Глава 8 Как помочь детям и подросткам научиться заботиться о себе

Глава 8

Как помочь детям и подросткам научиться заботиться о себе

Некоторое время назад я открыла для себя, что как бы хорошо ни была проведена работа с клиентом, всегда чего-то еще не хватает. Это что-то, как я поняла, состоит в научении самостоятельно заботиться о своем «Я». Несмотря на укрепившуюся самость, завершение незаконченных дел, выражение прежде подавляемых эмоций, в особенности гнева, внутри личности остается некая пустота. Умение позаботиться о себе заполняет эту пустоту.

По мере того как дети проходят путь взросления в нашем полном стрессов обществе, у них накапливается множество ложных представлений о себе. Эти негативные установки проникают во все сферы жизни ребенка. От этого его истинное ощущение «Я» нарушается и теряет целостность, а где-то в глубине души он ощущает собственную никчемность, стыд и одиночество. Надругательства и жестокое обращение, хронические болезни и различные травмы, алкоголизм родителей и отказ от родительских прав – это лишь часть ситуаций, в которых дети особенно склонны к формированию искаженного самовосприятия и к потере жизненных ориентиров. Чтобы справиться с трудными ситуациями и выжить в них, они сдерживают, блокируют и часто полностью отключают проявления собственной личности.

Независимо от причин появления этих негативных интроектов, мне стало ясно, что изменить ситуацию может только сам ребенок. Неважно, что именно родители или даже все общество делают для того, чтобы смягчить обстоятельства, при которых формируются эти деструктивные убеждения, они все равно не исчезают. Они хранятся в разной форме, иногда смещаясь в глубинные структуры, чтобы проявиться позднее.

Обучение навыкам заботы о себе – это заключительный и очень существенный этап помощи клиентам при проработке этих мощных негативных установок, которые столь часто истощают и ослабляют нашу энергию и жизненные силы.

Интроекты – это негативные сообщения о себе, которые мы получаем в детском возрасте. Маленькие дети объективно не способны правильно оценить послания, получаемые ими от родителей и позднее, из внешнего мира. Они верят всему, что открыто или намеками говорят о них или якобы говорят. Уровень их когнитивного развития не позволяет оценить эти сообщения и решить, что действительно справедливо по отношению к ним, а что нет. Подобные сообщения могут передаваться словами, звуками, жестами, на языке тела, манерой поведения, а также возникать в результате обусловленных возрастом ошибочных интерпретаций ребенком тех или иных событий. Очень рано мы начинаем понимать, кто мы есть и как нам существовать в этом мире, чтобы удовлетворить собственные потребности. Другими словами, система представлений о себе и о том, как нужно жить среди людей, возникает в весьма юном возрасте, и именно на нее человек опирается до самой зрелости!

Я знаю, что если я могу помочь детям противостоять негативным посланиями о себе, справляться с ними и даже изменять их, то тем самым значительно облегчу процесс взросления и развития этих детей. Я с большим успехом экспериментировала с разными приемами достижения подобных целей на взрослых клиентах. Результаты меня воодушевили, и я попыталась применить те же приемы в работе с детьми и подростками. К моему огорчению, оказалось, что, если ребенок не подготовлен к этому шагу в процессе терапии, он не в состоянии интегрировать понятие самопомощи. Я поняла, что для вступления на путь самовоспитания детям требуется определенное самоутверждение – внутренняя сила. Поэтому, когда я устанавливала, путем проб и ошибок, что ребенок не готов, я должна была фокусироваться на других аспектах терапевтического процесса: налаживании и поддержании контакта, развитии телесных ощущений, интенсификации самоосознания, помощи в выражении блокированных, скрытых эмоций, воспитании чувства уверенности в собственных силах – все в контексте наших Я/Ты взаимоотношений. Когда я понимала, что мой клиент достиг более высокого уровня внутренней самоподдержки, мы начинали работать над навыками заботы о себе.

Прежде чем начать заботиться о себе – принимать, контролировать и любить себя – необходимо справиться с теми негативными интроектами, о которых я говорила выше. По мере того как дети начинают признавать, принимать, уважать себя и учатся выражать свои эмоции, укрепляется их внутреннее «Я» и представление о собственных правах. Именно в этот момент мы можем приступить к рассмотрению некоторых из их ошибочных представлений о себе.

Для полноценного развития детей критически важно обеспечить им возможность выражать свои чувства. Все младенцы, независимо от культурной принадлежности, выражают свои чувства через звуки, мимику, жесты и, когда подрастают, через речь. Процесс сдерживания чувств может закрепляться в памяти, и такое сдерживание ведет к неправильному самоощущению. Некоторые дети привыкают оттормаживать свои эмоции, в особенности гнев, в столь раннем возрасте, что даже не помнят об их существовании, не знают, какими словами их описать, и не умеют их выразить. Эти дети очень рано делают вывод о никчемности своего существования. У каждого ребенка с эмоциональными нарушениями отмечается недостаточное развитие самоощущения, что, в свою очередь, препятствует налаживанию хороших отношений с другими людьми. Где-то глубоко внутри он чувствует, что ему чего-то не хватает, что он чем-то отличается от других, что он одинок и что-то с ним не то. Ребенок винит себя, хотя в порядке защиты он может обвинять и других, и начинает воображать, что он плохой, сделал что-то не так, недостаточно хорош и разумен. Маленький ребенок не обладает способностью распознавать вредные послания, которые не нужно принимать на веру. Если он пережил травму, то во всем винит себя. По уровню развития ребенок еще не прошел полностью стадию сепарации, поэтому не может умом и чувствами понять, что не является причиной нанесенных ему ран, испытываемой им боли, случившихся с ним утрат или нанесенных ему оскорблений.

Даже одобрительные послания иногда могут оказаться вредными, так как не принимаются ребенком как его собственные качества. Если родители говорят: «Ты такой замечательный!» – ребенок не верит им полностью, отмечая про себя: «На самом деле это неправда. Не так уж я и хорош. На прошлой неделе я поступил плохо». Поэтому вместо интеграции происходит фрагментация. Одной части личности ребенка нравится слышать, что он замечательный, но его недоверчивая часть тоже не хочет молчать. Подросток или взрослый, который так никогда и не смог принять и интегрировать позитивные послания о себе, часто говорит: «Я чувствую себя обманщиком» или: «Никто не знает, какой я на самом деле». Родителям стоит поучиться правильно хвалить детей, это должно звучать примерно так: «Здорово, что ты убрал на кухне»; «Мне нравятся цвета твоего рисунка»; «Мне нравится сегодня твоя рубашка» и так далее. Подобные ясные высказывания укрепляют чувство «Я» ребенка.

При работе с ребенком моя задача заключается в припоминании, восстановлении, обновлении и укреплении того, чем обладал он, когда младенцем пришел в этот мир. Я должна посредством разнообразных упражнений пробудить чувства ребенка, вернуть ему радость и остроту телесных переживаний, помочь ему установить связь со своими эмоциями, осознать собственную силу. Мне нужно помочь ребенку использовать свой интеллект в единстве с языком, чтобы делать заявления, кто он в действительности и что к нему не относится, что ему нужно, чего он хочет, что любит и не любит, о чем думает и какие идеи вынашивает. Когда в рамках терапевтического процесса самость ребенка достигает более высокого уровня зрелости, можно заняться работой с негативными интроектами. Ребенку очень трудно открыто признать: «Я плохой», «Я испорченный», «Я не люблю себя». Обычно ребенок самоотверженно защищает крупицы своей с таким трудом взлелеянной самости. Я поняла, что у детей очень хорошо развита самокритичность (которую, как правило, они глубоко прячут от своих родителей). Часто они критикуют себя гораздо лучше, чем их родители. Такая оценочная позиция крайне отрицательно сказывается на развитии. Ребенок может сказать себе: «Я должен стать лучше», чувствуя и зная, что выполнение подобного задания не в его власти и компетенции. В такой ситуации слова «Быть лучше» или «Делать лучше» вызывают только отчаяние. Я не могу выразить в полной мере, насколько каждый отрицательный опыт, каждая травма, большая или маленькая, оставляет неизгладимые последствия не только в форме невыраженных чувств, но и форме самообвинения и самобичевания.

Необыкновенная жизненная сила, стремление к росту и выживанию, а также непреодолимая тяга организма к сохранению равновесия толкают ребенка к выходящему за рамки приличия поведению и проявлению опасных симптомов, призванных преодолеть эти подавленные чувства и утрату самоуважения. Но подобное поведение и симптомы становятся еще одной причиной самопрезрения и самоуничижения ребенка.

Когда ребенок или подросток в состоянии признать и принять существование негативных чувств в отношении к собственному «Я», можно смело начинать прививать ему навыки заботы о себе.

В своей работе я использую много творческих, экспрессивных и проективных техник, таких как направленная фантазия, художественные графические формы, коллаж, работа с глиной, сочинение историй, кукольный театр, песочные сцены, театральные постановки, упражнения на сенсорику, двигательные упражнения, игра на музыкальных инструментах, съемки видеокамерой и так далее. Эти техники помогают детям выразить все то, что они прячут и держат в глубине своей психики, помогают им прочувствовать и укрепить потерянные, отколовшиеся и угнетенные части самости. Они особенно полезны для выделения и переработки негативных интроектов и для последующего перехода к навыкам заботы о себе.

Приводимые мною примеры работы, направленной на воспитание заботы о себе, могут разочаровать читателя своей простотой и практически полной механистичностью. Я могу только заверить, что подобный вид занятий необходим и эффективен. Травмы и негативные интроекты оказывают на детей столь серьезное воздействие, что должны стать объектом напряженной и интенсивной работы. Но в работе с детьми продвигаться вперед можно лишь маленькими шажками. Детский терапевт должен усвоить несколько существенных предпосылок успешной работы:

1. Взаимоотношения – это основа любой терапии.

2. Контакт между терапевтом и ребенком должен явственно присутствовать на каждой сессии.

3. Терапевт должен общаться с клиентом в соответствии с его психологическим, интеллектуальным, эмоциональным и возрастным уровнем. В обязанности терапевта входит определение этих уровней, уважительное отношение и терпимость, отсутствие ожиданий, общение с ребенком на его уровне и в его ритме.

4. Терапевт должен с пониманием относиться к сопротивлению ребенка. Когда энергия иссякает, когда ребенок выходит из контакта, то тем самым он говорит: «Это все, что я могу на данный момент. На большее у меня просто нет сил». Необходимо принимать подобное поведение и быть терпеливым.

Далее я привожу небольшие примеры, которые помогут составить представление о сути работы по обучению навыкам заботы о себе. Этот процесс практически невозможно изложить в литературной форме или в виде дидактического материала, хотя, как вы сможете заметить, он не лишен определенной последовательности. Эта последовательность – всего лишь путеводная нить, ее нельзя воспринимать как механический перечень необходимых действий. Хотя моя работа имеет определенное теоретическое обоснование, она направляется моей интуицией, сердцем и внутренним чутьем. Именно так и проводятся самые успешные занятия с детьми. Мы вместе, в полном единстве решаем проблему. Мы понимаем друг друга; чувствуем понимание другого; уважаем и почитаем друг друга. Направляя ход нашей работы, я опираюсь на сигналы, непрерывно поступающие от ребенка, всегда принимая во внимание пределы его возможностей. Я слежу за его энергетическими потоками: если энергия пробивается наружу, я вовлекаю ребенка в свой танец; если запал иссяк, то опыт подсказывает, что нужно делать – подождать или остановиться. На всякий случай напоминаю, что имена и некоторые факты во всех примерах были изменены для сохранения конфиденциальности.

Пример 1

Девятилетняя девочка Дженни рассказала мне по своему сделанному каракулями рисунку историю под названием «Девочка со спутанными волосами». Под ее диктовку я записала рассказ и прочитала ей снова, спросив: «Эта история немного про тебя?» – «Да, мне не нравятся мои волосы», – ответила Дженни. Я попросила ее нарисовать, как она ощущает свои волосы. Девочка изобразила большое лицо с очень спутанными светло-каштановыми волосами. «Покажи, как бы тебе хотелось, чтобы выглядели твои волосы». На этот раз на рисунке появилось лицо с красивыми длинными и светлыми волосами. «Мне бы хотелось иметь такие локоны», – с тоскливым вздохом сказала моя клиентка. «Дженни, если бы ты могла поговорить со своими спутанными волосами, что бы ты им сказала?» Девочка закричала в направлении рисунка: «Я ненавижу вас! Почему вы не можете быть такими?» (Она указала на картинку с блондинкой.)

Я спросила, согласен ли кто-либо из знакомых Дженни с тем, что у нее плохие волосы. Девочка ответила очень тихо: «Не знаю. Возможно, папа». – «Но откуда ты знаешь?» – «Он все время говорит „Причеши, наконец, свои волосы!“ и всякое такое. (В этот момент в ее голосе звучал гнев.) Ему нравятся волосы моей сестры», – расплакалась Дженни. Я не обратила внимания на слезы, зная, что если я остановлюсь на них, то могу нарушить то рабочее состояние, в котором пребывала девочка. Вместо этого я нарисовала на листе бумаги круглое лицо со словами «Причеши, наконец, свои волосы!», написанными в облачке, выходящем из его рта.

«Это твой отец. Скажи ему все, что об этом думаешь. Помни, – прошептала я с видом заговорщика, – его здесь нет». Дженни закричала на изображение отца: «Ненавижу, когда ты говоришь, что я должна причесаться!»

«Вот! Скажи ему!» – подбодрила я девочку.

И она продолжила: «Мои волосы не хуже, чем у сестры! Ты ведь никогда не отправляешь ее причесываться». Девочка одновременно кричала и смеялась.

«Дженни, давай найдем куклу, которой будут нравиться твои волосы. Вообрази, что здесь есть игрушка, которая считает, что они чудесны». Девочка энергично порылась в корзине и, улыбаясь, извлекла огромного мехового медведя. Она развернула игрушку к рисунку и сказала: «Мне нравятся твои волосы. Они не так уж плохи. Кроме того, когда ты станешь старше, ты отрастишь их подлиннее, а если захочешь – перекрасишься в блондинку, и даже мама не сможет тебе помешать!» Она с улыбкой посмотрела на меня и добавила: «Мама красит волосы, но говорит, что я еще слишком маленькая для этого».

Я тоже улыбнулась Дженни и сказала: «А можешь ли ты сказать слова, сказанные медведем, себе?» Глядя в поднесенное мною зеркало, девочка неуверенно повторила те же слова своему отражению.

«Каково тебе говорить подобные вещи самой себе?»

«Здорово», – ответила Дженни.

«Теперь, всю неделю, каждое утро, говори эти или такие же слова себе перед зеркалом. Когда ты придешь ко мне в следующий раз, расскажешь, понравилось ли тебе это делать».

Глубоко вздохнув, девочка согласилась.

Комментарий

Мне было очевидно, что разговор о волосах скрывал более глубокое чувство отверженности. Нечесаные волосы стали метафорой всей жизни девочки. На предыдущих сессиях мы действительно обсуждали с Дженни чувство отверженности, сопровождавшее ее отношения с отцом, который жил в другой части страны и редко виделся с дочерью. Даже если бы он жил ближе, пришел на семейную сессию и провел бы серьезную работу, чтобы принять своего ребенка, ощущение, что она недостаточно хороша, продолжало бы мучить девочку. Негативные интроекты уходят глубоко в самость – их очень сложно устранить. Пришло время обратиться к внутренним ресурсам Дженни, чтобы добиться ее согласия с самой собой. Когда мы на сессии вытащили наружу и исследовали ее чувства, девочка почувствовала себя человеком, с которым считаются и которого ценят. Если бы я сказала: «Твои волосы прекрасны», – ее чувства спрятались бы еще глубже. Когда она начинает чувствовать себя достойным человеком, когда она накапливает внутреннюю уверенность путем выплескивания вовне своего ретрофлексированного гнева, только тогда она может попытаться начать эксперименты с признанием своих достоинств и с заботой о себе. Это было лишь началом работы.

Здесь следует упомянуть о полярности самоощущений ребенка. Часто, чтобы достичь интеграции, необходимо отдать себе отчет в собственных противоречиях. Критическое «Я» следит за ребенком свои недремлющим оком. Части самости, которые он ненавидит, как правило, гипертрофированы и искажены. Чтобы помочь ему достичь равновесия, мы взываем к противоположной – идеальной – части самости. Эта часть, как правило, искусственна и далека от реальности. Ребенок видит те аспекты своего «Я», которые он до смерти не любит, и от этого противоположная его часть становится еще более недостижимой. Чем сильнее он презирает и отталкивает ненавистные ему части самости, тем шире становится пропасть между его полярными самостями, вызывая фрагментацию и самоуничижение. Мы должны поощрять нарочитое обособление обеих полярных частей самости, увеличивающее дистанцию между ними, чтобы иметь возможность изучить их более тщательно. Именно так удается добиться интеграции, примирения или синтеза противоположных сторон ребенка, что позволяет ему реалистично взглянуть на себя самого и оказывается залогом динамичного и благополучного развития. При работе с детьми подобные цели достигаются посредством творческих техник, таких как кукольный театр, рисование, лепка из глины, создание коллажей, театрализованная драматизация и музыка.

Пример 2

Я показывала десятилетнему Эндрю книгу для раскрашивания, посвященную демонам. В этой книге каждую из нелюбимых частей своей самости автор изобразил в форме забавных персонажей, которых он называл демонами. Мы с Эндрю обсуждали те наши особенности, которые мешают нам развиваться и которые нам не по нраву. Я предложила мальчику закрыть глаза и подумать об одном из таких качеств. Потом он нарисовал мультяшного вида фигуру с огромными ногами и покрытыми бинтами руками, забрызганными синими и красными пятнами. Эндрю объяснил: «Это та часть во мне, которую я ненавижу. Я постоянно падаю, натыкаюсь на вещи и ушибаюсь. Ее зовут мистер Недотепа». Я попросила Эндрю на время побыть мистером Недотепой, поговорить со мной его голосом, как будто в кукольном театре, и обратилась к рисунку: «Привет, мистер Недотепа, расскажи мне о себе». Эндрю отвечал: «Привет. Я Недотепа. Я всегда налетаю на разные вещи и ушибаюсь. У меня по всему телу полно порезов, кровоподтеков, черных и синих синяков. Я ничего не могу сделать правильно!» Мы с мистером Недотепой продолжали весело болтать, и он поведал мне о каждой своей ране. Потом я повернулась к Эндрю: «Что бы ты хотел сказать мистеру Недотепе?» И мальчик выпалил: «Я ненавижу тебя! Хочу, чтобы ты исчез. Ты стоишь у меня на пути. Из-за тебя я чувствую себя плохо». Я подзадоривала Эндрю отдельными замечаниями: «Конечно! Скажи ему!», а он строил мистеру Недотепе гримасы и кричал на него. Потом я спросила: «Эндрю, а каким бы тебе хотелось быть?» Мальчик описал гибкого, атлетически сложенного красавца – прямую противоположность мистеру Недотепе. Я попросила Эндрю побыть таким суперменом, описать себя в этой роли и пройтись по комнате, как его любимый воображаемый герой. И меня потрясла сила, энергия и грация мальчика, когда он изображал свой идеал. Я сказала: «Представь, что у тебя есть крестная-фея. Давай выберем куклу, которая будет ее изображать. Ты же знаешь, какими бывают крестные волшебницы? Они всегда считают тебя хорошим независимо от обстоятельств». Мальчик кивнул. «Вообрази, что у тебя есть такая крестная-фея. Когда мистер Недотепа порежется, наткнется на что-нибудь или упадет в очередной раз, пусть она внезапно появится на сцене. Как ты думаешь, что она скажет?»

Эндрю задумался: «Я не знаю». Я поняла, что он погрузился в глубокие размышления, и решила подождать. Через некоторое время стало ясно, что энергия моего клиента пошла на убыль, а контакт вот-вот нарушится. Чтобы поддержать наш контакт, я повторила: «Ты же знаешь, как ведут себя крестные-феи. Они любят своих малышей, что бы ни произошло». Эндрю кивнул и начал подыскивать слова. «Она скажет, ухххх… мммм». – «Ну, пусть она скажет, – снова отважилась я помочь, – „Я люблю тебя“». Было очевидно, что мальчик расслабился, услышав и повторив за мной нужные слова. «Что ты чувствуешь, говоря это?» – «Это здорово!» – ответил Эндрю. «А что еще она может сказать?» – «Может быть, – начал Эндрю, – она скажет: „Не расстраивайся“». Он внезапно остановился, а затем его будто озарила волна света: «Она воскликнет: „У тебя все в порядке! Ты мне нравишься! Мне нравится то, что ты делаешь. Мне нравится твоя настойчивость, в тот момент Эндрю слегка покачивался. – Не переживай, если ты иногда делаешь себе больно. Это означает, что ты пробуешь что-то новое, и я люблю тебя за это. Ты не боишься заниматься делом!“». Он остановился и посмотрел за меня.

«Эндрю, твоя крестная-фея неожиданно исчезает». (Я взяла куклу и бросила ее себе за спину.) «И теперь ты здесь только с мистером Недотепой. Сможешь ты повторить ему те же слова?» Мальчик повторил речь волшебницы, спокойнее, но все с тем же напором. Я спросила: «Что ты чувствовал, когда говорил это своей части по имени мистер Недотепа?» Эндрю мягко ответил: «Ой! Мне так хорошо». По отсутствующему виду и отрешенным глазам мальчика мне стало понятно, что Эндрю погрузился в себя. Мне оставалось только ждать. Внезапно он повернулся ко мне с осознанным взглядом и готовый к общению. Мальчик сделал глубокий вздох, на лице его появилась радостная ухмылка. Он выпалил: «Я действительно пробую разные занятия!» Интеграция происходила на моих глазах.

Комментарий

На предыдущих сессиях мы касались завышенных ожиданий, предъявляемых Эндрю его очень спортивным отцом, поэтому мы уже примерно представляли, откуда у него это ощущение неловкости. Отец Эндрю охотно согласился принять участие в наших ежемесячных встречах с родителями и признал, что хотел от сына слишком многого. В действительности он просто не знал другого способа общения с Эндрю. И вместо ожидаемых отцом изменений Эндрю продолжал так же плохо относиться к самому себе.

Негативные представления ребенка о самом себе невозможно полностью изменить только за счет внешнего воздействия. Принятие всех частей собственного «Я», даже самых ненавистных, – жизненно важный компонент нормального, полноценного развития. Подобное примирение с собой происходит через контакт и взращивание любящей и заботливой части ребенка, которая должна соединиться с «плохим Я», чтобы принять, признать, позаботиться и полюбить его. Когда ребенок ощущает и воспринимает все стороны своего «Я» без осуждения, он растет и развивается в гармонии с самим собой. По ходу того как мы раскапываем его темные стороны, вытаскиваем их на свет и заставляем взаимодействовать с его заботливым внутренним началом, ребенок переживает благотворную интеграцию. Примирение с собой является важным условием подобной работы. Я предложила Эндрю представлять, что каждый раз, когда он проявляет неловкость, на его плече появляется крестнаяфея, которая говорит: «Все нормально, ты мне нравишься, даже когда падаешь». Мальчик согласился попробовать, а через неделю рассказал, что ни разу не попал в ситуацию, в которой бы выглядел неуклюжим недотепой.

Пример 3

Двенадцатилетняя Элен все время чесалась, и на ее руках оставались безобразные огромные болячки. Она была милейшим ребенком, но относилась к себе с презрением. Девочка родилась нездоровой и первые семь лет жизни практически постоянно плакала. Примерно через год совместных занятий я провела сессию, на которой присутствовали и мама, и папа девочки, поскольку мне стало ясно, что им важно понять суть нашей работы. Они чувствовали себя виновными в болезненности дочери, и чувство вины часто выливалось в приступы гнева на Элен, что еще сильнее осложняло ситуацию. Хотелось, чтобы эти люди поняли, что в данный момент исцеление их дочери уже всецело зависит от нее самой.

Начала я так: «Элен, взгляни на эту куклу. Представь, что это ты маленькая. Кукла больна и плачет. Что, по-твоему, она чувствует?» Девочка ответила: «Мне кажется, она чувствует себя ужасно!» Я повернулась к родителям: «Вы можете что-нибудь сказать своей дочке?» Мама расплакалась и произнесла: «Не плачь, малышка. Я не хочу, чтобы ты плакала. Не хочу, чтобы ты болела. Я так беспокоюсь о тебе». Отец добавил: «Мы стараемся понять, что с тобой случилось. Мы тебя любим». Я снова обратилась к Элен: «Вообрази, что эта маленькая девочка – ты. И даже зная, что такие крохи не умеют разговаривать, подумай, что она может сказать. Как тебе кажется, что бы ты могла сказать, когда была совсем маленькой?» Девочка немедленно ответила: «Уааа! Помогите! Помогите! Мне плохо! Мне плохо! Помогите!»

«А что, по-твоему, думает о себе младенец? Вероятно, ты не помнишь, как ты, будучи младенцем, воспринимала самою себя». Элен сказала: «Не знаю. Конечно, я не помню».

Мне пришлось объяснить Элен и ее родителям, что когда ребенок болеет и ему больно, то он, согласно теории развития, обвиняет в этом себя, считает, что он плохой. Кроме того, когда малыш постоянно плачет, родители приходят в отчаяние, беспокоятся и, поскольку не могут помочь своему ребенку, ужасно себя чувствуют. Ребенок ощущает эмоции взрослых, так как младенцы очень восприимчивы, и начинает винить себя и за их чувства тоже. Подобные ощущения еще больше усиливают негативное самовосприятие. Ведь малыш эгоцентричен и не может отделить свои и чужие проблемы. Он не в состоянии осознать, что эмоции родителей отличаются от его собственных. Ребенок считает себя причиной их плохого настроения, как и было в случае с Элен. Девочка сказала: «Я помню, что считала себя плохой года в четыре, когда заболела. Как будто что-то было не так со мной как с человеком».

«Верно! Вероятно, подобные чувства появились у тебя, когда ты была еще младенцем. Элен, если бы ты могла отправиться в путешествие на машине времени и поговорить с той малышкой, что бы ты ей теперь сказала?»

Девочка спросила, можно ли взять куклу в руки. Обняв игрушку, она произнесла: «Крошка, это не твоя вина. Ты замечательная. Ты такая хорошенькая. Ты не можешь ничего изменить в своей болезни». Укачивая куклу, Элен напевала: «Там, там…» Ее мать повернулась ко мне и сказала: «Мы пытались ей это говорить». Я ответила: «Ей было трудно вам поверить. Теперь она должна сама себе об этом поведать». В тот момент Элен была целиком поглощена куклой, убаюкивая ее, вновь и вновь повторяя наполненные любовью слова.

«Элен, – обратилась я к девочке. Она подняла на меня глаза. «Каждый раз, когда тебе будет плохо, помни, что внутри тебя говорит твое младенческое „Я“. Малышке нужно твое терпение и любовь. Ведь каждый раз, расчесывая болячки, ты наносишь вред и тому младенцу. Мне кажется, ты делаешь это, когда чувствуешь внутренний дискомфорт. Теперь вместо того, чтобы чесаться, ты можешь взять малышку на руки, покачать и поговорить с ней. Ты сможешь найти что-то дома, что напоминало бы тебе младенца, – куклу, игрушечного зверька, подушку?» Девочка была уверена, что обязательно что-то подберет, и согласилась на домашний эксперимент, подбодренная новой идеей любви и заботы о малыше внутри себя. Родители теперь плакали открыто, а Элен смотрела на них, улыбалась и говорила: «Все нормально. Я позабочусь о крошке».

Комментарий

То, что случилось на этой сессии, произошло не по мановению волшебной палочки. Элен проделала большую и тяжелую работу, пока ей удалось уловить суть заботы о себе. Важно было помочь девочке понять, каким образом она сможет удовлетворять свои потребности в повседневной жизни. Мы составили на большом листе бумаги ее ежедневное расписание и ранжировали каждое событие по категориям «удовлетворение» и «разочарование». Элен рассуждала о том, как она сама могла бы улучшить свое обыденное существование. Это делалось не для того, чтобы девочка больше никогда не просила о том, в чем она нуждалась, а чтобы она научилась брать на себя ответственность за такую просьбу. Для нее эта мысль была абсолютно новой. Как и большинство людей, Элен считала, что делать что-то приятное для себя эгоистично, а просить о помощи – значит показывать свою слабость. Именно в силу такой установки многие дети, да и взрослые, часто пытаются удовлетворить свои потребности обходными, регрессивными способами.

Мы с Элен составили список всего того, что она могла бы сделать, чтобы почувствовать себя лучше, и всего того, что ей нравилось делать. Я попросила ее в порядке эксперимента хотя бы раз за день делать то, что ей приятно, а на следующей сессии рассказать, что она делала и как она себя при этом чувствовала. Многие подростки рассказывают мне, что они очень снисходительны к себе и что, по мнению их родителей, они и так каждый день балуют себя. Однако они приходят к выводу, что когда делают что-то приятное для себя осознанно и от всего сердца, это переживается совсем иначе. Иногда вера в то, что делать что-то для своего удовольствия эгоистично, столь сильно укореняется в человеке, что нам требуется немало времени, чтобы исследовать и проработать эту вредную идею.

Даже когда мы приобретаем навыки ответственного и отвечающего нашим потребностям управления собственной жизнью, невозможно избежать периодов регресса. Какие-то стрессовые или неприятные события или переживания могут стать причиной фрагментации, когда ранимая и легко уязвимая младшая часть нашего «Я», младенец или ребенок внутри нас, отщепляется и начинает существовать отдельно от взрослой личности. Этот малыш вскоре начинает контролировать всю нашу жизнь, реагируя на вредоносные явления в своей инфантильной манере. Именно в такие моменты необходимо напомнить себе, что ты больше не беспомощный ребенок. Нужно мобилизовать все силы, чтобы успокоить расстроенного младенца внутри нас и позаботиться о нем. Чем чаще человек это делает, тем легче это ему это дается. В самом начале этого пути мы часто нуждаемся в напоминаниях со стороны друга, родителя или терапевта. Очень важно здесь сохранять осторожность и не давать регрессивным реакциям каких-то оценок. Ведь ребенок, пытаясь позаботиться о себе, делает все то, что умеет. И иногда все, на что он способен, – это заплакать.

Однажды у Элен был плохой день в школе, и это вернуло ее к прежнему саморазрушительному поведению. Мама позвонила мне в панике. Девочка непрерывно чесалась, истерически плакала, не могла вздохнуть и была совершенно безутешна. Я попросила ее к телефону и заговорила твердым и громким голосом, чтобы перекрыть ее причитания: «Что ты можешь сделать прямо сейчас, чтобы маленькая девочка внутри тебя, которой так плохо, почувствовала себя лучше!» Сквозь слезы я едва расслышала ответ: «Музыка?» – «Прекрасно! – воскликнула я. – Так сделай это!» Потом Элен рассказала, что включила радио и уснула. На следующий день она смогла спокойно оценить ситуацию, поговорила с мамой и с усиленной энергией занялась самовоспитанием, чтобы снова прийти в равновесие. Неприятие и страдание, которые она испытала в тот день в школе, приоткрыли старые детские раны. Ни ее мать, ни отец уже не способны были изменить то, что случилось с ней в младенческие годы. С такой задачей не справился бы и ее будущий партнер по жизни. Сделать это могла только сама Элен.

Пример 4

Вместе с семилетней Энджи мы сидели на полу и перед нами находилось несколько кукол. Я попросила девочку выбрать куклу, которая больше всего соответствовала бы ее настроению на тот момент. Она взяла печальную зеленую собаку. Я подняла другую куклу, и моя кукла (я) начинает говорить с собакой.

Я: Привет.

Энджи: Привет.

Я: Как поживаешь?

Энджи: Ничего.

Я: Интересно, а почему именно тебя Энджи взяла в руки?

Энджи: Потому что я грустная.

Я: А почему ты грустишь?

Энджи: Из-за школы.

Я: У тебя проблемы в школе?

Энджи: Да, с чтением.

Я: Поэтому ты расстраиваешься?

Энджи кивнула. Тогда моя кукла обратилась прямо к ней.

Я: Что бы ты сказала своей кукольной собачке, у которой проблемы с чтением?

Энджи (своей собаке): Да ты тупица!

Я (собаке): Что ты на это скажешь?

Энджи (от имени собаки): Ну, я же стараюсь!

Энджи опять сказала собаке, насколько та глупа. Моя кукла говорит Энджи.

Я: Думаю, ты чувствуешь себя глупой как собака, когда не можешь что-то прочитать.

Энджи бормочет утвердительно.

Я (обращаясь к Энджи): Но твоя собачка говорит, что она старается. Мне кажется, что ты тоже стараешься, но у тебя пока что не выходит, а какая-то часть внутри тебя называет тебя тупицей.

Энджи кивает и строит гримасу.

Я: И что ты хотела мне этим сказать?

Энджи: Ну, я же в самом деле глупая.

Я: Энджи, возьми другую куклу, которая хорошо относится к твоей собачке, которая старается, но потом чувствует себя глупой. Это может быть крестная-фея или кто-то другой. (Энджи взяла игрушечную крестную-фею.) Что она скажет собачке?

Энджи (говорит за крестную-фею не раздумывая): Ты очень стараешься. Я знаю это. И на самом деле, никакая ты не тупица, у тебя же все остальное получается. Ты хорошо успеваешь по математике. Ведь так не бывает, чтобы глупой собачке удавалась математика!

Я (обращаясь к крестной-фее): А можешь ты сказать этой собачке, что любишь ее, даже когда она выглядит тупицей? Энджи (говорит за крестную-фею): Я люблю тебя, даже когда ты кажешься глупой.

Я: Что ты чувствуешь, говоря это? Энджи: Конечно, я не считаю ее тупицей. Мне кажется, что она научится читать. Ей просто нужна помощь.

Я: Энджи, а ты скажешь это своей собачке? (Девочка говорит и обнимает игрушку.)

Энджи испытывала тревогу и страх перед чтением. На следующей сессии она сказала: «Вчера ко мне пришел репетитор, но я ничего не хотела делать. А потом я вспомнила, как обнимала свою собачку, считавшую себя глупой, и все получилось!»

Комментарий

Обучение маленьких детей навыку заботы о себе – очень благодарное занятие. Малыши охотно отзываются на подобные упражнения. У них еще не сформировалось ограничений и запретов в отношении идеи заботы о себе, как у некоторых подростков и большинства взрослых. Дети обладают внутренней мудростью, которую они редко демонстрируют окружающим. Я очень счастлива оттого, что, благодаря своей работе, могу наблюдать проявления этой мудрости чаще других.

Пример 5

Работа с подростками ради достижения той же терапевтической цели может потребовать гораздо больше усилий, но она жизненно необходима. Семнадцатилетняя девушка по имени Кэти перенесла сексуальное насилие в детстве и страдала от множества тяжелых симптомов, в том числе навязчивого поведения и разнообразных страхов. Самооценка девушки была практически сведена к нулю. Нам пришлось работать два года, чтобы Кэти смогла принять идею заботы о себе. Прогресс в терапии был очевиден, и в конце концов я решила, что моей клиентке пора освоить науку заботы о своем «Я». Я попросила девушку принести ее детские и младенческие фотографии. Ей не нравился ни один снимок, она утверждала, что везде выглядит уродливо и несимпатично. Кэти не могла отыскать в своем сердце ни крохи сострадания к своему детскому «Я», пока она не взглянула на собственное изображение в возрасте около одного месяца. Я отметила, как на мгновение смягчилось лицо девушки, и сразу обратила ее внимание на ее реакцию. Она расплакалась, проникшись осознанием невинности той малышки. Каждую неделю мы рассматривали ее детские фотографии и разговаривали с ними. Девушка была потрясена, что я нахожу ее младенческую личность очаровательной и симпатичной, что могу с нежностью обращаться к младенцу. У Кэти не хватало энергии даже на то, чтобы просто сказать ласковые слова от лица игрушечной крестной-феи или выразить свою любовь как-то иначе. В такой ситуации я сама взяла на себя роль доброй волшебницы. Со временем девушка смогла принять теплое отношение к младенцу и маленькой девочке вплоть до возраста, когда та стала жертвой изнасилования. Это случилось примерно в шесть лет. На Кэти с полной силой нахлынули старые воспоминания. До этого момента она с трудом вспоминала сцены из детства. Я сказала, что у малышки, которая живет внутри нее, теперь есть друг, которого не было раньше, есть кто-то, кто всегда с ней. «Кто же это?» – удивленно спросила девушка. «Ты сама, – ответила я. – Ты всегда с ней, потому что она живет внутри тебя». Кэти наконец смогла принять эту идею и начала разговаривать с шестилетней девочкой, которая была обманута и получила столь тяжелую травму. Сначала мне нужно было внушить ей нужные слова: «Это была не твоя вина! Ты замечательная девочка. Я люблю тебя и всегда буду с тобой. Я буду тебя защищать и никогда не брошу одну». После каждого утверждения мы останавливались, чтобы проверить реакцию девушки. Постепенно Кэти удалось по-настоящему прочувствовать эти фразы и говорить их искренне, добавляя к ним кое-что и от себя. Иногда в ходе этих сессий у нее буквально перехватывало дыхание, и мне приходилось заставлять девушку делать глубокий вздох, чтобы она смогла прийти в себя. Я наблюдала, как Кэти расцветала, превращаясь в молодую, счастливую женщину, что, по моему глубокому убеждению, было результатом нашей работы. Сама же она почувствовала, что получила в свои руки мощный инструмент для помощи собственному «Я», пригодный для использования в любом месте и в любой момент времени.

Комментарий

Умение заботиться о себе необходимо детям, перенесшим физическое или сексуальное насилие, а также взрослым, прошедшим через такие нелегкие испытания в детстве. Назову факторы, истощающие внутренние силы после пережитого жестокого обращения: чувство собственной вины, самоуничижение, фрагментация, анастезия самости, чувство беспомощности и стыда. Первый шаг – это помочь клиенту вступить в контакт и выпустить вовне переполняющее его чувство негодования, которое ретрофлексировано на самость. Исцеление возможно только после того, как человек принял свое «Я» и научился заботиться о нем.

Пример 6

Даже в двухлетнем возрасте ребенок может отозваться на попытки обучить его заботе о себе, как это произошло с Молли – маленькой девочкой, которая прошла через жестокость и отказ от нее родителей и попала в приют. Терапевт, занимавшаяся с ребенком, была членом одной из моих супервизионных групп. Однажды, после обсуждения идеи заботы о себе, она отправилась к малышке, которая с момента помещения в приют плакала практически не переставая. Женщина взяла в руки большую куклу и обратилась к Молли: «Это Молли – малышка Молли». Она начала укачивать игрушку, приговаривая: «Бедная Молли. Я знаю, что тебе грустно. Я люблю тебя. Я с тобой». Потом протянула ее девочке, которая тут же перестала плакать и начала укачивать куклу, напевая ей песенку.

Пример 7

А вот пример сессии с одним шестнадцатилетним юношей. Джон был очень застенчив и испытывал особенные трудности при общении с девушками. Его позиция и способ существования в этом мире сводились к тому, чтобы ограничивать, подавлять все свои порывы и как можно меньше разговаривать. Мы занимались с ним уже около шести месяцев, прежде чем я решила представить мальчику идею заботы о себе. Я попросила Джона нарисовать ту часть своего «Я», которая ему не нравилась. Он изобразил себя лежащим на кровати и слушающим музыку. Мальчик пояснил: «Снаружи существует мир, а вся моя жизнь находится в этой комнате». Я попросила Джона стать мальчиком на кровати и описать, что происходит. «Я лежу на кровати и слушаю музыку. Это все, чем я когда-либо занимался, и меня тошнит от этого».

Я (обращаясь к нарисованному мальчику): Что мешает тебе выйти во внешний мир?

Джон (после паузы, свидетельствующей о глубоких размышлениях): Он боится никому не понравиться. Он переживает, что не найдет, что сказать другим.

Я: Джон, а что ты думаешь об этом парне на кровати?

Джон (не задумываясь): Я ненавижу его!

Я: Скажи ему об этом.

Джон: Я ненавижу тебя! Почему ты не встаешь? Прекрати бояться. Что ты за скучный человек! Меня тошнит от тебя.

Я: Джон, а сможешь ты вспомнить какие-то эпизоды из своего детства, когда тебе было страшно говорить?

У Джона было много воспоминаний. Он выбрал одно. Это произошло, когда ему было пять лет, в детском саду. Воспитательница неожиданно накричала на него за то, что он болтал, и мальчик очень испугался. Я предложила Джону нарисовать того малыша.

Я: Представь, что можешь отправиться в прошлое на машине времени и поговорить с ним. Что бы ты сказал?

Джон несколько мгновений смотрел на рисунок: «Это не твоя вина. Ты не знал, что там нельзя говорить. Воспитательница была не права».

По моей просьбе юноша сделал набросок своей воспитательницы и накричал на нее.

Я объяснила Джону, что внутри него по-прежнему живет тот маленький мальчик, а когда он, Джон, боится говорить, то это страх, испытанный пятилетним ребенком. Но теперь у малыша есть друг, шестнадцатилетний Джон, который будет рядом с ним, поймет его и поможет. Кроме того, старший Джон знает теперь намного больше, чем младший. Он даже может покатать его на машине и показать разные интересные места. Мальчик рассмеялся, так как только что получил водительские права. Я сказала Джону, что на следующей неделе, когда он почувствует, что ему страшно говорить, он должен обратиться к своему детскому «Я» и сказать, что бояться – это нормально и что разговаривать необязательно. Юноша был удивлен таким заданием, но согласился. Я объяснила ему, что перед тем, как начать учить малыша внутри себя, как ему говорить, ему самому нужно научиться самопринятию. Чем сильнее он будет осуждать себя, тем дольше будет молчать. Еще я попросила Джона, чтобы он позволил себе более полно пережить чувства, возникающие когда он боится говорить – именно почувствовать страх и фрустрацию, но не обвинять при этом себя. Наконец, я предложила юноше взять за руку своего пятилетнего друга и поддержать его, чтобы малыш рискнул заговорить. Нужно было убедить его, что взрослый Джон поможет ему, научит и поддержит, независимо оттого, что случится. И с радостью могу сказать, что уже на первом же шаге к принятию собственного «Я», когда Джон сказал самому себе, что говорить необязательно, он парадоксальным образом стал разговаривать намного больше, чем раньше, особенно с девушками.

Комментарий

Ненавистные части самости, которые мы извлекаем на свет, связаны, как правило, с ранним детством. Инцидент, случившийся с Джоном в детском саду, являлся, по всей вероятности, одним из многих случаев, которые закрепили интроект, что он был плохим мальчиком, когда он разговаривал. Истинная причина явления не всегда важна, мы используем воспоминания в качестве примера, с которым можно работать. Интересно отметить, что негативные интроекты, которые мы получаем в детстве и которые полностью подавляют наши реакции несогласия и неодобрения, преследуют нас всю жизнь и ложатся в основу чувства самоуничижения. В целях самозащиты Джон решил не разговаривать и поддерживал избранную манеру поведения в процессе всего периода взросления. В подростковые годы он возненавидел эту часть себя. Юноша чувствовал, что не может контролировать подобное поведение, так как оно – неотъемлемая часть его самого. Когда же он отсек эту часть себя, которую определенно когда-то имел, он почувствовал, что не может контактировать с ней, что на самом деле он уже не имеет или полностью утратил ее.

Потрясающий парадокс заключался в том, что, помогая Джону отбросить сомнения, принять и полюбить младшую часть своего «Я», мы тем самым подвигли его на поиск его говорящей самости.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.