумя, иные имеют все четыре. Мне даже случалось видеть случай, в котором я обнаружила лишь один признак. Легче всего понять механизм их работы на примере случаев, приведенных в этой книге. Даже тогда, когда я в какой-то истории подчеркиваю только один признак, вы сами сможете заметить присутствие других.

Эти четыре признака являются эффективными лишь по отношению к собственному ребенку. Лишь тот, кто хорошо знает ребенка, сможет применить их. Все зависит от способности заметить перемены в выражении лица и в голосе ребенка, которые посторонний человек пропустит. Также важно обратить внимание на нюансы поведения, которые можно определить лишь при длительном наблюдении.

Четыре признака не имеют никакого отношения к научному доказательству существования прошлых жизней. Они предназначены для вашего личного общения. Когда воспоминания выходят наружу, вы должны задать определенные вопросы своему ребенку, чтобы помочь им проявиться как можно полнее. При этом вовсе не следует думать о том, какие доказательства подлинности воспоминаний вы сможете привести скептически настроенному соседу или даже недоверчивому родственнику. Если вас будут заботить доказательства, вы сможете лишь навредить свободному потоку воспоминаний. Дело не в доказательствах. Важны лишь исцеление, духовный рост и понимание.

Не следует путать четыре признака с методами исследований доктора Стивенсона. Его методы предназначались для верификации воспоминаний детей, которых он не знал раньше. К тому же его случаи нетипичны – это случаи исключительной памяти о прошлой жизни. Четыре признака относятся к более обычным случаям – когда дети обладают лишь фрагментами и общими чертами воспоминаний.

Безусловно, отнюдь не все необычные истории или заявления, сделанные детьми, порождены воспоминаниями о прошлых жизнях. Дети часто изрекают то, что заставляет их родителей задуматься: «Где он узнал об этом?» Я предупреждаю вас – не переоценивайте все замечания, сделанные вашим ребенком. Возможно, вы действительно присутствуете при процессе воспоминаний о прошлых жизнях. Но, скорее всего, это не так. Детский разум так подвижен, что постоянные новые и свежие замечания не являются редкостью. Фантазии и игра воображения постоянно занимают головы детей, и в большинстве случаев необычайные истории, которые вы слышите от своих детей, не имеют ничего общего с прошлыми жизнями. Дети часто заставляют нас верить в то, что жили в прошлом, просто проигрывая истории из книг или то, что видели по телевизору.

Но иногда завеса приподнимается, и ребенок действительно говорит о своей прошлой жизни. Зная эти признаки, вы сможете уловить магический момент подлинных воспоминаний.

Это совершенно неизвестная область для большинства людей. Когда ребенок внезапно начинает говорить о своей прошлой жизни, большинство родителей приходят в замешательство или оцепенение. Они ощущают, как сердце тянет их в одну сторону, тогда как разум советует им совершенно противоположное. Идеям о прошлых жизнях просто нет места в их мировоззрении, и рассудку легче поверить, что странное поведение детей имеет какое-то иное, «логическое» объяснение. В то же время сердцем они способны распознать искренность слов своего ребенка, их тело начинает дрожать он наплыва огромной энергии, а их интуиция подает им сигналы, что происходит нечто особое и вневременное. В таком состоянии нет ничего ненормального. Я же предлагаю эти четыре признака как ориентиры, которые помогут вам уравновесить голову и сердце, помогут вам не потеряться в потоке противоречивых мыслей и чувств, когда ваша кроха скажет. «Я помню, когда я умер».

Первый признак: Уверенный тон

Большинство воспоминаний о прошлых жизнях формулируются ребенком в виде заявлений. Иногда во время езды на автомобиле или игры на полу в кухне маленький ребенок совершенно обыденно может заявить: «Все тут так же, как и тогда, когда я умирал» или «Моя другая мама обычно делала это так...» Дети обычно болтают без умолку. И нет ничего удивительного в том, что подобные замечания могут пройти мимо внимания хлопочущей матери или занятого отца. Но внимание родителей может привлечь перемена тона. Когда тон ребенка становится очень уверенным, это подразумевает значительность того, что он хочет сообщить.

Когда я спрашивала родителей о том, как их дети описывали свою прошлую жизнь, те всегда отвечали, что голос их ребенка изменялся. Обычно я слышу такие фразы: «Он казался очень уверенным, когда заявил это» или «Она говорила прямо и уверенно».

Обычно, когда дети что-то сочиняют, они говорят нараспев, весело или с шаловливыми интонациями. Голос постоянно меняется, становится то громким, то тихим в зависимости от того, как развивается фантастическая история. Язык и тон несутся по волнам воображения. Вы можете чуть ли не подпевать их фантазии.

Но с воспоминаниями о прошлых жизнях дело обстоит совершенно иначе. Одна мать, Шарлотт Свенсон, рассказывает:

Когда мой четырехлетний Джерри говорит о том, как он умирал вместе с друзьями в 1945 году, его голос внезапно меняется. Он говорит очень серьезно, словно поражен горем. Можно просто ощутить перемену. Мальчик становится очень напряженным и кажется старше своих лет. Его тон привлекает мое внимание. Когда он рассказывает то же самое моим подругам, те тоже признают, что Джерри говорит это совсем не как четырехлетний.

Трехлетний сын Эда Дурбина начал говорить о воспоминании времен Гражданской войны, увидев по телевизору Линкольна. Эд пытается описать эту загадочную перемену тона:

Мне вдруг показалось, что я разговариваю со взрослым человеком. Он говорил так, как мужчина рассказывал бы о своих переживаниях. Нет, тембр его голоса не менялся – изменилась манера говорить. Он поведал мне фактическую историю из жизни солдата. Он осознавал, что говорит со мной – просто припоминал то, что когда-то видел. Однако у меня было ощущение, словно я говорю с кем-то другим – гораздо старше моего трехлетнего сына.

Настроение может быть различным: серьезным, счастливым, озабоченным, взволнованным или грустным. Но тон всегда очень уверенный и убежденный. Вы всегда сможете понять, что ваш ребенок не шутит. Тийю описывала голос Лийи как очень взволнованный, а не серьезный: «Мы как раз проезжали по мосту, переброшенному через высокое ущелье, когда девочка возбужденно и отчетливо произнесла взволнованным голосом: „Мама, это очень напоминает место моей смерти!“ Она не казалась расстроенной. Просто уверенно заявила об этом».

Лайза, детский психолог, имела хорошую практику в этом, так как ее дочь Кортни пережила много воспоминаний из прошлых жизней. Она говорит, что лишь прямое общение может помочь различить воспоминания и фантазии.

Исходя из собственного опыта как консультанта, так и матери, могу сказать, что, когда ребенок фантазирует, он всегда пытается вызвать у меня определенную реакцию. Когда дети рассказывают небылицы, им хочется, чтобы я смеялась, пыталась поймать их на слове, передразнивала их или реагировала подобным образом. Здесь я играю роль аудитории. Это всегда интерактивное общение.

Но Кортни не ждала моей реакции, когда рассказывала мне о своих воспоминаниях из прошлой жизни. Она просто делала заявления. Если я ничего не отвечала, это не беспокоило ее. Она просто сообщала факты. Это все равно что я сказала бы вам: «Небо голубое». Я бы ничего не ждала в ответ от вас, так как это факт, и обе мы знаем, что небо голубое. Это не интерактивное общение. Кортни не говорит мне об этих вещах из прошлой жизни, чтобы вызвать мою реакцию или увидеть, что я горжусь ею. И если я спрашиваю ее: «Какого цвета это платье?» или «Какая пора года тогда была?», она обычно не отвечает. Она не задает вопросов и не ждет их от меня.

Дети говорят уверенно о своих прошлых жизнях, так как сообщают то, о чем помнят. Точно так же они сообщали бы о том, что видели на прошлой неделе или месяц назад. Воспоминания о происшествии их прошлой жизни для них выглядит столь же живо и ярко, как и воспоминание о собственном дне рождения или о том, как их возили на побережье прошлым летом.

Поскольку дети заявляют о фактах, а не фантазируют, они очень удивляются, если мы не сразу понимаем, о чем идет речь. Если мы начинаем спрашивать их, просим повторить сказанное, они могут возмутиться нашим невниманием или несообразительностью. Они могут просто отмахнуться от наших вопросов, сказав: «Я уже рассказывал об этом». Некоторые дети просто не представляют, что мы можем ничего не знать об их прошлой жизни. Они считают, что если картины из прошлой жизни так ясно запомнились им, то нам они должны быть известны и подавно. В конце концов, родители знают все, разве не так? Когда же они встречаются с нашим пустым, непонимающим взглядом, им кажется, что мы шутим, разыгрываем их. Они могут посмотреть на нас раздраженно – мол, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, не строй их себя дурочку! Если же мы продолжаем утверждать, что ничего не помним, это может сбить их с толку.

Если вы проследите за диалогом в истории Блэйка, то можете увидеть ее динамику. Блэйк продемонстрировал свое раздражение, когда Колин пыталась разобраться в его рассказе о том, что его сбил грузовик. Он объяснил ей несколько раз, что на него действительно наехал грузовик и что он не видел этого по телевизору. Он по-настоящему расстроился, когда увидел, что Колин не понимает его. Все было так ясно в его мозге.

И еще один нюанс – Уверенный Тон означает, что ребенок сделал внезапный прогресс в речи. Передавая воспоминание из прошлой жизни, ребенок может впервые заговорить полными фразами или употреблять слова, не входящие в его словарь. Если же ребенок и прежде говорил завершенными фразами, то при передаче воспоминаний из прежней жизни он может использовать более совершенный синтаксис или говорить с особой легкостью и убежденностью. Вот почему многие родители удивляются внезапному прогрессу в речи ребенка, когда тот делится с ними воспоминаниями о прошлых жизнях.

Пат Кэрролл, мать двухлетнего Билли, так говорит об этом:

Он употреблял слишком взрослые слова для такого маленького ребенка. Я помню, что подумала тогда, что разговариваю со взрослым или с большим мальчиком. Он говорил полными фразами, что было совершенно не характерно для него. Он не делал пауз, не подыскивал слов и не задумывался, чтобы описать какую-то вещь, как он это обычно делает. Он говорил свободно. Его речь просто лилась.

Когда дети рассказывают о своих воспоминаниях, меняется не только их голос и манера говорить – они сами изменяются. Выражение лица становится иным. Иногда они излучают необычную умиротворенность и покой. Лицо горит. Пат Кэрролл заметила эту перемену, когда Билли стал делиться с ней воспоминанием:

Это было действительно странно. Трудно объяснить. Лицо оставалось прежним, но он выглядел таким умиротворенным. Его плечи опустились, он стал выглядеть гораздо старше. Я просто не могу объяснить этого. Я знала, что с ним что-то произошло, но не знала, что именно. Такое случается каждый раз, когда он заговаривает о своей прошлой жизни.

Другие матери утверждают, что разницу легко заметить. Они говорят, что их дети словно находятся в трансе, фокусируясь на внутреннем мире и теряя связь с внешним. Они могут смотреть в пространство «широко открытыми глазами» или их глаза становятся «стеклянными», словно они видят и воспринимают нечто выходящее за пределы их обычного восприятия. Одна мать говорила, что ее дочь «остается с очень серьезным лицом» и смотрит на нее, не отрывая глаз, все время, пока говорит о своих воспоминаниях из прошлой жизни.

Вы сами поймете, когда воспоминание прошло. Лицо примет снова обычное для маленького мальчика или девочки выражение. Перемена происходит мгновенно – дети тут же начинают говорить на другие темы, играть или танцевать. Они снова становятся прыгучими и резвыми, ведут себя как обычные трехлетние дети, словно ничего особенного не произошло. Каково бы ни было это состояние, оно исчезает так же быстро, как и появляется. Вы не сможете возвратить его, даже если попытаетесь.

И еще один достоверный признак (как странно это бы ни звучало) – эффект гусиной кожи. Почти все родители, рассказывающие о своих детях, вспоминающих прошлые жизни, ощущали при этом озноб, покрывались «гусиной кожей» или чувствовали огромный прилив энергии (а иногда все это вместе). Почти все описания совпадают. Шарлотт Свенсон выражает это так:

Когда дети пытаются что-то придумать, вы знаете, что это лишь игра воображения. Но тут возникают другие ощущения. Я чувствую покалывания в позвоночнике. Меня бьет озноб. Вы можете ощутить энергию вспоминания – у меня возникает такое чувство, словно в тело всадили булавки или иглы, но при этом ничто не болит; все тело словно наливается энергией. Это не происходит, когда он рассказывает мне о своих фантазиях. И хотя происшествие из прошлой жизни длилось недолго, может быть, всего несколько минут, мы с сыном ощущали его. Затем все прошло.

Я тоже испытала эти ощущения. Когда мой сын впервые заговорил о воспоминаниях из прошлой жизни, волоски на моих руках поднялись. Электрический разряд пробежал по моим плечам и вниз по спине, и поток энергии хлынул к моей макушке. Я истолковала эти ощущения как узнавание истинности воспоминаний.

Что это за чувства? То, что наши тела окружены энергетическими полями, – факт, подтвержденный наукой. Я подозреваю, что, когда ребенок начинает вспоминать прошлую жизнь и входит в иное состояние сознания, что-то изменяется в энергетическом поле, окружающем его тело. Очевидно, когда мы прислушиваемся к тому, что говорит нам ребенок, то настраиваемся на его волну и реагируем на это изменение энергии. Наше энергетическое поле регистрирует эти перемены точно так же, как разум регистрирует слова ребенка.

Но каково бы ни было объяснение, эти ощущения порой действуют угнетающе. Иногда родители шокированы своей собственной телесной реакцией меньше, чем словами ребенка. Они становятся дезориентированы, почва уходит из-под ног и появляется ощущение свободного падения. Некоторые словно выпадают сквозь щель, образовавшуюся в реальности. Не волнуйтесь, это нормально. Ни вам, ни вашему ребенку ничего не угрожает.

Второй признак: Неизменность во времени

Второй признак воспоминаний из прошлых жизней – это неизменность. Дети будут неоднократно рассказывать об эпизодах из прошлой жизни на протяжении недель, месяцев или лет, не внося в свою историю практически никаких изменений.

Эта неизменность событий является одним из основных различий между воспоминанием о прошлой жизни и фантазией. Ребенок, наделенный фантазией, сможет сочинить историю, даже довольно замысловатую историю, но вряд ли сможет повторить ее с теми же деталями через неделю, день или даже минуту. Фантазии порождаются воображением ребенка, они нестойки, изменчивы, легко обрастают новыми деталями и столь же легко забываются. Воспоминания же о прошлой жизни являются кинофильмом о реальных событиях, разворачивающимся перед внутренним взором. Они стабильны, как и воспоминания о значительных событиях нынешней жизни. Каждый раз, рассказывая свою историю, ребенок обращает свой взор вовнутрь и видит все ту же последовательность образов, заключенных в его разуме.

Сюжет не изменяется, но ребенок может добавлять детали по мере того, как развивается его речь или окружающая действительность напоминает ему о забытых фактах из прошлого. Эти дополнительные детали служат для того, чтобы оживить скелет рассказа, который, в большинстве случаев, начинается с фрагментов.

Я впервые обратила внимание и была удивлена этой характеристикой, когда Чейз регрессировал во второй раз в период Гражданской войны через три года после регрессии с Норманом. В промежутке между регрессиями мы ни разу не возвращались к его рассказам об этом периоде, и все же его второй рассказ совпадал с первым в самых незначительных бытовых деталях, таких, как куры, расхаживающие по пыльным улицам рядом с пушками, вид полевого госпиталя. Он мог дать более подробное описание, так как его словарь расширился, но суть истории и последовательность событий оставались неизменными. Такая неизменность кажется поразительной, если учесть, сколько всего произошло с Чейзом за это время. Собственно говоря, Чейз помнил события своей прошлой жизни лучше, чем многие детали жизни в Эшвилле.

Филлис Элкинс объясняет, в чем история о прошлой жизни Натали отличается от фантастических рассказов, которые та часто сочиняет:

При воспоминаниях она рассказывает всегда одну и ту же историю. Когда она фантазирует, то добавляет детали из других историй, из своего воображения и из волшебных сказок, которые ей читали. Она все смешивает вместе. Я могу легко определить это: она изменяет сюжеты и детали. Но сейчас она не фантазировала. Она очень уверенно и четко описывает детали. Она повторила все это по крайней мере три раза, и все совпадало.

Виктория Брагг работала в яслях, когда познакомилась с четырехлетним Марком, помнившим жизнь, которую они прожили вместе как муж и жена. Он повторял все ту же историю около четырех раз на протяжении нескольких недель.

Я росла при церкви как пасторская дочь, и я обучала многих детей различного возраста. Я знаю, что дети всегда забывают истории, которые они сочиняют. Они не могут не меняться, так как их маленькие головки не способны отчетливо запомнить все, что рождается в их воображении. Если дети сочиняют истории, пока мы занимаемся своими делами, они должны записать их, чтобы не забыть.

Но Марк был абсолютно последователен. Он рассказывал все точно так же и своей матери. Он никогда не ошибался в деталях – никогда.

Марк не казался расстроенным, когда сказал, что умер первым – его это нисколько не заботило. Но он становился очень настойчивым и рассердился, когда понял, что я не помнила этого. Каждый раз, встречая Марка, я задавала ему одни и те же вопросы, чтобы проверить, остаются ли прежними его ответы, например: «Когда это произошло?» Он всегда расстраивался и отвечал: «Я уже говорил тебе об этом».

Третий признак: Знание, не объяснимое опытом

Если вы услышите, как ваш маленький ребенок говорит о вещах, которым, как вы знаете, его никто не обучал и которые он не мог увидеть, значит, он сообщает вам о воспоминаниях из прошлой жизни. Помните, что только вы можете определить, что находится вне сферы опыта вашего маленького ребенка.

Конечно же, легче определить, что ваш ребенок может, а чего не может знать, если он совсем маленький и почти всегда находился рядом с вами. Вы знаете, что он мог видеть и слышать по телевизору, радио и что он мог узнать из книг. Так, к примеру, если ваш двухлетний или трехлетний ребенок точно рассказывает о распорядке дня моряка и правильно называет различные виды мачт, которые были на его корабле (детали, которые не известны вам), это может расцениваться как признак воспоминаний о прошлой жизни.

Когда дети становятся старше и их круг общения расширяется, становится трудно определить, что могло стать им известно обычным путем. Следуйте своей интуиции. Если вам показалось, что ребенок рассказывает о своем воспоминании из прошлой жизни, спросите его: «Откуда тебе это известно?» Если он ответит: «Просто известно», продолжайте выпытывать – возможно, вы наткнулись на след. Дети могут неожиданно открыться и сказать напрямик: «Когда-то я был здесь раньше, но ты не была моей мамой...»

Иногда воспоминание удается определить по одному-единственному замечанию. Но замечание, несущее в себе информацию, которая никак не может быть известна вашему ребенку из опыта, способно мгновенно выбить почву из-под ваших ног.

Серебряный зуб

Карен Грини, живущая на ферме в Иллинойсе, везла на машине домой от стоматолога свою трехлетнюю дочь, Лорен.

Лорен только что поставили на боковые зубы шесть неуклюжих серебряных коронок. Но она была хорошей пациенткой – ни разу не заплакала и слушалась врача во всем. По дороге домой она произнесла озабоченно: «Я не люблю серебряных зубов, помнишь, когда мы умерли вместе, те плохие дядьки забрали наши серебряные зубы?»

Когда она это произнесла, мое сердце дико забилось, а руки задрожали. Я свернула на обочину и затормозила, чтобы никуда не врезаться. Так как мы евреи, я сразу поняла, что Лорен говорит об уничтожении евреев нацистами. (Нацисты вынимали золотые и серебряные коронки из ртов своих жертв.) Я знала, что не ослышалась, знала, что дочь не шалит. Я даже не подумала, что она может говорить о чем-то ином. Я почувствовала правду ее слов. Я действительно верила в то, что она помнит, как мы были где-то вместе и что кто-то вытащил наши серебряные зубы.

Лорен сказала это без всякого страха. Она не кричала, не топала ногами, не отказывалась, чтобы ей ставили эти серебряные коронки. Она сказала просто, как говорят: «Как ужасно, что идет дождь, когда так хочется кататься на велосипеде!» Она произнесла это, словно знала, что я прекрасно пойму, о чем она говорит. Казалось, что она просто хочет напомнить мне о том, что мы когда-то пережили вместе, в ее голосе не чувствовалось беспокойства – лишь озабоченность по поводу того, что те плохие дядьки могут снова захотеть забрать ее серебряные зубы.

Вероятность того, что Лорен могла знать, что фашисты снимали коронки с обреченных, – нулевая. Даже мой десятилетний сын, которому многое известно о войне, не знает этих деталей. Они ничего не смотрели по телевизору на эту тему. Я не читала им о концлагерях. Я никогда не хотела пугать их подобными вещами. Это совсем не то, что им необходимо знать. В этот момент я ощутила прилив особой любви к Лорен и полностью поверила в то, о чем она говорила. И я подумала, как хорошо, что сейчас у нее такая спокойная жизнь после трагедии, которую она пережила в предыдущей жизни.

По одной фразе, произнесенной Лорен, Карен сразу же поняла, что она имеет в виду. Озабоченный голос дочери, точное знание того, что сделали с ней «плохие дядьки», и телесная реакция самой Карен не оставили ей сомнения в том, что ее дочь говорит о своих воспоминаниях из прошлой жизни.

Джастин

Родители Джастина долго не могли прийти в себя, когда их маленький сын рассказал им, как умирал в прошлой жизни. Его мать Линда рассказывает:

Джастин отличался исключительно ранним развитием. Он начал говорить полными фразами, когда ему был один год. Однажды совершенно неожиданно он рассказал нам, как отправился на каток, чтобы покататься на коньках, упал, ударился головой и умер. Затем он рассказал, что его родителей звали Гарри и Бобби Коломби и что он жил в Карсоне, в Калифорнии.

Он рассказывал очень уверенно об этом: «Да, я упал на лед и умер, а они были моими родителями». Он описывал это так же, как и все остальное, происходящее с ним, словно говорил: «Я ударил коленку» или «Я уронил пряник».

Он никак не мог знать, что в Калифорнии есть городок под названием Карсон, так как даже мы не знали этого. Мы жили на другом конце Соединенных Штатов, в Бруклине. Мы проверили по карте и действительно нашли Карсон в Калифорнии. Он также никак не мог знать о том, что «Бобби» может быть женским прозвищем, и у нас не было знакомых с такой фамилией, какую он назвал. Мы попытались найти семью Коломби в Карсоне, но нам не удалось. Да мы и не знаем, как давно все это произошло.

Он говорил об этом на протяжении года, так как мы все время напоминали ему об этом. Когда Джастин отправился кататься на коньках в первый раз, ему было около шести лет. Мы были немного озабочены и спросили, помнит ли он, что произошло, когда он катался на коньках в прошлый раз. Но он, казалось, совершенно забыл об этом к этому времени.

Одна деталь в истории с Джастином беспокоила меня больше всего, и я сказала об этом Линде. Карсон находится рядом с Лос-Анджелесом, где тепло круглый год. Откуда там мог взяться лед, на котором можно было бы кататься на коньках? Линда не могла ответить на это, но они с мужем находились под столь сильным впечатлением от слов своего сына, что в общем-то не придали этой детали должного значения. Его тон был настолько уверенным и все остальное, сообщенное Джастином, составляло настолько связную историю, что родители были уверены – это несоответствие также будет объяснено. Они считали, что Джастин мог вспомнить о каком-то закрытом катке или о том, как поехал куда-то на каникулах в иное место и там катался на коньках. А возможно, память была частично искажена и на самом деле он катался на роликовых коньках, когда упал.

Искажения случаются при воспоминаниях о прошлых жизнях точно так же, как они происходят и при обычных воспоминаниях. Кому из нас не приходилось, рассказывая какую-то историю из прошлого, выслушивать исправления от человека, также присутствовавшего при этом? Но мы никогда полностью не перечеркиваем при этом свое воспоминание, не говорим: «Ну ладно, раз я не вспомнил все детали правильно, очевидно, это никогда не происходило». Нет, мы продолжаем рассказывать историю, пропустив спорные детали. К воспоминаниям о прошлых жизнях следует относиться точно так же: постарайтесь увидеть историю целиком, особенно если можно определить и другие признаки воспоминаний о прошлых жизнях.

Одна деталь особенно убеждала Линду в том, что Джастин не сочиняет своей истории, – это его слова: «Я умер оттого, что ударился головой об лед». Откуда мальчику, которому лишь недавно исполнился один год, знать, что можно умереть, ударившись головой об лед?

Как правило, сами по себе заявления «Когда я умер...» являются лучшими индикаторами воспоминаний о прошлых жизнях. Как показали исследования доктора Стивенсона, смерть – это то событие из прошлой жизни, которое лучше всего запоминается детьми. А насильственная или внезапная смерть являются наиболее частой причиной прихода подобных воспоминаний. Детали смерти – это не та вещь, о которой обычно шутит или размышляет карапуз... кроме тех моментов, когда он кричит «бах, бах, бах–ты мертв!», а это игра фантазии, которую просто определить. И когда эти крохи описывают собственную смерть, они снабжают свой рассказ такими деталями, которые вряд ли могут почерпнуть из телевидения или видеоигр. Много ли двух- или трехлетних малышей могут представить смерть от удушья или пожара во всех подробностях?

Еще одна форма знания, не объяснимого опытом, – это способность маленьких детей говорить на языке, которому они не обучались и даже не имели возможность слышать в этой жизни. Этот феномен называется ксеноглоссией. Поскольку для изучения языка требуются месяцы или годы постоянной практики, наука бессильна объяснить то, как человек (а особенно, маленький ребенок) может начать говорить на языке, которого он никогда не слышал. В контексте прошлых жизней ксеноглоссия становится вполне объяснимым явлением – человек вспоминает то, что знал когда-то.

Этот документированный случай, опубликованный в журнале Reincarnation: The Phoenix Fire Mystery, является ярким примером ксеноглоссии:

К величайшему недоумению доктора Маршалла Мак-Даффи, знаменитого нью-йоркского врача, и его жены Вильгельмины, их сыновья-близнецы стали разговаривать между собой на неизвестном языке. Детей отвезли на исследование в Колумбийский университет, на кафедру лингвистики, но ни один из присутствующих языковедов не мог определить язык. Но случилось так, что профессор, специализирующийся на древних языках, зашел в комнату и, к своему изумлению, обнаружил, что дети разговаривают на арамейском языке, на том самом языке, на котором говорили во времена Иисуса Христа! {1}

Это очевидный пример ксеноглоссии, так как совершенно ясно, что дети не могли научиться этому языку дома или услышать его от кого-то из своего окружения, так как уже никто на этом языке не говорит. К тому же мальчики произносили не просто несколько слов, они владели достаточно обширным словарем, чтобы эксперт смог безошибочно узнать их язык.

Случаи полной ксеноглоссии весьма редки, но являются прекрасной демонстрацией того, до какой степени память о языке может сохраняться в последующих жизнях. Если ваш ребенок вообще проявляет признаки ксеноглоссии, то скорее всего вам удастся от него услышать лишь несколько изолированных слов или фраз. Вы можете услышать иностранные слова, но обращайте также внимание на забытые слова из родного языка или жаргон, с которым, как вам известно, ваш ребенок никогда не сталкивался.

Например, в одном случае из книги Харрисонов родители Саймона были уверены в том, что он вспоминает жизнь моряка девятнадцатого века. Однажды, описывая свою морскую жизнь, он употребил слово «spanker», что являлось совершенно верным термином, обозначающим один из парусов задней мачты корабля. В другой раз, случайно сбив на пол банку с вареньем, он спросил у матери, должен ли он делать «haze». Когда мать, недоумевая, спросила, что означает это слово, мальчик ответил, что так всегда говорили, когда моряк «делал шкоду» и должен был отдраивать палубу или исполнять иную тяжелую работу. Родители были изумлены, когда, проведя расследование, узнали, что haze действительно является словом из старинного морского жаргона и означает дополнительное задание как наказание за провинность. Когда Чейз рассказывал мне о своей средневековой жизни, то употребил слово betrothed, которое практически не встречается в современной речи, но вполне подходит к тем временам.

Перспектива, в которой подается история из прошлой жизни, также является ценной информацией. Говорит ли он от первого лица или рассказывает так, словно наблюдает за собой со стороны? Это едва уловимый, но очень важный момент. Визуальная перспектива может быть поразительно реалистичной, как в случае с Блэйком, когда он видел себя под колесами грузовика, или как в случае с Линдой, которая видела пузырьки, поднимающиеся в воде вверх, над ней, упав в реку с серебристого моста. Эта точная перспектива характерна для подлинных воспоминаний, так как двухлетний ребенок вряд ли может ее вообразить или заимствовать из фильма, где события в большинстве случаев разворачиваются в перспективе постороннего наблюдателя.

Харрисоны в своей книге приводят случай Филипа, который в два с половиной года описывал убийство (и употребил слово верно)[9], как его воспринимал шестилетний ребенок, затиснутый в толпе. Он не мог видеть самого убийцу из-за «больших людей», стоящих вокруг, но он знал, что что-то произошло, так как внезапно люди стали толкаться и кричать. Если бы воспоминание было заимствовано из фильма, Филип рассказал бы, что видел убийцу отчетливо {2}.

Эти визуальные описания столь точны, так как при воспоминаниях дети обычно видят вещи глазами тех людей, которыми они были ранее. Когда двухлетняя Натали Элкинс рассказывала своей матери Филлис о том, как утонула в прошлой жизни, она не отрывала своего взгляда от глаз матери. Но когда Филлис, пытаясь выудить дополнительную информацию, спросила дочь, был ли на ней тогда купальник, та опустила глаза, оглядывая себя, и ответила «да». Она видела себя в ином теле.

Еще одна возможность определить перспективу – это наблюдать за эмоциями, которые проявляет ребенок, рассказывая о воспоминании. Если он описывает свою жизнь в качестве взрослого человека, то естественно предположить, что он проявит зрелые эмоции, совершенно несвойственные дошкольнику. Когда Чейз описывал свою растерянность и страх на поле боя, то не забыл упомянуть о мыслях о жене и детях. Сварнлата опустила глаза, встретившись со своим мужем из другой жизни, но при этом вела себя словно мать по отношению к «своим сыновьям» из той же жизни, хотя они были взрослыми мужчинами, а она десятилетней девочкой. Если маленькие дети даже научились хитрить в словах, то вряд ли можно от них ожидать, что они смогут подделывать эмоции и чувства.

Многие дети, описывающие прошлые жизни и смерть, обычно обладают знанием того, что происходит с ними сразу же после того, как они умирают. Часто они описывают картину в перспективе вездесущего наблюдателя, находящегося в стороне от покинутого тела. При этом они видят, что происходит вокруг этого тела.

Блэйк, говоря о том, как его задавил большой грузовик, также вспоминает, как его тело везли в больницу. Никола описывает свою дорогу в больницу после того, как ее сбил поезд, а также то, как она пыталась общаться с людьми, но не могла. Скорее всего, дети были либо в бессознательном состоянии, либо мертвы к этому времени, и все же знали, что происходило вокруг их тел. Рави Шанкар, вспоминая о своей смерти, точно рассказал своим родителям, где убийцы спрятали его изувеченное тело. Полицейский доклад, найденный позже, подтвердил истинность его слов. В книге Харрисонов рассказывается о случае, когда двухлетняя Манди, оказавшаяся своей собственной возрожденной сестрой, потрясла родителей точным описанием своих похорон, вплоть до таких деталей, как обморок матери на краю могильной ямы и игрушка, которую ее другая сестра незаметно спрятала в гроб. Тема похорон никогда не обсуждалась в их доме {3}. Эти рассказы во многом совпадают с описаниями переживаний на пороге смерти, которые давали многие взрослые.

Поскольку сознание является непрерывным континуумом, естественно предположить, что ребенок может описывать события, случающиеся на протяжении всего континуума. Не удивляйтесь, если ребенок начнет вам описывать «небесные будни», говорить о посещениях «сияющих дам» или объяснять то, почему они избрали вас своими родителями, тем же уверенным тоном, которым они описывали свои переживания в прошлых жизнях. А возможно, вам посчастливится и вы услышите из уст собственного ребенка о вещах, которые происходили с вами за годы до того, как он появился на свет.

Маленькая красная машина

Это одна из многих историй, которые я слышала о детях, рассказывающих, как они парили вокруг своих родителей еще до того, как были зачаты. Эту историю прислала мне Джуди из штата Вашингтон. Все началось с того, что ее двухлетняя дочь, Джессика, спросила, почему мама все время находится в инвалидной коляске и не может передвигаться как остальные люди. Подбирая слова, которые могла бы понять двухлетняя девочка, Джуди описала автокатастрофу, в которую когда-то попала и из-за которой стала инвалидом. Тогда Джессика сказала:

«Я была там».

«Нет, милая, тогда я была совсем молодой, ты еще не родилась», – ответила ей Джуди.

«Я была там», – сказала моя дочь с мягкой настойчивостью, и я поняла, что мне придется ее выслушать.

«Где же ты была, Джессика? Я не видела тебя».

«О, я просто сидела и наблюдала, пока машина „УРРРРР УРРРР“, не приехала и не забрала тебя».

Изумленная, я спросила: «Так ты хотела убедиться, что обо мне позаботятся?»

«Угу», – сказала девочка и, отпустив коляску, побежала играть.

Я не могла забыть слов Джессики в течение нескольких дней. Но меня удивило не то, что она сказала, а как она это произнесла. Я рассказала своей матери о том, что сказала мне Джессика, чувствуя невероятную, но великую правду ее слов.

«Я знала, что у тебя есть ангел-хранитель, – ответила та, – но я не думала, что именно этот».

Через несколько недель произошло нечто еще более удивительное. Неожиданно Джессика зашла в мою комнату и ни с того ни с сего заявила: «Когда ты попала в аварию, маленькая красная машина выбросила тебя и ты ударилась больно».

«Да, – ответила я, – верно, я была выброшена из машины, но не помню красной машины».

Джессика уверенно повторила: «Маленькая красная машина выбросила тебя и ты ударилась больно».

Вдруг у меня перехватило дыхание и я выпрямилась в своем кресле. Да, я вспомнила! Это действительно был маленький красный «фольксваген»!

Кортни

Некоторые дети могут делать много заявлений о своих прошлых жизнях, каждое из которых по отдельности не является достаточно убедительным свидетельством воспоминаний. Но если все эти фрагменты, взятые вместе, составляют связную историю, вы можете воспринимать их как признак знания, не объяснимого опытом. Маленькие дети не обладают способностью сочинять истории с реалистическим сюжетом. Они даже не представляют, как подбирать подходящие детали и привязывать их к тому или иному историческому времени или месту, которое они описывают. Но истории из прошлых жизней всегда отличаются реализмом (даже если они кажутся странными) и соответствием деталей.

Случай Кортни демонстрирует, как все это происходит. Время от времени, на протяжении нескольких лет Кортни поражала свою мать милыми рассказами о своей прошлой жизни, напоминающими сцены американской жизни девятнадцатого века. Ни одно из ее заявлений само по себе не могло служить доказательством воспоминаний о прошлой жизни, но все вместе они составили весьма правдоподобную и связную историю, убедившую родителей, что девочка действительно вспоминает прошлую жизнь. Лайза позвонила мне по телефону, сообщив, что происходит с ее дочерью, а затем прислала мне письмо, содержащее цитаты из ее дневника:

У нас с мужем трое детей. Кортни – средняя дочь и ей исполнилось пять лет. Нашей старшей дочери – семь лет, а маленькому сыну – три года. Однако Кортни что-то отличает от моих остальных детей – это можно увидеть по глазам.

Первое воспоминание о прошлой жизни пришло к Кортни в первый день наземных операций «Бури в пустыне» в Ираке. Наша семья особо запомнила этот день, так как мой муж служил пилотом армейской медслужбы. Ему приказали находиться в состоянии готовности к вылету, и мы просто ждали звонка. День клонился к вечеру. Моя старшая дочь была в школе танцев, а маленький сын, которому только исполнился год, спокойно спал. Я была сплошным комком нервов в ожидании телефонного звонка. Для того чтобы немного успокоиться, я воспользовалась проверенным средством – пошла на кухню и стала готовить пищу.

В доме стояла полная тишина. Кортни находилась при мне, листая старый календарь. Она что-то тихо бормотала себе под нос, а я настолько была погружена в свои мысли, что не обращала на ее слова никакого внимания. Я начала слушать только тогда, когда дочь стала говорить о том, как скучает по бабушке Алисе. Она все повторяла и повторяла, что очень скучает по бабушке Алисе. Наконец я не выдержала и спросила: «Кто она такая, эта бабушка Алиса?» Она ответила: «Бабушка Алиса – моя бабушка». Я сказала дочери, что у нее есть три бабушки, и назвала их по именам, но среди них нет Алисы.

Она подняла голову, взглянула мне в глаза и сказала серьезно и убежденно: «Я знаю это. Она была моей бабушкой еще до того, как я стала Кортни». Когда она произнесла эти слова, меня словно мороз по коже пробрал.

Несмотря на подавленное состояние, в котором я находилась, мне удалось задать ей несколько вопросов, хотя я и не подозревала, куда может привести разговор. Я спросила дочь, что она обычно делала со своей бабушкой и как та выглядела, чтобы попытаться определить, о которой из ее «настоящих» бабушек идет речь. Но Кортни продолжала рассказ: она очень любила свою бабушку Алису, и после того, как ее родители умерли, она жила с дедушкой и бабушкой. Она сказала, что бабушка Алиса очень ее любила. Рассказывая о том, что та поддавалась внучке в играх, девочка хихикала. Она описала эту игру как «Парчизи». Я знала эту игру, играла в нее в детстве, ко в нашем доме ее никогда не было.

Во время всего нашего разговора Кортни ни разу не посмотрела на меня. Она вела себя очень тихо (что совсем не характерно для нашей резвой дочурки), продолжала листать календарь, и ее речь напоминала поток сознания. Она не плакала, даже когда говорила о том, что грустит, но все время оставалась задумчивой и пассивной. Я не перебивала ее и не задавала много вопросов. Ее речь не была обращена ко мне – просто ей следовало излить все, что было у нее на душе. На ум приходит слово катарсис.

Она сказала, что была молодой, наверное, шестнадцатилетней (странно выслушивать это из уст трехлетнего ребенка), когда ее бабушка умерла. И еще одна странная деталь – девочка рассказала, что ее бабушка очень растолстела как раз перед смертью. Она стала такой толстой, что внучка не могла обнять ее. Кортни казалась очень расстроенной этим обстоятельством.

Кортни завершила свою историю глубоким вздохом и словами: «Я очень тоскую по бабушке Алисе». Я сказала, что и мне жалко ее из-за того, что она тоскует, но все же я рада, что сейчас Кортни стала членом нашей семьи. Ответ Кортни потряс меня – она впервые подняла на меня глаза и сказала: «Я знаю, что ты любишь меня. Вот почему я выбрала тебя своей мамой». Она добавила, что они с бабушкой Алисой выбрали меня быть матерью Кортни. Алиса так советовала.

Кортни часто возвращалась к этой теме. И снова-таки, ни одна из деталей, взятая в отдельности, не может являться абсолютным доказательством знания, не объяснимого опытом. Но вместе эти детали складываются в связную картину деревенской жизни.

Когда Кортни впервые заговорила об этих вещах, я покрывалась гусиной кожей и чувствовала сильную подавленность. Мне часто хотелось отделаться от этого, и я говорила: «Ладно, Кортни, давай поговорим об этом позже». Ведь я не знала, как мне себя с ней вести. Сейчас же, после того, как я выслушивала эти вещи на протяжении двух лет, я принимало ее слова с нежностью и заботой. Но мне все равно не просто, так как от подобных воспоминаний у меня волосы становятся дыбом, а по коже ползут мурашки.

Со временем Кортни сообщила мне больше подробностей о своей жизни. Например, она сказала, что они жили там, где деревья сбрасывают листву осенью и наступают долгие, холодные зимы. Кортни никогда не могла узнать об этом из собственного опыта, так как мы живем в Южной Луизиане.

Однажды вечером трое моих детей принимали ванну вместе. Кортни терла спинку своей старшей сестре, Обри, и вдруг произнесла: «Как хотелось бы купаться вместе с бабушкой Алисой». Обри, отличающаяся аналитическим складом ума и считающая все эти истории о бабушке Алисе полнейшей чепухой, заявила: «О, снова ты заладила свое об этой бабушке Алисе!» (Сейчас, когда прошло уже несколько лет, Обри спрашивает меня: «Мама, а откуда Кортни знает все эти вещи?») Тогда Кортни подняла голову, взглянула сестре прямо в глаза и отчетливо произнесла: «Когда я жила с бабушкой Алисой, у нас не было ванны. У нас не было даже туалета».

Я решила расшевелить ее и пошутила: «Тогда, наверное, вы здорово пахли – не принимали ванны и не ходили по своим делам в туалет!» Тогда Кортни принялась рассказывать мне, как они грели воду в большом горшке и смачивали тряпки, чтобы протирать свое тело, – одним словом, дала точное описание омовений, которых никогда не видела в этой жизни. Затем она во всех подробностях описала уборную во дворе. Интересно, что она никогда не видела дворовой уборной и даже не поняла, о чем идет речь, когда я как-то употребила это слово[10]. Она также рассказала о том дне, когда ее дедушка привез из города унитаз. Он уехал на рассвете и возвратился только на следующий день. Все очень радовались, когда у них наконец появился настоящий туалет.

Тот факт, что семья не имела домашнего туалета, мог быть плодом воображения. Но откуда трехлетнему ребенку было знать, что появление «настоящего туалета» могло так обрадовать все семейство? Не могла она также знать и того, что деревенские жители часто отправлялись в город на два дня, чтобы сделать специальную покупку.

Однажды, когда Кортни узнала какое-то домашнее приспособление, известное ей из другой жизни, то замерла, «словно громом пораженная», а заодно, «словно громом пораженная», замерла и Лайза.

Мне очень неловко признаваться в этом, особенно если учесть, что я дипломированный консультант по внутрисемейным отношениям, но моим излюбленным орудием воспитания является лопаточка, которой я переворачиваю пищу во время жарки.