Свободное унижение сознания

Свободное унижение сознания

Известный инженер Флеминг Джонсон весьма своеобразно расслаблялся. Желая ли отдохнуть пять минут, или глубоко проспать всю ночь, он садился в кресло и обращался к своему «праздному и заносчивому сознанию».: «Ты самый худший мужик, которого я когда–либо встречал. Ты совершенно ничего не понимаешь!»

Он обращался с этой декларацией к той части своей личности, которая пыталась увеличить проблемы и создать ненужное напряжение. Признание невежества освобождало его второе Я из клетки гнева и изоляции. Понижая вес сознательных деклараций до их реальных размеров, он на самом деле говорил: «Мое подсознание, мое истинное Я знает все, и потому я поручаю ему освободить меня от всякого напряжения».

Вот случай человека, которого все всегда раздражало. Дети, пробегающие по газону, приводили его в бешенство. Он часами придирался, жалуясь на неточность работников. Давление повышалось, и он бы умер от этого, если бы не изменил своего поведения.

Это произошло однажды вечером, когда разразилась ужасная гроза. Деревья в саду вырывало с корнями, потоки воды залили подвал – словом, его имение было сильно разрушено. Как ни странно, это событие, которое можно было бы назвать катастрофой, он принял спокойно. Ибо он отдал себе отчет в том, что буря не была направлена против него, не оборачивался против Натуры. В нем появилось философское спокойствие. Он стал сравнивать недостатки и грехи людей с явлениями природы. «Они причиняют зла не больше, чем маленькая буря. Я постараюсь пользоваться человеческими бурями так, как воспользовался настоящей.»

Другой человек, плакса по характеру, расстраивался всегда по мелочам, не обращая ни малейшего внимания на важные события. Автомобильное происшествие, кража в квартире, крах на бирже не были в состоянии вывести его из равновесия. Он решил растянуть свое спокойствие также на мелочи жизни. Цитируя Ницше: «Ничто, что мне нужно, не может меня расстроить» он понял, эти малые человеческие недостатки были проблемой, но легкой и необходимой, над которой надо было смеяться.