Глава 21 Стратегия 8 Я хороший, если я отвечаю за все; ты хороший, если ты возлагаешь всю ответственность на меня
Глава 21
Стратегия 8
Я хороший, если я отвечаю за все; ты хороший, если ты возлагаешь всю ответственность на меня
При этой стратегии травма утраты бытия выражается в чувстве, будто целостность утрачена и в мире царят ложь и обман. Пара наблюдатель—личность направляет внимание на чувство уязвимости и внутреннего конфликта. «Восьмерка» боится, что окружающие заметят его беззащитность и изломанность, поэтому всячески подавляет любые проявления любви и нежности, считая их признаками слабости. Он пытается скрыть пустоту под маской холодной уверенности и невозмутимости. Утрата Сущности заставляет его остро ощущать фальшь и лживость окружающих; ему кажется, что в мире нет ни верности, ни честности. Поэтому он не позволяет себе ни любви, ни тепла, ни привязанности, в качестве компенсации заменяя их похотью и сладострастием. Он страстно жаждет восстановить справедливость, пытаясь таким образом исцелить боль, вызванную утратой Сущности. Иными словами, он заменяет любовь похотью, а недоверие — гипертрофированным стремлением к справедливости.
«Восьмерка» скрывает холод и одиночество под маской вожделения; ощущение своей безнравственности он переносит на окружающий мир и считает своим долгом наставить его на путь истинный. Похоть и вожделение могут принимать сексуальные, эмоциональные и даже интеллектуальные формы. Интересно, что при этой стратегии мир и любовь вызывают сопротивление оттого, что они активируют чувство утраты бытия и ощущение тотальной неправды. При малейшей угрозе любви и близости «восьмерка» ощущает такую слабость и уязвимость, что немедленно обращает любовь в похоть. На другом полюсе маятника появляются зависимость и беззащитность. Это заставляет «восьмерку» надевать маску властности и бесстрастия. Ризо называет эту стратегию лидер. Пал-мер — босс, Наранхо — поход за силой. Иными словами, вместо того чтобы признать человеческую слабость, неадекватность и одиночество, «восьмерки» сражаются с этими качествами, пытаясь обрести власть над людьми и силой навязать им идеалы истины, справедливости и праведности. Это развивает у них гордость и высокомерие, часто окрашенные злобой и мстительностью, что, в свою очередь, невероятно усиливает компенсаторную субличность, слабую и зависимую. «Восьмерка* ведет себя так, словно он знает и умеет все на свете. Иногда это проявляется во властности и гордыне. Обычно «восьмеркам» не присуща инт-ровертность. Напротив, они стремятся занять место лидеров, убеждая окружающих в том, что достойны этого как никто другой. «Восьмерка» редко позволяет критиковать свои действия и убеждения, так как считает, что критика делает его уязвимым и напоминает о травме утрате Сущности. Иногда «восьмерка» внезапно переходит от властности к угодливости, превращаясь в «двойку» и пытаясь щедрыми дарами добиться всеобщего признания и похвалы. Все это — попытки скрыть свою слабость и спрятаться от гнетущей внутренней пустоты (см. рис. 14).
На уровне характерологического анализа «восьмерка» стремится к могуществу. Не стоит считать психопата чем-то вроде Ганнибала Лектора, героя фильма «Молчание ягнят». Психопат всего лишь чувствует себя слабым и беспомощным, потому что в детстве он чувствовал себя нелюбимым и нежеланным. Поэтому в качестве компенсации он создает миф о собственном могуществе и власти над любой ситуацией, скрывая от себя и окружающих собственное бессилие.
Общество психопатов
В трагической ситуации сексуального оскорбления девочка может вообразить, что она вовсе не беспомощна, а напротив, властвует над отцом-насильником. Ей кажется, что она смогла соблазнить папу, и поэтому она контролирует его. Она даже может обвинять себя в случившемся. Таким путем она защищается от собственного бессилия. К несчастью, в нашем обществе такие представления всячески поддерживаются. Например, если трое мужчин насилуют женщину, их адвокат будет доказывать, что во всем виновата женщина, заставившая трех несчастных мужичков совершить насилие («Она сама этого хотела!» либо «Почему она вообще там оказалась?»). Безумие современного общества проявляется в том, что жертва считается насильником, а насильник изображается невинной овечкой.
Подобные умозаключения являются свидетельствами социального психоза. Трехлетняя девочка не становится плохой или глупой оттого, что считает себя ответственной за насилие отца, — так работает ее механизм выживания. Пара наблюдатель—личность создает иллюзию
могуществе. Другой отвратительный пример социального безумия — отношение к мальчикам, подвергавшимся в детстве насилию. Двойные стандарты и патологическое мышление, присущие современному обществу, ведут к тому, что мальчик, сексуально оскорбленный женщиной, считается счастливцем. В конце концов, когда взрослая женщина принуждает мальчика к оральному сексу, это помогает ему ощутить себя мужчиной.
Подобные психопатические трансы, рожденные общественным мнением, гипнотизируют мальчика; часто они приводят к тому, что он сам становится насильником. В гешта л ьттера п и и существует выражение: — Делать с другими то, что когда-то сделали с тобой*. Исследования подтверждают, что почти все насильники в детстве подвергались насилию. До тех пор пока общество гипнотизирует нас и удерживает в состоянии психопатического транса, немногие приходят к терапевту с целью избавиться от сексуального расстройства, будь то преждевременная эякуляция, импотенция или перенесенное в детстве насилие.
Психопатические структуры и психопатология
Здесь я хочу прояснить разницу между наличием психопатической структуры, или транса, и собственно психопатией. Маленький ребенок, ощущающий себя оскорбленным и беспомощным, представляет себе, что он обладает властью над насильником и ситуацией в целом. Таким способом он защищается от того, чтобы ощущать себя беспомощной жертвой. Это называется психопатическим трансом, или структурой. У психопата подобные структуры не просто являются одной из субличностей, а образуют саму основу их личности. Пара наблюдатель—личность направляет основное внимание на утверждение собственной власти и отрицание любого намека на слабость и бессилие. Настоящий психопат во всем обвиняет других и никогда не раскаивается в своих действиях. Полная уверенность в своей правоте и обвинение окружающих во всех смертных грехах являются признаками психопатии.
Иными словами, всем нам в той или иной степени присущи психопатические структуры и трансы, с помощью которых мы неосознанно сопротивляемся собственному бессилию; но до тех пор, пока мы в состоянии принимать на себя ответственность за свои действия и испытывать угрызения совести за причиненное нами зло, мы еще не психопаты. Настоящий психопат — это одна большая психопатическая структура. "Восьмерка* компенсирует бессилие и беспомощность, представляя себя более сильным и властным, чем он есть на самом деле. В глубине души он, подобно «шестерке», ощущает себя жертвой и крайне болезненно реагирует на все. что связано с его властью и авторитетом. Чув ствуя себя жертвой, он бросается в бой и жаждет мести. В отличие от "шестерки», глубинным состоянием «восьмерки» является не страх, а злость и ярость. С помощью этой ярости он защищается от чувства несправедливости, возникшего в результате травмы утраты Сущности. Часто он сочиняет различные истории, оправдывающие его гнев и мстительность.
В психотерапии редко уделяется внимание более широкому пове денческому контексту клиента. Семейные терапевты первыми начали изучать поведение детей и взрослых в контексте семьи и работать с целой семьей, а не только с самым неблагополучным ее членом.
Как и семья, общество в целом часто вынуждает своих членов вести себя как психопаты. Например, во время войны во Вьетнаме пилотам приказывали бомбить деревни. Пилоты были загипнотизированы общественным мнением, внушавшим им, что «жизнь азиата ничего не стоит». Для того чтобы сбрасывать бомбы на женщин и детей, человеку нужно поверить, что они не люди. Этот бесчеловечный процесс является психопатическим по своей природе. Более того, часто пилот, разбомбивший деревню, считался героем и его представляли к награде. Так, адмирал Стокдейт, некоторое время находившийся в плену, считался жертвой вьетнамцев, а не психопатом, убившим тысячи женщин и детей. Правительство приписало злодеяния и несправедливость вьетнамцам, чтобы оправдать убийство мирных жителей. Согласно данным журнала «Тайм», количество убитых, раненых и оставшихся без крова вьетнамцев составило около шести миллионов.
Недавно я беседовал с одним из основателей семейной терапии д-ром Карлом Уитекером. Я спросил его: «Карл, не странно ли, что психопаты никогда ни в чем не раскаиваются?» Карл ответил: «На самом деле они подавляют свое раскаяние, и впоследствии это приводит их к краху — так случилось с Гитлером, Наполеоном и Линдоном Джонсоном». Я спросил: «Разве Линдон Джонсон совершил массовые убийства?» Доктор Уитекер ответил: «Да, потому что он занимался массовым гипнозом».
Почему можно считать Линдона Джонсона убийцей и психопатом? На президентских выборах в 1964 году Барри Голдуотер критиковал Линдона Джонсона за симпатии к коммунизму. Джонсон прекрасно знал, что, завоевав наибольшее количество голосов в истории, он опровергнет обвинение Голдуотера. Поэтому он сознательно использовал ложную информацию о положении в заливе Тонкий для оправдания военной истерии. Он бомбил Ханой днем и ночью и убил бесчисленное множество людей ради завоевания абсолютного большинства голосов, ему недостаточно было просто одержать победу на выборах — ему нужно было набрать максимальное число голосов за всю историю Соединенных Штатов. Это признак психопатии. И что самое поразительное: большинство американцев восприняли действия этого психопата как нечто само собой разумеющееся.
Ложь
Я привел в качестве примера этот крайний случай, поскольку все мы часто вынуждены противостоять нашим психопатическим структурам. Когда мы относимся к другим людям как к нелюдям и обвиняем их во всех наших несчастьях, мы обманываем себя. Поэтому мы не слышим голоса своей совести или подавляем его, пытаясь этим психопатическим путем защититься от собственного бессилия.
Чтобы обрести Сущность, нам следует честно осознать нашу ложь. Сопротивление слабости и бессилию поддается осознанию с очень большим трудом. Я хочу напомнить, как на суде над четырьмя полицейскими, избившими мотоциклиста Родни Кинга, адвокаты изображали полицейских (четверо из которых били Кинга, а двадцать три наблюдали за избиением) жертвами этого чернокожего. Это поддерживало стереотип, в силу которого негры обладают сверхчеловеческой силой, а полицейские, вооруженные дубинками, электрошокерами и пистолетами, являются невинными жертвами. Вот пример психопатического мышления.
Иными словами, «восьмерки» обладают психопатической структурой, способствующей оправданию их злобы и мстительности. Однако эти оправдания не территория, а карта. Территория — то, что есть на самом деле; карта — организация личности вокруг Сущности с целью защиты против чувства несправедливости, возникшего в момент утраты бытия.
Терапия
Шаг 1. Составьте список субличностей, сопротивляющихся ощущению пустоты.
Шаг 2. Почувствуйте, где именно внутри вашего тела находится пустота.
Шаг 3. Войдите в пустоту и почувствуйте ее.
Шаг 4. Осознайте, что хотя субличностям пустота напоминает смерть, изнутри пустота ощущается как состояние мира, покоя и безмятежности.
Шаг 5. Из состояния пустоты спросите каждую субличность: «Чего ты хочешь на самом деле и к чему ты стремишься больше всего на свете?»
Шаг 6, После того как субличность ответит вам, осознайте это качество в состоянии пустоты.
Шаг 7. Когда вы поговорите со всеми субличностями, возвратите их назад в пустоту и позвольте им раствориться в пустоте Сущности.
Вариант
Шаг 8. Представьте себе, что субличности находятся на переднем плане, а вы на заднем, и взгляните, как субличности плавают среди пустоты.
Шаг 9. Оставаясь на заднем плане, испытайте и переживите сущностное качество.
Шаг 10. Осознайте, что и субличности, и пустота состоят из одной и той же субстанции.
Субличности: Жертва. Отсутствие власти над своей жизнью.
Глубинное состояние: Нет в мире справедливости, и это требует мести. Отрицание и вытеснение
Компенсаторные субличности: Праведник. Борец за справедливость. Ответственный за все. Агрессия.
Пример
Я собираюсь представить тщательно разработанную стратегию работы с посттравматическим синдромом. Я решил поместить ее в этом разделе по двум причинам. Во-первых, я не хочу вводить людей в заблуждение, уверяя их, будто растворение субличностей происходит легко и просто. Как субличности, так и контекст, в котором они возникли, требуют тщательного изучения; следует избавиться от любых иллюзий и заблуждений, связанных с ними, так как «истина делает нас свободными». Сущность не может растворить опыт, который человек отвергает и боится пережить. Чтобы освободиться от каких-либо переживаний и матриц, следует сначала их принять. Это хорошо видно на примере последователей нью-эйдж, считающих, что они освободились от своих проблем с помощью медитации. Однако зачастую сразу после окончания медитации проблема возникает вновь и даже усиливается.[43]
Иными словами, они приближаются к Сущности, а затем резко отбрасываются назад прямо в гущу субличностей. Я не устаю повторять, что нельзя убегать от своих проблем. Для того чтобы утвердиться в пустоте, мы должны осознать и пережить свои травмы и соответствующие им структуры, а не отворачиваться от них. Поэтому проблемой является не то, что нам известно, а скорее то, о чем мы даже не догадываемся. Например, те, кто регулярно занимается медитацией, часто демонстрируют самую обычную диссоциацию. Когда я жил в Индии, я, как и многие мои знакомые, во время медитации пребывал в состоянии покоя и блаженства, казавшемся мне подлинной пустотой. На самом деле это была диссоциативная пустота амнезии, служившая защитой против травмы, а вовсе не ПУСТОТА. Иными словами, у меня в сознании была черная дыра, в которой скрывалась память о травме. Я годами медитировал, пытаясь достичь гармоничного и благостного состояния, которое я считал ПУСТОТОЙ. Спустя годы диссоциативная пустота амнезии исчезла, и, к моему ужасу, всплыло воспоминание об инцесте. Я встретился с моей травмой лицом к лицу и вновь пережил ее; после этого я сумел войти в состояние истинной пустоты — безграничного пространства, незримо присутствовавшего в глубине моего сознания. Парадокс заключается в том, что когда вы по-настоящему готовы к медитации и способны избавиться от диссоциативной пустоты амнезии, защищающей вас от травмы, и осознать вашу травму, тогда вам больше не нужна медитация. Как ни странно, но медитация становится ненужной, когда вы действительно готовы к ней.
Это объясняет, почему после окончания медитации человек часто чувствует, что окружающий мир «выбивает его из колеи». Почему так происходит? Потому что он выходит из диссоциативного транса амнезии, принимаемого им за пустоту, и оказывается в мире, где его травма, подобно пятну, вновь проступает сквозь радужный покров диссоциативной пустоты амнезии, окрашивая мир в мрачные цвета.[44]
Во-вторых, я хотел показать случай, в котором растворение субличностей было непростым. Я не собираюсь демонстрировать вам успех за успехом. Напротив, я хочу показать, что, несмотря на действенность процесса, следует изучить целиком и полностью субличности и контекст, в котором они возникли, прежде чем приступать к растворению. Проще говоря, растворение — это последний шаг в интеграции, а вовсе не первый. Поэтому, если вы психотерапевт, вам не следует обманываться насчет того, что вы обрели панацею от всех болезней. Процесс растворения субличностей действует только после предварительной терапевтической работы, после преодоления диссоциативной пустоты амнезии и признания своей травмы. И даже после этого для растворения и интеграции требуется некоторое время. Как говорил мой учитель Нисарга-датта Махарадж: «Чтобы упрочить это состояние, требуется некоторое время, но вам нужно крепко держаться за ваше истинное бытие».
Теперь, понимая, что поглощение — это часть процесса, но не весь процесс в целом, рассмотрим следующий случай.
Пример
Том — преуспевающий 40-летний бизнесмен. Его проблема — неадекватная ярость и злость по отношению к окружающему миру.
Терапевт: С чем вы хотите поработать?
Клиент: С реакцией на мою подругу.
Терапевт: Где внутри вашего тела находится эта реагирующая субличность?
Клиент: В солнечном сплетении.
Терапевт: Если вы отодвинете ее в сторону, что вы обнаружите за ней?
Клиент: Ощущение утраты.
Терапевт Если вы отодвинете его в сторону, что вы обнаружите за ним?
Клиент: Унижение.
Примечание терапевта
Здесь у него всплывают воспоминания о том, как 17-летний двоюродный брат принуждал его к оральному сексу, когда ему самому было пять лет. Я упоминаю об этом, поскольку при воспоминаниях об унижении и бессилии у него появляются невербальные признаки ярости и сопротивления.
Клиент (продолжает): Я ощущаю невероятную злость; когда-нибудь я убью этого ублюдка Билла. У меня было отличное настроение, я смотрел на Билла и хотел понравиться ему — и вдруг он повалил меня, уселся мне на плечи и сунул свой член мне в лицо, а потом заставил меня сосать его пенис, и я не знал, что мне делать. Когда-нибудь я доберусь до него.
Примечание терапевта
В этом монологе не ощущается и половины ярости, обуревавшей клиента в тот момент. Я переключил его внимание на поиски адекватных реакций на изнасилование. Употребляю слово "адекватных-, потому что с недавних лор у терапевтов принято называть сильную эмоцию высвобождением подавленной энергии. Я же считаю ее не высвобождением энергии, а адекватной реакцией на происшедшее.
Я считаю воспоминания о случившемся очень важными, но еще важнее понять, какая реакция возникла в тот момент.
Терапевт: Можете ли вы сейчас мысленно посмотреть кино?
Клиент Да.
Терапевт Начните с начала ситуации насилия и подробно опишите, что вы видите. Описывайте происходящее от третьего лица: говорите не «я», а "ребенок»,
Клиент: Хорошо. Ребенок играет со своим двоюродным братом, которого он идеализирует и пытается ему понравиться. Двоюродный брат ребенка начинает бороться с ним, валит его на пол и садится на него верхом. Затем двоюродный брат ребенка вынимает пенис из штанов и прижимает к моему лицу…
Терапевт К его лицу.
Клиент Да, к его лицу.
Примечание терапевта
Это кульминационный момент, или точка бифуркации, первого травматического эпизода. Я должен помочь ему рассказать эту историю от третьего лица, чтобы он мог увидеть фильм со стороны, а не в качестве героя фильма. Фильм разбивается на отдельные эпизоды, и в каждом эпизоде ведется работа сточкой бифуркации.
Терапевт: Какие мысли возникают у ребенка?
Клиент «Что происходит?»
Терапевт: Пусть ребенок в фильме думает: «Что происходит?»
Клиент Хорошо.
Терапевт: Какие чувства испытывает ребенок?
Клиент: Растерянность и страх.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме почувствует растерянность и страх.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что представляет себе ребенок в этот момент?
Клиент: Ему кажется, что он застыл и ничего не может себе представить.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме замрет и прекратит представлять себе что-либо.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь давайте посмотрим кино дальше.
Клиент: Двоюродный брат смеется и приказывает ребенку сосать его пенис.
Терапевт: Давайте остановимся. О чем думает ребенок?
Клиент: Он растерян: он хочет угодить двоюродному брату и не знает, как это сделать.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме почувствует растерянность и же лание угодить двоюродному брату.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что чувствует ребенок?
Клиент: Отвращение, тошноту и бессилие.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме почувствует отвращение, тошноту и бессилие.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что представляет себе ребенок?
Клиент: Ничего.
Терапевт: Давайте посмотрим дальше.
Клиент: Ребенок испытывает ярость, безумие и предательство; он смотрит на двоюродного брата и не знает, что делать, поэтому берет его пенис в рот.
Терапевт: Давайте остановимся. О чем думает ребенок?
Клиент: Он отгораживается от своих мыслей.
Терапевт: Значит, он создает барьер.
Клиент: Да.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме поставит барьер перед своими мыслями.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что чувствует ребенок?
Клиент: Оцепенение и страх.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме почувствует оцепенение и страх.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что ребенок представляет себе?
Клиент: Он представляет себе, как он убивает двоюродного брата, отрезает его пенис и засовывает брату в рот.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме представит себе все это.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Давайте смотреть дальше.
Клиент: Через некоторое время двоюродный брат встает, хватает ребенка и обещает, что изобьет его до смерти, если он проболтается кому-нибудь.
Терапевт: О чем думает ребенок?
Клиент: Он запрещает себе думать о том, что его изобьют до смерти, и хочет убить своего двоюродного брата; ему очень стыдно, что другие могут обо всем узнать.
Терапевт: Пусть ребенок в фильме думает, чувствует и представляет себе все это.
Клиент: Хорошо.
Терапевт Что происходит дальше?
Клиент Не помню.
Терапевт: Как вы себя чувствуете?
Клиент: Немного лучше.
Терапевт: Теперь давайте посмотрим фильм еще раз.
Клиент: Хорошо. Ребенок играет с двоюродным братом; он идеализирует его и хочет ему понравиться. Двоюродный брат начинает бороться с ним, валит его на пол и садится на него сверху. Затем он вынимает пенис из штанов и прижимает к лицу ребенка.
Терапевт: Что, по мнению ребенка, чувствует двоюродный брат?
Клиент Пренебрежение к ребенку, так как он сильнее его.
Терапевт: Какие мысли возникают у ребенка в ответ?
Клиент: Он думает, что он младше и слабее, чем двоюродный брат, и поэтому тот может сделать ему больно.
Терапевт: Хорошо. Создайте энергетическую петлю между двоюродным братом, который считает, что он сильнее, и ребенком, который считает, что брат может причинить ему боль.
Клиент Хорошо.
Примечание терапевта
Это критический момент. Чтобы осознать другую сторону петли, то есть субличность двоюродного брата, которую клиент переносит на других людей, мы должны осознать, что ребенок придумывает мысли, чувства и фантазии двоюродного брата и реагирует в соответствии со своими вымыслами. Это крайне важно, так как он переносит образ своего двоюродного брата на других людей и поэтому воспринимает их так же, как двоюродного брата; отсюда яростные и мстительные мысли и чувства. Поэтому нужно изучить всю петлю в целом, чтобы взрослый в 1992 году прекратил вновь и вновь создавать одно и то же чувство ярости.
Терапевт: Создайте петлю, воспримите ее как энергию и смотрите на нее, позволяя ей вести себя так, как она захочет.
Примечание терапевта
Здесь можно вспомнить об итерации и мандале Мандельброта. Часто глубинный порядок возникает как энергетический паттерн и повторяется много раз.
Клиент: Она вращается и исчезает.
Терапевт: Как вы себя чувствуете?
Клиент: Ожившим.
Терапевт: Как сейчас кажется ребенку, что чувствует его двоюродный брат?
Клиент: Он чувствует себя сильным.
Терапевт: Как реагирует ребенок в ответ на силу двоюродного брата?
Клиент: Он чувствует слабость и бессилие.
Терапевт: Хорошо. Осознанно представляйте себе силу двоюродного брата и слабость и бессилие ребенка в виде петли.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь представьте себе, что это энергетическая петля, и позвольте ей вести себя так, как она захочет.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь смотрите на эту петлю и позволяйте ей делать то, что она делает. Много раз. Просто наблюдайте.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что происходит?
Клиент: Энергия рассеивается, и остается только пустота.
Терапевт: Как сейчас кажется ребенку, о чем думает его двоюродный брат? Клиент: О том, как стать еще сильнее. Терапевт: Что представляет себе ребенок в ответ?
Клиент: Свою слабость и бессилие.
Терапевт: Хорошо, снова представьте себе сильного двоюродного брата и слабого ребенка в виде энергетической петли.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что происходит?
Клиент: Все превращается в энергию.
Терапевт: Как вы себя чувствуете?
Клиент: Более свободно.
Примечание терапевта
Каждый раз, когда воспоминания прерываются, после точки бифуркации возникает разрыв. Мы можем это увидеть, когда переходим от одного состояния к другому. Например, когда мы переходим от мысли: «Я люблю себя» к мысли «Я ненавижу себя», между ними появляется разрыв, пространство или срединная точка, в которой одно состояние превращается в другое. Раньше мы сравнивали это с интервалом между кадрами фильма. На киноленте находятся кадры и пробелы между ними. Если мы успеваем осознать такой пробел во времени, то в этот «момент» мы способны оказаться в настоящем и вспомнить себя. Мы не в состоянии вспомнить некоторые травматические эпизоды из-за того, что в них происходит слишком сильный перепад энергии. Эта энергия хочет освобождения. Перед процессом терапии травматические воспоминания невероятно заряжены эмоционально; личность сопротивляется этим эмоциям и блокирует их. поэтому воспоминания превращаются в застывшие кадры. Так как вследствие запрета на выражение страха, ярости и боли энергия не может освободиться естественным образом, она начинает искать другие способы освобождения, неподходящие и неестественные.
Например, боль, которую ребенок ощущает в момент насилия, может создать мышечный и дыхательный зажим, ведущий к трансу. В этом случае фильм останавливается, и внимание остается прикованным к чувству страха. Чтобы справиться с переполняющим его страхом, ребенок может прибегнуть к насилию, обжорству, разрушению, наркотикам, беременности и т. д.
Так часто случается с травмированными подростками: когда сильнейшая энергия, заблокированная в момент травмы, не получает разрядки, происходит сублимация. Позже взрослый, по-прежнему несущий груз этой заблокированной энергии, пытается разрядить ее любыми социально приемлемыми путями: посредством фобий, наркотиков или заболеваний.
Еще раз повторим, что интервал после точки бифуркации не осознается, потому что в нем содержится слишком много энергии, заблокированной в момент травмы. Поэтому наблюдатель исчезает. Я хочу пояснить это на примере. На семинарах люди часто спрашивают меня: «Почему один человек способен наблюдать и осознавать свои травмы, а другой не способен?»
Я отвечаю, что избыточная энергия, заблокированная в момент травмы, может вызывать три типа реакций в зависимости от травмы. Первый тип: наблюдатель взрывается, сливается с травмой и исчезает внутри травмы. Второй; наблюдатель сжимается и сопротивляется ощущению травмы, впадая в состояние отрешенности и запрещая себе чувствовать боль и страдание. Для того чтобы пробудить наблюдателя, нужно вспомнить и пережить травму. В противном случае энергия по-прежнему будет освобождаться неадекватными путями. Эти неверные попытки освободить энергию превращаются в паттерны и приносят все больше и больше усталости и бессилия. Но если позволить энергии разрядиться, одновременно наблюдая за своими воспоминаниями и воспринимая эмоции как энергию, тогда привычный паттерн высвобождения энергии разрушается, и человек ощущает мощный прилив энергии, позволяющий освободить застывшие воспоминания. Это помогает осознать пробел между воспоминаниями и обрести доступ к самовспоминанию.
•Душевные силы и правила, которым они подчиняются, можно назвать динамической системой» (Фред Абрахам. «Психологические перспективы», 1 989).
Это означает, что энергетическая петля, соединяющая в данном случае ребенка и его двоюродного брата, сначала создается, чтобы справиться с болью и хаосом, возникшими в момент насилия. Заново вспоминая эпизод насилия, взрослый должен осознать энергетический паттерн, который в теории хаоса называется траекторией, а также точку бифуркации. В этой точке энергия достигает максимального уровня; поэтому именно здесь находится пробел между воспоминаниями. В этой точке можно осознать, понять и преодолеть привычный паттерн. Как только заблокированная энергия освобождается и рассеивается в пространстве, паттерн растворяется вместе с ней.
Терапевт Теперь давайте посмотрим фильм дальше.
Клиент: Двоюродный брат смеется и приказывает ребенку сосать свой пенис.
Терапевт: Хорошо. Остановимся здесь. Как кажется ребенку, о чем думает двоюродный брат?
Клиент: О том, что он невероятно сильный.
Терапевт: О чем думает ребенок в ответ?
Клиент: О том, что он маленький и беспомощный.
Терапевт: Хорошо. Создайте петлю между двоюродным братом, считающим себя невероятно сильным, и ребенком, считающим себя маленьким и беспомощным.
Клиент: Хорошо.
Терапевт Теперь позвольте энергии вести себя как ей угодно и просто наблюдайте за ней.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что происходит?
Клиент: Она быстро вращается, а потом исчезает.
Терапевт: Как сейчас кажется ребенку: что чувствует двоюродный брат?
Клиент Силу и могущество.
Терапевт: Что чувствует ребенок в ответ на это? Клиент: Он чувствует слабость и унижение.
Терапевт Хорошо. Создайте энергетическую петлю между двоюродным братом, сильным и могучим, и ребенком, слабым и униженным.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что происходит?
Клиент Петля исчезает.
Терапевт Как ребенку кажется, что представляет себе его двоюродный брат?
Клиент: Что он убьет его. отрежет его пенис, нацепит на шею и будет всем показывать.
Терапевт: Что ребенок представляет себе в ответ?
Клиент: Полное унижение… хуже смерти.
Терапевт: Создайте энергетическую петлю между фантазирующим двоюродным братом и фантазирующим ребенком.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что происходит?
Клиент: Все исчезает.
Терапевт: Как вы себя чувствуете?
Клиент: Более отстраненным от всего этого.
Терапевт: Хорошо. Давайте посмотрим фильм дальше.
Клиент: Двоюродный брат встает, хватает ребенка и обещает избить его до смерти, если он кому-нибудь проболтается.
Терапевт. Как ребенку кажется, о чем думает его двоюродный брат?
Клиент: О том, что он самый великий и крутой.
Терапевт: О чем думает ребенок в ответ?
Клиент: Что он — жалкий кусок дерьма.
Терапевт: Хорошо. Создайте энергетическую петлю между двоюродным братом с его мыслями о крутизне и ребенком с его мыслями о дерьме.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь наблюдайте за энергетической петлей и рассказывайте мне, что происходит.
Клиент Она ускоряется, потом замедляется, потом исчезает.
Терапевт: Хорошо. Как ребенку кажется, что чувствует его двоюродный брат?
Клиент: Что он самый сильный.
Терапевт А что чувствует ребенок в ответ?
Клиент: Полное опустошение. Словно в его теле пробита дыра.
Терапевт: Создайте энергетическую петлю между чувствами двоюродного брата и чувствами ребенка и дырой в его теле и расскажите, что происходит.
Клиент Она вращается без остановки.
Терапевт Как вы себя чувствуете?
Клиент: Более отстраненно.
Примечание терапевта
Я не устану повторять вновь и вновь, что тело является краеугольным камнем, на который мы опираемся в этом мире. Поэтому ощущение, что в теле образовалась дыра, связано с телесной памятью о травме, и это ощущениетоже следует включить в терапевтический процесс. Даже Фрейд говорил, что «это» расположено в теле. Так, если клиент представляет себя слабым, это может выражаться в ощущении дыры в теле. Неважно, сколько времени продолжалась терапия, — мы все еще продолжаем ходить вокруг да около дыры в теле. Это создает бессознательный образ себя в виде «побитой собаки» и усиливает жалкую и ущербную субличность. Поэтому тело и сознание нужно рассматривать как единое целое. Несмотря на то что я начинал практику в качестве последователя райхианства и биоэнергетики, я больше не работаю в этом ключе. Поэтому я почти всегда направляю клиентов к хорошим специалистам, работающим по методикам Райха, Лоуэна, Фельденкрайца, Иды Рольф и т. д. Это необходимо для интеграции сознания и тела.
Терапевт: Как ребенку кажется, о чем фантазирует его двоюродный брат?
Клиент: О том, что он король.
Терапевт: А о чем фантазирует ребенок в ответ?
Клиент: О том, что он раб.
Терапевт: Как выглядит его тело?
Клиент: В нем пробита дыра.
Терапевт: Хорошо. Создайте энергетическую петлю между двоюродным братом с его фантазиями о том, что он король, и ребенком с его фантазиями о том, что он раб, и его пробитым телом.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Что происходит?
Клиент: Все исчезает.
Терапевт: Как вы себя чувствуете?
Клиент: Спокойнее.
Примечание терапевта
Я не хочу внушать читателю мысль, что все это можно сделать за несколько часов. С телом нужно проводить отдельную работу, без которой никогда не произойдет полной интеграции. Тело не только хранит воспоминания о прошлом опыте, но и показывает, как человек взаимодействует с миром. Кроме того, человек может сравнить, как разница между свободным и зажатым телом отражается на его душевном состоянии. Иными словами, без работы с телом не может быть полного курса психотерапии; тело отражает поведение человека в мире.
Терапевт: Наблюдайте за пустым пространством, окружающим фильм.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь посмотрите фильм по диагонали: от левого верхнего угла до нижнего правого.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь посмотрите фильм по диагонали от верхнего правого угла до нижнего левого.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь двигайтесь от нижнего правого утла до верхнего левого.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь двигайтесь от нижнего левого угла до верхнего правого.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь поместите этот фильм внутрь чертика на пружине.
Клиент: Хорошо.
Терапевт: Теперь представьте себе, что это самый важный эпизод в вашей жизни.
Клиент Хорошо.
Терапевт: Теперь представьте себе, что это просто один из множества эпизодов.
Клиент: Хорошо.
Терапевт Как вы себя чувствуете?
Клиент: Гораздо свободнее, спокойнее, радостнее.
Терапевт: Мы можем остановиться на этом?
Клиент: Да.
Примечание терапевта
Последний эпизод нужен для того, чтобы клиент осознал, что он (наблюдатель) существовал прежде, чем появились воспоминания, и останется после того, как воспоминания прекратятся. Я сказал одной клиентке после того, как ее воспоминания окончились: «Я догадываюсь, что вы — это не ваши воспоминания*. Она испуганно взглянула на меня и смутилась. Я сказал: «Вы по-прежнему здесь, даже когда ваша история окончена, потому что вы — не ваша история».
Наблюдатель бессознательно удерживает в памяти фильм и отождествляется со своей травмой. После того как наблюдатель осознанно посмотрит фильм и научится переключать внимание, фильм перестанет оказывать на него прежнее влияние, и он больше не будет отождествляться с его содержанием. Фильм превратится просто в историю, которую можно помнить или забыть.
Краткий план работы с посттравматическим синдромом
(разработанный совместно с Кристи Л. Кеннен)
Часть 1. Повторение личной истории
Шаг 1. Пусть клиент посмотрит кино от начала до конца.
Шаг 2. Заметьте точки бифуркации (наибольшей интенсивности) и разбейте воспоминание на отдельные эпизоды.
Шаг 3. Попросите клиента рассказывать историю в третьем лице. Попросите его описать мысли, чувства и фантазии в каждом эпизоде.
Часть 2. Петля
Шаг 1. Вернитесь к началу фильма и спросите его, что он думает о мыслях, чувствах и фантазиях насильника в каждом эпизоде.
Шаг 2. Каждый раз после этого спрашивайте, как он реагирует в ответ на мысли, чувства и фантазии насильника.
Шаг 3. Попросите клиента намеренно создать петлю (траекторию), идущую от него к насильнику и возвращающуюся к нему.
Шаг 4. Попросите его воспринимать петлю как энергию до тех пор, пока она не исчезнет.
Часть 3. Расставание
Шаг 1. Попросите клиента посмотреть фильм в разных направлениях: вперед, назад, по диагонали и т. д.
Шаг 2. Попросите его представить себе, что это очень важно.
Шаг 3. Попросите его представить себе, что это просто один из множества эпизодов.
Шаг 4. Позвольте клиенту хранить в памяти эту историю или забыть ее — как он сам захочет.
Заключение
Это краткое изложение работы с посттравматическим синдромом кажется с виду простым. На самом деле это далеко не просто. Некоторые сеансы продолжаются от шести до восьми часов. При работе с посттравматическим синдромом приходится учитывать очень много факторов. Порой один-единственный эпизод может потребовать очень длительной работы. Как-то участник войны во Вьетнаме рассказал мне, что шестиминутный эпизод потребовал трех лет терапии.