«Если ты меня любишь, ты сделаешь то, что я хочу» — а правда ли это?

«Если ты меня любишь, ты сделаешь то, что я хочу» — а правда ли это?

Пасущаяся на лугу лошадь инстинктивно становится головой к хвосту другой лошади: хвостами они смахивают друг дружке ползающих по морде мух. Ночью они спят стоя, положив головы на плечи друг другу. Все это мирная взаимность. Но «цивилизованные» люди придумали, как использовать взаимность для взаимных пыток. Для таких пыток достаточно одной только веры в то, что, если я делаю что-то для тебя, ты должен сделать что-то для меня. Если я одариваю тебя любовью, лучше ответить тем же — или чем-то не менее ценным.

Но что, если вы не ответите взаимностью? Я отзову свою любовь и одобрение и вместо них обрушу на вас поток негодования. Любые взаимоотношения диктуют людям правила, предписывающие, что нужно делать и чего лучше избегать, если вы не хотите спровоцировать обиду и негодование. Правила эти неписаные и даже не высказанные вслух. Вы постигаете их, когда их нарушаете. Видя меня в гневе, вы понимаете, что нарушили правило. Сделали что-то, чего не должны были делать, явились домой слишком поздно или слишком рано, забыли что-то сделать или сказать. Возможно, вам нужно спросить, что вы сделали не так, но будьте осторожны: одно из правил может предписывать все понимать, не задавая вопросов.

И, конечно, собственные правила, касающиеся моего поведения, вы узнаете посредством того же метода. Что говорит о том, что я нарушила правила? Ваш гнев на меня.

Как бы то ни было, если изо всех сил стараться изучать и выполнять все правила — поможет ли это добиться моей любви? Нет. Вы ходите вокруг меня на цыпочках — значит, моя злость может утихнуть и мы пока не расстанемся. А вот любовь, кажется, исчезла. Куда она делась? Все можно выяснить, если подвергнуть сомнению мысль «Если ты меня любишь, то сделаешь то, чего я хочу».

Этой мысли большинство людей верит всю свою жизнь. Ребенок ожидает, что приятель по играм в песочнице захочет играть в те же игры, что и он. Если же приятель против, будет великая драка, потом оба с топотом понесутся искать кого-то из взрослых, чтобы пожаловаться: «Он мне больше недруг!» В этом малыше уже довольно сильна уверенность в том, что друг — это тот, кто делает то, что хочется ему, малышу. Он научился этому от родителей, которые говорили, что любят его, и поощряли, когда он их слушался, а когда отбивался от рук — наказывали. Его родители никогда не подвергали сомнению мысль о том, что послушание есть проявление любви, так почему это должен делать он?

Первым делом не оспоренные мысли о потребностях и желаниях запускают в нас поиск любви и одобрения. И неудивительно, что после того, как нам удастся внушить симпатию другому человеку, эти мысли снова всплывают в сознании. Мы не научились сомневаться в том, чего мы хотим от любви. Не научились ставить под сомнение свои убеждения. Мы не знаем, что можем просто любить, можем просто попросить то, чего хотим, — и все это без всяких условий.