Авиафобия

Авиафобия

«След» фобии не всегда тянется из далёкого детства — болезнь может возникнуть и в зрелом возрасте, о чём свидетельствует случай с доктором Джонсоном, исследованный на демонстрационном сеансе одного из заседаний гипнотического симпозиума.

Джонсон, в прошлом матёрый воздушный ас, налетал во время войны тысячи «огненных километров», и каждый раз, несмотря на ежеминутно грозившую его жизни опасность, в воздух поднимался с огромным удовольствием. По окончании войны Джонсон демобилизовался и несколько лет не брал в руки штурвал; затем вылетел в коммерческий рейс и… испытал острый, совершенно необъяснимый приступ ужаса. После этого случая доктор не мог уже заставить себя и близко подойти к трапу. Сам он, кстати, считал, будто страдает от клаустрофобии.

Идеомоторный опрос легко вскрыл болезнетворный источник — им оказалось событие военных лет, воспоминание о котором даже не было подавлено подсознанием.

…Заканчивалась война, и капитан американских ВВС Джонсон получил приказ вылететь с техасского аэродрома в Сиэтл для прохождения демобилизации. Над штатом Айдахо бушевал ураган, но командовавший подразделением майор приказал подчинённым лететь прежним курсом — на окружной манёвр топлива уже не оставалось. Буря оказалась куда страшнее, чем могло показаться издалека. Внезапно Джонсон очутился в кромешной тьме, ежесекундно рассекаемой смертельным «ливнем» страшных молний. Самолёт швыряло, как мелкую щепку в бурлящем котле; он попал в мощную нисходящую струю воздуха, на выходе из пике ощутил опасные вибрации в крыле и, наконец, окончательно потеряв управление, выбросился с парашютом. Долгим и очень нелёгким оказался для лётчика этот путь к земле, но, к счастью, всё обошлось благополучно. Позже стало известно, что двое его товарищей также вынуждены были катапультироваться, а третий погиб, врезавшись в скалы.

Вскоре Джонсон был подобран отрядом спасателей и поездом препровождён в Сиэтл, где благополучно уволился из вооружённых сил и надолго после этого расстался с авиацией. Он прекрасно помнил об этом происшествии, но не придавал ему никакого значения. Почему-то ему и в голову не приходило, что между ужасом той последней для него военной ночи и появившимся позже страхом существует какая-то связь. В ходе идеомоторного опроса «всплыл» и другой, второстепенный, источник, как бы сгустивший эмоциональный фон основного происшествия; им оказался другой любопытный эпизод военных лет, когда Джонсон был сбит в воздухе, но каким-то чудом сумел посадить машину.

Регрессия прошла болезненно, вызвала бурю эмоций, но принесла в конечном итоге полное облегчение. Несколько месяцев спустя мы получили от доктора письмо, в котором он сообщал о том, что купил самолёт, приобрёл лицензию и вновь летает в своё удовольствие.

Случай этот достаточно характерен: здесь вместо того, чтобы подавить болезненное воспоминание, подсознание пациента пошло на хитрость — выдвинуло версию о клаустрофобии и заставило сознание принять её с ходу, не задумываясь. В противном случае доктор заметил бы, конечно же, что удивительно легко переносит все «замкнутые пространства», кроме одного-единственного. Что ж, в некоторых случаях внутренний разум явно предпочитает выдумать себе источник страха — для того, чтобы об истинной его причине как бы «забыть», сделать вид, будто её не существует.

Демонстрационный сеанс длился недолго: в ходе его невозможно было исследовать случай этот во всей его глубине. Вполне возможно, что и основной эпизод явился здесь всего лишь искоркой, воспламенившей какие-то очень давние залежи эмоционального «топлива»; истинной причиной фобии могло-таки оказаться какое-то происшествие далёкого детства, скажем, падение с сильным ушибом или что-нибудь в этом роде. К счастью, даже поверхностного анализа в данном случае было вполне достаточно.