История из практики «Искушение местью…»

История из практики

«Искушение местью…»

Марине 36 лет. Запоминающаяся молодая женщина с крупными чертами лица. Она уже несколько дней ходила на занятия моей группы и отличилась своим импульсивным и непосредственным характером – шумная, активная, настойчивая.

Последние четыре года она находится в состоянии тяжелого стресса – раньше было совсем плохо, сейчас лучше, но жизнь все еще кажется Марине ужасной.

Супруги (Марина и ее муж) прожили вместе 9 лет, у них две дочери. В один прекрасный день Влад пришел домой, посадил жену напротив и сказал: «Дорогая, я полюбил другую женщину, я ухожу». «Другой женщиной» оказалась давняя подруга Марины – Юля, живущая двумя этажами ниже.

Всхлипывая, Марина вспоминает:

– …Заходит Юля и говорит: «Марина, там Влад приехал». Поднимаюсь, и тут у нас этот разговор состоялся. Помогла ему собрать вещи, все… После того как за ним захлопнулась дверь, я поняла, что просто рушатся стены. Думаю, что-то надо делать… Хоть кому-то что-то сказать… И я спускаюсь вниз, к Юле, и тут мне словно голос сказал, что это она и есть. Что он к ней ушел. Я спрашиваю: «Юля, это ты?» Она говорит: «Да, это я». Мы сидели, разговаривали, я и плакала, и просила: «Пусти, оставь. Ты знаешь прекрасно, как я его любила…» – Марина всхлипывает, говорить не может, ее душат слезы.

– Так, дышим сейчас, – говорю я. – Глубокий вдох – вдохнули и выдохнули. Три раза, как следует. Пожалуйста, дышите. Если будете так хлюпать, наступит спазм дыхательной мускулатуры, ухудшится обмен кислорода в крови и будет голова болеть. К вашим бедам еще и головной боли недостает!

Марина делает три глубоких вдоха, и приступ плача проходит. Ее лицо просветляется, морщины на лице разглаживаются, глаза снова открываются миру. Плач – это подавленный крик, невысказанный зов о помощи. Организм, собравшийся кричать, нуждается в большом количестве кислорода. Если вы кричите, когда вам плохо, вы рефлекторно захватываете большое количество воздуха и потребность организма в кислороде удовлетворяется. А если вы не кричите – сжимаете зубы, как Павка Корчагин, и тихо скулите в углу, возникает дефицит кислорода. Ваш мозг испытывает кислородное голодание, и, как следствие, начинаются головные боли, чувство тяжести в голове, мигрень. Вам это нужно?! Вряд ли. Поэтому, если чувствуете, что плач наступает, отдайтесь ему и ревите в голос. Впрочем, есть и более простой способ разорвать эту патологическую цепь, ведущую к головной боли: сделайте несколько – три, четыре – глубоких вдоха. Легко и просто, а помогает самым натуральным образом! Сами почувствуете.

– Все, хорошо. Полегчало, – говорю я, глядя на Марину. – Продолжаем разговор. Значит, так, стали вы разговаривать с любовницей своего мужа и бывшей подругой, пытались ее вразумить…

– Я говорила: «Пожалуйста, объясни мне… Зачем все это?!» Мы все знакомы уже много – много лет, дружили семьями. И посудите сами: Юля старше Влада на 8 лет. Это, конечно, не бог весть какая разница, тут вон известные артисты женятся на 20–30 лет старше и моложе себя… Но ведь у нее свой муж есть – прекрасный, хороший муж, Коля…

– Так, секундочку! Юля и сама в тот момент замужем была? У них что, шекспировская страсть разыгралась?

– Я сама не понимаю…

Несколько часов кряду Марина умоляла Юлю, стояла перед ней на коленях, плакала, просила оставить Влада. Но все тщетно. Пыталась играть на ее материнских чувствах – у Юли тоже двое детей: «У тебя же тоже дети! Как можно их без отца оставить?!» Юля оставалась непреклонной.

– Ну и о чем договорились? – спрашиваю я у Марины.

– Она мне сказала: «Я женщина, я хочу любви и счастья». У меня все перед глазами поплыло, голова закружилась, стала сознание терять. Чувствую – руки, ноги отнимаются. Думаю: сейчас умру! Юля помчалась за соседкой, она – медсестра. В общем, кое-как привели меня в чувство. Но перед уходом я ей сказала: «Как хочешь, я жить не буду, и моя смерть будет на твоей совести. И мои дети останутся на тебе».

– Вот так, театрально: «Я помру, а тебе век не отмолиться!» – я специально утрирую. Хочу, чтобы Марина поняла, насколько нарочито и искусственно она выглядела со стороны с этими своими «трагическими» заявлениями. – Не угрожали привидением являться и цепями греметь?

Марина улыбается:

– Что-то вроде того…

Я тоже улыбаюсь:

– Что дальше?

Почему у Марины началось головокружение, возникло чувство потери сознания и «отнялись» (на самом деле – онемели и ослабли) ноги, руки? От эмоционального перенапряжения. Мозг, испытывающий запредельные эмоциональные перегрузки, может сделать ход конем – заставить организм притвориться мертвым. Чтобы тем временем отползти с поля боя подобру – поздорову. Осуществляется эта операция за счет вегетативной нервной системы, регулирующей деятельность наших внутренних органов. Происходит экстренное переключение с симпатического на парасимпатический отделы[1]. И вот такие эффекты!

Но есть и еще одна причина: Марина почувствовала себя слабой – от самого факта измены и предательства, от ощущения безысходности, от понимания своей неспособности хоть как-то повлиять на ситуацию. И не воспротивилась этому чувству, не отогнала его от себя, а напротив – отдалась ему, а оно тут же ее и захватило. Все это могло вылиться в серьезный невроз, затянувшийся на долгие годы! Еще чуть – чуть, и Марина бы уверилась в том, что тяжело больна, и тогда ее из этого психосоматического капкана было бы уже не выдернуть. Поверьте, она была в двух шагах от настоящей ловушки!

Представим себе на секундочку, что Марина уверилась бы в своем недуге (решила бы, например, что у нее что-то с сердцем или с мозгом). Влад стал бы ее жалеть, а Марина только этого в тот момент и ждала. Это бы усилило ее желание быть больной. Причем подсознательно! Марина бы и сама не поняла, почему ей все хуже и хуже становится (несмотря на заявления врачей – «Вы здоровы!»). А все дело – «в волшебных пузырьках»: желании удержать мужа, хотя бы и с помощью своей болезни*. Так что без преувеличения Марина играла в этот вечер с огнем. Но, как выяснилось дальше, она на этом не остановилась…

* Подобные приступы слабости, головокружений, обмороков и параличей могли стать симптомом Марининого невроза. Об этом можно прочесть в моей книге «С неврозом по жизни» («3 роковых инстинкта: жизнь, власть, секс»).

– К приятельнице пошла… – хитро улыбается Марина, отвечая на мой вопрос о своих последующих злоключениях этого вечера.

– Залить тоску – кручину? – иронизирую я.

Бледное лицо Марины зарумянилось:

– Ну чего?.. Она мне сказала: «Надо выводить тебя из ступора». Ничего умнее, чем пойти и купить бутылку водки, она не придумала.

– Она одна пошла?

– Одна…

– А вы чем занимались, пока она ходила?

– Пока она ходила, я нашла у нее всю аптечку… – Марина улыбается, как нашкодивший ребенок. – Валидол, феназепам, но – шпу. Ну и там разное…

– И все съели, так я понимаю? Получи, фашист, гранату, то есть – Юля, конечно! Чтобы неповадно было чужих мужей уводить, устроим показательное самоистребление! Господи, я даже не спрашиваю вас, о чем вы думали, я спрашиваю – чем вы думали?! Вы вообще понимаете разницу между «жизнью» и «семейной жизнью»?! Когда у вас жизнь прекратится, тогда, конечно, не до семьи. Но если у вас семья развалилась, почему надо на всю жизнь покушаться? Вредитель – профессионал?! Террорист – камикадзе?!

– Что-то типа того… – смущается Марина.

– Сколько лет прошло с тех пор?

– Четыре.

– Понимаете теперь, их ведь могло и не быть! – почти кричу я. – Сейчас бы лежали себе на Южном в сырой земле и в ус себе не дули! Страшно?!

– Ну да. Не по себе, – соглашается Марина.

– И я хочу, чтобы вы не мне, я уже насмотрелся на все эти эксперименты с жизнью, а вот всем здесь сказали, – я показываю на участниц нашей группы. – Правильно это – с собой кончать – или неправильно?!

Марина обводит глазами собравшихся:

– Глупость все это. Так, из-за сиюминутной ерунды умереть. Глупо.

Мне важно, чтобы Марина задумалась сейчас о ценности своей жизни. Ведь в течение последних четырех лет, как я вижу, она не жила, а мучилась. Ее сознание занято думами о разводе. Она и спустя четыре года продолжает плакать при одном упоминании о расставании со своим мужем! А тем временем ее жизнь проходит… Необходимо, чтобы Марина задумалась сейчас, на примере этого своего, к счастью, несостоявшегося, самоубийства, о том, что по – настоящему имеет значение – о своей собственной жизни!

– Хорошо, ну и как вы там над своей жизнью измывались? – спрашиваю я.

– Были там у нее какие-то таблетки, но маленький запас… – смеется Марина. – Она когда пришла…

– Хозяйка квартиры – приятельница ваша с бутылочкой? – уточняю я.

– Да, – подтверждает Марина. – Пришла и увидела, что я там на паласе… Побежала за соседом – он военный врач. В общем, промыли мне желудок, что-то дали…

В течение месяца после описанных событий Марина была как в тумане. Она не могла ни есть, ни спать. В голове постоянно возникали картины интимной жизни мужа с его любовницей – Юлей. Какая-то из подруг Марины нашла ей специалиста по иглоукалыванию. Разумеется, толку от этих сеансов было мало, поскольку душевные раны иголками не лечатся. Здесь нужны другие методы и специалисты, а жизнь с помощью иголок и вовсе не поправишь. Но Марина благодаря этим «процедурам» по крайней мере смогла хоть чуть – чуть отвлечься от своих навязчивых мыслей. Сон мало – помалу наладился.

– Он не приходил вообще… – продолжает Марина. – Я стала искать работу. Ну куда у нас можно сунуться, чтобы худо – бедно прожить? В торговлю. Начала работать…

– Стало полегче? Почувствовали, что состояние улучшается?

– Оно не менялось. Все время на корвалоле, валидоле…

– Помогало? – спрашиваю я, понимая, что, конечно, ни эти лекарства, ни иглоукалывание не могли изменить состояние Марины, а тем более ее ощущение от происшедшего.

Марина неуверенно пожимает плечами:

– Не знаю. На какое-то время…

– И Влад не появился? Вы пытались с ним отношения выяснять?

– В том-то и дело! – восклицает Марина. – Вся проблема в этом! На протяжении всех этих четырех лет он появляется! Причем все это время они жили прямо напротив, в соседнем доме. Представляете? Снимали квартиру. Вот я встаю утром – и на окошко. Вижу, вот она замаячила, вот он… Я ночами не спала, все смотрела, как они по квартире ходят…

Ну что ж, все мои худшие предположения подтвердились: Марина не жила, а лишь существовала последние четыре года! Вся ее жизнь превратилась в муку расставания – ожидания. Женщине трудно пережить развод, тем более если он произошел по инициативе мужа, если это было не взаимное решение. Но ей стократ тяжелее оправиться от этого удара, если «муж» не уходит из ее жизни, а остается – вот так, тенью. Вроде и ушел, а вроде и нет. Вот он – смотри в окошко! Глаз видит, а зуб неймет. Постоянное напоминание, постоянное бередение раны.

– Это называется: мы перестаем жить своей жизнью, – резюмирую я. – Своей жизни нет! Вы стали жить их жизнью – жизнью Влада и Юли. Но разве это возможно? Разве это правильно?!

– И он еще стал приходить к нам в дом…

Продолжая рассказ, Марина только подтверждает мою догадку. Как-то 9 марта Влад пришел поздравить Марину и дочек с прошедшим праздником. После праздничного ужина бывшие супруги стали разговаривать. И до того договорились, что оказались в постели. Утром он ушел. Жутко боялся – переживал, что Юля узнает.

– А Юля не спала, – не без злорадства говорит Марина. – У нее в окне свет горел, я видела. И у меня горел. Она прекрасно понимала, где Влад…

– Марина, и смех и грех! Вы говорите так, словно одержали над Юлей победу. Боже мой, оставили у себя этого бычка на ночь! А чему вы, собственно, радуетесь? Что это за победа? Дали Юле пощечину?.. Да вы сами еще глубже увязли во всем этом безумии!

– Вот так у нас и происходит эта бесконечная борьба… – соглашается Марина.

– А вы и теперь встречаетесь с Владом время от времени? – уточняю я.

– Да мало того, у меня летом был выкидыш от него… 29–30 недель, – тихо говорит Марина.

– А он был в курсе, что вы в положении находитесь?

– Ну да, но он думал, что это не его ребенок!.. Хотя все вокруг его убеждали, что только ненормальная Маринка решится от тебя рожать. И надо быть полным дураком, чтобы не понять этого…

Летом на пляже супруги случайно встретились. Удивительно, но Марина пыталась скрыть от мужа свой живот! Это свое поистине загадочное поведение она объясняет так: «Мне было достаточно получить от Влада еще одного ребенка».

И это на фоне следующих подробностей: Влад к этому моменту официально развелся с Мариной, чтобы выселить ее с детьми из квартиры. Что он и сделал! Теперь Марина с двумя дочками живет в комнате в коммунальной квартире.

Влад «помог» бывшей семье с переездом. Из мебели отдал «старую – старую тахту, маленький диванчик и кухонный стол». И все. В течение последнего года он не платит алименты. А квартиру, из которой он выселил жену с детьми, он сдает!

Влад с Юлей не живут вместе уже давно. Юля вернулась домой, к своему мужу, но продолжает время от времени встречаться с Владом. Влад в свою очередь время от времени встречается с Мариной. Но теперь у него еще появилась «любовница»!

– Любовница?! Еще одна? – искренне поражаюсь я.

– Да, в Луге, полтора года он с ней встречается.

– Санта – Барбара! Марина, а вы все это время рассчитывали, что Влад вернется?

– Нет, – отвечает она неуверенно.

– Хорошо, сформулируем вопрос иначе: вы понимаете, что совместной жизни у вас с ним уже не будет?

– Нет, – тем же тоном отвечает Марина. – Я его жду…

– Вот всегда меня умиляет эта логика. Спрашиваю – вернется? Отвечает – нет, не вернется. Спрашиваю – а ждешь? Отвечает – жду! Господи, ну какая-то последовательность в интеллектуальной деятельности должна же быть! Ладно, хорошо. А что он вам говорит? Заводи себе любовника?..

– Да, – подтверждает Марина. – Он, кстати, сейчас не знает, что я в клинике. Он считает, что я познакомилась с каким-то «новым русским» и живу у него…

– Стоп, стоп! Я не ослышался?! Вы лежите в клинике, лечитесь у Андрея Курпатова, а бывшему мужу спагетти на уши наворачиваете про «новых русских» любовников?!

– Да, – отвечает Марина и шкодливо улыбается.

– Зачем?! – я просто в шоке. – Марина, вы с ним что, до сих пор интригуете?! Страсть вызываете?..

– Еще я на них бандюков наслала… – заговорщицки сообщает мне Марина.

– На кого?!

– На мужа с Юлей, – подмигивает мне Марина.

– Я надеюсь, бандиты вымышлены, как и «новый русский»?.. – спрашиваю я.

– Ну как бы… – мнется Марина.

– Что – «как бы»?!

– Как бы да, – признается Марина и заливается румянцем.

– Шпана замоскворецкая! Вот придумала спектакль! А чего вы хотели этими бандюками добиться?!

– Страха, чтобы напугать их – мужа с Юлей, чтобы они не встречались, – скороговоркой отвечает Марина.

Сейчас я разговариваю с Мариной строго. Я хочу, чтобы она задумалась, попыталась оценить свои поступки, взглянуть на них со стороны. Право, этот спектакль – ну ни в какие ворота!

Марина убедила всех, что встречается с «новым русским». Позвонила Юле и предупредила ее: «Теперь ты узнаешь, на что я способна!» Выдумка Марины подошла бы для интриги детективного романа. Она сказала своей бывшей подруге и по совместительству разлучнице, что все ее телефоны прослушиваются, что каждый Юлин шаг известен, а за ее детьми ведется наблюдение…

Впрочем, строгость я наигрываю. На самом деле не сержусь и не удивляюсь. Ведь то, о чем рассказывает Марина, стандартное (да – стандартное!) поведение женщины, оказавшейся в подобной ситуации. Сколько раз мне приходилось слушать, как брошенные жены и любовницы устраивали такие мнимые «слежки», «нанимали» частных детективов, придумывали себе каких-то грозных «заступников»?! Десятки, если не сотни.

Разумеется, это случается не всегда, но достаточно часто. Да, женщина, оказавшаяся в таком положении, пытается защищаться. А лучшая оборона – это, как известно, нападение. Ей хочется, чтобы виновники ее несчастий узнали и страх, и унижение, и боль – все то, что ей самой пришлось пережить.

И при всем при этом ей кажется, что она возвращает своего мужа в лоно семьи! Странная фантазия…

Понимая причины и внутренние пружины, толкающие женщину на подобное поведение, я никак не могу его одобрить и тем более рекомендовать. Хотя и вынужден признать, что некоторые мужчины в таких обстоятельствах действительно пугаются смертным боем и возвращаются. Впрочем, как их можно после этого принять обратно, мне, признаться, понять сложно.

– Послушайте, Марина, а что вас сподвигло на все это безобразие?

– Вы знаете, дело в том, что я в основном ее виню – Юлю. И всяческими правдами – неправдами оправдываю его. Ну не знаю…

– То есть, – уточняю я, – вы себе говорите: «Он не виноват, он хороший. Это все она – такая – сякая – окрутила, обманула, сбила с панталыку». Так?

– Так, – соглашается Марина.

– А он у вас умственно отсталый или инвалид – колясочник?! Марина, он же взрослый дяденька, отец двоих детей! И что бы с ним какая женщина ни делала, это он от вас ушел, это он с вами развелся, это он завел любовницу в Луге, это он со всеми вами теперь по очереди встречается! И это он выселил вас с дочерьми из квартиры, это он не платит на дочерей алименты. Это он сделал! Зачем вы себе врете?! Кого вы хотите обмануть?! Где ваше самоуважение?! Нельзя, ну нельзя так унижаться! А то, что вы делаете, это вы унижаетесь. Всю дорогу! Просто потому, что вы его оправдываете и сами во всем этом участвуете. Просто потому, что вы не бросите эту историю и не скажете себе: «А пошли они все со всем своим шведским колхозом куда подальше!» Марина, вы же внутри чистый, тонкий человек! Где это все?! Куда вы все это подевали?! Где вы сами, Марина? Кто вас подменил?! Бандиты, слежка, угрозы… Боже мой, вы в своем уме? Вы понимаете, что вы делаете?! В страшном сне, в страшном сне не приснится!

Повисает пауза. Я даю Марине время. Я вижу, что она услышала каждое мое слово, каждую мою интонацию. Она поняла, она очень хорошо поняла, что я пытался ей сказать. И теперь я вижу – да, прямо сейчас, на моих глазах, Марина приходит в себя.

Все последние четыре года она была словно бы в забытьи – унижалась и, главное – позволяла себя унижать. Она не жила, она мучилась. Марина не думала о себе, не пыталась оправиться от полученных травм, воевала с людьми, которые по большому счету не заслуживают даже того, чтобы просто о них помнить.

И теперь она это видит. Она видит, на что она потратила эти четыре года. И ей страшно. Да, ей страшно, что она оказалась в таком сумасшедшем положении.

– Да, я понимаю, – говорит Марина. – Ведь все эти четыре года…

Марина опять начинает плакать, но по – другому, не так, как в начале нашего разговора. Тогда она жалела себя, продолжала мучиться. А сейчас она освобождается. Да, это слезы очищения. Она расстается со своей иллюзией. Она осознает, что все эти четыре года она бежала прочь от реальности. Она не приняла случившегося, не смогла оставить эту часть своей жизни в прошлом. Вместо того чтобы жить дальше, жить для будущего, она жила своей потерей.

– Марина, – говорю я, – вы все это время ждали его возвращения. Вам казалось, что нужно только постараться, и вы вернете себе своего беглого мужа. Но вы ведь совершенно не задумывались о том, как вы будете жить с ним дальше. Как вы будете жить с человеком, который вас предал и которого вы после этого силой вернули себе? Это он сейчас для вас хоть и подлец, но «герой – любовник». Но когда он к вам вернется, он уже не будет «героем – любовником», он будет предателем, человеком, которому вы не сможете доверять. А еще он будет в ваших глазах глупцом, потому что он все это затеял – опозорился, оскандалился, потерял ваше доверие и уважение, а потом – вернулся. Дурость. Понимаете?!

Марина перестала плакать. Она слушает меня опустив глаза, почти согнувшись, и внимательно ловит каждое слово. Я озвучиваю ее самые страшные мысли. Она прекрасно знает, что так и будет. Возможно, не признается себе в этом, но понимает – будет так, ровно так и еще хуже того. Но, с другой стороны, Марина уже настолько вжилась в роль ловца, загонщика дичи, что вот так вдруг, в одну секунду отказаться от этой затеи по возврату мужа «любыми средствами» и «во что бы то ни стало» она не может. Ведь это равносильно признанию: «Я сама все это время валяла дурака!»

– Еще раз возвращаюсь к вопросу: что должно получиться в результате? – настойчиво спрашиваю я.

– Ну что-то должно получиться… Четыре года я уже жду…

– Ну вот вы говорите, что он не вернется никогда.

– Я надеюсь. Каждый раз я думаю: ну все. Человек устаканится и поймет: там плохо, там плохо…

– То есть все-таки внутри головы есть мысль, что он вернется, да? Давайте, скажите мне, что будет после того, как он вернется? Гипотетическую конструкцию.

– Я не знаю.

– Важно, чтобы вы это себе представляли. Вы себе пока представляете только момент достижения цели, а дальше у вас пустота и тьма непроглядная. Как в сказке – Иван да Марья поженились, а что дальше было, мы вам не скажем, чтобы не портить впечатления от нашего лирико – романтического рассказа. Но вы мне все-таки расскажите – вот вернули вы своего мужа. Что дальше?..

Был такой великий специалист по психологии человеческой, звали его Фридрих Энгельс. Так вот, он говорил, что человек ставит перед собой цели и достигает их. Это то, что он «предполагает». Но еще он достигает того, чего «не предполагает»… А это подчас оказывается куда важнее.

И сейчас я хочу, чтобы Марина подумала обо всем, что повлечет за собой возвращение ее мужа – Влада. Разумеется, она ощутит легкий восторг, когда ее миссия благополучно завершится. «Земля! Земля! Наконец-то!» – радостно кричал матрос на вышке, когда корабль подходил к острову племени людоедов.

– Вот он возвращается, в вашу комнату, начинает жить, уходит куда-то на работу, приходит, ведет себя хозяином в этой вашей коммуналке, – фантазирую я. – Вот что вы почувствуете? Вы ложитесь на эту тахту…

– Нет, я уже купила три дивана, – с гордостью говорит Марина.

– Ложитесь и думаете: «Это я покупала этот диван…»

– За это время я комнату привела в порядок, – с гордостью принимается рассказывать Марина, словно и не было у нее никогда никакой проблемы с мужем. – За полгода холодильник двухкамерный, компьютер, микроволновка… И вот не забуду никогда, умирать буду, не забуду, вот он приходит как-то, так смотрит: «Маринка, какая ты молодец…»

– Ну хорошо, вот попытаемся представить, вот он возвращается…

– Ну нужен он мне!

«Нужен»… В общем-то, портрет Влада вполне понятен. Он явно человек недальновидный и безответственный; о последствиях своих поступков для жизни и чувств других людей он совершенно не задумывается. Достаточно меркантильный – сдает квартиру семьи, при этом его задолженность по алиментам огромная!

– Он сейчас ее пытается гасить… – вяло протестует Марина, хотя видно, что сама себе в этот момент не верит.

– …Да, на деньги, которые получает с квартиры, из которой выселил свою семью, – подхватываю я. Марина снова начинает плакать. – Я просто хочу, чтобы мы сейчас все оценили хоть сколько-нибудь объективно. Ну пора уже здраво на это посмотреть. Сидит, плачет всю дорогу… Патологическое, странное поведение. Господи, чего потеряла?

Другая женщина давно бы уже сказала: «Господи, счастье-то какое! Я себе и диванчик купила, и компьютер теперь есть, и можно вообще забыть о существовании этого, мягко говоря, подлеца!» И ведь Марина, если копнуть внутрь, хорошо это понимает. Она хочет, чтобы муж вернулся, и подсознательно боится этого. Потому что его возврат будет для нее катастрофой. Гигантским разочарованием! Она увидит, за что и за кого боролась, и это, можно не сомневаться, равнодушной ее не оставит. Она никогда не сможет простить его – все эти ночи, проведенные у окна, когда она высматривала его с другой женщиной. Жажда мщения, которую она реализовывала через придуманных бандитов, – это просто боль от той раны, которую нанес ей муж! Сейчас Марина пытается винить во всем Юлю, но когда Влад вернется, она поймет, что…

– А почему к Юле такая ненависть?.. – спрашивает меня Марина.

– Да потому что вы не можете позволить себе разозлиться на своего мужа!

– Я ненавижу ее до такой степени, что готова нанять людей, чтобы ее убили…

– Марина, когда от нас уходит близкий человек, мы переживаем ужасную травму и мы ненавидим его за то, что он нас оставил. Это обычная, нормальная реакция. Он отнял у нас часть нас самих, часть – с ним связанную. Это нормально – испытывать к нему чувство ненависти. Но вы, испытывая эту ненависть, направляете ее не на своего бывшего мужа, а на женщину, которая вроде как его у вас увела. Это ерунда! Человека невозможно увести, если он не хочет этого. Вы прекрасно это знаете. И в какой-то момент вам придется признать, кто тот так называемый мужчина, из-за которого вы так бездарно потратили столько сил, столько лет своей жизни. Вам придется это признать. И тогда вся агрессия пойдет на него. Он сбежит. И вы повторите эту пьесу по кругу. И будете повторять раз за разом, пока оба не вымотаетесь окончательно и бесповоротно.

– Так что же, мне оставить его? – Марина смотрит на меня со страхом и надеждой.

– Я не могу принимать за вас решения, касающиеся вашей жизни, – спокойно отвечаю я. – Это же ваша жизнь. И я хочу, чтобы вы это услышали – ваша жизнь. Но сейчас вы пытаетесь усидеть на двух стульях. Вы не двигаетесь вперед. А главное, вы боитесь принять свои чувства, понять, что вы испытываете по отношению к своему бывшему мужу ненависть, и как результат этой лжи – ваше состояние. Вы не хотите его возвращения, но вы не готовы отказаться от этой цели, потому что в глубине души рассчитываете – он вернется, и уж тогда-то вы отыграетесь за все тяжкие… Рассчитываете? Скажите честно.

– Рассчитываю, – тихо говорит Марина и опускает глаза.

– И теперь я спрашиваю вас – вы кому таким образом насолите? Ему?.. Да с него уже пятый год как с гуся вода. Он уже в Луге, понимаешь, живет у нас двумя ногами. Вы себе насолите, Марина! Последние четыре года уже просолили по полной программе, в соленья превратились, а все еще никак не остановитесь. И дальше будете солить, да? Не жалко себя, ни капельки?

– Да, надо остановиться, – Марина поднимает глаза, но смотрит не на меня, а как бы сквозь меня. – Надо остановиться. Надо остановиться…

Наш разговор происходит в присутствии психотерапевтической группы. И у меня есть что сказать всем здесь собравшимся.

– …Дорогие мои, важно понять принцип и всегда его придерживаться: если вы что-то делаете, то вы делаете это для себя. А любая война – это действия не для себя, вы кому-то что-то делаете. И по сути, вы тратите собственные силы, собственную душевную жизнь на другого человека.

А парадокс в том, что вам для него – поскольку у вас с ним сложные отношения – вообще ничего не хочется делать: ни хорошего, ни плохого. А когда начинаются боевые действия, вы все силы, все возможности, вы все отдаете ему. А он сидит и как вампир все это забирает. Ну, может быть, ему это не очень приятно, но это не важно.

Важно то, что вы могли бы потратить свои силы, чтобы сделать лучше себе. Но вы растратились, чтобы сделать лучше своему гневу, своей обиде. Проблема в том, что когда вы делаете что-то своей обиде – это не то, что вы делаете себе. Это точно так же, как мы делаем что-то, повинуясь собственному страху, – мы это делаем не для себя, мы это делаем для своего страха, и это нас заводит в самые драматичные обстоятельства.

Точно так же и с гневом: когда вы раздражаетесь на кого-то, вам действительно становится легче – на какой-то момент. Но вы сделали это для своего гнева, а не для себя, и потом вы будете чувствовать опустошенность. Если вы что-то делаете для своей обиды – да, месть насыщается, но вы это сделали не для своей жизни, а для своей мести, и после этого у вас останется оскомина, темное пятно.

Поэтому берегите свой внутренний мир, чтобы он ни в коем случае и никогда не стал жертвой вот этих вот очень понятных позывов – раздражения, гнева, отчаяния! Чтобы он сохранил свою первозданную чистую светлую сущность и на нем мы бы не поставили никаких темных пятен. Я вам говорю: это лишь временное облегчение – служение собственному страху, собственному гневу, служение собственной обиде. Ничего больше.

– А если от этого, наоборот, сила и вера появляются в себя? От этого результата? – спрашивает меня одна из женщин.

– Научитесь черпать собственную силу из того, что вы делаете для себя. Тогда она умножается, становится многократно больше. Когда я тренируюсь, занимаясь спортом, например пробегаю десять километров, я себя накачиваю силой, преодолеваю себя и добиваюсь результата – это одна история. Потом я могу сказать: у меня была слабость, и я ее преодолел, это мой результат. Это моя сила и это мой поступок.

Но когда мы набили кому-то физиономию… Мы знаем, что мы кого-то покалечили, и только. Конечно, в момент отмщения мы будем чувствовать, что выиграли в схватке. Только вот черное пятно от этой схватки на душе у нас останется. В этом мире все достаточно сложно устроено, и лучше жить так, мне кажется, чтобы не делать никаких долгов. А месть – это неотданный долг, это появившаяся задолженность. Черное пятно. Оно легло на сердце, и с ним ничего не поделать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.